Геном дракона

В Пыльном квартале воздух пропитывал еле зримый синеватый туман. Люди, живущие в этой части столицы, носили платки, закрывающие нижнюю половину лица. Верлиан Гахельм поправил пояс с ножнами и полуторным мечом и снова посмотрел на дорожный указатель. Одна стрелка направляла путников к Торговому Ряду, иная смотрела в сторону Королевской Рощи, последняя указывала на север, к Верхнему городу. Юноша в сомнении открыл сложенное вчетверо письмо.

«Верлиан Гахельм! Уведомляю о том, что завтра в полдень у путеводного камня в Пыльном квартале состоится сбор отряда Беркут. Мы отправимся на задание за стены столицы. Опоздание неприемлемо. Командир Херлиф Брюн».

Юноша посмотрел на продолговатые дощечки, прибитые к деревянному столбу. «Путеводный… камень? – подумал архонт и посмотрел по сторонам». Улица оставалась немноголюдной. Мелькали редкие прохожие. Юноша чувствовал себя неловко, перебирая пальцами сложенное вчетверо письмо. Командир отряда показался прямолинейным человеком, пресекающим непунктуальность. Время едва перешло за полдень. Однако ни командир, ни остальные архонты так и не появились в назначенном месте. Через четверть часа ситуация не изменилась. Верлиан остановил горожанку и поинтересовался, есть ли поблизости иные путеводные указатели. Женщина поправила платок и вежливо объяснила юноше путь.

Дорога оказалась не далекой, но извилистой. Когда Верлиан работал носчиком камня, он преодолевал путь от Грибов до кронверка через Храмовый квартал и Верхний город, не углубляясь в восточную часть столицы. Юноша заплутал среди хижин, потом вышел к очередной мастерской, обрабатывающей синюю пыль. За ней располагалось частично крытое здание, из которого доносились неприятные скрежущие звуки. Вслед за точильней открывалась скромная площадь. Посреди нее возвышался четырехметровый монумент из белого камня. Этот обелиск был квадратного сечения и сужался кверху. На каждой грани на уровне человеческого роста обозначались стороны света и близлежащие кварталы. Ринехол насчитывал четыре обелиска: северный в Верхнем и южный в Нижнем городе, западный в Оружейном и восточный в Пыльном квартале. Обелиски отличались по цвету, поскольку состояли из разных горных пород, и являлись указателями для путников.

Рядом с белокаменным монументом располагалась длинная скамья, на которой, скучая, сидели три архонта: двое мужчин и одна женщина. Между ними и обелиском, на пыльной дороге покоился пламямёт и емкость со сжиженной синей пылью. Чуть в стороне, зажимая в кулаках и между пальцами кастеты-ножи, упражнялся Огненосец. При его росте почти в два метра он весил не менее ста килограмм. В воздухе, принимающем его сокрушительные удары, словно оставались вмятины. Такие воины в сражении используют не только недюжинную силу, но и вес тела, чтобы подавить волю противника и сломить его.

Справа от скамьи стоял человек противоречивой внешности. Несмотря на беленые глаза, вооружение и экипировку, он имел малое сходство с архонтом. Этот мужчина не был молод, но и стариком его не назвать: тот возраст, который в Камнетужи считается цветом лет. Среднего роста, курносый и жилистый. На его голове находилась шапка вьющихся темно-русых волос с редкой проседью. Мелкие кудри обрамляли округлое лицо, открывая узкий лоб.

Мужчина наблюдал за своим псом, возящимся в дорожной пыли. Кобель крупный, с рельефной мускулатурой и массивной головой. Окрас от мочки носа до маленького округлого хвоста полностью соответствует цвету вороньего крыла, с белой отметиной на груди. Губы отвисают, закрывая нижнюю челюсть. Уши похожи на два треугольника. Учуяв запах, пес настороженно рявкнул, наблюдая за незнакомцем темными, слегка выпуклыми глазами овальной формы. Движения кобеля были размашистыми. Хозяин знал повадки своего пса. Увидев юношу, человек громко цокнул языком:

– Тц! Только посмотрите! Легок на помине! – мужчина привлек к себе внимание воинов и сощурил левый глаз, осматривая Стража с ног до головы. – Я тебя запомнил. Ты тот бессовестный архонт, который прошмыгнул без очереди к командору Вольфу и вызвал возмущение люда, стоявшего на площади под лучами палящего солнца. К тому же, ты опоздал.

– В следующий раз, командир Брюн, излагайте в письме более точные ориентиры. В Пыльном квартале расположен не один путеводный указатель. Я явился в назначенный час, – произнес Верлиан и принял свой пулемет от белокурой Девы.

– Каменный – один. Вот ведь, – недовольно молвил курносый мужчина. – Отряд Беркут, выдвигаемся! Мы достаточно задержались в этом городе.

Верлиан поприветствовал архонтов в полупоклоне. Огненосец закрепил кастеты-ножи на поясе. За скамьей находились походные сумки. Самая большая принадлежала Огненосцу. Архонт поднял ее и понес в руке, поскольку за спиной из-за пламямёта и емкости со сжиженной синей пылью не осталось свободного места.

Отряд пошел к восточным воротам Ринехола. Миновав привокзальные здания и гавань поездов, архонты ступили на широкий тракт между сельскими угодьями, и пошли вдоль железнодорожного пути. Командир возглавлял шествие, а его пес, преисполненный гордости, важно следовал за хозяином.

– Верлиан, что ты знаешь о беркутах? Это хищные птицы. В Ленаре и Велентуке их используют для охоты на лисиц, зайцев, мелкую дичь, а иногда даже волков. Командор поручил нам очередную охоту, – усмехнулся Хе́рлиф. – Наша цель находится к западу от устья, где Каштановая река впадает в озеро Бреон. Недавно оттуда вернулся боевой отряд. В своем докладе командир указал на убитых демонов, напавших на его людей.

– В чем подвох? – спросила белокурая Дева.

– Они не сожгли трупы! Изрешетили демонов и оставили их! Такое возможно? Их командир – новобранец, но, чтобы остальные пять голов не раскинули мозгами? Это же пик слабоумия! Чему их учили в казарме? – на лице Херлифа заиграли желваки, и мужчина сердито плюнул под ноги. – Как можно забыть, что демоны постепенно восстанавливают свою плоть? Нам предстоит выследить гадов и покончить с ними. В смысле демонов, а не этих неумех с белеными глазами.

В горячий летний полдень все вокруг замирало в истоме. Август в народе считался месяцем хлебосольным, когда все кругом поспевало, и урожая хватало вдоволь. Это месяц жатвы и первых темных ночей. Мужики трудились на полях с нагим торсом. Носители симбионта отличались особым теплообменом: они легко переносили жару, даже находясь в стальных, обитых изнутри войлоком кирасах, а также могли справляться с не самыми суровыми холодами.

Пес волочился позади отряда, высунув из пасти розовый язык. Архонты шагали в полном молчании, берегли силы. Верлиану нравилось разглядывать поля вблизи, а не с высоты сторожевой башни. Мимо проехал поезд, и над головой людей пронеслось облачко испуганных скворцов.

* * *

Полия Гриш вновь оказалась в личных покоях наместника Ринехола. Стражники, охранявшие вход в комнату, пояснили ученому, что в данный момент в малом тронном зале, называемом Великим чертогом, созван Совет. До его окончания Сольвейг Огнтар не сможет уделить внимание своей гостье. Тем не менее, они впустили в комнату знакомую посетительницу, которую недавно провожали до лаборатории по приказу господина. Полия пришла с немаловажной вестью. Женщина села на кровать в ожидании Сольвейга.

По коленям пробежала дрожь. Полия коснулась губами пальцев, обкусывая кожицу у ногтей. Волнение заставило генного алхимика встать и беспорядочно ходить по комнате. Наполнив бокал вином, женщина утолила жажду, барабаня пальцами по мраморной столешнице.

Раздался приглушенный хлопок, словно кто-то уронил громоздкую книгу. Полия вздрогнула, чуть не выплеснув вино. Она бросила взгляд на дверь, но та была закрыта. Никто из стражников не заходил в комнату. Тогда женщина подошла к окну и балконному проему рядом с ним, отдернула в сторону плотную штору томного синего цвета. По каменной поверхности полукруглого балкона мелькнула тень. Полия увидела человека с рваными белыми волосами и покрытым шрамами лицом. Полумесяц вошел в покои наместника, оказался у столика с ящиками, припал спиной к стене и устало сполз на деревянные половицы. Женщина ступила одной ногой на балкон и подалась вперед, все еще держась за плотные шторы, как за спасательную веревку, и с ужасом посмотрела вниз.

– Он взобрался по стене? Без каких-либо приспособлений? Явно опирался не на доводы рассудка, – подумала Полия и отступила, испытывая страх высоты.

По смуглой коже пробежали мурашки.

– Ты Полумесяц, верно? – шепотом спросила Полия, не привлекая внимания стражников, охранявших личные покои наместника. – Ты из клана Аят?

Молодой мужчина ничего не ответил, устало сомкнув глаза. При свете дня Полия могла лучше разглядеть человека, обладающего редкой тальтажской особенностью: отсутствием пигментации кожи. Тальтаж по праву считается самым жарким и песчаным материком Молвинтайна с палящим солнцем. Люди, населяющие его, отличаются темной кожей, но иногда среди них рождаются альбиносы. Волосы Полумесяца, брови и ресницы имели белый цвет. На теле нет ни малейших родимых пятен. Левый глаз – всех оттенков аметиста. Человека облачали темные мешковатые штаны. Остальное скрывал длинный плащ с капюшоном. Полии показалось, что молодой мужчина не вооружен.

В скором времени в коридоре замка послышались шаги и басовитые монотонные голоса. В комнату вошел наместник Огнтар и упал на упругую перину, расправив руки. Полия поставила бокал. Волнение вновь заставило ее хаотично ходить по комнате.

– Если ты немедленно не прекратишь вилять своей соблазнительной попкой, я не удержусь и непременно сожму ее обеими руками, – мягко произнес Сольвейг, наклонив голову в сторону женщины.

– Ты был прав. Предполагаемый убийца является носителем симбионта, – голос Полии стал более грубым и сдавленным из-за появившейся сухости во рту.

– Милая, когда ты рассказываешь о чем-либо с таким серьезным выражением лица, ты выглядишь очень обольстительно, – Сольвейг поймал женщину за запястье и потянул к себе. – Я только вернулся с Совета. Это компания стариков с их расчетами и мнениями, наводящими уныние, и военных невеж, стремящихся изменить устои этого города. Так утомительно…

Мужчина запустил пальцы между ног Полии. Кудрявая темноволосая женщина попыталась прекратить ласки молодого наместника, происходящие в столь неподходящий момент. Сольвейг всегда брал желаемое без сомнений и колебаний. Он привстал, чтобы ухватить Полию за талию и уложить ее на обе лопатки, но невольно застыл, словно кто-то вонзил нож в его спину.

– Ты-то что забыл в моих покоях? – обратился к Полумесяцу наместник и, оставив женщину, с нескрываемым раздражением подошел к столику и налил себе вина. – О чем же ты хотела мне поведать, милая?

– Кровь, образец которой ты мне дал, содержит дикий штамм бактерии. Когда я проводила анализ, она на моих глазах очистилась от симбионта. Фалина тоже писала о таком явлении. И еще: кровь принадлежит мужчине. По всей видимости, искомым тобою человеком является Верлиан Гахельм, – Полия выпрямилась, поправляя одежду. – В заметках матери я прочла кое-что занятное. Она не была таким уж бесполезным ученым. Фалина скрывала свои исследования. Она считала, что все носители врожденного дикого симбионта обладают уникальными способностями. Мать воочию видела, как у Рамирии и Верлиана кожа покрывается чешуей, похожей на плетеную кольчугу. Судя по ее записям, Гахельм умеет выслеживать людей. Она называла это «инстинктом следопыта». Фалина боялась, что Эльглей Печальный увидит в этих детях угрозу для королевства и прикажет архонтам избавится от них.

В комнате наступила длительная тишина, затем наместник Ринехола пронзительно засмеялся. Полумесяц приоткрыл глаза, оценивая эмоциональное состояние Сольвейга.

– Лучшего исхода и быть не может! – раскатисто и с восторгом молвил человек, иронично ударяя в ладоши. – Наконец-то я получил доказательство того, что за личиной человека носители дикого симбионта скрывают агрессивных существ. Не важно, с какой целью Верлиан расправился с теми людьми в привокзальном здании! Он нарушил Кодекс архонтов и преступил законы города, жителем которого является. Осталось дождаться, когда оступится Рамирия. Мы поставим носителей дикого симбионта под удар.

– Узнав о беззаконных деяниях, король не спустит им это с рук. Объясни, чего ты добиваешься? Рамирия и Верлиан нужны мне живыми для исследований.

– Как законопреступников, их отправят отбывать наказание в казематы Смогхолда. Полное заразы, это худшее место Камнетужи, какое можно вообразить. Заключенных там пытают и используют на руднике. Когда Толемей отправит туда Рамирию и Верлиана, мы перехватим поезд.

– Ты уже позаботился о том, чтобы оба носителя дикого симбионта вышли за стены столицы. Их уже можно схватить.

– Послушай, – Сольвейг покачал пальцем, – Верлиан и Рамирия сейчас слишком ценны для королевства. Если не хочешь, чтобы тебя до конца жизни преследовали гончие в доспехах, позволь носителям дикого симбионта лишиться своей значимости. Я знаю, как этого добиться. Мы настроим против них жителей столицы, внушим неприязнь, которая заставит Рамирию и Верлиана поперхнуться от несправедливости и подавит человечность. Толемей решит отправить их куда подальше. Тогда настанет лучший момент, чтобы схватить двух носителей дикого симбионта.

Наместник подошел к молодому беловолосому воину, и тот поднялся, почтительно наклонив голову в ожидании приказа.

– Ступай в Нижний город и найди людей, таящих сильную злобу на покойного Эльглея или его сына. Мне нужны безнравственные уроды, живущие желанием мести. Безбашенные наемники тоже сгодятся.

– Будет исполнено, – покорно произнес Полумесяц и склонился перед наместником в полупоклоне. – Благодаря моим усилиям на улицах столицы уже гуляют неприятные слухи о носителях дикого симбионта. Мне и дальше воздействовать на жителей?

Сольвейг одобрительно кивнул. Тогда молодой беловолосый мужчина вышел на балкон, посмотрел вниз, перебросил свое тело через узорчатые перила и скрылся. Полия зажмурилась и покачала головой, с ужасом размышляя об опасности подобных маневров. Наместник снял позолоченную брошь, повторяющую знамя Ринехольского королевства, ослабил на шее шелковый платок алого цвета и вновь наполнил бокал вином.

– Сольвейг, ты знаешь о моих желаниях. Ты согласился исполнить их в обмен на мою помощь. Толемей мог бы дать тебе разрешение на посещение архивов лаборатории, но ты пришел ко мне вместо него. Тебя интересуют исследования генных алхимиков? В архивах, в основном, содержатся сведения о создании дикого симбионта, наблюдения за подопытными животными и первыми людьми-носителями дикого штамма бактерии, данные о слепом симбионте, Очищении и «поглотителе». Все заметки о Рамирии Элиотс и Верлиане Гахельме хранятся у моей покойной матери.

– Милая, мне нет дела до твоих бесценных подопытных с белеными глазами. Я говорил, что у меня есть союзники. Они помогут тебе покинуть Камнетужь. Один из них увлекается историей. Его интересует возникновение симбионта. В архивах столичной лаборатории содержатся нужные ему сведения. Я многим обязан этому человеку, поэтому помогаю пополнить его библиотеку. – Сольвейг подошел к окну. – А мои желания пока томятся за занавесом. Я бы хотел, чтоб Ринехол пылал в огне, тонул в хаосе и кровоточил за те грехи, которые он однажды совершил.

Сольвейг Огнтар посмотрел на молодого ученого. Яркий солнечный свет падал на лицо мужчины, касаясь темно-карих глаз. Сужение зрачка делало взгляд безумным. На лице человека появилась болезненная ухмылка. Она показалась Полии мерзкой. Женщина покинула личные покои наместника, оставив его наедине с собой.

* * *

Последние два дня отряд Иней пребывал в вагоне поезда, бежавшего по землям Ринехольского королевства и отбивавшего колесами шустрый и звучный ритм. Остановки совершались редко. Пока машинисты проверяли состояние механизмов и погружали в паровую машину синюю пыль, архонты разминались на свежем воздухе. Остальное время мужчины отряда дремали на матрасах, наполненных гречневой шелухой, обсуждали тонкости обращения с оружием либо вели беседы на другие темы.

Рамирия стояла у окошка, обхватив руками прутья металлической решетки. Краски августа набирали желтый цвет. Леса чередовались с полями, на горизонте едва виднелась Каменная Грива, над которой мерцали ранние звезды. Всеобъемлющий Кель наблюдал сквозь небесные светила за своими детьми и оберегал всех сынов и дочерей Камнетужи. Девушка мечтательно ахнула: ей захотелось стать живописцем и запечатлеть красивый пейзаж на холсте.

– Беспокойная выдалась ночь, комары замучили, – послышалось от Стража.

– Мы останавливались у озера Нешга, вот они и налетели, – пояснил командир отряда. – Терон, хватит сидеть с мечтающим видом. Доставай кушанье.

Люди воспрянули духом, когда пришло время вечерней трапезы. Съестные запасы убывали – на скатерти виднелись овощи, картофель, айвовый пирог, две крынки с пахтой и четыре цельных каравая хлеба, которые в последующую минуту командир разорвал на части. Мясо, лежавшее в тепле, оказалось еще пригодным для пищи. Один из Стражей достал из своей сумки две бутыли с дешевым вином, хвалясь тем, что выиграл их на ярмарке. Димитрия эта история привела в недоумение, и он вспомнил о родных краях.

– Ринехольские ярмарки – это торговый механизм королевства, который рассчитан скорее на купцов, нежели жителей, – молвил он. – В Нолгере все наоборот. У каждой общины северян случаются празднества, к которым они тщательно готовятся: делают запасы рыбы, мяса и меда, ловят опасных тварей, с которыми крепкие мужики потом тягаются силой. Никто за это и медяка не попросит. Так общины демонстрируют свое гостеприимство и достаток, а заодно поддерживают друг с другом связи.

Рамирия мысленно не согласилась с Димитрием, храня в сердце те веселые и счастливые моменты, которые подарила ей столичная ярмарка. Девушка помнила сочный вкус дичи и пряный аромат медового яблока, яркий солнечный свет, забавную игру на лютне и бархатный голос барда. Ярмарки были необходимы жителям: люди отдыхали душой, отвлекаясь от обыденной суеты.

– Командир Лоза, вы сказали, что общины не берут с гостей монет за развлечения и еду. Северяне совсем не торгуют? – спросил Огненосец. – Я слышал, что уроженцы Нолгеры ценят натуральные самоцветы.

Димитрий кивнул.

– Северяне не принимают медь, серебро или золото. Они предпочитают обмен. Жители общин Совы и Лисы, что ближе всех к границе с Ринехольским королевством, проходят Снеговой перевал, спускаются в Долину Ерника и обмениваются товарами. Купцы обожают торговать с Нолгерой, поскольку обмен зачастую становится выгодным. Северяне всегда берут только то, что им нужно. Могут обменять, например, рулон качественной шкуры с мехом на мешок крупы. Велентук из-за своего месторасположения стал торговым оплотом для Нолгеры. Туда постоянно приезжают купцы со всех уголков южной Камнетужи.

– Если северяне избегают монет, как же они защищаются от демонов? Дают Ринехольскому королевству побрякушки или самоцветы в обмен на архонтов? – с насмешкой спросил Огненосец и вызвал недовольную гримасу на лице Димитрия.

– У Нолгеры нет необходимости обращаться к Толемею за помощью. Демоны не переносят низких температур. В условиях сильного мороза их мировосприятие тупеет, а жизненные процессы затормаживаются, что приводит либо к длительному сну, либо к полной или частичной гибели симбионта. Группа странствующих ученых, называющих себя Сторонними Наблюдателями, однажды доказала это. Жаль, что наши зимы не столь холодны, – тяжело вздохнул Димитрий. – Но не думайте, что общины не сталкиваются с проблемой выживания. В Нолгере полно хищников, которым необходимо давать отпор: белые волки, медведи, горные львы, снежные тролли…

Димитрий надкусил картофелину и сделал глоток теплой пахты. Рамирия испила вина и вспомнила слова Терона о том, что командир Лоза в юном возрасте был отрезан от родного края и с тех пор жил в Ринехоле. Девушка робко поинтересовалась, возвращался ли Димитрий на родину, после чего получила положительный ответ. Оказалось, что спустя несколько лет после рождения ребенка Димитрий совершил длинное путешествие в Нолгеру. Он мечтал повидать семью, связь с которой была утеряна на долгие годы. Человек сумел добраться до общины Совы и найти свою родню в заснеженных краях. Однако, пока мужчина гостил у семьи, у него случилось расстройство самочувствия. Оно проявилось в форме сонливости и повышенной утомляемости. Подобные симптомы были нередкими для гостей, прибывших из южной части Камнетужи. Димитрий же считал, что его покинул дух севера.

– Северяне – крепкий и выносливый народ со своим нравом. Нолгера не прощает слабости, – заключил командир Лоза и более не сказал ни слова.

Когда отряд закончил трапезу, Терон помог Рамирии сложить пустые бутыли и стряхнуть хлебные крошки с матрасов. В окошко вагона дул прохладный ветер. Терон подошел к девушке и отдал ей покрывало: ранее Дева жаловалась на ночную прохладу. Поблагодарив юношу за заботу, Рамирия укуталась почти с головой. Она засыпала с улыбкой на лице. В скором времени девушку поглотил крепкий сон.

Глава 4

Для Рамирии Элиотс поездка из столицы в деревню Магур стала настоящим приключением. Находясь в вагоне вместе со своим отрядом, девушка лежала на матрасе, укутавшись в покрывало, и слушала интересные истории архонтов. Иногда она подходила к окошку и подолгу наблюдала за тем, как проносятся мимо деревья, одинокие домишки и заброшенные деревеньки, ускользая вдаль. Колеса поезда стучали то быстро, то медленно, в унисон или вразнобой, перебивая друг друга.

В скором времени раздался гудок. Машинисты привели в действие тормоза, и поезд снизил свою скорость. Сердце Рамирии колотилось от волнения. Дева представила крытое просторное здание, похожее на западную гавань поездов в Оружейном квартале столицы, и суетливую атмосферу. Когда поезд остановился, Димитрий Лоза первым покинул вагон. За ним последовал Терон. Груженый сумками, словно вол, он показал хорошее воспитание, подав девушке руку. Рамирия подошла к ступеням и выглянула наружу. Ветер ударил в лицо так сильно, что заслезились глаза. Коснувшись теплой руки Терона, юная Дева ступила на землю и посмотрела по сторонам. Гавани поездов и привокзальных зданий не было и в помине. В двадцати метрах от поезда кончался железнодорожный путь, упираясь в деревянную табличку, предупреждающую о тупике. Каменная Грива высилась и тянулась к небесам, уводя взор в туманные дали. К югу виднелся вполне различимый серый островок – деревня Магур.

Рамирия услышала незнакомые голоса и обернулась. Увлеченная красотой здешней природы, Дева не сразу заметила людей, вышедших навстречу гостям. Среди них были обыкновенные, ничем не приметные мужчины, не похожие на архонтов или дружинников. Переговорив с машинистами, они приступили к работе, открывая двери вагонов и неторопливо выгружая ящики с ароматными, дозревшими в дороге томатами, перцем и баклажанами, а также мешки с мукой. Виднелись три крестьянские четырехколесные телеги, запряженные каждая отдельной лошадью. Животных отличал грубый массивный костяк, объемистая мускулатура и толстая кожа, покрытая густым грубым волосом. Такие лошади были настоящими тяжеловозами. Судя по всему, они помогали местным жителям в полевых работах.

К отряду Иней подошел архонт. Его голова и лицо гладко выбриты, а кустистые черные брови ярко выделяются на фоне светлой кожи и беленых глаз. У мужчины характерный уроженцам Ринехола удлиненный овал лица и небольшой заостренный нос, похожий на совиный клюв. Сходство с птицей также придавала вычурная поношенная накидка темного неоднородного цвета, с длинными и широкими рукавами, имеющими крестовидные прорези для рук в передней части локтя. Приходя в движение, она обретала очертания птицы, разминающей крылья перед полетом. Рамирия отметила для себя, что мода на такие накидки ушла лет десять назад. Человек выглядел ровесником командора Вольфа. Может, немного младше. Архонт был вооружен полуторным мечом и щитовым плазменным пулеметом.

– Димитрий Лоза, командир отряда Иней, – едва завидев Стража, представился командир Лоза.

– Приятно познакомиться, командир Лоза! Мое имя Натаниэль Галь-Зю. Добро пожаловать в наш край!

Мужчины совершили крепкое и энергичное рукопожатие. Со стороны казалось, будто они были близкими друзьями, давно не видевшими друг друга, но на деле этот жест оказался данью уважения и показателем хороших манер. Остальных членов отряда Натаниэль наградил почтительным поклоном и помог людям разместиться на двух телегах, погрузив перед этим сумки.

Рамирия оказалась в одной телеге с Тероном и Димитрием. Натаниэль сел спереди, взявшись за поводья. Другая лошадь оказалась без возничего, но он и не требовался: животное покорно следовало за своим вороным сородичем.

– Какие вести из столицы, командир? – с приветливой любознательностью спросил Натаниэль, изредка оборачиваясь к гостям.