Ревизор: возвращение в СССР 3

Он повернулся ко мне.

– Как думаешь, Эмма на мать будет похожа или на бабушку?

– Сначала на мать, потом на бабушку. – отшутился я.

Мне бы его проблемы. Тут не знаешь, как элементарными инструментами обзавестись да нормальными материалами.

Мы просидели часа полтора. Когда было уже около шести, на улице стали появляться люди. Облокотившись о стол, я всматривался в прохожих. Они все спешили, быстро проходили мимо нас.

Но вдруг возле одного из намеченных домов с подходящими для злодея собаками остановился высокий угловатый мужик.

Славка ткнул меня.

– Вижу. – кивнул я.

Мы напряжённо наблюдали. Неужели получилось? Мы подкараулили его?

Мы оба были одеты и готовы в любой момент спуститься и начать слежку.

Мужик не уходил. Осмотревшись по сторонам, он подозвал собаку.

Доверчивое создание подбежало к нему. То ли она не лаяла, то ли мы слишком далеко были, нам не было ничего слышно.

Видимо, Славка подумал о том же, потому, что он открыл окно. Было невероятно тихо. Слышно даже, как снег хрустит под ногами у мужика, который вошёл в чужой двор.

Сомнений не осталось: это тот маньяк, которого мы ищем. Напряжение нарастало.

Нужно идти вниз и быть наготове. Сердце колотилось как сумасшедшее. Показал Славке жестом, что пошёл вниз. Он кивнул.

Вышел на улицу и посмотрел наверх. Славка выглядывал из окна.

Вдруг раздался истошный собачий визг. Я вздрогнул всем телом от неожиданности и помчался к калитке.

– Брось пса, сука, убью! – заорал на всю улицу Славка и оставив открытым на распашку окно, побежал вниз.

Я выскочил на улицу и увидел, как мужик, испуганно озираясь, выбежал на улицу и побежал в сторону Ленина. С пустыми руками. Я за ним. Славка за мной.

Вот и проследили незаметно.

На доли секунды остановились возле двора, где поскуливала собака. Скулит, значит живая.

Бросились за маньяком. Он бежал огромными шагами. Длинноногий. Худой. У гастронома свернул на Госпитальную. Мы за ним. Пробежали мимо дома Полянских. Интересно, парни нас видели?

Маньяк свернул на Школьную и побежал в сторону железной дороги.

Воскресенье, седьмой час утра. А на улице полно народу. Только что никого не было, и вот тебе раз! Откуда они все?! Маньяку удалось немного оторваться, но мы не упускали его из вида, потому, что он был выше среднего роста и хорошо выделялся на фоне остальных прохожих.

Мы добежали вслед за ним до проходной механического завода. Он заскочил внутрь. Все, на этом надо останавливаться. Мы и так зашли намного дальше, чем я обещал Ивану. Разочаровывать его не хотелось – хорошую репутацию нарабатываешь долго, а разрушить можешь за один миг.

Развернувшись, увидели подбегающих к заводу Тимура с Мишкой. Они видели нас и, естественно, побежали следом.

Славка со злостью пнул ногой кусок льда, и он отлетел далеко в сторону.

– Не поймали. – понял всё без слов Мишка.

– Мне кажется, я успел его разглядеть, когда он собаку бросил и выскочил со двора. – сказал я.

– Мы тоже его видели, когда он мимо нас пробежал. – сказал Мишка.

Раздосадованные мы поплелись домой.

– Что дальше? – спросил Славка. – Вряд ли он в ближайшее время на охоту решит выйти.

– Это точно. – согласился я. – Вспугнули мы его сегодня знатно. Он, наверное, теперь с неделю будет на каждую тень оглядываться.

Все вместе дошли до Госпитальной, Тимур и Мишка пошли к себе, а мы со Славкой пошли дальше. Выйдя к нам на Огарёва, сразу наткнулись на Ивана. Он был не в форме. И, вообще, одет на скорую руку.

– Ко мне подойдите оба. – строго скомандовал нам он. – Что тут случилось? – спросил он, когда мы подошли к нему.

– Когда? – включил дурака я.

– Минут двадцать назад. Кто орал фальцетом, что кого-то сейчас убьет? Ко мне местные прибежали, решили, что в одной из хат убивают кого! Увидел вот вас, и сразу вспомнил про ваш интерес к этому району, – сказав это, Иван уставился на Славку. Уже понял, что со мной в гляделки бесполезно играть.

Славка не выдержал его взгляда. Слабак. Ничего не сказал, но и без этого спалился. Иван всё понял и посмотрел на меня. Теперь он решит, что я способен на враньё. Надо что-то делать.

– Хотели проследить за ним по-тихому. – сказал я, спокойно глядя ему в глаза. – Но нервы сдали, шумнули, когда эта скотина схватила собачонку и душить начала.

– И? – Иван строго смотрел на меня.

– Спугнули. Сбежал.

– Дилетанты. – с досадой сказал он. – Хоть разглядели?

– Можно сказать, да.

– Опишите.

– Высокий, худой. Лицо такое же, длинное, щеки впалые. Лоб с залысиной.

– И всё? Докуда, хоть, довели?

– До проходной механического завода. Как я и предполагал, работает он там.

Иван с интересом взглянул на меня. О чем-то задумался. Вздохнул.

– Всё! Никакой больше самодеятельности! Вы поняли? – строго наказал он. – Смотрите у меня!

Мы со Славкой молча кивнули головой.

Иван пошёл домой. А мы остались стоять перед домом Либкиндов. Там уже горел свет.

– Пойдём, зайдём. – кивнул я в сторону дома. – А то, небось, разбудили, напугали…

Славка молча кивнул.

Мы вошли в сени, постучались в хату. Дверь почти сразу открылась. Клара Васильевна молча кивком головы пригласила нас войти.

– Не поймали. – поняла она по нашим расстроенным лицам.

– Зато собаку спасли. – подсказала Эмма.

– Откуда знаете? – мрачно спросил Славка.

– Так вы так кричали, что я сразу проснулась, и выскочила. – объяснила Клара Васильевна. – Никого уже не было, но собака соседская скулила жалобно так. Лапу ей повредили, хромает, но жить будет.

Оказалось, что, когда мы убежали за маньяком, на улице случился небольшой переполох. Хозяева собачки, чуть безвременно не почившей, вышли на улицу и пытались разобраться, что случилось. На шум выскочили и соседи. Кто-то тут же и Ивана дернул – смысл в милиционере, живущем неподалеку, если его позвать нельзя.

Мы со Славкой забрали свои вещи со второго этажа Либкиндов, поблагодарили хозяек и пошли по домам.

Славка предложил встретиться перед школой здесь же, у Эмкиного дома. Я согласно кивнул головой. Надо привыкать, что нас теперь трое.

На пробежку не пошли, набегались уже. С этой точки зрения удачно вышло, хотя и спонтанно.

Приступил сразу к подтягиваниям, отжиманиям, а потом к водным процедурам.

Не спеша позавтракал, выслушав упрёки мамы и бабушки по поводу того, что подверг себя сегодня опасности. Иван, оказывается, сразу после разговора с нами к ним зашел. И заложил нас – что мы по городу за стремными мужиками гоняемся. С одной стороны, я понимаю, у него обязанность такая, следить, чтобы школьники вели себя осторожней, и воздействовать для этого на родителей. Но осадочек у меня все же остался.

Натаскал воды. И занялся поддонами, аккуратно разбирал их до десяти часов. Размышлял, как пробраться на завод. Может, через бабушку попробовать?

Без пятнадцати одиннадцать был уже у деда Ариста. Открыла мне Вероника, очень удивившись моему появлению. Пришлось объяснять ей, что у нас с дедом договоренность на сегодня идти вместе на рынок.

В дом пройти отказался, ждал деда во дворе. Скоро он вышел и повёл меня по злачным местам, как он выразился.

Хороший дед. Мне понравился его темперамент: яркий, сильный, энергичный и, в тоже время, открытый. Если уж смеётся, то от души. Если рассердится, то лучше не попадаться ему на пути. Ну, это я и сам помню – хорошо, хоть его шашка по ночам в кошмарах не сниться.

Он провёл меня по рядам рынка, познакомил с несколькими людьми представив, как родственника. Подсказал, где купить патроны и лампы. Я купил сразу два патрона, Никифоровне и себе на чердак. Взял лампочек про запас. Попросил на шестьдесят ватт, а то, мне кажется, у нас сороковки везде. Темно, как у негра в…

Спросил ещё пробник, но меня не поняли. Когда я объяснил на пальцах, что мне надо, мне сказали, что это «индикаторная отвёртка, сынок». И продали за три рубля ГДРовский пробничек в карболитовом корпусе. Б/ушный, но в очень хорошем состоянии.

Познакомил меня Арист и с мужиком, что с фанерой мог помочь. Колоритный такой мужик, высотой под два метра, плечистый, с будёновскими усами. Я-то думал, что мода на них уже прошла, но нет. Листы у него оказались по полтора на полтора метра. Посмотреть не получилось, товар был под заказ. Но вот когда он озвучил цену, я приуныл. За квадрат он запросил по четыре рублика. Нетрудно посчитать, что один лист выходил почти в десять рублей. Мои сбережения мне никак не позволяли закупить нужный метраж на весь пол. На попытку поторговаться, он возразил:

– Так трехмиллиметровая по полтора целковых стоит за метр. И попробуй еще найти! А тут – девять миллиметров!

Стало ясно, что фанера в СССР вполне себе дорогостоящая и престижная вещь. Жаль, придется придумать что-то взамен.

Зато лака купил четыре банки. По три рубля за банку. Хорошая цена, на мой взгляд.

В целом, экскурсия на рынок прошла очень плодотворно и познавательно. Со всеми, с кем меня знакомил Аристарх, я старался перекинуться хотя бы несколькими фразами, чтобы люди меня запомнили, и воспринимали в будущем как серьезного покупателя. Прикупил деревянную ручку для стамески, средних размеров рубанок и ножовку б/у за пять рублей. Почти не пользованные.

Обратно шёл довольный. Дед тоже был очень доволен, пригласил зайти на чай. Но я попросился не на чай, а в его мастерскую на консультацию по поводу подарков на восьмое марта.

Деду очень понравилась моя идея. Он сразу прикинул, как сделать деревянные крышечки на банки. Он предложил вырезать из моих дощечек два диска: один соответствовал бы внутреннему диаметру горлышка банки, второй на сантиметр больше. Собрать их на деревянный шкант и проклеить. Шкант будет торчать вертикально из дисков, это и будет ручка крышки.

Всё гениальное просто.

Дед обещал любую помощь, только приходи.

Я спросил, могу ли привести с собой пару друзей. И получил приглашение хоть на весь класс.

Замечательный дед.

Мы тепло распрощались. Я поспешил домой. Уже и есть хотелось. И дел полно.

Бабуля напекла пирожков с капустой. На первое были щи. И на второе была капуста, солянка. Съел всё.

– Спасибо, всё было очень вкусно. – подошёл я к бабушке, чмокнул её в щёку и осторожно спросил: – А что, у нас денег не хватает?

Бабуля встрепенулась и удивлённо взглянула на меня.

– С чего ты взял?

– На первое капуста, на второе капуста…

– Поля в отпуске была, в Пермь съездила, деньги оставила, сейчас за свой счёт сидит… – ответила бабушка.

– Понятно.

Принёс бабушке четвертак. Она губы поджала, но взяла.

Ремонт – это ремонт, а продукты – это продукты.

Налил себе чаю. Пирожки у бабушки обалденные. Как же на завод напроситься? Тем более после визита Ивана?

Глава 4

27.02.1971 г. Дом Домрацких-Ивлевых.

Мама укладывала после обеда Аришку. Бабушка мыла посуду. А я сидел за столом рассеянно уплетая пирожки и строя планы по проникновению на территорию завода.

– Матери дополнительную неделю отпуска еле-еле дали. – вдруг пожаловалась бабушка. – Через неделю ей кровь из носу надо на работу выходить, а ясли всё не дают. Мне придётся на работе договориться, что я после обеда работать буду, а не с утра. Ты со школы будешь приходить и вместо меня с Аришкой оставаться, а я на работу. А к половине шестого уже и мама с работы будет возвращаться.

Так, так, так. Тема завода сама всплыла. Правда, я ещё не представлял, как этим воспользоваться.

– Ба, пока я к двум часам приду, пока ты до работы добежишь, уже три будет. Тебе четыре часа надо работать? До семи, что ли, будешь на работе сидеть?

– А куда деваться? – ответила бабушка. – Жалко место терять.

– Место терять жалко. – подтвердил я. – А что ты там делаешь?

– Веду учёт жидкого топлива. Если это тебе о чём-то говорит.

– Бензина что ли?

– Бензина и солярки.

– И как ты его ведёшь? Учёт жидкого топлива…

– В ведомостях по подразделениям и по видам топлива. – ответила бабушка на автомате, задумавшись о своём.

– На основании чего? Каких документов?

– На основании путевых листов.

– Это расход. А приход?

– На основании заявок на получение талонов. – ответила бабуля, переключившись на меня, и поглядывая с явным интересом. – Я их визирую.

Точно. По талонам же раньше заправлялись. Господи, как давно это было…

– А ты и талоны учитываешь? И талоны у тебя? – оживился я.

– Здрасте. Талоны в сейфе, в кассе. – усмехнулась бабуля. – Они их и выдают, и учёт их сами ведут.

– Хорошо. – разочарованно протянул я. – Тебе принесли путёвки. Они уже заполнены и обсчитаны?

– Частично заполнены. По показаниям счетчика пробег считаю и расход топлива по нормам. – ответила бабушка, все более удивлённо глядя на меня. – И ещё коэффициент надо учитывать, завгар проставляет.

О, хорошо, что коэффициент уже кто-то проставит. А то я так всегда косячил с ним. То прозеваю, когда зиму отменят, то ещё что-то… Править потом приходилось целые стопки документов.

– Пробег и расход топлива? И всё?

– Я всё учитываю. Расход, приход. А главное – остаток. Когда ко мне приходят заявки на талоны визировать, я смотрю, чтобы у них излишки не копились и в путёвках, и в целом по подразделению.

– А кто приходит?

– Начальники служб. – объяснила бабуля.

В маминой спальне заплакала Аришка.

– Так, так, так… – пробормотал я, соображая, как можно воспользоваться сложившейся ситуацией в своих интересах. Но ничего в голову, пока, не приходило. – А нельзя там договориться, чтобы мама путёвки домой брала, ты бы их тут заполняла, а она бы их на следующий день обратно уносила?

– Что опять я? – проворчала вышедшая зачем-то в кухню мама.

– Ну, заполню я дома путевые листы, а по ведомостям их кто будет разносить?

– Ну, пусть мама и ведомости принесёт.

– Как ты себе это представляешь? – бабушка махнула на меня рукой показывая остановившейся рядом удивлённой маме, что на меня не надо обращать внимания. – Это же завод! Там каждая ведомость – амбарная книга. Каждое подразделение ведётся отдельно по солярке, по семьдесят второму бензину и семьдесят шестому.

– Ну, их же надо только один раз принести, я помогу.

– Он поможет… – проворчала бабушка. – Заявки на талоны тоже ты будешь визировать?

– Ба! Ну, уж пробег-то и расход топлива в путёвках я, точно, посчитаю и по ведомостям разнесу. – заявил, забывшись я.

УПС! Штирлиц никогда… Ой, все!

– Мам. Ну, хочет, пусть работает. Там делов-то. Покажешь ему всё, научишь… – вдруг поддержала меня мама. – Он с Аришкой сейчас не справится.

Чего это я не справлюсь?! Я хотел было возмутиться, но вспомнил, что мне шестнадцать и опыта заботы о детях у меня, типа, ещё нет.

– А заявки? – уже не столь уверенно спросила бабушка. – Их кто будет подписывать?

– Ну, кто-то же их подписывает, когда тебя нет? Ты же полдня всего работаешь. – подсказала мама и вернулась в спальню к Аришке.

– Ну, не знаю, не знаю… – пробормотала бабушка и с сомнением взглянула на меня. – Работа, конечно, не сложная. Но любому делу учиться надо.

Я не стал сейчас с ней спорить и давить на неё. Лёд и так уже заметно тронулся. Пусть поживёт с этой мыслью, привыкнет к ней.

Сказал, только:

– Ба, чтобы вам помочь, я готов в любой момент научиться чему угодно.

– Ладно, ладно. – отмахнулась бабуля от моего пафоса. – Хочешь – давай, попробуем.

Она сосредоточенно протирала тарелки полотенцем.

– Завтра посоветуюсь с начальством. У нас многие своих детей на завод приводят на лето. С четырнадцати лет уже все деньги зарабатывают. И трудовой стаж, опять же… – рассуждала она вслух. – А тебе шестнадцать уже. Вообще можно трудоустроить вместо меня.

Йес! Получилось!

В прекрасном настроении я полез в сундук в сенях. Кажется, я там провод видел. Точно, есть немного. Но этого не хватит, чтобы дотянуть до центра потолка. И выключатель забыл купить. Мудрить не стал, немного повозился и сделал переноску: лампочка Ильича в патроне на свободном проводе, с которым ходишь, куда надо, и подсвечиваешь в нужном месте.

Чтобы лампу можно было повесить и освободить руки, поднял на чердак старый стул и повесил переноску на его спинку.

При полноценном освещении фронт работы представился мне в полном объёме. Это тебе не фонариком времен второй мировой светить. Доски под крышей страшные… Обивать, похоже, надо будет всё по кругу, не только полы. И дело это непростое – нужно будет бить аккуратно. Не хватало еще ударом изнутри по подгнившей доске шифер на крыше расколоть.

Всё, что я смог пока сделать – это вытянул несколько гвоздей. Остальные надо загибать и забивать, но шуметь нельзя, Аришка спит.

Принялся просто убираться. Подмёл, собрал с пола целое ведро какого-то хлама.

Чтобы выключить переноску, пришлось выкрутить из патрона лампочку. А она горячая!.. Но, зато теперь есть свет.

От того, что много раз лазил туда-сюда, на чердак и обратно, нагретый воздух из хаты поднялся наверх, на чердак. В хате стало холодно. Бабушка начала на меня бухтеть.

Мне что же, откладывать ремонт, пока весна не начнётся?

Задумался над полом. На фанеру пока денег нет. Ждать удачной подработки, или искать альтернативу? От безысходности родилась идея – можно же подровнять слегка пол и аккуратно уложить дощечки от паллет наподобие паркета. Только подгонять и циклевать этот самодельный паркет замучаешься. Хотя, может, циклевать пол на неотапливаемом чердаке вообще излишество?

Стал рассчитывать, сколько материала понадобится – впечатлился, подсчитав. Возить мне и возить паллеты с базы… Тем более, если стены и потолок тоже дощечками обшивать. Надолго подготовка затянется.

Ещё один вопрос тоже нужно решить. Как устроить люк? Сделать откидной на петлях, или просто усовершенствовать нынешнюю конструкцию в виде утепленной крышки? Решил, что второй вариант более реалистичен. При первом слой утеплителя резко уменьшится, зимой хата будет выстуживаться. Значит, как потеплеет, займусь этим. Заодно расширю люк, чтобы винтовая лестница получше вписалась.

О, ё-моё! Чуть не забыл про Никифоровну. Я же ей патрон купил! Не прошло и года.

– Ба, а где Никифоровна живёт? – спросил я.

– Мы же с тобой ходили к ней. – напомнила она мне.

– Думаешь, я запомнил, куда ты меня в итоге привела после всех магазинов?

Бабушка хмыкнула и подошла ко мне.

– Как же тебе попроще объяснить? Идёшь до школы. На перекрёстке сворачиваешь направо на улицу Огарёва. Доходишь до Первомайской и на той стороне упираешься в дом Никифоровны.

– Так она на Первомайской живёт? Это я мимо её дома сколько раз ходил?

– Получается, так.

– Ладно, разберусь. Как у неё собаку зовут?

– Чапа.

– Я побежал. – чмокнул я бабулю. Прихватил пробник, на всякий случай, и патрон.

Дошёл до школы быстрым шагом, как сказала бабушка, вышел по Огарёва к Первомайской и сразу увидел перед собой нужный дом. Я сразу вспомнил его и узнал с этого ракурса. Мы к нему, в тот раз, когда бурки мне купили, так же с Огарёва вышли.

А когда я ходил мимо него по Первомайской, не видел в нём ничего знакомого. Всё-таки точка обзора имеет значение.

Собаку я позвал по имени, она разлаялась, но не зло. Никифоровна выглянув в окно и увидев меня разволновалась, не случилось ли чего.

Когда я подошёл к дому, она уже вышла на крыльцо.

– Что случилось, Паша? – взволнованно спросила она.

– Не волнуйтесь, Анна Никифоровна. Я патрон, наконец, вам в сени купил.

– А… Хорошо, конечно. А то, темнеет рано, вечно в потёмках в хату пробираюсь.

Она скрылась в доме. Заглянул следом и попросил её табуретку подать и газету. Не охота мне было разуваться, да и холодно в сенях. Пришлось попросить и нож: провода требовали зачистки. И лампочку новую сразу попросил.

Табуретку поставил прямо перед дверью, Никифоровна попыталась было выйти, но уткнувшись дверью в меня, сообразила, вернулась в дом и больше не выходила.

Нашёл щиток, выкрутил пробки и спокойно занялся починкой. Хорошо, когда и время есть, и никто с советами не лезет.

Наконец, включил свет и позвал Никифоровну.

Радости её не было предела. Мне, даже, самому приятно стало. Она меня и в дом пригласила и чаем с печеньем напоила, и с собой что-то опять передала.

Самое время подлезть с просьбой.

– Анна Никифоровна. А зачем вам на базе поддоны, если у вас и погрузчика нету?

– На базе, может, и нет, а там, где машины с товаром грузят – есть.

– Понял. А их совсем не считают?

– Да, кому они нужны? Утилизируем время от времени. Пионерский костёр палим.

– Можно я сам их буду утилизировать? Ходил на рынок вчера. С фанерой я пока в пролёте, цены бешеные. Видать, французы скупают, летают на ней над Парижем. Хочу досок от палет набрать и обшить чердак.

– Да, ради Бога! Забирай.

– Мне много надо. Там и полы, и стены, и потолок обшивать придётся.

– Ох, затеял ты!.. На целый год себе занятие придумал.

– Может, и не на год, может, быстрее управлюсь. Да, и куда торопиться-то?

Никифоровна заверила меня, что все поддоны, остающиеся после разгрузки товара, мои.

Я со спокойной душой и с чувством выполненного долга пошёл домой, тепло с ней попрощавшись.

Хиленький газетный свёрток, перевязанный бинтом, тащил в руках. Не потерять бы чего.

Свернув на Огарёва, увидел Ивана во дворе его дома. Он занят был чем-то по хозяйству.

– О, здорово! – остановился я у калитки. Не терпелось узнать, какие перспективы у проекта «Кубышка Адамыча». Но расспрашивать про это не стал, учитывая утренние события. – Как у Вероники дела? Получила диплом?

– Получила, наконец. – ответил Иван, подходя ко мне и пожимая через забор мою протянутую руку.

– На работу вышла?

– Завтра уже первый рабочий день.

– Ну и хорошо. А как продвигается дело Цушко? Слышал что-нибудь?

Иван угрюмо посмотрел на меня.

– Ты же понимаешь, я не могу так прямо лезть не в своё дело. Что услышал, то и знаю…

– И?

– Начальник отдела с замом в Абхазию укатили на неделю.

– Ха! Во, дают! – вырвалось у меня. – Это ж они там сейчас с местным УВД гудят.

Иван удивлённо взглянул на меня, но ничего не сказал. Похоже, ему самому пришла впервые в голову мысль, что в Абхазию можно уехать на такой срок не только для поисков жены проворовавшегося завбазы. Люди там очень гостеприимные, коллегам всегда рады.

– Хочешь сказать, – пристально посмотрел я на него. – что делом Цушко сейчас больше никто не занимается?

– Почему же, занимаются. – неохотно ответил Иван. – Межведомственная группа создана. Брянские подключились…

– Тебе надо в эту межведомственную группу влезть. – подсказал я.

– Да, как я влезу? Я даже не в том отделе.

– Придумай что-нибудь. А то как мы без информации…

– Ты сам то узнал, где у Цушко садовый участок? Хотя бы в каком товариществе?

– Нет, пока.

Иван покачал головой – типа, вот и молчи.

Мы попрощались, он вернулся к своим делам.

А я побрёл домой, крепко задумавшись. Если честно, я даже не представлял себе, как подступиться к поиску участка Цушко. Собственности сейчас нет, списки членов товариществ есть только у председателей и у правления. Да и членом может быть не сам Цушко, а, например, супруга. А я даже не знаю, такая же ли у неё фамилия. Можно, конечно, ходить по участкам, людей опрашивать, но кого зимой застанешь в огороде? Не ждать же весны…

Только вошёл в дом, сразу получил в руки два пустых ведра и потащился на колонку. Время было уже к восьми часам вечера. Решил сходить в баню. Может, там уже поменьше народу.

Вернулся домой к половине десятого, усталый, разомлевший, выпил чаю и пошёл спать. Уснул моментально. Спал как убитый.

Под утро мне приснился мой чердак, весь обшитый дощечками от поддонов. Очень красиво! Стены были двухцветные. Тёмные дощечки прибиты снизу горизонтально где-то на метр в высоту. А выше шли светлые дощечки вертикально ровными полосами, визуально вытягивая пространство. Потолок тоже деревянный, подбелен чем-то прозрачным, видна структура дерева. Как пол сделан не понял, потому, что его закрывал большой потёртый ковёр. На фронтоне, со стороны улицы – большое окно. У окна стол и кресло. Справа и слева книжные шкафы с открытыми полками.

Долго ещё, проснувшись, был под впечатлением. Приснится же такое! Прямо, дизайн-проект.

Побежали со Славкой привычным маршрутом. Возле дома Герасимовичей увидел Светкиного брата у буханки. Надо поговорить с ней, может, замолвит за меня словечко. Мне бы познакомиться с ним поближе и договориться перевезти поддоны с базы. Я заплачу! А то на санках, по два поддона за раз мы с друзьями до второго пришествия возить их будем.

– Что задумчивый такой? – пихнул меня в бок Славка. – Случилось что?