Остров

Однажды Кристоф попробовал включить радио, но оно, как и мобильные телефоны, здесь не работало. И если сбой в работе мобильных можно было объяснить отсутствием вышек, или их удалённостью, то почему не работало радио объяснить так и не смогли.

Для Кристофа это был вызов, и в другой раз он захватил с собой проигрыватель и колонки. Однако через несколько часов, ребята выключили музыку. Здесь, на острове, она была точно не к месту. Музыка не давала друзьям радости и веселья, она только вносила дискомфорт в умиротворенное состояние души. Марсель предположил, что здесь, возможно, хорошо было бы слушать классику, но для скрипок и виолончелей его музыкальный вкус ещё не созрел. Кристоф, смеясь, его поддержал.

Позже решили исследовать береговую линию острова. Кроме клочка песчаного пляжа она мало чем отличалась от береговой линии Реюньона, – обрывистая и каменистая. С противоположного края острова берег был высокий и скалистый, и причалить было практически невозможно. Как и взобраться на остров. Но теперь они с уверенностью могли сказать, что ширина острова около километра, а длина немногим больше.

Так постепенно, их приятельские отношения переросли в дружбу. Когда Марсель был уверен, что Кристоф не болтает языком направо и налево, то рассказал ему про домашний секрет, – не только свой, но и отца. Секрет, которым не столько хотелось поделиться, сколько – если быть откровенным, – похвастаться.

Через месяц после того, как они переехали жить на Реюньон, к отцу приехал друг, военный, и привёз в подарок беретту 93R. Когда-то они вместе служили, но отец ушёл из армии и устроился на фирму, а друг остался и дослужился до звания commandant. Марселя очень привлек пистолет, и он разглядывал его при каждом удобном случае. Отец, заметив это, в первую очередь произнёс речь об опасности огнестрельного оружия вообще и автоматического в частности. А закончил словами: «Автоматические пистолеты нельзя хранить дома, и поэтому про него никто не должен знать». Однако, несмотря на все предостережения, отец считал, что каждый мальчишка должен уметь обращаться с оружием, а поэтому оплатил членство в стрелковом клубе для себя и сына. После возвращения из очередной командировки, отец обязательно брал Марселя с собой попрактиковаться в меткости и умении владеть оружием. Пользовались они только тем огнестрелом, что имелся в клубе, но вот из беретты никогда не стреляли, а Марселю очень этого хотелось.

Рассказав всё другу, Марсель ещё раз попросил его случайно нигде не проговориться, а пока секрет остаётся в секрете, можно, если Кристоф не против, пострелять и на острове. Кристоф оказался не против, а очень даже за! В возбуждении уже придумывал, во что бы пострелять и где это сделать удобней. И тут Марсель вспомнил, что у отца лишь три обоймы, и на наполеоновские планы Кристофа, этого, очевидно, не хватит. После этого сообщения, друг впал в уныние, но вскоре пообещал что-нибудь придумать.

Однако поиски патронов оказались не таким лёгким делом, как им представлялось. Все идеи, после размышлений, были отвергнуты как опасные. Денег можно было лишиться, здоровья тоже, а патроны не получить. Найти боеприпасы помог старик Поль.

После того как Поль отказался ехать на остров и к тому же пытался отговорить от этого Марселя, парень редко заходил к старику. Но случайная встреча в магазинчике Луи привела к тому, что Марсель попросил совета у старика, а тот, усмехнувшись, спросил лишь калибр и сумму, которую они готовы заплатить. Узнав всё, что нужно, Поль предложил Марселю зайти к нему на следующий день.

Сутки Марсель с Кристофом провели как на иголках. Когда подошло назначенное время, они оба пришли к старику Полю. Друзья выложили на столик, за которым выпивал и покуривал старик, деньги, а Поль выставил картонную коробку с двумя сотнями девятимиллиметровых патронов. На вопрос, почему он их выручил, старый пьянчуга ответил, что просто помог друзьям избежать злоключений на свою задницу, которые так или иначе они бы точно нашли.

Ребята пожелали ему хорошего вечера, положили коробку в рюкзак и потащили на катер, чтобы там спрятать свой боезапас.

А через два дня отец Марселя отправился в командировку, и пришло время пострелять из грозной беретты.

Дверь в кабинет отца, где в ящике письменного стола хранился пистолет, Марсель научился открывать ещё тогда, когда несколько раз таскал у отца спиртное для Поля. А вот с самим ящиком пришлось повозиться.

В полдень, с холщовой сумкой в руке, где между двух не очень толстых книг лежала беретта, Марсель ступил на слегка поскрипывающие доски пирса. Кристоф уже ждал в катере, и ему не терпелось вытащить оружие, рассмотреть, почувствовать его смертоносную тяжесть в руке. Однако Марсель попросил подождать до острова, вдруг кто-то увидит, а это, несомненно, повлечёт за собой много разных неприятностей.

Став у острова на якорь, Марсель достал пистолет и для начала рассказал Кристофу, что ему не нравится в легендарной беретте. Во-первых – удлинённое дуло. Из-за этой особенности он сомневался, что его можно незаметно носить с собой. Во-вторых, рукоять пистолета немного удлинялась вставленной обоймой. Кроме этого, сзади рукоятки имелось ушко для крепления съёмного плечевого упора, но отцовский военный друг его не привёз, сказав, что с ним оружие выглядело бы громоздким. Марсель помнил, как он говорил, что для лучшего контроля над оружием вполне хватит и передней складной рукоятки, расположенной перед спусковой скобой.

Но Кристофу в пистолете нравилось всё. Он называл его не немного громоздким, как Марсель, а внушительным, впечатляющим и другими лестными эпитетами. Марсель смотрел, как друг упивается оружием и хохотал. Он показал Кристофу на левой стороне рамки пистолета предохранитель и переводчик режима огня, а на правой – механизм управления режимами. Вот только не был уверен, слышит ли его друг. Кристоф выглядел, будто загипнотизированный оружием: не сводил с него глаз и постоянно гладил рукой. Тогда Марсель, которому самому не терпелось, дал разрешение перейти к стрельбе.

Кристоф тут же развил бурную деятельность. Вытащил из-за сидений катера десяток мишеней, разрисованных им из баллончика, прыгнул на остров и стал устанавливать их в золотистом песке. Его суета и волнение забавляли Марселя, но насмехаться он не стал, а присоединился к другу. К тому же ему очень хотелось выстрелить из беретты первым. Они разместили несколько мишеней в песке и несколько на скалах над водной стихией океана, и Марсель взял оружие в руки.

Ему не очень нравилось на стрельбище: взрослые норовили показать себя и поучить молодого парня, а ещё потому, что там было шумно. Зато здесь Марсель показывал себя искушённым стрелком. Учил в разных мелочах Кристофа и постоянно одерживал верх в меткости. Всё-таки обучение взрослых, даже снисходительно-навязчивое, не прошло даром, – он научился отлично попадать в цель. Марселю больше нравилась одиночная стрельба, Кристофу нравилась любая, но предпочтение он отдавал стрельбе очередями. При этом пистолет приходилось держать двумя руками, за рукоятку и складную рукоять под дулом.

Вопреки ожиданиям, Марселя приятно удивила небольшая отдача пистолета, небольшой подброс при выстреле, и огневая мощь, от которой мишени быстро превратились в деревянные ошмётки. Тогда несколько выстрелов досталось пальмам, и почва под начинающими стрелками впервые ощутимо содрогнулась. После этого по деревьям больше не стреляли, а Кристоф – из деревяшек, привезённых с собой, – быстро сделал ещё пяток мишеней. Они много экспериментировали: стреляли из положения лёжа, стоя, пытались стрелять с бедра, с разворота, и не заметили, как из двухсот патронов осталась лишь четвёртая часть.

По прибытию на Реюньон они снова обратились к Полю. Старик не отказался продать ещё патроны, но только через две недели. И Кристофу, и Марселю было невыносимо ждать, но всей суммой они не располагали, и потому согласились на этот срок. Когда через две недели забирали боезапасы, Поль предупредил, что больше он этого делать не будет. Друзья расстроились и строили планы, как уговорить упрямого старикана продолжить снабжать их девятимиллиметровой забавой, но так ничего и не придумали.

Как они не старались растягивать удовольствие в стрельбе, но патроны всё-таки закончились. Марсель – уже подуставший от всей этой суеты и стрельбы, от частой чистки оружия, чтобы отец не почувствовал запах дыма, – сказал, что пришло время продолжить то, ради чего они сюда приезжали изначально.

Копали теперь попеременно, и работа шла гораздо быстрей и веселей. Они разбили всё побережье на квадраты и работали с полудня и до заката. Поскольку уже на другой день (Марсель проверял) там, где они копали, следов не оставалось, пришлось нарисовать нечто вроде карты побережья и отмечать места работ на схеме.

Идея, что ни один пират не был идиотом, и ни за что не стал бы закапывать сокровища недалеко от берега, пришла в головы обоим одновременно. Поэтому постепенно они уходили от берега всё дальше, продвигаясь к плато острова. И всё больше и больше этим увлекались, хотя ни тот ни другой уже не верили, что найдут хоть что-то, кроме истлевших костей пропавших людей. Так продолжалось пока не случилось то, после чего Марсель заверил Кристофа: сколько бы лет не прошло, сколько бы между ними не было километров, стоит тому лишь позвонить или написать, он примчится и разобьётся в лепёшку, чтобы помочь другу.

В тот день копали в лимонной роще. Так Марсель называл высаженные кем-то и когда-то в несколько рядов лимонные деревья, и очень удивлялся, что за столько лет аккуратные шеренги не заросли лианами и другими деревьями. Тропинка, ведущая на плато, начиналась от двух высоких эбеновых деревьев, поэтому ребятам они представлялись воротами. Пройти, разумеется, можно было и мимо них, но парни считали символичным прошагать промеж этих гигантов. «Как будто ворота в новый мир», – шутил Кристоф. Работали с задором, с бесконечными шутками: один в яме наполнял пластиковые вёдра песком, другой вытягивал их наверх и высыпал. Сначала копал Марсель, затем Кристоф, потом менялись, и, как нарочно, вырыли в глубину не меньше двух своих ростов. Яма получилась округлая и широкая. Работа шла быстро и весело, так, что они почти проморгали закат.

Кристоф поторапливал его и говорил бросить яму, но Марселю казалось: ещё немного и он обязательно что-нибудь найдёт. Заметив, что копать становится темнее, Марсель посмотрел на небо. Его холодная синь окрасилась в багровый цвет опускающегося в океан солнца. Он положил лопату на край ямы и подтянулся, чтобы вылезти. В этот момент остров затрясся. Песок под руками Марселя обвалился, и он рухнул на дно ямы, а сверху на него упала лопата. Он снова подпрыгнул и подтянулся. Марсель увидел Кристофа, упавшего на колени. Тот с ужасом смотрел на яму и на пытавшегося вылезти друга. Потом что-то крикнул, вскочил на ноги и побежал к берегу, а Марсель снова оказался в яме, засыпаемой песком.

«Убежал. К отцовскому катеру побежал. К моему катеру! – с горькой обидой и злостью думал Марсель. – А я думал мы друзья. Даже не попытался помочь. Ну ничего, я выберусь, всю морду раскровяню».

И в хаосе сыпавшегося песка, не видя куда, Марсель прыгнул, стараясь дотянуться до края ямы. Но корни деревьев, словно живые, протянулись на уровне коленей по обе стороны от него и прыжка не вышло. Марсель зацепился за корни и упал грудью вперёд в удлинившуюся яму. Его тут же начало засыпать песком и в голове пронеслось, что он сам вырыл себе могилу. Корни опутывали ноги, но Марсель не желал сдаваться. Он повернулся и сразу наглотался песка. Песок сыпался в уши, рот, нос, но глаза он старался уберечь для последнего момента своей жизни.

Он ощутил, что остров, наконец, перестало трясти, но облегчения это не принесло: песок продолжал погребать его под собой. Ему удалось приподняться на колени. Со злобой рвал корни лимонных деревьев, опутавшие щиколотки. Приоткрыв глаза, заметил, что округлая яма не только превратилась в канаву, а, казалось, углубилась. Песчаный дождь сыпал сверху, и Марсель чувствовал: песок влажный и прижимает своим весом ладонь к ноге.

Ему удалось просунуть пальцы между ногой и корнем, и крепко обхватить его. Отчаянно пытаясь вырваться, он с криком рванул рукой жизненную силу дерева, вложив в это движение все силы. И корень лопнул. Так, одна нога свободна, теперь другая. Но оказалось, добраться до неё под грудой песка нельзя. Марсель попытался встать. Вслепую, опираясь руками о стену ямы, поднялся на освобождённую правую ногу и попытался встать во весь рост. Он не слышал своего отчаянного крика, только шум песка, который бесконечно сыпался вокруг. Марсель встал, сгорбившись, и дёрнул ногой. От пут не избавился, но ногу из песчаного плена освободил. Он подтянул ногу к себе, и щиколотку охватила боль. Ещё рывок. Корни впивались в кожу, удлинялись, но выпускать добычу не желали. Марсель опустился на корточки, подставив сыпавшему без устали песку спину, и принялся с остервенением рвать древесные жилы, что, казалось, теперь превратились в железные. Тут он заметил, что с другой стороны ямы, корешки, как змеи сквозь песчаную бурю, ползут к его второй, освобождённой ноге. Успел подумать, откуда вообще взялось столько песка, как корни могут ползти будто живые, а потом его захлестнула паника.

Позже он пытался восстановить в памяти эти моменты, что он делал, что думал, но не мог. Кажется, рвал корни, кидал в них песком, орал, просил прощения у матери с отцом и у сестры, плакал, пытался встать, грозил Кристофу и старику Полю, – одному, что убежал, другому, что не смог отговорить, – но всё это было какими-то смазанными кусками воспоминаний. Как во сне.

– Держииии! – услышал он над головой истошный вопль.

Марсель с трудом распрямил засыпанное по пояс тело и слегка приоткрыл глаза. Сквозь туман слёз и тучи песка увидел лопату, висевшую перед ним. Не раздумывая ни секунды, он ухватился за неё и почувствовал: его тело освобождается от песчаных оков. Марсель пытался помочь спасителю, раскачивал тело в песке, стремясь как можно скорее вырваться из этого песчаного ада. Наконец почувствовал, что бёдра покинули песок, а вскоре освободились колени. Его выволокли из несостоявшейся могилы. Он открыл глаза и увидел красного от усилий Кристофа с верёвкой в руках. Марсель почувствовал, что левую щиколотку будто ожгло огнём и дёрнуло назад в яму. Он не смог нормально сказать, а только хрипловато прошептал:

– Корни…

Кристоф не понял, что сказал друг, но сообразил: что-то не так. Тогда Марсель задёргал ногой над сужающейся ямой, пытаясь показать корни, которые ни за что не хотели выпустить тёплую плоть. Кристоф увидел в наступающих сумерках, что нога друга в чём-то запуталась и, нагнувшись, поднял из травы большой длинный нож. Пока он шёл к нему, Марсель подумал, что сейчас корни затянут его обратно в песок, или земля под ним обвалится, и этот песчаный ад начнётся сначала. А может, Кристоф тоже провалится, и тогда всё. Спасать их некому, а попытаться вырваться у него уже не осталось сил.

Кристоф несколькими ударами ножа перерубил корни и Марсель, почувствовав, что освобождён, подтянул ноги под себя и осторожно встал на колени. Кристоф помог подняться, придерживая за спину, и устало махнул головой в сторону берега. Ему хотелось как можно быстрее убраться с острова, и Марсель полностью разделял это желание.

Первые несколько дней Марсель не говорил – сипел надорванными связками. С Кристофом виделись в школе, но этот случай старались не вспоминать. И поездки на остров закончились. Кристоф ехать туда не хотел, Марсель тоже не горел желанием. Проводили время в кино, на пляже, в парках, но в общении чувствовалась натянутость, как в той верёвке, которой Кристоф вытащил друга из ямы. А спустя месяц Кристоф познакомился с девушкой, и их общение свелось к минимуму. Марсель сначала немного обижался, а потом подумал, что такова жизнь. Рано или поздно, друзья перестают видеться каждый день, начинают жить своими заботами и делами. Но, может, в том и заключается настоящая дружба: не видеться каждый день, но при этом оставаться друзьями, а если другу нужно, в любой момент прийти ему на помощь.

Как и раньше, Марселю было чем заняться, и он не скучал, но с каждым днём всё больше понимал, что чего-то не хватает. И однажды взял себя и свои чувства в кулак, и отплыл на остров.

Там ничего не изменилось. Всё та же тишина, тот же ветер и шум океана, но если раньше Марсель этим наслаждался, то теперь чувствовал себя неуютно. Он дошел и до лимонных деревьев. Близко подходить не стал, но издалека видел, что никаких следов от ямы-ловушки не осталось. Временами он размышлял, не так ли пропадали все остальные, но вывод делал, что вряд ли. И он до сих пор сомневался, было ли правдой то, как деревья тянули к нему свои щупальца, или это было галлюцинацией от нервного потрясения.

В следующий раз на острове он появился только через два месяца.

Выдался третий день хорошей погоды, а до этого две недели шли дожди, и океан волновался. Позвонил Кристоф, с которым не виделся почти целый месяц, и попросил о встрече. Марсель сразу согласился. Когда встретились, Кристоф спросил, не мог бы Марсель съездить с ним на остров. У Кристофа с собой была сумка-холодильник, и заинтригованный Марсель, согласился. Как понял позже – с радостью.

На острове Кристоф достал из сумки бутылку вина и упаковку пива.

– Ты чего, жениться собрался? – усмехнувшись, спросил Марсель.

Кристоф с грустью улыбнулся и отрицательно покачал головой. Достал из сумки два пластиковых стакана и предложил Марселю выбрать, что им пить. Немного поколебавшись, он выбрал вино. Пиво, конечно, слабее, но вино на вкус приятней.

Виноградный напиток оставил приятное послевкусие на языке, и Кристоф заговорил о своей девушке. Он рассказывал, какая она замечательная, добрая и проницательная. У неё вообще много достоинств. И в ответ на усмешку друга, заверил, что достоинств много и спереди, и сзади, и внутри. Марсель не мог понять, к чему он расхваливает перед ним свою подругу, и шутливо спросил:

– Очень уж на рекламу похоже. Ты мне её предложить хочешь?

Кристоф прыснул смехом и убедительно заявил: он никому не хочет её отдавать. Это была прелюдия к серьёзному разговору, идея которого, принадлежит именно Софии.

Дело всё в том, что Кристоф тогда слышал крики Марселя. Не всё, конечно, но многое, и достаточно для того, чтобы обидеться. Пока бегал за верёвкой, Марсель просто орал, но когда привязывал лопату, друг от истошных криков перешёл сначала к неясным бормотаниям, а после к проклятьям в адрес его, Кристофа, и старого пьяницы Поля. Поначалу он не придал этому значения. Однако с каждым днём его точили сомнения, что Марсель хоть и был в шоке, высказывал то потаённое, что лежит у него на сердце по отношению к нему. Потом отбрасывал эти мысли, но вечером они опять его одолевали. Поэтому постепенно Кристоф отдалился. Вот только дружба за это время связала их крепкими узами, и он постоянно говорил себе, что окажись сам тогда в яме, ещё неизвестно какие вещи выкрикивал бы.

Марселю было стыдно, и, желая захмелеть, потому что надеялся стыд уйдёт, он выпил оставшиеся полбокала вина залпом. Ожидаемого облегчения это не принесло, а может, надо было подождать, вот только времени на это не было. Марсель хотел ответить, но Кристоф ещё не закончил.

– Я каждый вечер себя изводил, – продолжал друг. – Оправдывал тебя, обвинял. Ты не поверишь, мы мужчины не должны о таком говорить, но мне было больно. Обидно. Я общался с тобой, смеялся. Помнишь, разглядывали девчонок на пляже, а потом подсели к сёрфингистам, как будто мы одни из них, но начинающие? Тогда, наверное, я в первый раз забыл эти мысли. Ты не представляешь, какое это было для меня наслаждение. Но они быстро вернулись. А потом в мою жизнь вошла Софи. Первое время я отдался ей полностью. Помнишь, мы с тобой тогда почти не виделись? И порой я придумывал глупые, детские оправдания. Но так было нужно, так мне было легче. А потом пришла мысль, что я подлец. Я не тот настоящий друг, которого ты звал, а потом проклинал. В общем, я запутался. София увидела моё состояние и несколько дней подряд приставала ко мне с вопросами. В конце концов, я рассказал ей всё. И вот мы опять здесь. Это её план. И ты знаешь, мне сейчас впервые за несколько месяцев легко. Хорошо и спокойно на душе. Почти.

Марсель выпил глоток вина, лёг спиной на песок и положил руки под голову.

– Знаешь, что означает имя София? – спросил он друга.

Кристоф усмехнулся:

– И хотел бы забыть, но теперь не могу. Она постоянно мне напоминает, что София означает мудрая.

– Наверно, это правда. Этот разговор был нам нужен. А мы, как детвора, не могли быть откровенными друг с другом. Послушай, Крис, мне ужасно стыдно за ту панику. И да, я действительно подумал, когда ты убегал, что ты меня бросил. Но проклятий я не помню. То есть помню, но смутно, как во сне. Но я точно, не помню слов, которые говорил. Это не я кричал, а мой страх.

И Марсель попытался объяснить Кристофу, какие чувства испытывал в тот момент. Также рассказал о живых корнях, о том, что он до сих пор не уверен, было ли это на самом деле. Заверил Кристофа, что тот в любой момент может рассчитывать на него, Марсель сделает всё что сможет. Ведь всей этой жизнью, после того дня, он обязан ему, Кристофу, своему настоящему другу.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.