Болезнь, овладевшая разумом

Мария Лысова

Болезнь, овладевшая разумом

Мой крепкий сон прервало странное движение у меня в ногах, пытаясь проснуться, я услышал глухое рычание. Моё сердце начало биться быстрее, сквозь полутьму я разглядел силуэт собаки, которая рвала одеяло у меня в ногах. Её шкура была всклокочена, из-за чего она выглядела в несколько раз больше.

Обычно, в таких случаях хозяева кричат, вскакивают, отдают команды, машут руками, но меня что-то останавливало. Те действия, что совершала собака были ей не свойственны, но было кое-что ещё. В темной комнате отчетливо ярко светились глаза, и пена изо рта собаки отдавала белым.

Я не мог пошевелиться, нормально думать и действовать. У меня под рукой оказался телефон, я, не раздумывая, кинул его в угол комнаты. Собака стремительно бросилась на шум. Я вскочил так, как не вскакивал, находясь в армии, и выбежал из комнаты.

Моё тело, не отошедшее ото сна, еще не слушалось меня в полной мере. Я слышал, как собака кинулась за мной из комнаты, но в темноте с грохотом врезалась в шкаф, что дало мне несколько секунд на то, чтобы добежать до кабинета и захлопнуть дверь, видя несущегося на меня зверя. Его движения были хаотичны, лапы не слушались, пена изо рта стекала густой массой, глаза были будто стеклянные.

Опираясь на дубовую дверь, за которой слышался скрежет и рычание, я смог привести дыхание в норму и ощупать свои ноги. Укусов и царапин вроде не было. Я хотел было включить свет, но судорожно вспомнил, что прошлым утром у нас в посёлке его отключили из-за упавшего в ураган дерева. Только сейчас я услышал, как на улице гремит гром, сверкает молния, благодаря которой я и смог разглядеть пса. Дождь с гулом ударялся о крышу, я запер дверь на замок и подошел к сейфу. Сев на корточки, я услышал, что собака медленно пошла прочь от кабинета, цокая когтями по паркету, и издавая неприятное клацанье зубами. Этот звук отдавался в моих ушах, сердце бешено билось, где-то в доме мои девочки, совсем одни и не знают, что собака уже не друг и защитник, а кровожадный убийца. Я начал нервно вдавливать цифры на сейфе, я знал их так хорошо, что, если бы у меня случилась амнезия, я бы в первую очередь написал их. Я достал из сейфа двустволку, зарядил её, надел куртку и запихал в её карманы патроны. Жаль, что фонарь я оставил горящим у лестницы, до него целый пролёт добираться в темноте.

Я медленно открыл дверь, но она предательски скрипнула. В этот миг моё сердце замерло, мне казалось, что пёс выпрыгнет на меня из темноты. На улице бил гром, и понять где именно находится собака было сложнее. Звук биения моего сердца заглушал все звуки в доме и казалось, что царит гробовая тишина.

Нужно идти к лестнице, и чем быстрее, тем лучше. Я передвигался медленно, на полусогнутых ногах и постоянно оборачивался, ожидая, что непременно увижу собаку и смогу её пристрелить в броске. У лестницы одиноко горел фонарь, я схватил его и осветил пространство сзади себя, но его там не было, хотя мне казалось, что он преследовал меня.

Я должен осмотреть комнаты девочек, должен их предупредить. В комнате Лизы, моей старшей дочери царил идеальный порядок, кровать была заправлена, а значит спать она ещё не ложилась. Именно сегодня я мечтаю, чтобы моя дочь была обычным подростком и шаталась по вечеринкам ночью. Так она была бы в относительной безопасности, как минимум ей бы не угрожал тридцатикилограммовый пёс, породы босерон. Я закрыл дверь в комнату Лизы, если её нет тут, значит она где-то внизу.

Комната Кэти была разгромлена: везде валяются игрушки, одеяло перевернуто, а на полу, у окна, лежат кровавые бинты. Ужас сковал меня, пару минут я сидел на полу в ступоре и перебирал бинты, пока звуки с первого этажа не привели меня в чувства.

Я решительно встал, взял ружье, фонарь и двинулся вниз по лестнице. Свет фонаря освещал наши семейные фотографии, вот Лиза с псом, вот малышка Кетти оседлала Байрона, как пони. Сердце щемит от ужаса. Коридор пуст я вошел в зал, посреди которого стоит диван, на столе рядом с ним тусклым светом горит ноутбук Лизы. По телу пробежала дрожь. За диваном слышится скрежет, лязганье зубами и рычание. Я с силой поставил фонарь на полку, чтобы часть комнаты была освещена и свистнул. Звуки прекратились, собака медленно начала выходить на свет из-за укрытия. Его лапы грузно ступают на ковер, грудь пропитана алой кровью, шкура блестит, а в зубах застрял кусок голубой пижамы моей Кетти. Я закричал так громко, что зазвенело в ушах, выстрелил, но в этот момент пёс дернулся – я промазал. Он схватил меня за ногу, я упал, начал тащить меня в сторону дивана, падая, ударился головой о полку, фонарь с грохотом повалился и покатился к дивану. Пёс перекинулся с моей ноги к шее, но я успел среагировать, схватил двумя руками ружьё, закрыв шею, и начал отталкивать зверя. Он рычал, стоя передними лапами на моей груди, а задними на полу, я отталкивал его грудь от себя, он тянулся к моей шее, щелкал зубами. Пена стекала на ружьё, на мои руки, на моё тело, от него разило тошнотворным запахом крови и слюны. Зубы смыкались в нескольких сантиметрах от моей шеи, он издавал утробный рык, его тело тряслось от напряжения и глаза, глаза стеклянные будто у куклы с чердака, с которой никто не играет, заплаканные. Я пытался вырваться из-под собаки, но оттолкнуть его не получалось.

Боковым зрением я увидел какое-то движение, но кидающийся зверь не дал мне понять, что именно происходит. Как вдруг я явственно увидел приближающийся свет и Лизу, которая со всей силы ударила пса по голове фонарем. Он заскулил и отскочил от боли и яркого света. Я поднялся и бросился к дочери. В тускло освещенной комнате она казалась еще худее, чем есть на самом деле, её трясло от страха, в руках она так крепко сжимала фонарь, что на пол капали капли крови из поцарапанных ногтями ладоней.

Пёс мотал головой и давился слюной. Удар сбил его и без того помутневшийся рассудок.

– Байрон, ко мне. – скомандовала Лиза. Пёс побежал на нас. Лиза завизжала и закрыла глаза. Я выстрелил. Он упал и больше не шевелился. – Папочка! – Лиза заплакала и кинулась мне на шею, она обнимала так крепко, как никогда не обнимала.

– Кетти, где она? – придя в себя спросил я, Лиза заплакала ещё сильнее.

Я посадил дочь на ступеньки лестницы, дал ей в руки ружьё, а сам пошел к дивану. Слезы стекали по моим щекам, ком подошел к горлу, я уже знал, что там увижу, но я не хотел этого. Я так сильно не хотел этого.

Кэти, моя маленькая Кэти лежала в кровавой луже. Её детское личико было прекрасно, оно не запечатлело гримасу ужаса, наоборот, она была словно ангел, счастливый и свободный. Её шея была порвана, волосы спутаны и кровавы. Маленькие ручки были раскинуты в разные стороны, а ножки подмяты под тельце. Он раскусил ей только шею, одним методичным движением, пижамку порвал на рукавах – видимо пытался перетащить.

Я упал на колени, гладил её лицо, ручки, и плакал. Я слышал тиканье часов, пробуждающихся за окном птиц, капли дождя, ударяющиеся о козырёк крыльца, и всхлипывания Лизы.

Моя бедная Лиза, я не могу поступать с ней так. Она маленькая девочка, всегда будет маленькой для меня. Я с силой поднялся с пола, нога болела, но это ничего, это пройдет.

Я подошел к дочери, взял ее за руку: «Милая, нам нужно на улицу, вставай».

Лиза оглядывалась на диван и собаку.

– А как же Кетти, мы не можем бросить её тут одну! – всхлипывая шептала она.

– Ничего, мы поможем ей, поможем… – я обнял дочь за плечи, она хотела взять ружье, но я сказал ей бросить его на пол. Мы перешагнули через остывающее тело собаки, его язык вывалился, тело обмякло и скукожилось.

Открыв дверь, нас озарил свет фар. Соседи вызвали полицию. Полицейские вбежали в дом, нас усадили в машину скорой. Дождь всё мелко капал на голые ноги. Только сейчас я смог разглядеть Лизу. Ее белокурые волосы были грязно бордового цвета, ладони поцарапаны, на коленях ссадины. Её лицо осунулось, глаза были красными и полные ужасом.

– Папа, я не знала, не знала. – Лиза плакала и прижималась все ближе ко мне. – Я сидела и слушала музыку, когда ко мне подошла Кетти, время было уже около двух ночи. Она начала говорить мне, что Байрону плохо, и что она не может его вылечить. Я спросила, что именно с ним случилось, а она сказала, что несколько дней назад, в саду на неё пыталась напасть чужая собака, а Байрон её защитил. Папа, я не знала, прости меня. – С нами стоял полицейский и записывал всё, что она говорила.

– Что было дальше? – шепотом спросил я.

– Я побежала за телефоном, чтобы разбудить тебя, но услышала, как он спускается по лестнице и рычит. Кэти звала его, тянула к нему руки, но это был уже не Байрон. Он был всклокоченный, слюна текла из его пасти. Я видела, как он кинулся Кэти в шею, а она не кричала, а только обняла его и упала. Я так испугалась и спряталась в кладовую. Я боялась даже дышать. Он ходил рядом со мной, я видела его лапы в щель, он царапал дверь и пытался достать меня. А когда он поднялся наверх, я вылезла и пыталась помочь ей, но она уже не дышала и была холодной. Я снова спряталась в кладовую, но, когда он бросился на тебя, я испугалась так сильно, что была готова умереть в ту же секунду вместе с тобой, чем сидеть и ждать своей участи.

Слёзы стекали по моим щекам, я прижимал руки дочери к сердцу. Дождь моросил и оплакивал мою малышку, мой дом и друга…