Ворон ворону глаз не выклюет. Том I

Алина Рун

Ворон ворону глаз не выклюет. Том I

Часть I. Глава № 1. Очищающее пламя

Отрывок из потрёпанного журнала.

Запись № 1:

«…говорил: “Нет более жалкого зрелища, чем герой, о подвиге которого никто не узнает”, но я не ради признания копаюсь в выгребной яме, называемой Древними. Моя задача – разузнать их слабости и методы уничтожения, проложить тропу, по которой когда-нибудь пойдут десятки, а то и сотни таких, как я. Но сейчас мне приходится воевать в одиночку. Если кому-то расскажу о своей миссии – заклеймят беззаконником и потащат на костёр, поэтому все кровью добытые знания я могу доверить лишь бумаге.

Итак, первый и самый опасный Древний в моём списке – Предвестник. Знаки указывают, что скоро он пробудится под Дарнеллом…»

Угол листа обгорел.

***

Вывеска паба «Хмельной кабан» тихонько скрипнула на ветру, приветствуя гостя. Виктор не торопился воспользоваться приглашением: он вынул из кобуры револьвер и осторожно заглянул в окно – оно располагалось высоко, но и его рост немаленький. Для места, которое можно назвать сердцем любой деревни, в нём было слишком безлюдно. На столах остались кружки с недопитым алкоголем, стулья стояли в беспорядке, а некоторые уронили на пол – посетители бежали из здания в спешке, как при пожаре.

Табличка на двери зазывала отведать свиные рёбрышки и запить их пинтой тёмного по скидке – а хорошее ведь предложение, жаль, что Виктора никто не обслужит. Он открыл дверь пошире, и солнечный свет немного разогнал полумрак в помещении. Это место почти не изменилось за десяток лет: всё те же пропахшие табаком деревянные панели на стенах, дубовые столы и стулья, даже череп кабана с внушительными нижними клыками так и висел на видном месте – над барной стойкой. Старая черепушка помнила ещё, сколько Виктор выпил кружек сидра и сколько глупостей после этого совершил, когда приходил сюда в годы ученичества. Но сейчас не время для ностальгии.

На всякий случай Виктор проверил подвал и второй этаж, где располагались комнаты хозяев, но так никого и не встретил. Пока всё тихо, нужно поискать информацию, которая могла бы прояснить, что случилось в деревне Форменн, и начать стоило с кассы: счётного аппарата в такой глуши, конечно, не было, так что Виктор опустился на колено и присмотрелся к ящикам под столешницей барной стойки. Одна из дверец выглядела крепче остальных, да ещё была заперта на ключ. Недолго думая, Виктор выломал дверцу – редкий замок мог потягаться с его силой. В верхнем выдвижном ящике стопками лежали блестящие шиллеты, а в нижнем – кассовая книга. Список заказов и долгов обрывался на вчерашнем дне. Тогда-то, видимо, всё и произошло.

Взяв увесистую книгу подмышку, Виктор вышел на улицу. С годами деревня стала только краше: солому на крышах домов сменила черепица, ещё больше разросся плющ на стенах, а вдоль дорог появились цветущие клумбы. И ведь куда ни глянь, всюду остались следы былой жизни: на верёвках сохнет бельё, у пруда валяются удочки, а у колодца – вёдра. В такой благолепной картине не хватало одного – самих жителей Форменна. Исчезли, как по щелчку, оставив после себя несколько тел.

Статуя Поющей девы стояла на центральной площади как ось, с которой начинались все улицы, так что заплутать было трудно. У ног Девы голова к голове лежали одиннадцать человек, они походили на лепестки цветка, который распустился на клумбе вокруг статуи. В том, что местные стали жертвами ритуала, сомнений нет: беззаконники оставили издёвку – намалевали на щите Девы глаз, обвитый щупальцами. Левиафаны, точно они.

В тени распахнутых каменных крыльев трудилась пара адептов Пепельной судии: они осторожно закутывали мертвецов в серые саваны, стараясь не касаться оголённых участков кожи – боялись схлопотать себе на голову проклятье. Трое учеников в таких же серых одеяниях таскали с поленниц брёвна для погребального костра и тихо перешёптывались между собой: «Неужели дух Дикой Кэйшес вызывали? А вдруг чёрта? Как бы сами тела ни встали!» Одного человека не пугали мертвецы: стоящую чуть в стороне девушку в дорожном платье кофейного цвета и накинутой поверх плеч пелериной. Под её горлом поблёскивал Дар Квадранты: рубин в объятиях золотых крыльев – без вреда этот галстук-боло могли носить только приближённые одного из четырёх Судий.

– У страха глаза велики, да? – мисс Тарнетт тоже заметила, как обеспокоены их временные помощники. – Это мы с вами по роду службы успели насмотреться на всевозможные нарушения Непреложных законов, от которых волосы встают дыбом. А простых людей может напугать и такая мелочь.

Она замолкла и как-то странно уставилась на лежащую среди незабудок селянку. Рыжие волнистые волосы обрамляли бескровное лицо и порезанную шею, как рама – предсмертный портрет. Убитая была так похожа на мисс Тарнетт, что легко обмануться и представить, как та сама лежит среди цветов, истёкшая кровью. Но Виктор не позволит кому-либо навредить его хранимой.

– Я нашёл в пабе кассовую книгу, – Виктор хлопнул ладонью по корешку. Пусть он не дрожал от страха, как остальные, но всё же место это нехорошее и лучше поскорее с ним закончить. – Последнюю запись в ней оставили вчера, около девяти часов вечера.

Мисс Тарнетт так углубилась в свои мысли, что голос Виктора заставил её вздрогнуть. Она убрала за ухо прядь, вылезшую из пучка на макушке, и с заметным трудом перевела взгляд с мёртвой селянки на своего Хранителя.

– Отличная находка, мистер Раймонд, – улыбка мисс Тарнетт была приятнее любой похвалы. Книгу она передала кучеру, чтобы тот отнёс улику в дилижанс.

– Ещё я насчитал двадцать шесть домов. Во дворах не осталось животных, похоже, Левиафаны увели их за собой.

– На столько домов всего одиннадцать жертв? – мисс Тарнетт нахмурилась и прикусила кончик карандаша. – Левиафаны переманивают к себе всё больше людей. Скоро они начнут опустошать не только деревни, но и города, – она нервно усмехнулась.

– Такая толпа должна была оставить много следов. Мне проверить окраину? – Виктор положил ладонь на рукоять палаша, намекая, что он готов казнить беззаконников на месте, если потребуется.

– Нас попросили упокоить мёртвых и убедиться, что здесь безопасно для работы полиции, а не бегать за преступниками по лесу. Это ведь не просто убийцы, а Левиафаны, беззаконники. Сами знаете, на какие сюрпризы они способны.

Виктор не спорил. Желание хранимой для него закон.

Чем жарче припекало солнце, тем назойливее жужжали мухи, привлечённые запахом мёртвой плоти. Виктор не глядя поймал самую надоедливую, и вытер пот со лба. Рука так и тянулась расстегнуть пуговицу на вороте мундира, но Хранитель всегда должен выглядеть безукоризненно – это одно из многих правил, которым он обязан следовать. А ведь после трёх месяцев жизни на севере Виктор думал, что соскучился по теплу.

Ленивую рутину нарушили крики: кучер бежал к статуе Девы с такой скоростью, что с головы слетела кепка-восьмиклинка. Не успев отдышаться, он сбивчиво рассказал, как видел людей на окраине деревни, у леса. Кажется, вооружённых, но кучер не стал присматриваться и сразу дал дёру.

– Готов поспорить, они хотели подловить нас на выезде, – Виктор обменялся с мисс Тарнетт многозначительными взглядами. – Скорее всего, поэтому они так поглумились над Поющей девой, чтобы сюда точно приехало как можно побольше квадрианцев.

Прикрыв рот записной книжкой, мисс Тарнетт едва слышно прошептала: «Думаете, кто-то слил информацию, что в Дарнелле планируется сход приближённых?» Виктор кивнул. Если Левиафаны хотели подловить мисс Тарнетт, то они выбрали отличное место для приманки: Форменн стоял неподалёку от Дарнелла, но при этом достаточно отдалённо от других поселений, чтобы помощь не смогла быстро подоспеть. Но кем был доносчик? Один из адептов, возможно, даже из тех, кто сейчас пугливо озирался на каждую тень? Или предатель затесался среди полиции, всё-таки запрос очистить Форменн поступил именно от них.

– Мистер Раймонд, вы видели где-нибудь конюшню? – мисс Тарнетт убрала книжку от лица и вернулась к обычному тону. – Надо спрятать лошадей, а то ведь прирежут, чтобы мы далеко не ушли.

– У паба. Само здание выглядит крепким, можете переждать в нём вместе с остальными.

Мисс Тарнетт кивнула и обернулась к перепуганным адептам. Сцепила руки за спиной и вытянулась по струнке – переняла эту позу то ли у Виктора, то ли у своего отца. Надеялась так прибавить себе суровости, чтобы компенсировать юный возраст и миловидную внешность, из-за которой её редко воспринимали всерьёз.

– Господа, вам придётся ненадолго прерваться! Предлагаю обождать в пабе, пока мистер Раймонд не убедится, что нам не угрожает опасность. Не беспокойтесь, я тоже готова защитить ваши жизни, – и мисс Тарнетт с улыбкой достала револьвер. Ей было не привыкать к нападениям то головорезов, то беззаконников, а вот как себя поведут адепты, которых они впервые встретили сегодня утром в соседнем городе, когда получили сигнал о помощи, предугадать сложно.

Блестящее на солнце дуло револьвера отбило желание спорить, если оно было, и мисс Тарнетт повела людей к пабу. За свою хранимую Виктор не переживал, та знает, как организовать оборону, но главной линией защиты придётся стать ему самому.

Гнедая двойка, запряжённая в дилижанс, и ещё несколько верховых лошадей ждали хозяев у въезда в Форменн – к счастью, все живые и здоровые. Виктор запрыгнул на козлы повозки и дёрнул вожжи, а верховых позвал за собой командой. Животные подняли уши на звук, с неохотой оторвались от лужайки и побрели следом за повозкой. Конюшня при «Хмельном кабане» была небольшой, места хватило впритык, но Виктор потрепал коня меж ушей и пообещал, что ему с соседями недолго томиться в тесноте.

Осталось дело за малым: подняться на вышку с колоколом и выжидать. Уютный, светлый, будто сошедший с рекламного плаката Форменн вызывал тревогу своими цветущими и неестественно тихими улочками. Тем проще было заметить подозрительное движение у окраины деревни, которая почти касалась леса: из тени елей одним за другим появились люди, они шли в сторону Форменна беспорядочной толпой, но в едином темпе, как заведённые мехатроны. Много их было, больше сорока человек.

«Решили задавить числом?» – Виктор заметил, что на севере Левиафаны часто пользовались подобной тактикой.

Селяне с вилами не ровня Хранителю, но нельзя относиться к врагам несерьёзно. Пара одержимых несли в руках лёгкие охотничьи арбалеты, от них стоило избавиться в первую очередь. Выстрелы из револьвера грохотом разорвали тишину, и охотники рухнули на землю, скрылись за высокой травой. Никто не попытался поднять их оружие; жители Форменна продолжили наступать, не останавливаясь ни на мгновение. На всех револьвера не хватит, да и не хотелось тратить на одержимых драгоценные патроны.

Из своего наблюдательного пункта Виктор успел хорошо изучить поселение. Он бежал по дворам и огородам, перемахнул через забор и приземлился на клумбу разноцветных незабудок ровно перед наступающей толпой. Выпростав палаш, Виктор рассёк горло ближайшему мужику раньше, чем кто-то успел среагировать на его появление. В последний момент он увернулся от молота кузнеца в длинных кожаных крагах, и тут же ответил смертельным ударом в спину. Лезвие палаша сверкнуло на солнце, оставляя за собой кровавый след, и насквозь проткнуло женщину с вилами, после неё – подростка с серпом.

«Другого выхода нет», – убеждал Виктор себя, пронзив сердце девушки в цветочном платье.

«Осквернённые души невозможно спасти, только очистить огнём», – повторял он слова адептов Пламенного судии, а они лучше знают, как поступать с беззаконниками и жертвами их козней.

«Я должен защитить мисс Тарнетт. Рано или поздно она найдёт способ, как всё исправить», – и Виктор пинком отпихнул от себя старика, у которого жилет с рубахой уже были заляпаны кровью. Возможно, этот мужчина – один из тех, кто оставил жуткое подношение у ног Поющей девы.

Потихоньку Виктор заманил одержимых в узкий переулок, к колодцу, который приметил заранее. Колодец тот был добротным: обод выложен из сероватого камня, с черепичной крышей и здоровенным колесом – об это самое колесо Виктор разбил голову мужика, который пытался накинуться на него со спины. Колесу ничего не случилось, а вот шея одержимого хрустнула так, что он с земли больше не поднялся. Виктор схватил пустое увесистое ведро и запустил его в мельника, пока тот не успел швырнуть топорик. Ещё одного одержимого он пинком спихнул в колодец.

Вокруг становилось всё больше пустых и лишённых какого-либо выражения лиц. Лучше отступить, пока ещё было куда. Виктор плечом выбил калитку и со всей силой приложил дверцей самого настырного из преследователей. На пне стоял горшок с кустиком герани, из него получился отличный снаряд, который полетел в голову залезшего на забор парня. Ещё несколько трупов осталось на каменной дорожке, ведущей к крыльцу дома, кровь залила лоскутный коврик в прихожей, отрубленная голова упала в камин гостиной, рядом с поленницей Виктор прихватил кочергу и метнул её в наступающую толпу – в кого-то, да попадёт.

Виктор уходил всё глубже в дом, пока не оказался в столовой. Удар топором он принял на стул – били с такой силой, что лезвие застряло в сидении, – и резанул палашом в ответ. Отступил на шаг, готовый заблокировать следующую атаку, но защищаться было не от кого. Виктор настороженно выглянул на улицу, следуя по тропе из мертвецов. Кажется, он прирезал всё население Форменна.

«Не о таком возвращении я мечтал», – Виктор вздохнул и вытер тряпкой клинок палаша. К лицам своих жертв он старался не присматриваться, не хотел увидеть среди них кого-то знакомого. Отметил только, что детей среди одержимых не было; Левиафаны забрали их с собой, чтобы вырастить по своему подобию. Но куда подевались сами беззаконники? Наблюдали за резнёй издалека? Или ушли распространять хаос в новых поселениях?

Форменн вернулся к обманчиво безмятежной тишине. Виктор прошёлся вокруг «Хмельного кабана» и удостоверился, что рядом нет подозрительных личностей. Он постучал в дверь паба и позвал мисс Тарнетт, но не дождался никакой реакции. Нахмурился, постучал ещё раз, теперь уже громче. Вместо двери со скрипом приоткрылись ставни на окнах: один из пепельных адептов выглянул проверить, точно ли это Виктор, а то ведь беззаконники могли украсть чужой голос. Ещё пара минут возни и проход наконец-то открылся. Своего спасителя встречали кучер, адепты с учениками, но не мисс Тарнетт.

– С приближённой всё в порядке?

– Всё хорошо! Ну… почти, – сбивчиво ответил кучер и обмакнул платком лоб. – Леди Тарнетт никто и пальцем не тронул, но ей вдруг стало дурно, как будто Дикая Кэйшес прокляла. Мы отвели её в хозяйские спальни, а она…

Виктор отодвинул мужчину в сторону и быстрым шагом поднялся на второй этаж. Как всегда, стоит на мгновение упустить подопечную из виду, и тут же случается какое-то дерьмо. В этот раз он не стал тянуть время и без стука вошёл в спальню. Мисс Тарнетт неподвижно сидела в кресле у окна, слегка утопая в мягкой обивке. Её голова обессиленно склонилась к груди, а ладони скрывали лицо. Пелерину заляпало кровью, которая тихонько стекала с подбородка. Несколько капель попало и на Дар Квадранты.

– Мисс Тарнетт! – Виктор тут же оказался рядом и мягко отвёл руки хранимой от её лица. Он ни разу не дрогнул, пока дрался с кучей обезумевших селян, но сейчас внутри всё съёжилось, когда на него уставился остекленевший взгляд незнакомых, потускневших глаз. Такая же пустота отпечаталась и в одержимых.

Неужели опять началось?.. Лишь бы адепты ничего не заметили, не стали задавать вопросы. Виктор тщательно вытер платком кровь с губ и подбородка мисс Тарнетт. Страшно было её коснуться, вдруг она треснет в его руках как кукла, особенно сейчас, когда кожа так побледнела, что напоминала фарфор. Тёмно-рыжие ресницы дрогнули. Мисс Тарнетт моргнула раз, второй, и улыбнулась Виктору, как ни в чём не бывало, пока Дар Квадранты на её шее отсвечивал на солнце зловещими алыми искрами.

– Не беспокойтесь, мистер Раймонд. Просто голова закружилась, – сказала она раньше, чем у неё успели что-либо спросить. – Раз вы здесь, то с беззаконниками покончено?

Мисс Тарнетт тоже боялась вопросов, но от самого Виктора. Всё пошло наперекосяк после той ночи на вершине Синего Хребта, когда они увидели странное полярное сияние – с тех пор у мисс Тарнетт начались приступы, о которых она отказывалась говорить. Виктор мог защитить хранимую от любой опасности, но как оградить её от самой себя?

В дверь постучали, приглушённый голос кучера озаботился, всё ли в порядке. Мисс Тарнетт попросила его принести воды, а сама расстегнула фибулу и бросила испачканную пелерину в руки Виктора: «Будьте добры, сожгите это. Не хочу оставлять беззаконникам и шанса добраться до моей крови». По сути, его вежливо отослали прочь, но Виктор не имел права спорить – он должен подчиняться.

Потихоньку всё вернулось в обычную колею. Вместо одиннадцати покойников пришлось сжечь в несколько раз больше, так что работы прибавилось. Ночевать в опустевшем Форменне никому не хотелось, адепты торопились как могли, кучер с Виктором помогали им перетаскивать тела. Мисс Тарнетт тоже собирала деревяшки для костра. От недавнего приступа не осталось и следа, а может, она просто притворялась.

Виктор выудил из камина голову, почерневшую от гари, заодно прихватил лежащее рядом безглавное тело. Кровью залило ковры, пол и частично стены. Несколько капель – возможно, с той самой головы, – попало на одинокую фотокарточку в рамке: на ней была изображена большая семья, все нарядные, с серьёзными и торжественными лицами. Этим людям пришлось скопить не меньше сотни шиллетов, чтобы позволить себе маленькую карточку, которая сохранит память о них на многие поколения. Но после расследования адепты Пламенного судии сожгут Форменн, и пепел с солью смешают – всё равно никто не захочет обживать проклятую деревню.

Солнечный зайчик вдруг ударил в глаз Виктора, когда он вытянул свою ношу на крыльцо. Прищурившись, он осмотрелся и заметил на двери стоящего неподалёку сарая зеркало. Раньше этой безделушки точно не было. Труп глухо упал на ступеньки, а палаш выскользнул из ножен. В своей наблюдательности Виктор был уверен, а значит, кто-то живой успел здесь похозяйничать. Вряд ли Левиафаны – они бы постарались незаметно ударить в спину, а не рисковали выдать себя развешиванием зеркала-оберега.

Виктор с силой постучал в дверь и немного перестарался, та едва не свалилась с петель.

– Если здесь кто-то есть – отзовитесь! Я Виктор Раймонд, Хранитель, прибыл сюда с приближённой Квадранты, леди Софией Тарнетт. Мы готовы помочь и защитить вас.

За дверью – ни звука.

– Я избавился от всех одержимых, больше вам никто не угрожает. Нам необходима информация, чтобы наказать виновных в том, что случилось с вашим поселением.

Опять тишина. Виктор собирался вломиться силой и проверить всё лично, но услышал тихие шаги и возглас: «Отойдите от двери!» Из сарая выглянул настороженный парень с ломом в руках, его лицо смутно напомнило мальчишку с семейной фотокарточки. Цепкий взгляд ощупал синий мундир Виктора, ромбовидные запонки на рукавах, которые говорили о службе квадрианцам, и наконец палаш с револьвером – известное оружие Хранителей. Парень опустил лом и без сил привалился плечом к дверному косяку.

– Не могу поверить… Нежели это безумие закончилось, – он оглянулся за спину, и Виктор увидел, что сарай на самом деле оказался спуском в погреб: – Матушка, помощь пришла! Выходите!

По скрипучим ступенькам поднялась женщина с полуседой косой. Ещё одно знакомое лицо с фотокарточки. Селянка прикрылась ладонью от солнца и сначала не без опаски окинула взглядом внушительную фигуру Виктора, но мундир развеял и её сомнения.

– Хранитель! В нашей глуши! Ох, как хорошо, что вы так быстро приехали. Мы с сыном чуть с ума не сошли, пока ждали помощь или хотя бы когда… «эти» уйдут, – на последних словах женщина понизила голос, словно одержимые ещё прятались неподалёку.

– Хорошо, что я матушку не послушал, – парень с улыбкой посмотрел на своё отражение в зеркале. – Она говорила, чтобы я не высовывался. Но я подумал: если «эти» захотят проверить сарай, то как мне со всей толпой справиться? Вот и подгадал момент, когда тихо стало, чтобы повесить зеркало – надеялся, оно их отпугнёт… А вместо этого вас привлекло.

– Хвалю вашу смелость, но учтите на будущее: зеркало отпугивает блудных духов, а не одержимых, – сказал на это Виктор. Видеть в свою сторону искреннюю радость для его было редкостью в последнее время. На севере он привык ощущать на себе настороженные, а то и озлобленные взгляды, ведь где Хранитель – там с высокой вероятностью и приближённый Квадранты, а их появление означало, что местным беззаконникам пора спасаться бегством.

Хотелось поберечь без того расшатанные нервы выживших, поэтому Виктор повёл их через задний двор и сделал крюк по окраине деревни, чтобы не наткнуться на последствия его стычки с одержимыми. Мисс Тарнетт издалека заметила Виктора и плетущихся за ним селян: взмахом руки она приказала адептам не отвлекаться от погребальных костров, а сама поспешила к выжившим. По удивлённым взглядам было заметно, что селянка с сыном не ожидали увидеть в роли приближённой Квадранты настолько юную особу, но им хватило ума не озвучивать свои мысли и сомнения.

– Постарайтесь вспомнить: в последние дни Форменн посещали слишком дружелюбные незнакомцы? – в руках мисс Тарнетт вновь оказались записная книжка с карандашом.

– Заезжала одна, – сын селянки первым подал голос. – Городская, ухоженная, – сказал он с придыханием. – Часто заглядывала в паб, да при деньгах всегда. Умела развлекаться.

– Да, была такая, – женщина вздохнула и промокнула платком опухшие от слёз глаза. – Звалась Ириной Саттфорд. Всё мужичьё местное с ума свела: руки холёные, лицом смазливая, наши бабы грозились ей всю гриву златовласую повыдёргивать.

– И как, успешно? – мисс Тарнетт украдкой добавила к записям несколько пометок. Хоть какая-то зацепка на «пастуха» Левиафанов, даже если это выдуманное имя.

– Не знаю. Сестрица моя тоже горела желанием, но однажды её как подменили: целый день заливала в уши, какая расчудесная из Ирины вышла подружка. А потом… настойчиво предлагала с ней встретиться. Выходит, эта городская беду накликала? – морщины на лице селянки углубились, она промокнула глаза платком. Лежала ли её сестра подле Поющей девы? Сбежала ли за своим «пастухом»?

Юноша обнял мать и погладил её дрожащие плечи. Мисс Тарнетт не стала долго мучить их вопросами, всё равно им не избежать встречи с полицией и допросом уже от них. Спасённый парень оказался не из робкого десятка, сам вызвался помочь Виктору таскать тела, с ним дело пошло быстрее. Его мать топталась неподалёку от Поющей девы, всё о чём-то охала и вздыхала, то подходила к разложенным на брёвнах телам, то в слезах отворачивалась и уходила прочь. В конце концов, она не выдержала и поймала мисс Тарнетт, когда та сбросила у костра несколько поленьев.

– Леди Тарнетт, я, дура старая, так и не поблагодарила за всё сделанное для нас, и… и для них, – селянка старалась не смотреть в сторону Поющей девы. – Но прошу вас, позвольте отвезти мёртвых в крематорий! Мы с сыном развеяли бы прах над Луковым полем, как делали наши предки. Этой традиции много лет, понимаете? А тут всё в осквернённую землю уйдёт, с грязью смешается. Нехорошо, неправильно как-то.

– Прекрасно вас понимаю, – мисс Тарнетт взяла руки женщины в свои. – В любой другой ситуации я сразу организовала бы перевозку, но сами видите: эти люди – жертвы беззаконного ритуала. Мы должны – нет, обязаны – как можно скорее упокоить их души, пока они не обратились в чёрта или во что похуже. Всё ещё уверены в своей просьбе? Готовы взять на себя подобную ответственность?

Несмотря на мягкую улыбку, мисс Тарнетт уставилась на женщину в упор. Дар Квадранты алел раскалённым углём, напоминая, как дорого может стоить селянке её просьба – и та отступила. Вскоре разгорелись погребальные костры. Адепты Пепельной судии хором запели Песнь последних слов: под звуки их голосов огонь освободил души от мёртвой плоти, как того требовали Непреложные законы.

Одинокие фигуры селян жались друг к другу на фоне огня, потерянные и беззащитные. Виктор ожидал, что вот-вот мисс Тарнетт попросит выживших поехать с ними в Дарнелл – в крупном городе им ничто не угрожает, да и у местных адептов найдутся ресурсы приютить двух человек. Но мисс Тарнетт почему-то тянула с предложением. Тогда Виктор рискнул проявить инициативу, хотя среди Хранителей это не приветствовалось:

– Мисс Тарнетт, мне подготовить в дилижансе места для селян?

В глазах хранимой плясали отблески пламени, но они не смогли скрыть знакомую пустоту. Прямо сейчас на Виктора смотрела не мисс Тарнетт, а нечто чужеродное, которое должно было остаться в далёких северных горах, прятаться в вихре полярного сияния, а не в девушке напротив.