Лапочки-дочки из прошлого. Исцели мое сердце

– Кто здесь? – настороженно уточняю.

Присаживаюсь возле стола и, приподняв скатерть, заглядываю под него.

– О-ой, – произношу теперь я сама. И чувствую, как улыбка расплывается по моему лицу.

Ошеломленно смотрю на двух кучерявых малышек в одинаковых платьях нежно-сиреневого цвета. Мгновенно узнаю в них тех самых озорных девчушек из кафе. В нагрузку к которым прилагается папка-грубиян… Благо, сейчас его нет на кухне. Но он и есть заказчик. Печально.

Все-таки удача окончательно покинула меня сегодня. Вместо того, чтобы огорчиться, я улыбаюсь еще шире. Подмигиваю не менее удивленным красавицам.

– Значит, это вы именинницы? – наклоняюсь к ним и щелкаю обеих по носикам.

Веду пальцами по веснушчатым щечкам, стираю подушечками следы крема. Натурального. Без красителей. Творожного.

– Вот и нашлись мышки, которые утащили праздничные кексы в норку, – заливисто смеюсь, когда девочки беспощадно стискивают остатки десерта в руках, пытаясь спрятать. Жестом останавливаю их, указывая на пышные юбки, которые они могут испачкать. – Аккуратнее, ладно?

Медленно кивают, покорно разжимают ладошки, показывая мне кусочки капкейков. Одновременно наклоняют головы набок, покачивая большими бантами, при помощи которых присобраны непослушные волосы. Взмахивают ресницами и прищуривают глазки.

Сдаются с повинной, а я не могу сдержать добрый смех. Какие же они милые! Не то, что их мрачный, всем недовольный отец.

Некоторое время малышки изучают меня, словно глазам своим не верят. А потом вдруг вспыхивают, как две яркие звездочки.

– О, мама! – хлопают в ладошки, перепачканные кремом.

Пока я растерянно округляю рот, не в силах ничего ответить, они летят прямо на меня. Я чудом успеваю подстраховать их, накрыв руками рыженькие головки, чтобы не стукнулись об край стола.

И замираю, когда девочки повисают на мне и обнимают за шею. Зарываются липкими пальцами под поварскую шапочку, пачкают скрытые под ней волосы, размазывают по шее мягкое тесто. Но мне все равно. Пусть хоть целиком меня кремом измажут – и вынесут в гостиную вместо торта. Кажется, сейчас я готова на все.

– Поздлавляй нас, – важно диктует свою волю одна из именинниц. В мелодичном голоске четко прослеживаются повелительные нотки Воскресенского. Папкина дочка растет. Но если от него хочется бежать куда глаза глядят, то эту прелесть я продолжаю сжимать в объятиях. И наслаждаюсь горячей карамелью, что обволакивает сердце.

– Нам вот столько, – вторая отстраняется от меня, показывая четыре пальчика.

Заставляю себя отпустить детей, обхватываю ладонями свои пылающие и почему-то влажные щеки. Шумно выдохнув, поднимаюсь на ноги.

– Какие вы взрослые, – шепчу с нежностью. Смахиваю соленые капли. Откуда они? Зачем? – С Днем рождения, солнышки, – подаю им руки, в которые они охотно вкладывают свои крохотные ладошки.

Я никогда не знала, что такое материнский инстинкт. И вряд ли доведется испытать его… Однако раскаленная лавина, что прямо сейчас низвергается в моей груди, кажется, гораздо острее и реальнее. В солнечном сплетении жарко и… больно. Словно из меня вырвали кусок, заполнив дыру кипящей магмой. Она разъедает меня изнутри, пока я просто стою и держу за ручки чужих детей.

Очнувшись, убираю от них ладони, делаю шаг назад. Девочки не теряются: пользуясь моментом и моим ступором, огибают меня и мчатся к торту. Теперь, когда я их все равно рассекретила, они могут без стеснения исследовать вкусный сюрприз.

Неосознанно любуюсь ими.

Какие же крошки по сравнению с громоздкой, объемной конструкцией. Будто муравьишки, суетящиеся у подножия высокой горки, под которой укрылся их дом.

Носятся вокруг подставки, подпрыгивают, пытаясь рассмотреть верхушку, оформленную в виде лесной поляны со сказочными зверушками. В середине – сахарные фигурки двух рыжеволосых фей с крылышками. В честь именинниц.

– Это ты для нас сделала толт? – восхищенно тянет кудряшка, которая чуть ниже ростом. Если не акцентировать внимание, то разница не столь заметна – всего несколько сантиметров. Но я почему-то улавливаю такие мелочи.

– Да, Машенька, для вас, – соглашаюсь на автомате. И только потом думаю о том, что могла перепутать двойняшек. Я ведь видела их всего один раз, возле кафе. Но малышка не спорит и не исправляет меня. Значит, я не обозналась.

– Кла-ассный кар-равай, – четче проговаривает Ксюша. Тянет ручку к капкейкам, касается пальчиком творожной шапки – и, прикрыв глаза от удовольствия, слизывает крем. – Вку-усно, – причмокивает.

Не мешаю ей. Не останавливаю.

Розочку мне придется подправить, пустые места между кексами – скрыть. Но я не чувствую ни раздражения, ни усталости. Наоборот, готова немедленно приняться за дело, чтобы у маленьких нетерпеливых хулиганок был лучший торт. И идеальный День рождения.

– Подар-рок, – восклицают хором. – От мамы, – не унимаются.

Я обязана возразить. Не тешить их ложными надеждами, но… сегодня у девочек праздник. И я не хочу их огорчать. Поэтому молчу. Не подтверждаю, но и не опровергаю их слова.

– О, господи боже мой, вот вы где! – скрипучий, повизгивающий голос разрушает нашу хрупкую идиллию. – Нужно вернуться в зал, иначе ваш папа мне шею свернет.

Мы втроем, как по команде, стреляем взглядами в сторону двери. И появившаяся на пороге брюнетка застывает, некоторое время сканируя нас.

– Вера, у вас все готово? – не сводя с нас глаз, лепечет сбивчиво. – А что вы тут делаете?

Опомнившись, она шагает к нам, отбивая тонкими шпильками чечетку по плитке.

– Мы тут живем, – девчонки одновременно упирают руки в бока. Становятся передо мной, будто защищая от злой вредной тети. Хотя больше меня волнует их отец. Он уж точно не пощадит ни меня, ни мое начальство.

– Конечно, все готово, Инна, – небрежно бросаю. – Как и договаривались, – киваю на многоярусный торт. – А вы как умудрились детей потерять?

Инна – администратор мастерской праздников «Радость». Женщина, которая принимала меня на работу. И которая теоретически должна все контролировать, но по факту – упустила главных виновниц торжества. Более того, они шарахаются от нее даже сейчас, когда она пытается увести их обратно в зал.

Приобнимаю малышек за плечи и притягиваю к себе.

– Слепая кулица, – неожиданно грозно выдает Маша. Точно Воскресенский! Только маленькая и в платье.

– Кто? Я? – теряется Инна и переводит взгляд на меня, словно в поисках поддержки. Но все, что я могу сделать, лишь недоуменно пожать плечами.

– Игра, – поясняет Ксюша и указывает пальчиком в сторону гостиной, где суматошно снуют аниматоры. То ли ищут пропажу, то ли отвлекают хозяина, пока Инна носится по дому.

– Вы улизнули, пока все остальные играли? – перевожу с детского языка. И двойняшки кивают. – Но не подумали, что папа будет беспокоиться? – пытаюсь укорить их.

– Мы же быстленько, – оправдывается Маша, а Ксюша тут же выдает: – А папа с телефоном говор-рил.

Обреченно закатываю глаза. И почему я ни грамма не удивлена? Вместо того чтобы общаться с детьми, Воскресенский даже в праздник занимается делами клиентов. Профессионал. Ответственный и лучший в своей сфере. Ни одного проигранного суда.

И лишь мне отказал, словно я прокаженная.

– Пора возвращаться, – уговариваю девочек, в то время как Инна стоит истуканом. – Папочка ждет, – подталкиваю их к выходу.

Аниматоры, едва завидев нас, шустро ориентируются. Забирают потерянных именинниц, ведут в круг детей. Но не успевают сделать вид, будто все идет по плану. Потому что к ним подлетает Воскресенский. Как черный ворон. Мрачный, злой, агрессивный. Его негативная энергетика мгновенно поглощает все доброе и светлое вокруг, но так же быстро рассеивается. Стоит лишь малышкам прижаться к нему и попроситься на руки.

Ради дочек Воскресенский наступает на горло своему гневу. Не хочет портить им праздник разборками.

Припечатав убийственным взглядом девушку-аниматора, он смягчается. С улыбкой говорит что-то детям, подхватывает их на руки. Сразу обеих, будто они не тяжелее пушинок. Кружит малышек, вызывая у них звонкий смех.

Невольно фокусируюсь на этой необычной, но такой гармоничной картинке. Огромный, как гора, грозный мужик с двумя сиреневыми облачками. Заботливо поправляет им объемные юбки, смотрит на девчушек с любовью, тепло и по-доброму нашептывает что-то, чмокает в щечки.

Наблюдаю за ними, оперевшись о косяк двери. И не могу заставить себя вернуться к работе.

– Так, Вера, вывозите торт! – внезапно заявляет Инна. – Пора! – щелкает пальцами аниматорам. И те готовят коридор. – Заодно отвлечем заказчика. И быстрее закончим здесь и уедем, – добавляет тише, промокнув салфеткой взмокший лоб.

– Что? Нет, подождите, – пытаюсь воспротивиться, потому что не готова выходить к Воскресенскому. Но администратор шагает прочь. – Я не могу, – приглушенно пискнув, вновь нахожу в гуще народа хозяина дома.

И на этот раз наши взгляды пересекаются.

Глава 9

Константин

– Поздравляю с Днем рождения наших дочек, – от мерзкого голоса бывшей холодный липкий пот ползет от шеи вдоль позвоночника. Сжимаю руки в кулаки. И под той, что держит телефон, трещит корпус.

Убираю трубку от уха, кошусь на дисплей. Незнакомый номер. Новый. Предыдущий я в ярости заблокировал. Знал же, что это не решение проблемы по имени Даша. Надо переходить к радикальным мерам. Стерва не отступится.

Но, черт! Как же она не вовремя. Сегодня я особенно уязвим.

– У нас с тобой давно нет ничего общего, Даш, – сдавленно рычу. – Попробуй только заявиться сюда и испортить детям праздник, я за себя не ручаюсь.

Оглянувшись на счастливых Машу и Ксюню, оставляю их ненадолго на аниматоров, а сам ухожу в кабинет, плотно прикрыв за собой зверь. Не хочу, чтобы даже случайно малышки услышали от меня грубые слова и брань. Ведь с Дашей иначе нельзя – только жестко и по-хамски.

– Костенька, – тянет ласково, а меня коробит от ее тона. – Ты лишаешь наших детей материнского тепла. Это неправильно. Тем более, в такой праздник!

Опять метко в цель. Ядовитой стрелой, что застревает в груди. Вызывает острую, противную боль.

– Я могу все, Даш, – хриплю от злости. Была бы рядом – придушил бы без зазрения совести. Но не при детях. – А в твоем случае – на законных основаниях. Повторяю: даже не думай!

Убью, если заявится. Не позволю испортить настроение малышкам. Сегодня – их день.

Каждый год я готовлюсь к нему заранее и с особой скрупулезностью. На эту дату я обязательно беру выходной. Все сотрудники компании в курсе, а секретарь не планирует никаких важных встреч или совещаний.

Нынешний день рождения – не исключение. Развлекательные мероприятия я начал с раннего утра. Пока праздничное агентство готовило сюрприз, мы с дочками съездили к моей матери за город. Отец нас бросил, когда мне было года три, так что я наполовину сирота. Собственно, как и мои малышки. Будто повторяют судьбу папы.

Пол-родителя, одна бабушка. Впрочем, мама относится к внучкам сдержанно, без особой любви. Она часто болеет, требует к себе внимания, а точнее, денег. Так что мы не утомляем ее визитами.

Несколько раз в год. Чтобы дети не чувствовали себя совсем брошенными и никому не нужными.

Паскудство, конечно. Но я делаю, что могу. Создаю иллюзию нормальной семьи. Хотя она ни хрена не полноценная. Колосс на глиняных ногах.

Больше теплых чувств исходит от нашей бессменной няни. Я в очередной раз убедился в этом, когда мы заглянули к ней на обратном пути. Я дал ей выходной, но она очень хотела лично поздравить крошек. И вручить подарки. Удивительно, но Маша и Ксюша вели себя с ней свободнее и радостнее, чем с родной бабушкой.

В целом, я миссию выполнил – и День рождения прошел без изъяна. Девочки выглядят довольными. А я устал как собака.

И все вроде бы хорошо, кроме…

Внезапно активизировавшейся сучки, которая сейчас висит на телефоне.

– Костя, я буду подавать заявление в суд на восстановление родительских прав, – припечатывает меня уверенной фразой. И отключается.

В этот момент я… Не злюсь, нет. Это неуместное слово, которое и на сотую долю не отражает того, что творится у меня внутри.

Я горю в геенне огненной. Чувствую миллиард взрывов, которые разносят мои органы в кровавые лохмотья. А там, где должно быть сердце, застывает кусок обожженного металла.

Заставляю себя выдохнуть и, пока легкие сводит горячей судорогой, возвращаюсь в зал. Окидываю его взглядом – и не нахожу среди других детей своих принцесс. А ведь их сложно не заметить в пышных платьицах.

– Где именинницы? – подзываю одного из аниматоров.

– Играют в прятки, – натянуто улыбается. И неопределенно взмахивает рукой.

Я сразу чувствую, когда баба врет. Жизнь научила. И Даша.

Бегающие глаза девчонки в костюме сказочного персонажа меня серьезно напрягают. И заставляют задуматься о некомпетентности работников этого «лучшего» агентства праздников. А недавний звонок бывшей подливает масла в огонь. Невольно предполагаю худшее…

– Послушай…те, – стараюсь быть вежливым, когда весь на взводе. – Будьте добры, сюда их приведите, – она медлит, и я добавляю: – Иначе мы с вами и вашим начальством дружно поиграем в игру из фильма «Пила», – произношу строго, продолжая искать своих крошек в толпе.

– Д-да, Константин Юр… – испуганно мямлит аниматор.

Однако я отхожу от нее и направляюсь к ее коллегам, которые выводят Машу и Ксюшу из кухни. Бездари, точно упустили малявок. А теперь делают вид, будто так и задумано.

– Еще один просчет, и этот праздник станет последним для вашего агентства, – мрачно бросаю, передернув плечами. Ощущаю чей-то взгляд, что буравит мою спину.

Оборачиваюсь, но отвлекаюсь на дочек, которые запрыгивают мне на руки. Дарят капельку спокойствия. И веры, что все будет хорошо.

– Папуля, а к нам мама пришла. С подарком, – шепчут мне на ухо, улыбаются хитро. А я чуть не получаю инфаркт.

– Шутите, лапочки? – уточняю, опуская их на пол.

– Неа-а, – одновременно мотают головками, и банты едва не слетают с рыжих локонов. – Она нам толтик плиготовила, – с придыханием выдает Маша. – Большо-ой, – показывает руками Ксюня.

Обе указывают куда-то в сторону кухни. Я же лихорадочно ищу взглядом стерву Дашу. И судорожно думаю, как от нее избавиться. Чтобы при этом не угодить за решетку.

Мысли разрывают черепную коробку, под ребрами плавятся внутренности, а гнев достигает высшей точки кипения.

И вдруг… Как прыжок в ледяную прорубь после бани…

Когда я встречаюсь взглядом с ней. Узнаю по каре-зеленым глазам. По огненным кудрям, выпавшим из-под поварской шапочки. По ямочкам, которые появляются на румяных щеках, когда она выжимает из себя виноватую улыбку.

Первая реакция: выдыхаю с облегчением. Не Даша!

Но следом идет вторая…

– А что она здесь делает? – удивленно спрашиваю сам себя.

– Толти-ик! – визжат дочки мне сразу в оба уха, сообщая очевидное. Активно хлопают в ладоши, пританцовывают.

Причем выбирают такой момент «удачный», когда я погружен в легкий шок и не могу поверить глазам. Присев и застыв в неудобной позе посреди зала, рассматриваю рыжего призрака в проеме кухни. И она до последнего держит зрительный контакт, будто играет со мной в гляделки. Медленно побеждает, потому что я окончательно теряю способность здраво мыслить. И сдаюсь первым.

Музыка становится громче, топот детских ножек бьет прямо по барабанным перепонкам, а мои малышки, разыгравшись, звонко смеются и повисают у меня на шее. Чмокают в щеки, что-то шепчут, но в шуме не разобрать их лепет. Наверное, опять просят маму. Точнее, фурию, которая меня преследует. Час от часу не легче.

Надо напомнить охране по поводу Даши, а заодно занести в черный список эту рыжую. Она мне заочно не нравится.

– Да-да, конечно! Торт! – словно из-под земли, выскакивает администратор. Поглядывает на меня с опаской. Суетится вокруг девочек, пытаясь нам угодить и хоть как-то реабилитироваться после ошибки аниматоров. – Вывозим торт!

Не дожидаясь моего ответа, убегает в сторону кухни. Не успеваю остановить ее, чтобы потребовать список сотрудников их агентства. И уточнить, как среди них оказалась девушка, которая еще вчера обивала пороги в моей юридической фирме. А уже сегодня проникла в дом… Ушлая дамочка. Не верю я в такие совпадения. Особенно, когда на горизонте маячит Даша. Воспаленный и отравленный ненавистью мозг невольно проводит причинно-следственные связи.

– С Днем рождения! – напевают аниматоры, вовлекая детей.

Маша и Ксюша отпускают меня, выходят в центр круга. Складывают ручки и прижимают их к щекам, слегка наклонив головы набок. С предвкушением, азартом и искренней радостью ждут, пока в гостиную выкатят главный сюрприз вечера.

Я же пытаюсь уследить за всем, оценить обстановку и не свихнуться от нервов. Разумеется, с тортом все логично. Я сам же и делал заказ. Да и время для десерта пришло. Но почему спустя минут пять его вывозит все та же надоедливая гостья, только теперь без шапочки? Огненные локоны убраны в аккуратную высокую прическу, белоснежная блузка застегнута на все пуговицы, а сине-черная юбка облегает бедра и достигает уровня колен. Светлый верх, темный низ – типичный дресс-код. Но ведьма даже в этом смотрится по-особенному. Будто она хозяйка здесь. Идет важно, грациозно, подняв подбородок и расправив плечи. Как королева, а не обслуга, которая толкает подставку с тортом.

Определенно, что-то с ней не так…

– Ур-ра-а-а, – вопят дочки в унисон с остальными детьми. Мчатся к конструкции, едва не врезаясь в нее. Но девушка успевает осторожно вырулить, сохранив сложный, многоэтажный и, следует признать, шикарный торт. Настоящее произведение искусства. Маша и Ксюша застывают, восхищенно рассматривая его в свете разноцветных лампочек.

На секунду расслабившись, потираю переносицу и не могу сдержать доброго, теплого смешка. Два рыжих антистресса, которые всегда действуют на меня успокаивающе. Вот только сегодня к ним присоединился третий. И пока я не могу определить, какие чувства у меня вызывает их внезапная «мама». Подняв взгляд, случайно перехватываю ее улыбку. Теплую и вроде бы искреннюю. Каре-зеленые омуты ласкают моих девочек, на расстоянии согревают их и обволакивают нежностью. Непривычно видеть такую реакцию от постороннего человека. И подозрительно.

Стираю улыбку с лица и заменяю ее привычным хмурым выражением. На мгновение меня ослепляют вспышки фотоаппаратов, а когда удается восстановить зрение, я вижу, как рыжая направляется к торту, чтобы помочь аниматорам правильно его разрезать. Хочет всем руководить лично. В моем доме!

Подсекаю ее на полпути и аккуратно, но крепко беру за локоть. Вывожу из толпы, разворачиваю к себе лицом. Ловлю растерянный, ошеломленный взгляд – и собираюсь задать, наконец, мучающий меня вопрос.

– Я точно помню, что в штате «Радости» был другой кондитер, – произношу негромко, но четко. И наклоняюсь к ней, сохраняя приличную дистанцию, однако при этом чувствую ее едва уловимый запах. – Потому что лично с ним встречался и оформлял заказ.

Запрокинув голову, она не боится посмотреть мне в глаза, будто ей действительно нечего скрывать. Позволяет изучить вблизи каждую черточку ее лица. Не смущается, не отворачивается и не пытается ретироваться. Железная леди. И лишь мелодичный голос немного подрагивает:

– Да, но его заменили. Инна вам объяснит причины, а я лишь выполняю свою работу, – произносит на слабом выдохе. И вместе с ним окутывает меня своим ароматом. Вбираю его носом. Не хочу, но он сам проникает в ноздри и заполняет легкие, мгновенно засахарив их изнутри.

Ваниль, свежая выпечка, нежный творог и сливки. Не женщина, а ходячий десерт. И на вид изящная, яркая и хрупкая, как одна из сахарных фигурок, которыми украшают торты. Зато теперь ясно, что не так с ее духами – они слишком естественные, и поэтому такие вкусные.

– У меня к вам вопрос… – делаю паузу и задерживаю дыхание. Сладкий запах мешает мыслить здраво. – Об аллергии вас предупредили? – выдаю не совсем то, что планировал. Но безопасность и здоровье дочек привычно ставлю на первый план.

– Ах, это, – выпаливает с таким облегчением, словно ожидала, что я отругаю или выставлю ее за дверь на глазах у всех гостей. Опустив пушистые ресницы, расслабленно улыбается. – Да, конечно, не беспокойтесь. Я в курсе! – рапортует, кивая интенсивно.

Машинально цепляюсь взглядом за прическу и наблюдаю, как скачут кудряшки в такт. Неторопливо спускаюсь к лицу. И к губам, которые чеканят названия запрещенных для моих малышек продуктов.

Попутно замечаю, как загибаются тонкие пальцы, отсчитывая перечень аллергенов. Вслушиваюсь в уверенный голос, мысленно перепроверяю каждое слово.

Молодец, ничего не забыла. И не оставила сомнений в том, что здесь она в качестве кондитера. Причем профессионала. Признаться, мне нравятся люди, которые выполняют свою работу безукоризненно и на совесть. С полной самоотдачей. Я и сам такой – педант во всем.

– Хорошо, – перебиваю, чуть ослабляя хватку на локте. – Красители в фигурках? – выгибаю бровь.

– Натуральные! Морковный мусс, свекольный сок и…

Киваю и со спокойной душой отпускаю ее. Отбой. Можно перевести дух. И не дергаться хотя бы до конца вечера.

Вместе мы неторопливо и молча возвращаемся к торту, вокруг которого водят хоровод дети. Маша и Ксюша, завидев нас, радостно машут ручками. Боковым зрением ловлю момент, когда рыжая подмигивает им в ответ. Но стоит мне повернуться, как она вмиг возвращает себе маску невозмутимости.

– А это что? – хмурюсь, заметив отпечатки маленьких пальчиков на боковушке нижнего яруса торта.

– Ой, не заметила. Только кексы успела поправить. Извините, – спохватывается и лихорадочно потирает ладони. – Госприемка, – шутит, пытаясь справиться с волнением. – Крошки-хозяйки решили заранее попробовать то, что я приготовила.

Несмотря на внешний панцирь, она не может скрыть нежности в тоне. Не вижу смысла, зачем ей играть, и поэтому… Вообще ни хрена не понимаю.

– И как? – хмыкаю, поддерживая ненужную беседу. – Они оценили? – тепло улыбаюсь дочкам.

– Надеюсь, что да. По крайней мере, их не стошнило. А может, сдерживались, чтобы меня не обижать, – тихо хихикает кондитер, привлекая к себе мое внимание.

– Спасибо, – скользнув по показавшимся ямочками на ее щеках, нервно откашливаюсь. – На этот раз вы представитесь или опять гордо уйдете, хлопнув дверью?

Замирает, удивленно округляя глаза.

– Вспомнили все-таки? – недоверчиво сводит тонкие светло-коричневые брови. Как у моих малышек. Видимо, рыжие все похожи.

– Фотографическая память. Так как вас зовут?

– Вера, – бросает коротко.

– Благодарю, Вера. Можете быть свободны, – не придумываю ничего лучше, как попрощаться. Хочется скорее избавиться от нее, хотя сегодня она не ведет себя навязчиво. И не сует папку со своим делом мне в нос. Но… пусть все равно будет на расстоянии.

Однако дочки со мной не согласны. Стоит Вере отойти от меня, как они подскакивают к ней и тянут к торту. Порываюсь последовать за ними и проконтролировать каждое действие кондитера, однако… Останавливаюсь.

Не мешаю им. Устроившись в кресле, со стороны наблюдаю, как дети разделываются с десертом, балуются, пачкают темную юбку Веры контрастно светлыми кремовыми пятнами. А она, вместо того чтобы огорчиться, просто смеется. Кондитер оказывается живее и веселее аниматоров. Немудрено, что мои дочки не отлипают от нее. Разыгравшись, заставляют помочь им в каком-то конкурсе, а она покорно соглашается.

Моим бандиткам вообще невозможно отказать.

Хотя Даша с легкостью это сделала четыре года назад.

От воспоминания о бывшей холодок проходится по спине. Причем такой ощутимый, будто кто-то сверлит меня взглядом.

Оборачиваюсь, оперевшись локтем о спинку кресла, – и каменею в неудобной позе. Изучаю знакомый силуэт, застывший на пороге моего дома.

– Вот же тварь, – проговариваю одними губами и поднимаюсь, пряча руки в карманах брюк. Прикрываю собой зону, где резвятся дочки.

Только через мой труп.

Даша считывает послание, адресованное лишь ей. Бледнеет, но не отступает.

Услужливый администратор забирает у нее пальто, сумку и какую-то коробку. Любезно приглашает в зал. А я борюсь с диким желанием оторвать этой дуре руку, которой она указывает на МОИХ детей. Даша делает шаг в обозначенном направлении. Еще один. Неуверенный. Тормозит, покосившись на меня. И опять вмешивается администратор, подзывая Машу и Ксюшу.

Видимо, стерва посмела представиться матерью именинниц. А охране что наболтала, раз ее пропустили? Уволю всех к чертям!

В груди до последнего теплится надежда, что она – плод моего больного воображения. Иначе прольется кровь…

Глава 10

– Привет, – произносит Даша одними губами. Кокетливо взмахивает ресницами, пытается мило улыбнуться, теребит пуговицы блузки. Играет саму невинность. Как в наше первое знакомство. Но, споткнувшись о мой гневный, испепеляющий взгляд, поворачивается к детям. Возвращается к первоначальной тактике – пробивать себе себе путь в нашу семью через них.