Узник Гримуара

Михаил Сазонов

Узник Гримуара

Глава 1

Молния в очередной раз сверкнула, окрасив вечерние районы города в черно-белые тона. Тучи закрывали небосвод. Казалось, еще секунда, и они обрушатся всей невообразимой тяжестью на старые крыши домов и головы людей.

Я стоял и смотрел на буйство стихии, равнодушно стряхивая пепел. Есть в этом что-то органичное, целостное, но вызывающее трепет человеческих инстинктов. На такое смотреть надо не из окна и с чашкой кофе в руке, а вот так, вблизи. Только протяни руку, сделай несколько шагов, и ты ощутишь на себе всю ярость бури, всю ее безграничную мощь, с которой не совладает ни один человек. А ты стоишь себе под козырьком подъезда и наблюдаешь, как безудержная сила ломает ветви деревьев, а крупные капли дождя барабанят по дороге, по старым машинам российского автопрома, от которых уже отслаивается краска. Временами даже кажется, что очередная крупная капля просто снесет ошметки, и красная шестерка покажет свой давно проржавевший заводской кузов…

Соседний подъезд залился тявканьем, следом послышался не менее визгливый мат. Крысу повели на прогулку. Интересно, это существо не утонет в ближайшей луже? Мелькнула ленивая мысль: “Может, помочь…” Я даже завис, пытаясь осознать, кому я хотел помочь: собаке размером с крысу или ее хозяйке.

Я очнулся от раздумий от обжигающего губы прикосновения фильтра сигареты. Снова забылся и начал курить фильтр. Отработанным щелчком пальцев отправил в недолгий полет дымящийся бычок, шлепнувшийся прямо в поток воды и уплывший в неведомые дали городской канализации. Я уже собрался тянуться за очередной сигаретой, но на плечо легла рука. Нет, не рука. Это лапища огромного чудовища, покрытая грубой шерстью и со вздувшимися жилами. Такое описание полностью подходило стоящему за мной человеку, что может запросто хлопнуть меня по плечу, хотя я далеко немаленький парень.

– Слышь, Альфа, ты долго тут морозиться будешь? Водка стынет, наши заждались. Пошли на хату, там покуришь, – проорал мне в ухо, пытаясь перекричать шум ливня.

Окинув взглядом этого гиганта, чуток не дотягивающего до моих двух метров, зато давно перегнавшего меня практически в два раза в вширь – лишь кивнул. Хоть я и был на десяток сантиметров выше, но на фоне этой горы мышц с короткой стрижкой, я всегда смотрелся лишь стройным подтянутым пацаном. Говорить ничего не хотелось, но и оставаться на улице, погружаясь в свои думы тоже не прельщало. Сегодня день рождения одного из наших, а я тут от народа отбился. Так что просто зашел в подъезд следом за другом.

Гадзи, видимо, почувствовал мое состояние и решил оставить в покое на время. Мы молча и неспешно поднимались по обшарпанной лестнице пятиэтажной хрущёвки, каких тысячи в нашей необъятной стране. И все одинаковые: стены, когда-то побеленные, сейчас частично осыпавшиеся, раскрашенные и в непонятных разводах; перегоревшие лампочки, грязные следы на ступенях, пепел на пролетах… На иностранцев это действует как-то пугающе, а для нас – норма. Атмосфера, провонявшая кошками и наполненная потусторонними звуками из-за двери соседской квартиры, стала уже родной.

Дверь открыл Лысый, держа ствол в левой руке. Вот, казалось бы, уже двухтысячные пошли, десятка скоро стукнет, ан-нет! Многие из наших от девяностых так и не отошли. Я-то их застал только подростком, а тут многие постарше будут. Кто-то сказал: “Времена меняются, а нравы остаются все те же”. Он был прав, а нам, выжившим в эти времена, есть кого опасаться. Многие перешли кому-то дорогу. Гигант по кличке Гадзи, производное от Годзилла, вообще не придал этому значения, будто так и должно быть. А Лысый, не смущаясь, вернул пистолет на тумбочку в прихожей. Видимо, чтобы не забыть, если снова дверь придется открывать.

Я прошел к столу, окидывая присутствующих взглядом. Тут были все мои пацаны, друзья, братья. С некоторыми я еще в садике совочком строил песочные замки…

Я не понял, что на меня нахлынуло. Только сердце сжалось в предчувствии, что я не увижу их еще очень долго, не смогу больше так посидеть, отдохнуть в компании тех, кому можно доверить жизнь, на кого можно опереться в самой дерьмовой ситуации. Или это они видят меня в последний раз?! Гадзи в очередной раз вырвал меня из тяжелых дум. На ухо проорал что-то по смыслу очень похожее на ”Пей!” и вручил граненый стакан с алой жидкостью.

– Нахрен вино! – я попытался всучить стакан обратно, пытаясь перекричать шум от музыки. Никогда не любил вино. Кислятина.

– Пей!

Возражать было откровенно лень, но в отместку я плеснул в его стакан с водкой ту же гадость, потому что вино Гадзи любит не сильнее моего. Чокнувшись с обалдевшим от такой наглости другом, выпил залпом этот компот. Но что-то пошло не так. Схватив со стола пачку сока и не теряя времени на поиск стакана, я жадно припал к горлышку. Через пару секунд желудок перестал пытаться выпрыгнуть из глотки, и я сумел перевести дыхание.

– Это, мать его, что такое было?! – вместо громкого рыка из горла вырвался лишь жалкий хрип.

В ответ раздалось более членораздельное хрипение. Гадзи попытался повторить мой подвиг и явно переоценил свои силы. Справившись с алкоголем, он ухмыльнулся и, молча схватив графин с адской жидкостью, снова разлил по стаканам.

– Это, брат, наш эксперимент. Заграничный абсент и какой-то ликер. Забористая штука! – подлая гора мышц оскалилась двумя рядами ровных зубов. – Пей давай, чего смотришь на нее, как Ленин на буржуазию?! Давай за то, чтоб были!

Второй заход пошел куда лучше.

– Братан, ты чего кислый такой, будто тебе ежа в штаны подложили? Ты все из-за Ленки убиваешься? Брось. Ушла одна, а придет еще лучше! У тебя работа, власть, мы с пацанами… Все путем! Скоро выборы, ты этого сколько ждал? Забей на нее, все отлично будет.

Его ободряющий тычок локтем чуть не закончился для меня полетом на стуле, а он сидит и ухмыляется. Но у меня нет желания даже отшутиться в ответ. Я понимаю, что он таким образом пытается меня растормошить. Психолог чертов, причем по образованию. Правда, работа у него другая. Держит сеть фитнес-центров и спортивных залов.

Вообще, вся компания у нас подобралась интересная.

Лысый занимается стройкой и имеет свою охранную организацию. Он и решает все “недоразумения” и строит для нас объекты, а госзаказы выполняет благодаря моей помощи.

Весельчак же держит сеть кафе, ресторанов, кальянных и пару баров. Пытался пройти в сферу автомобильного транспорта, но не вышло, и он похоронил эту идею. Там другие серьезные люди.

– Все ты ведаешь. Дай огня лучше, а не мозги чисти. Вот знаешь, что самое противное? – взял протянутую зажигалку и сигарету. – Мы ведь как с ней познакомились? Я ее тогда в люди вытащил от бывшего торчка. Отбил, защитил, обогрел, успокоил, дал почти все, душу открыл, а она… Тьфу, – не удержавшись, плюнул на пол, и мне тут же прилетело по шее. Не сильно, но достаточно для возможности воткнуться в салат, стоящий передо мной в большой миске.

– Альф, не балуй, не свинья. Нахер так себя вести?

– Хата съемная, уборку оплатим. Ай, ладно, сам знаю, что не прав. Душа болит, понимаешь.

Махнув рукой, решил себе еще налить. Главное, завтра проснуться и на осмотр дома уехать. Куплю да на перепродажу выставлю. А может, и себе оставлю. Говорят, старый дом с не очень хорошей репутацией, какие-то “веселые вещи” рядом творятся. А я старину люблю до жути. Коллекционирование, реконструирование, историческое фехтование… Всегда мечтал о прошлом. Эх, натура моя, натура…

Я опрокинул стопку и откинулся на спинку стула. Смотрел, как под потолком собирался густой дым, похожий на облака. На улице все так же сверкали молнии, озаряя сумерки на краткие мгновения.

Наутро голова делала вид, что она не моя, и вообще не голова, а чугунная болванка, по воле судьбы закрепленная на моей шее. Болванка, по которой пару раз прошелся трактор, развернулся на месте и уехал. Я немного начал приходить в себя, но к букету ощущений добавился неприятный привкус во рту. Поднявшись с дивана, я выпил сока.

И вот я уже сижу на балконе в уютном кресле-качалке и покуриваю сигарету, пока остальные пытаются выйти из состояния “пациент скорее мертв, чем жив” в состояние “пациент скорее жив, чем мертв”. Через пару часов все начали разъезжаться, только Гадзи с Весельчаком и Лысым о чем-то болтали и никуда не торопились. Выкинув бычок вниз, я поднялся из кресла. Пора идти. Я уже практически прошёл мимо ребят и подхватил кожаную куртку, как вдруг меня остановили.

– Альф, куда это ты собрался без нас? Вроде вместе решили на тот дом посмотреть.

– Э-э? – я завис, пытаясь вспомнить хоть что-то из вчерашнего вечера. Но мой мозг явно решил взять отпуск и отказался выдавать информацию.

– Вчера забились вместе ехать на осмотр крутого особняка с аномальной зоной. Мы уже тебя тут много времени ждем, а ты берешь и проходишь мимо. Нормально все у тебя, а? – ситуация явно приобретала неудобный характер. Пришлось изображать понимание и принимать их в компанию. Спустились все вместе, загрузились в такси и отправились. Отправились в место, которое мне еще долго придется поминать. Место, которое стало переломным в нашей жизни…

***

Последние лучи заката догорали, медленно растворяясь в мутном воздухе пригорода. После долгого пути мы, наконец, оказались у цели.

По прибытию нас встретил хозяин дома и чересчур слащаво улыбнулся. Никогда не любил такие улыбки, напоминали наши *понимающих* партнеров из Штатов. С такой улыбкой можно встречать друга и с той же улыбкой спускать курок. И по роже ведь не дашь!

Особняк зловеще чернел на фоне меркнущего горизонта. Он был великолепен. От давящих на сознание форм строения веяло чем-то неправильным, чуждым этому миру, будто архитектор решил отойти от всех канонов и дать волю чувствам. И, стоит признать, это ему удалось. Особняк идеально вписался в здешнюю атмосферу, словно он – неотъемлемая часть пейзажа. Сам дом состоял из двух этажей с большими окнами и колоннами перед входом. Белое когда-то здание сейчас частично посерело, а разбитый за домом сад, созданный для услаждения послеобеденных взоров хозяев, превратился в дикорастущие заросли. Все это в совокупности рождает ощущение чего-то инородного.

На заднем фоне виднелся лес. Тоже довольно странный: здоровые, большие деревья соседствовали с кривыми черными уродцами. Чуть дальше располагалась низина. Она являлась продолжением таинственной атмосферы, поскольку обрывала лес без намека на какую-либо опушку. Без перехода землю начинали устилать мелкие камни, а почва изменялась, становясь сыпучей, образуя длинные пологие склоны. Редкие сухие лысые кустарники спускались вниз, а что там дальше за ними видно не было.

– Жутко, правда? А там, пониже, если спустишься к дольмену, внутренности вообще от страха перекручивает. Но кому оно надо? Вы молодые, чего по могильникам лазать… А вид тут замечательный. Недалеко еще озеро есть. Все нетронутое. Оформил землю еще в девяностые. Сейчас такую хрен получишь. В общем, если купите, не пожалеете. Будет у вас дачка своя, на природе, отдохнуть если… – он еще продолжал что-то вещать, я же, сделав лицо кирпичом, потихоньку осматривался. Место было на отшибе. Как сюда только провели все коммуникации – непонятно. Видимо хозяин постарался. В конце концов, решил сам осмотреть дом с братками, которые уже разошлись, осматривая особняк. Да и тучи на горизонте тонко намекали, что буря, похоже, собирается вернуться и надо бы побыстрее все решать.

Осмотр дома не занял много времени, нас все вполне устраивало. Парни сидели в саду и похмелялись. Весельчак где-то нашел гитару и исполнял Король и Шут. Я же тем временем оформлял бумаги.

Хотелось в этот момент погулять в одиночестве, ощутить вкус веков и тайн. Узнать, о чем говорил бывший хозяин дома. В голову лезли различные сюжеты из Стивена Кинга, которые я смаковал, как хороший коньяк.

Выкуривая сигарету за сигаретой, я стал спускаться в низину. Лишь через сотню метров, оглядевшись, я понял, что низина похожа на чашу. И где-то ниже находится дольмен. И чем ниже я спускался, тем менее уютно себя чувствовал в этом месте.

Огромная растительность уступала место скрюченным деревьям и лысым кустарникам. Сложилось впечатление, что с этим местом поиграл безумный скульптор. Корневища торчали из земли, и казалось, тянулись ко мне как руки умирающих людей, не способных уйти из этого проклятого места. Повисшая в небе луна осветила холодным светом мой спуск. Могильная тишина усугубляла ощущения. Ужас поселился в каждой тени, в каждом клочке этого странного места.

Под ногами осыпалась сырая земля. Земля, что так сильно была похожа на могильную, такую же черную, влажную и рассыпчатую.

Ветра тут не было, но отчего-то скрюченные уродцы, которые лишь с натяжкой можно назвать кустами или деревьями, шевелились. Слабо, очень слабо покачивались. Вдруг в голове появляются мысли: “От чего, мать его, они покачиваются?! Ветра же нет!”

Адреналин в крови выбил остатки алкогольного дурмана, и мне стало нехорошо. Мертвая тишина пробирала до дрожи, в воздухе витало нечто жуткое. Будто само место шептало в ухо: “Уходи, убирайся, тебе здесь не место, здесь опасно.” Я встряхнулся, передернул плечами и потряс головой, отгоняя непрошенные мысли. Мне сейчас только дать слабины не хватало, испугавшись детских нелепых фантазий. Ну, уж нет! Я не раз рисковал жизнью и был на волоске от гибели. И после всего этого мне испытывать страх из-за глупых игр своего разума? Да хрен там был! Я, мать его, не в дешевом фильме ужасов!

И, уже не озираясь и не всматриваясь в каждую кочку, я все увереннее стал спускаться по крутому осыпающемуся склону. Земля уходила из-под ног, камни сыпались вниз, но я, держась за чахлые кустики, с упорством барана спускался все ниже, пока под ногой не хрустнула ветка. Звук хрустнувшей ветки в этой оглушительной тишине был похож на выстрел. И только тут я осознал, что в низине не слышно ни музыки из дома, ни работы трансформатора, ни игры сверчков, ни птиц… Вообще ничего, и это было странно. Странно и жутко.

Количество аномалий достигло своего пика и явно намекало, что тут что-то нечисто, и нехер лезть сюда ночью на пьяную голову. Я всё же прислушался к голосу разума и решил подниматься. Опустив взгляд для поиска опоры, я увидел сломанную палку, под которой лежала старая кость, а рядом – пустой череп… Череп, лежа во влажной земле, смотрел на меня своими пустыми глазницами, заглядывая в самую душу и… ухмылялся? В это время в небе сверкнула красная молния, ударив в скрюченное дерево. Это было столь неожиданно, что я отпустил куст и, не удержавшись, покатился по склону вниз. Небо затянутое черно-красными тучами, земля, деревья – все крутилось и менялось, пока я не увидел большое каменное строение и большой камень. Вспышка в глазах. Темнота.

Глава 2

Сознание возвращалось медленно, боль в затылке грозила разорвать голову.

Соображать получалось с трудом. Глаза не открывались. Попытка вспомнить, как я спускался и зачем, отозвалась вспышкой глухой боли.

Кто это воет под ухом, и где я нахожусь? “Лишь бы не больница! Мне ведь через неделю на телевидение,” – пронеслась в голове мысль.

Привыкнув к полумраку, я увидел помещение с огромным множеством свечей. “Парни вытащили? У них дома свет полетел? И где они? И кого надо убить, чтобы он перестал так противно визжать?!” – мысли начали заполнять голову. Но попытка пошевелиться снова отправила меня в темноту.

Когда пришел в сознание во второй раз, я услышал странные песнопения в исполнении старческого раздражающего голоса. Шум в голове стал превращаться в непонятные слова, а глаза начал резать свет. Свечи создавали танец теней по углам этого… зала? Оглядевшись, я понял, что нахожусь явно не дома. По крайней мере, в домах с потолка не свисают мощные корневища. “Я под землей. Пещера или заброшенный подвал… Что я тут делаю?” – мысли оставались без ответа. Пытаясь перебороть тошноту, я повернул голову.

Смог оглядеться: мое тело лежало на огромной каменной глыбе, что напоминала алтарь. Но это не так важно, как факт того, что я крепко связан.

Свечи не казались уже такими страшными, ведь помимо них, имелась куда более важная деталь. Некий “субъект”… или правильно сказать объект? А, неважно. Важно, что этот черт в черной мантии с накинутым на голову капюшоном стоял рядом со мной. В одной руке он держал толстый фолиант, в другой нож и издавал непонятные для меня гортанные выкрики в совокупности с не менее странным бормотанием. Словно братаны после попойки в наши 17 лет, когда обнаружили что пить нечего и даже воды в кране нет. “Сектант,” – так я его окрестил и, похоже, оказался прав.

Больше всего я хотел верить, что это розыгрыш пацанов, а ходячее чудо – всего лишь нанятый актер. Только вот с каждым мгновеньем верить получалось всё хуже и хуже. Мне не нравилось происходящее от слова “совсем”. Однако спрашивать моего мнения никто не спешил, а вмазать в печень, чтобы донести свою мысль, мешали путы.

Раз уж нет возможности действовать, в голове назойливо закрутились вечные вопросы: “За что мне так не везет и как с этим всем бороться?” Судорожный мандраж пробежался по всему телу, а руки повторяли бесполезные попытки порвать путы. “Обманывают нас в кино, ох обманывают!” – порвать путы не особо получалось, несмотря на прилагаемые усилия… Старые подгнившие веревки ни в какую не хотели поддаваться, служа верой и правдой своему хозяину.

Извиваясь на своем камне-алтаре, я обратил внимание на многочисленные пятна, что так были похожи на привычные для меня капли засохшей крови. Думать, откуда на плите появились эти подтеки, мне сейчас не хотелось, а вот моя богатая фантазия разошлась, активно подкидывая мысли одну за другой.

Представление продолжалось. Сектант положил свой кинжал на каменную подставку возле меня и перелистнул страницу огромной книги, которой можно было и прибить кого-нибудь.

“Видимо, это его дополнительное оружие,” – сам мысленно пошутил и сам же нервно посмеялся.

Я попытался выкрикнуть пару ругательств, но у меня не получилось. Рот был заклеен чем-то. Жутко не хотелось быть зарезанным бараном во имя какого-то Ктулху. Поделать с ситуацией я ничего не мог, из-за этого чувствовал себя еще более погано.

Сектант, не обращая на меня ровным счетом никакого внимания, начал читать что-то непонятное.

– Альзир дулокувар сум па-а-ар, Альзир пог Рэзгар мог Ту! – сумасшедший пропел эту тарабанщину и крест-накрест провел кинжалом мне по груди. Я почувствовал, как клинок вспорол кожу и кровь потекла по моему телу. Злость ударила в голову.

Вены вздулись на руках, в голове набатом застучала кровь от напряжения. Все было тщетно. Сектант продолжал голосить, раз за разом повторяя непонятные мне слова. Я, занятый попытками порвать путы, заметил, что чаще начали повторяться слова “Альзир” и “Рэзгар”.

Сектант от песен снова начал вырезать что-то на моей груди… Боль… все больше боли и безнадежности. Мне хотелось рвать и метать, но в первую очередь я желал разделаться с той тварью, что не дает мне даже умереть достойно. Я уже полноценно начал ощущать себя жертвенным ягненком. Будь я писателем, наверное, сказал бы, что почувствовал вкус острой всепожирающей злости с горькими нотками обреченности и тонким ароматом паники. Но нет, я просто хотел замочить эту тварь во чтобы то ни стало. Намотать его кишки на руку и смотреть, как тот подыхает. Я забился как дикий зверь в путах, но это не дало ничего, кроме рези в руках от впившихся в кожу веревок.

В стороне от выхода, где были старые ступени, послышался бас, который я не спутал бы ни с чем. Эти звуки были усладой для моих ушей. Гадзи что-то кричал. Вроде даже звал меня.

Начав вырываться, я поймал взгляд сектанта, наполненный страхом. Он запнулся, посмотрел на веревки, после чего перевел взгляд за спину, где звучали голоса моих ребят. Он быстро что-то протараторил, глотая слова.

– Узух, закерРэзгарФуКер, – очередной стон веревок прервал его слова и заставил сбиться, но через секунду он исправился. – Ви кер мог Альзир!

Когда мне показалось, что вот-вот освобожусь, его кинжал снова опустился на мою грудь. Я ощущал, как он режет мою кожу, скребет по костям и проникает вглубь. Где-то на границе зрения стал сгущаться красный дым. Я понимал, что умираю. За спиной сектанта в свете свечей я увидел три тени. Пацаны пришли… Но они уже скорее всего опоздали. “Хотя бы отомстят,” – проскочила мысль. – “Да хер там! Сам зарежу падлу!”. Очередной рывок. Веревка затрещала.

Сектант, видя, что я не спешу умирать, начал повторять свои гортанные выкрики. Второй, третий, четвертый удар кинжалом… Они сыпались мне на грудь раз за разом, но я их считал отстраненно. Как же глупо было подохнуть от ножа жалкого сектанта…

“Похоже, врата в ад открываются для меня. Сейчас из этого разлома придет демон и заберет мою душу,” – стало очень обидно.

Я никогда не был праведником, скорее наоборот, одним из командиров ОПГ просто так не становятся. Я вырвался из своего родного города, этой дыры, где мне пророчили позорную работу, тюрьму и алкоголизм. Вырвался, закончил вуз, называемый в простонародье “вышкой”, и стал уважаемым человеком решая вопросы когда силой, а когда и хитростью. Я можно сказать только задышал по-людски! Жить начал! И тут ад. Глубинная злость и обида ожгла меня сильнее напалма. Послышались хлопки, и свершилось чудо. Пуля задела веревку.

Очередной рывок. Казалось, что мои силы возросли многократно или старым веревкам хватило попадания одной пули, но путы порвались. Во рту ощущались сгустки крови. Рукой я на автомате сорвал кляп. Все кружилось, думать становилось тяжелее, в теле поселилась странная легкость. Краем глаза я увидел спустившихся Гадзи, Весельчака и Лысого. Они замерли в ступоре. Не растерялся только Лысый. Он видимо и стрелял, затвор в крайнем положении. Я даже не заметил, как тот спустил весь магазин.

Камень, к которому я был прикован, уже весь в крови. Кровь сама вытекала из меня и явно раненного сектанта толчками. Но я жаждал утащить эту тварь с собой лично! Чего бы это мне ни стоило!

– Ты!.. Кх… – из горла вырвался кашель вперемешку с кровью. Я схватил руку сектанта и начал направлять ему в грудь. Через силу я проталкивал слова через свой рот. Каждое слово превращалось в громкое рычание:

– Пойдешь… Передо… мной!.. К этому!.. Гре-кха-кха.. Туда, куда ты меня отправил… тварь! – кинжал вошел куда-то в середину груди. И я повел его вниз, благо он был острым, даже слишком острым, что прорезал прямо до пупка несмотря на одежду.

Сектант от боли или страха разжал руку и выпустил кинжал, пытаясь оттолкнуть меня. Хотя его кишки уже были видны в разрезе. Где-то за ним слышался топот моих пацанов. А я уже я схватил кинжал снова, он пытался выпасть из слабеющей, покрытой кровью руки, выскользнуть, но я не позволил. И вонзил кинжал в подбородок, задев и горло. Далее следует выстрел. Один, второй, третий. Тело оккультиста содрогалось, голова, нанизанная на кинжал, дергалась. Кровь из груди и шеи хлынула на его книгу. Лысый видимо на ходу успел сменить магазин. Братва уже рядом, но мне, похоже, уже не помочь…

Стоило отпустить кинжал и оккультист стал оседать. Я ухмыльнулся и тихо пробормотал, смотря в его затухающие глаза.

– Ну что, приятно подыхать?! – посмотрев на расплывающиеся фигурки братанов, которые были уже рядом и пытались меня тормошить.

Я тяжело сплюнул тягучую слюну с кровавым сгустком и через боль, набрав воздуха, чтобы закончить, продолжил:

– Братаны, увидимся… Хе-хе-кхе-кхе-кхе… – кровавый кашель так и вырывался наружу. – Мля, как же херово поды…

Глава 3

***

Слова застряли в горле, кривая улыбка так и осталась на лице того, кого звали Альфой. Когда земные силы не смогли поддерживать жизнь этого тела и глаза человека остекленели, он упал на пол, и окровавленная забытая всеми книга зашелестела страницами.

Три человека пытались растормошить своего друга, которого они знали с детства. Раскидывали свечи, тащили его тело и, крича его прозвище вперемешку с именем, требовали держаться. И тем удивительнее было то, что он это все видел и слышал. Он воспарил над телом, как и сектант. Оба были полупрозрачные и невидимые живыми.

Они смотрели друг на друга и видимо пытались осмыслить произошедшее. Никто из них не обратил внимание на книгу. А книга тем временем все больше шелестела страницами, пока не открылась ровно посередине. Там была нарисована октаграмма, которая начала наливаться кровавым сиянием. А следом в октаграмме начали появляться какие-то мерцающие символы и по ее центру закрутилась красная полупрозрачная воронка. И какой-то момент, она стала засасывать обоих духов.

***

Когда до моего затуманенного разума дошла вся опасность ситуации, было уже поздно. Шоковое состояние от попытки осознания моей смерти стоило мне драгоценных секунд. Осталось лишь пнуть сектанта, чтобы тот полетел туда первым. Зачем? Да в попытке выиграть время или в надежде, что после того, как это нечто сожрет эту сектантскую тварь, все прекратится и у меня будет шанс не попасть туда же. Уж очень мне этого не хотелось. Было страшно, до чертиков страшно. А еще я не смирился с концом своего существования. И у меня был принцип – пока есть возможность, надо бороться до конца. Вдруг еще можно как-то вернуться к жизни? А вот эта дыра навевала только ужас и желание сбежать.