Оружейник

– Ого, меня не было семь лет, а у вас тут такие потрясения. Я так понимаю, что князь боится Турка, и своими силами ему Головина не взять?

– Естественно. Поэтому он объявил его мятежником, типа налоги не платит. Сам же разогнал Дом, и сам же налоги с него требует. Махровый маразм, но остальные кланы его поддержали. Все боятся, что Турок вернется и вернет власть, вот и топят теперь, как могут. Но в прямые распри князя не суются, может выйти себе дороже. На данный момент Головин как бы в розыске, но спокойно живет на моей территории. Пока он на моих землях – он в безопасности, никто не полезет. Но если Турок попадется на чужой земле, то его тут же повяжут.

– Занятно… Может это для тебя и к лучшему. Ну так что? Озвучивать мое предложение?

– Слушаю тебя внимательно, дружище.

– Как ты посмотришь на то, чтобы у твоего Дома появился свой собственный разлом?

Интерлюдия

Автор сразу предупреждает, что это не наш мир, не наши приборы, не наша техника. Даже физические законы могут незначительно отличаться.

***

Восемь лет назад, всего за полгода, погибло больше половины населения этого мира.

Спустя пару мгновений после появления первых разломов, привычная жизнь остановилась. Прокатившаяся по всей планете волна мощных электромагнитных импульсов убила все подключенные в сеть электроприборы.

Ни один из видов связи не работал: радиостанции, телевидение и интернет перестали существовать – все средства оповещения исчезли. Запасные генераторы не помогли: включать их для связи было бессмысленно – крупнейшие центральные узлы коммуникации не работали.

Аэропорты попытались перенаправить рейсы. На самолеты отсутствие электроэнергии никак не повлияло, но на земле все работало на резервных источниках питания. Находящиеся в воздухе лайнеры, с трудом смогли сесть – без связи быстро начался хаос и скоординировать посадки не получилось. Многие самолеты разбились, вынужденно совершая экстренную посадку вслепую, куда придется.

В больницах начали умирать пациенты – аппаратура в отделениях интенсивной терапии тоже перестала работать. Аварийные генераторы смогли проработать лишь короткое время. Врачи ничего не могли поделать – в кромешной тьме, нарушаемой только лучами пары фонариков и зыбким светом экранов смартфонов, медицинские работники беспомощно смотрели, как пациенты умирали у них на глазах.

Автомобили встали, в них выгорела вся электроника. Электричество требовалось и для бензонасосов на заправках, и для станций распределения газа, и для приборов управления ТЭЦ.

Мгновенно сдохли банковские системы и биржи. Электронные деньги пропали, кассовые аппараты не работали. В городах уже в первые дни началось мародерство: не сумевшие оплатить товар люди грабили супермаркеты, магазины и аптеки. Их никто не останавливал – службы экстренной помощи были парализованы. Возникающие тут и там пожары никто не тушил. Стало опасно появляться на улицах и большинство жителей заперлось в домах.

Уже на следующий день люди почувствовали запах канализации. Перестали работать очистные сооружения, а вода перестала течь из кранов – отключились насосы.

Еще через несколько дней вся еда в холодильниках начала гнить. Люди пытались спастись при помощи консервированных продуктов и того, что могли найти на природе.

Из-за непроходимости дорог умерла логистика: исчезла не только международная торговля, перевезти товары даже из ближайших регионов стало невозможно. Люди двинулись в более благоприятные районы, на юг.

И как вишенка на торте – АЭС. Ядерные реакторы нагреваются очень быстро, а для их охлаждения необходимо электричество. У станций были запасные источники питания, которые должны мгновенно перехватить нагрузку на себя. Но мощные электромагнитные импульсы, исходящие от разломов, сначала отключили основное питание, а потом и резервное. В результате на нескольких станциях произошли пожары и местность там резко обезлюдела.

Через полгода все государства исчезли – без денег, света и ресурсов они просто не смогли существовать. Но мир не погрузился в полную темноту, остался проверенный временем дизель. Со временем по дорогам снова побежали машины, а в небо поднялись дирижабли. Вместо государств возникли новые формы социума – Дома.

Они возникли на второй год после возникновения разломов – росли быстро, как грибы, питающиеся трупами умерших государств. Сначала среди местного населения появились разрозненные группы бандитов, которые захватили остатки прежних запасов и грабили всех подряд. Бандиты нередко делились награбленным с родственниками и земляками, чем постепенно снискали их поддержку и содействие. Постепенно в среде местного населения отношение к бандитам становилось терпимым. Нередко преступные группировки давали бедным крестьянам ссуды в рассрочку, улаживали конфликты между торговцами и т. п. Таким образом, сформировалась социальная база для будущего возникновения системы Домов.

Дальнейшее развитие общества происходило во время расцвета бизнеса, связанного с оружием. Хотя цивилизация и сделала шаг назад, но у нее осталось вполне большие запасы современного вооружения, которое никуда не делось – сразу после катаклизма его растащили практически моментально.

Новое оружие массово никто не производил, не хватало мощностей. Его остатки можно было найти только на старых, забытых богом, засекреченных складах. Бывшее на руках оружие чинилось спецами в оборудованных при каждом Доме мастерских. Люди ищущие сведения о местах хранения и поисковики складов назывались Пилигримами, а продавцы оружия, его ремонтники или создатели новых моделей – Оружейниками.

Все изменилось, когда в разломах обнаружились давно забытые склады оружия и ГСМ *. Эти два ресурса требовались всем, они стали основной валютой нового мира. Начались беспощадные войны за контроль над разломами. И тогда у власти остались только сильные, волевые личности – бывшие военные, полицейские и прочие силовики. Появились кланы – объединения нескольких Домов с целью расширения зон влияния и совместной защиты или нападения.

На территории бывшей Империи пошли еще дальше – для координации действий кланов в общих интересах, на пять лет прямым голосованием выбирался князь. Им мог стать любой глава клана или Дома, входящего в клан. Кланы подчинялись князю только при ведении боевых действий против общего врага. Князь имел право назначать начальников ополчения, которое создавалось из свободных людей, не входящих в какой-либо Дом. А свободные, безклановые Дома князю и вовсе не подчинялись.

В княжество могли вступать кланы, если за них проголосовало две трети глав кланов княжества, и давшие князю присягу. Дома платили клановые налоги, кланы отчисляли налог князю.

***

А еще никуда не делись спонтанные мощные электромагнитные импульсы, посылаемые из разломов с завидной регулярностью. Люди пытались составить графики выбросов, но их периодичность не поддавалась никаким расчетам.

* ГСМ – горюче-смазочные материалы (топливо, масла и пр.)

Глава 4

На следующее утро Швед в сопровождении группы Михалыча пошел осматривать небольшой городок Альмет – нынешнюю столицу Дома Мягковых. Все поселение они прошли вдоль и поперек за пару часов. Альмет представлял собой типичный провинциальный город – в центре исторические здания, которые почти не сохранились, да и те представляли собой, или восстановленные дома, или новодел под старину. Дальше шли небольшие многоэтажки, частные дома и поля, полого спускающиеся к густому лесу. Город имел вытянутую форму, видимо, изначально он строился вдоль торгового тракта. Швед интересовался буквально всем – магазины, школы, больницы, транспорт, снабжение. Обойдя город по замысловатому маршруту, группа остановилась возле водонапорной башни, которую явно возвели уже после появления разломов. Головин, Куба и Алекс присели на скамейку, и пока они вполголоса о чем-то беседовали, Швед, не торопясь, обошел вокруг постройки, разглядывая ее с задумчивым видом.

– Сколько людей у Мягкова? – задал он вопрос Головину, вернувшись обратно.

– Население чуть меньше ста тысяч, – неохотно ответил Турок.

– Ты меня неправильно понял, Турок. Бойцов сколько? – настойчиво переспросил Швед.

– Слушай, хоть ты и знакомый главы Дома, но я тебя знать не знаю, и распоряжений от Мягкова рассказывать тебе все, что пожелаешь, не получал.

– Эмм… ты прав. Прости за назойливость, но на этот вопрос мне ответ все же нужен. Давай вернемся к Мише.

– Это правда насчет бункера сто второй? – не вытерпел Алекс.

– Да, правда, – ответил ему Швед и обратился уже к Головину, – И скоро мы туда пойдем, так что, Дмитрий Михалыч, потребуется не только твоя группа.

– Да ну? И сколько же людей потребуется? – усмехнулся Турок, расслабленно глядя вдаль.

– Минимум человек двести-триста.

– То есть, всего лишь малая часть моего отряда, – улыбаясь, сказал в ответ волкодав.

Швед резко остановился и уставился на Михалыча.

– … Удивил.

Оружейник постоял еще пару секунд, и внезапно сменил тему разговора.

– Я так понимаю, в этом "минарете" никто не живет? – он указал рукой в сторону водонапорной башни.

– Естественно. Но на этажах должны быть технические комнаты, хотя не представляю, для чего они там нужны. Я не спец в промышленной архитектуре.

– Как думаешь, никто не будет против, если я там поселюсь? Своего угла у меня нет, так почему бы и не здесь остановиться. Я никого не стесню, мне достаточно одной комнаты со столом и кроватью.

– У главы Дома куда удобнее жить, – возразил, удивленный просьбой Головин.

– Мне будет удобнее тут.

– Хорошо, я не против. Но лучше спроси у Михаила Юрьича, он хозяин города, я руковожу только бойцами.

Через пару кварталов показался дом Мягкова. Неброское строение в пару этажей, никакой вычурности, такой сразу и не запомнишь. Оружейник видел в городе дома и получше. Но зайдя вовнутрь, он быстро изменил свое мнение о скромности жилища главы Дома. Широкий холл с парадной лестницей посередине сразу внушал уважение к проживающему здесь человеку.

Поднявшись на второй этаж, Головин повернул направо, и пройдя несколько шагов, несильно постучал в резную дверь. Услышав приглашение войти, он распахнул створку и жестом пригласил Шведа внутрь. Переступив порог комнаты, оружейник не торопясь огляделся, и самым бесцеремонным образом оккупировал кожаное кресло, стоящее сбоку от рабочего стола Мягкова.

– Извини, Миша, я по делу. Головин сомневается в моих полномочиях, и желает узнать все из первых рук. То есть из твоих.

Мягков улыбнулся, и начал разговор с предупреждения:

– Дмитрий, все что ты сейчас услышишь, не предназначено для чужих ушей.

– Я понял, Михаил Юрьевич, – Турок мгновенно подобрался.

– Альмет надо тихо подготовить к полной эвакуации.

Головин вздрогнул и быстро спросил:

– Неужто война?

– Пока нет, – успокоил его Мягков, – Но скорее всего будет, как только другие кланы узнают, что мы обнаружили свежий, а главное, никем не занятый, разлом.

– Вот это новости… А как такое вообще может быть? Аэрофотосъемка давно показала все места разломов, а новых не появлялось никогда.

– А он не на поверхности, Турок, – в разговор вступил Швед, – Он подземный. И что немаловажно – центральный.

– Это тот самый бункер? – недолго поразмыслив, спросил Головин.

– Догадливый. Быстро соображаешь, – подтвердил Швед. – Сам бункер пуст, это замаскированный вход в разлом. Точнее, выход из него.

– И кто же его замаскировал? Без крупного клана дело явно не обошлось, а значит разлом чей-то.

– Вовсе нет. Его маскировала… – оружейник прищурился, и неопределенно помахав кистью руки в воздухе, завершил мысль, – Скажем так – моя команда.

– Твоя команда? – с недоверием воззрился на него Головин.

– Потом все узнаешь подробнее, Дмитрий Михалыч, – вставил Мягков, – Разговоры будут позже. Времени у нас на полное переселение… А сколько у нас времени, Ульф?

– Полгода-год у нас есть. Если обстоятельства не припрут к стене.

Михалыч с силой выдохнул, и с силой потер лоб рукой.

– Но зачем эвакуировать весь город? – спросил он, все еще не веря словам главы.

– Мы переезжаем в разлом, – ответил Мягков, вставая и направляясь к столу.

– Где все благополучно и скопытимся? – вытаращил глаза Турок, – Вы же знаете, что дальше первых линий всех ждет смерть. Еще никому не удавалось там выжить, а эти линии начинаются уже через сто-двести метров от границ разлома.

Глава налил себе воды из стоявшего на столе графина и зашуршал блистером, доставая из него таблетку.

– Наш гость проведет нас туда и научит, как себя вести в разломе.

– Оружейник?!

– Он не совсем оружейник, Дмитрий Михалыч, просто это слово наиболее близко по значению к нашим понятиям, – закинув таблетку в рот, Мягков запил ее водой, – Ульф из мира, что находится по ту сторону разломов. Он тамошний эксперт по тактике применения оружия и рукопашному бою.

Турок тупо уставился на Шведа, и тот с усмешкой создал на ладони небольшой джет.

– Кто-то подумывал о спарринге? Обещаю не пользоваться своим оружием.

– Ни х… чего себе.

Михалыч, не отрываясь, пялился на шаровую молнию в ладони Шведа, пока тот ее не уничтожил.

– Ну… вечером в зале можем встретиться, сейчас у меня забот по горло. Только вот без этих… фокусов.

– Кстати, Дмитрий Михалыч, тут еще одно дело наметилось. После моей беседы с покойным Дартом.

– Черт! Ведь как чувствовал, что это ты его грохнул. Зачем?

– А все, что он знал, теперь знаю и я. Зачем его надо было тащить с собой? Бесполезный груз, который надо было оставить там. Не на вашей территории, а именно на их земле.

Турок поскреб затылок, и рывком встал, чтобы пройтись по кабинету.

– Да, наверно для тебя это был наилучший вариант. Но зачем надо было врать нам? Мы бы тебя поняли.

– А затем, что я вас тогда знать не знал, как, впрочем, и вы меня. А то, что я от него услышал, вполне себе секретные сведения. Например, от кого незнакомые никому росомахи получали информацию и задания.

– И от кого же?

– От некоего Гондаря. Знакомая фамилия?

– Опаньки… Начальник городского ополчения, поставленный туда самим князем. Значит росомахи работают на Лутона, а не на клан Тыналина, как я думал.

– Боюсь, что ты недопонял всей картины, Дмитрий Михалыч, – подал голос Мягков. – Это значит, что именно Тыналины работают на князя.

– О-ей, вот это жопа нарисовалась… Простите мой лексикон, Михаил Юрьевич, но подобрать другие слова я сейчас не в состоянии. – Головин сел обратно в кресло, закусив нижнюю губу, – Все-таки они прогнулись под него. А ведь долго держались в стороне.

Швед негромко фыркнул и обратился к Турку:

– Я бы очень хотел навестить данного господина. Имеется в виду Гондарь. Подсобишь людьми, Дмитрий Михалыч?

– Не вопрос. Я и сам пойду…

– Нет, ни в коем случае, – перебил волкодава Мягков, – Тебя в Куреже любая собака узнает. Сдадут моментально, как только заметят.

– Если Куба и Алекс хорошо знают город – я бы их у тебя одолжил. В деле я их видел, да и вроде немного притерлись друг к другу. По рукам?

***

Деревянная дверь с грохотом влетела внутрь спальни от мощного удара. Сама дверь была сделана из массива, но вот петли и запор оказались хлипкими. По паркету затопали тяжелые армейские берцы и перед привставшем с кровати Гондарем возник здоровенный детина в камуфляже и с черной балаклавой на голове. Из прорезей шапки на него весело смотрели темные глаза. Именно эти смеющиеся глаза и повергли начальника ополчения в ступор. Никакой враждебности или злости, только чистая, ничем не прикрытая радость. В голове Гондаря тут же мелькнула мысль, что все это чья-то ошибка или дурацкая шутка. Он даже не мог предположить, что этот радостный взгляд принадлежит бойцу из группы волкодавов, о которых среди местных жителей ходили жуткие слухи.

– Дай-ка подержать.

Огромная лапища в тактической кожаной перчатке протянулась к Гондарю, и словно загипнотизированный, он выпустил из рук бутылку, разжав пальцы. Незваный гость осмотрелся и обнаружив на прикроватном столике пустой чистый бокал, аккуратно наполнил его коньяком. Затем подмигнул Гондарю, и резко, без замаха, ударил того в челюсть. Следующий удар пришелся в диафрагму. Дыхание мгновенно перекрыло, заставив тучного вояку конвульсивно разевать рот в напрасной попытке сделать хоть один глоток живительного воздуха. Краем глаза он заметил еще одно быстрое движение и сжался в ожидании боли. Та не заставила себя долго ждать – перед его глазами вспыхнул разноцветный фейерверк искр, и он полетел среди них, уносясь куда-то высоко вверх.

– Аккуратнее, Куба, смотри не убей. Он нам еще нужен.

– Да что ему с пары оплеух будет! Эти уроды живучие, так что не ссы, братан!

Очнулся начальник ополчения уже в незнакомом ему подвале. Трое бойцов в камуфляже небрежно сидели на корточках вокруг него, и тихонько переговаривались. Сам Гондарь лежал лицом вверх, в глаза ему настырно светил потолочный светильник. Он попытался пошевелиться и сдавленно хрюкнул от пронзившей его боли в голове. Его моментально накрыл дикий первобытный страх – он все вспомнил и тут же понял, что попал по-крупному. Тут княжеская защита не действует, и сейчас его будут убивать. Причем очень больно и не совсем быстро. Захотели бы просто и без затей грохнуть, то сделали бы это прямо в спальне. Будто подтверждая его мысли, все трое стянули с голов балаклавы, показав свои лица.

"Все, приплыли. Не побоялись лица засветить, значит мне жопа… полная."

Гондарь хотел было дернуться, но его мышцы скрутило лютой судорогой. А эти трое уже поднялись на ноги, и один из них протянул в его сторону свою здоровенную ручищу…

– Ну, что расскажешь нам про князя и росомах? – все также дружелюбно спросил Куба, делая шаг к сжавшемуся в комок толстяку.

***

– Вот оно значит как… – задумчиво произнес Мягков, выслушав рассказ Шведа, и укоризненно посмотрел на Куликова, – Ну и гнида же князь Андрюша. Решил прибрать мои земли чужими руками.

– Михаил Юрьевич, не надо так меня буравить глазами, – контрразведчик встал с кресла, и сделал шаг вперед, – Я вам месяц назад лично доклад о князе и его окружении на стол положил. Да, многого из того, что нам сейчас рассказали, не было. Но факты и выводы там были те же самые.

Мягков слегка поморщился, и не глядя махнул рукой, типа претензий нет, я сам дурак, и вообще садись.

Хотя Швед и не страдал провалами памяти, но на встречу с главой Дома все же взял обоих бойцов, ходивших с ним в гости к начальнику ополчения – вдруг мелочь какую упустит. Так и получилось, в разговор вклинился Алекс:

– Михаил Юрьевич, крысеныш этот жирный еще про бункер упомянул. Видать, знают они о нем откуда-то.

– Да, спасибо, Алекс. – Швед скривился и повернулся к Мягкову, – Хотел попозже об этом поговорить… Земли твои ему и даром не нужны были, пока не всплыли сведения о хранилище сто второй. Повод появился, и бункер заиметь, и Головина прищучить. Я потому и повел группу Турка прямо к складу гренадерского полка, чтобы все хвосты обрубить; если утечка будет, то подумают, что это тот самый. Даже обрадовался, что бункер накрыли, и Турку пришлось его взорвать. Новости об этом наверняка дошли до всех заинтересованных ушей, я надеялся, что тема со складом сто второй будет закрыта. Но не срослось, по всему выходит, что не купился князь на обманку. Тут мой просчет, оставил в живых старичка-архивариуса, который мне координаты склада гренадеров слил, пожалел суку. А ведь свербела мысль в мозгу, что надо убить старого мудака. Он ведь такое запросил за свои услуги, что у меня поначалу волосы дыбом встали. Мальчика молоденького ему захотелось, козлу старому, потому и кинул я его с оплатой. А эта сволочь, видимо, к князю побежал с информацией, и тот догадался, что не то хранилище взорвано.

Мягков потянулся в кресле, и обратился к Головину:

– Отпускай своих бойцов. Молодцы, хорошо поработали.

Затем строго посмотрел на Кубу и Алекса:

– Надеюсь, не надо говорить, что вы должны молчать обо всем, что узнали?

Те молча кивнули, и дождавшись взмаха руки Турка, вышли из кабинета главы.

– Не понял я чего-то. – Швед удивленно уставился на Головина. – Приказ главы Дома уже не котируется?

– Все нормально, Ульф, – усмехнулся Мягков. – Я же тебе говорил, большинство бойцов не из моего Дома, и работают на Дмитрия Михайловича, а не на меня. Бойцов Дома Мягкова всего около пятисот человек, остальные или профессиональные наемники, или просто добровольцы, нашедшие тут кров и работу.

– Я думал… черт, все намного хуже, чем я думал, – Швед искоса посмотрел на Турка, – Два командира – это всегда перетягивание одеяла.

Тот лишь развел руками.

– Те, кого Михаил Юрьевич назвал добровольцами – люди из моего бывшего Дома, и подчиняются в первую очередь мне, и только во вторую – ему. Пока сложилось нынешнее статус-кво, много чего случилось, Швед, и ничего тут не поделать. Но в своей группе я уверен на все сто, все прошли жесточайшую проверку на верность. Они тут не из-за денег. У многих семьи, так что эти люди уже почти слуги Дома Мягкова. Но ключевое слово здесь – почти. Дело за малым, принести присягу главе. Но никто из них не торопится, вполне справедливо полагая, что их могут, как мясо, швырнуть в мясорубку разборок с князем. Будет достойная цель и будущее для их семей, а детей в особенности – не колеблясь дадут присягу. И свой личный разлом нам в этом здорово поможет. Дом, имеющий свой разлом… Пока ведь только крупные кланы обладают доступом к таким аномалиям.

– Ну, тогда готовь всю свою группу.

– Всю тысячу? – удивился Головин, – Не многовато для разведки?

– Не только для разведки. Для перевооружения. В бункере оружие и инструменты из моего мира, которыми и будем брать разлом под свой контроль. До послезавтра успеешь всех снарядить?

– Сегодня к ночи уже все будут готовы. Их сменят люди из Дома Мягкова, не вошедшие в мою группу.

– Это типа Савельича, что ли? – усмехнулся Швед.

– Не гони на старика, он еще ого-го. Раньше командовал школой Дома для молодых бойцов. Давно на покой мог бы уйти, но… Как он говорит – "Лучше на блокпосте службу тащить, чем дома об жинкину юбку спотыкаться". Именно его отряд первым встретил росомах, когда те ночью заявились "знакомиться с соседями". Из двадцати человек не ушел никто, а у нас всего один трехсотый, да и тому на ногу бревно с заграждения скатилось. После этого случая росомахи и попросили мира, сказав, что знать не знали, мол у них наемники со всего мира, и за всеми не уследишь. Не догадывались они, что двоих живыми взяли, и еще до моего приезда Савельич им языки развязал. Оказалось, что им забыли припасы скинуть, и они пошли мародерить. Причем с ведома Дарта. Прямого приказа не было, но и останавливать он их не стал. Решил два дела разом обтяпать – и едой разжиться, и нас проверить на вшивость.

– Значит послезавтра в ночь выступаем, – подытожил Швед, – Не стоит днем светиться, да и спешка ни к чему.

– Бункер на этом берегу, мы на своей земле, почему в ночь? – удивленно поинтересовался Головин.

– Все авиаперевозки князь контролирует, со всех дирижаблей обстановка отслеживается, – пояснил оружейник.

– А почему вы сами не можете взять разлом под контроль? – с подозрением спросил его Куликов.

– Потому что люди из моего мира не могут пойти не только в другие миры, но даже в разломы. Понимаешь, ловец шпийонов… – Швед ухмыльнулся, а Куликов скривился, услышав такое обращение, – … у нас единое сознание, и без него наши люди – обычные овощи. По этой же причине носитель общего разума не может покинуть мир ни на секунду, без него многие попросту погибнут. И не смогут даже понять от чего. Представь себе младенца в теле взрослого. Спинной мозг выдает нужные рефлексы, а вот в головном пустота, нет в нем ничего.

– Однако, – пораженный такой новостью, вымолвил Головин, – Муравейник какой-то.

– Вот ваш глава то же самое говорит, – рассмеялся Швед, – Зато мы в любой момент можем получить все знания нашего мира, а вы учитесь всю жизнь, повторяя ошибки предыдущих поколений, поэтому так медленно эволюционируете.

– А ты… – начал Турок, но оружейник его перебил.

– А я выродок, генетический мусор, у меня мозг способен удерживать информацию. Потому-то меня сюда и послали. Обычно таких убивают сразу после рождения, но у меня этот дефект проявился уже в зрелом возрасте. Доставай карту, будем думать, как нам добраться до бункера незаметно.

Глава 5

Лежа на кровати, Головин в очередной раз прокручивал в голове вчерашний спарринг со Шведом. Весь бой закончился на третьей секунде полным поражением Турка.

"И ведь худой, как глист, откуда только сила такая взялась."