Секундомер смерти

Нет, в его планы совершенно не входило по-тихому, постоянно тырить книги из библиотеки Трояновского, Боря всего лишь хотел понять, насколько выгодно такое занятие, поэтому на следующий день сразу после школы, он поехал на противоположный конец города, чтобы там, где его никто не знает, найти какой-нибудь букинистический магазин.

Немного поплутав в незнакомом районе, Боря все-таки отыскал нужную торговую точку. Толстая, неопрятная тетка неопределенного возраста, брезгливо поджав губы, осторожно двумя пальцами взяла книгу. Только тут Боря толком увидел, наконец, что же он прихватил у незадачливого Зигмунда Генриховича. Бурая книга в матерчатом переплете с кожаными уголками, оказалась сборником сказок братьев Гримм, выпущенным в каком-то совсем лохматом году. Тетка молча пожевала губами, покрутила том во все стороны, выудила из стола сильную лупу и через нее стала рассматривать титульный лист. Боря замер и даже перестал дышать в ожидании вердикта верховного суда.

– Ну… – задумчиво протянула тетка противным надтреснутым голосом, – могу предложить рублей пятьдесят.

Вначале Боря хотел поторговаться, но ведь он пока даже до паспорта не дорос, поэтому спорить не стоило, а надо было брать, что дают, к тому же пятьдесят рублей составляли почти половину средней зарплаты того времени. По пути домой он пришел к обоснованному выводу, что тетка, как минимум, уполовинила, причитающуюся ему сумму. Но не это сейчас было главным. Главным оказался сделанный Борей вывод – дело это вполне доходное, прибыльное и относительно безопасное. Так что, рискнуть стоило.

А потом в Бориной жизни случилось большое счастье. На самом деле оно редко приходит к человеку, как неожиданный подарок судьбы. Эта капризная птица, чаще всего садится на те деревья, которые произрастают в хорошо вскопанной, удобренной и подготовленной почве. Копаясь как-то в многочисленных и пыльных залежах книг Зигмунда Генриховича, ему на глаза попалась библия и не какая-нибудь, а апокрифическая, именно та, какую он искал.

Присев на пол прямо около стеллажа, Боря жадно перелистывал страницы, в надежде отыскать хоть какое-то упоминание о камне Лазаря. Но оно не попадалось, и Боря даже засомневался, а правда ли то, что он услышал на вокзале или это просто очередные байки, коих немало ходит в народе.

Но ему так не хотелось оставлять свою мечту, что он привычно засунул толстый том под свитер, как проделывал уже несколько раз за последнее время, в надежде внимательнее рассмотреть библию дома… И в этот момент Борин взгляд натолкнулся на чьи-то ноги. Причем, их принадлежность была совершенно очевидна. От волнения на лбу выступила испарина. Быть с позором изгнанным в такой неподходящий момент – это уж слишком!

Мозг бешено заработал, почти сразу же выдав несколько вариантов возможного действия. Моментально выбрав из них наиболее приемлемый, Боря сделал вид, что не заметил хозяина квартиры, осторожно отполз в сторону, достал другую книгу с нижней полки стеллажа и начал сосредоточенно ее листать, а библия осталась лежать на полу, как бы случайно забытая.

Пан Трояновской тогда ничего не сказал гостю, но Боря понял, что для него здесь все кончено, а это было очень обидно. Еще обиднее было возвращаться во двор, где для начала его опять поколотили, но это были мелочи по сравнению с душевной мукой по поводу упущенных возможностей, которая терзала Борю не переставая.

А после контрольной, на которой он сумел неплохо заработать, Борю снова поймали десятиклассники. Они обложили юного гения математики и бизнеса в проходном дворе, и один из них доходчиво предложил:

– Отдавай монеты, морда, а то хуже будет!

Конечно, Боря испугался, но сегодня он хотел, чтобы этот момент наступил и даже ждал его. После изгнания из комнаты бывшего шляхтича пришлось слегка пересмотреть пункты плана, но в целом он не претерпел особых изменений. Все, включая будто бы случайную встречу в проходном дворе, было просчитано Борей заранее.

– Сейчас, сейчас, – торопливо бормотал он и, бледнея, полез по карманам. Предчувствие, что он мог где-то ошибиться в расчетах, его не покидало.

Жертва школьного рэкета послушно выложила в протянутую ладонь деньги. Правда, он не заострил внимания на том, что это была только четверть его дневного заработка, остальные он благоразумно припрятал в другом месте. Старшеклассники уже повернулись, чтобы уйти, как Боря вроде бы сгоряча выпалил им вдогонку:

– Вот сшибаете мелочь всякую, а тут прямо под боком, э–э, бешеные деньги валяются, и никто их не берет.

– Может, просветишь? – притормозив, уточнил самый старший из вымогателей. Боря знал, что парень второгодник и зовут его Ленчик.

– Могу, – деланно равнодушно протянул Боря и выжидательно замолчал.

– Ну? – угрожающе придвинулся к нему другой парень, по имени Игорек.

Боря испуганно сжался, втянул большую голову в узкие плечи и быстро заговорил:

– Э-э, в нашей квартире живет дед, совсем одинокий, к тому же из бывших. Так вот, там полно книг и если их у него, э-э, реквизировать, то можно денег за них выручить, кучу!

– Да кому эта дрянь нужна? – презрительно сплюнув сквозь зубы, процедил Генка, очередной участник школьной бандгруппы.

– Неправда! – начал горячиться Боря. – Я точно знаю, книги стоят очень дорого!

– Между прочим, он прав, – неожиданно поддержал свою недавнюю жертву Ленчик. – Я тоже слышал, что на книгах можно хорошо поиметь. Излагай, дальше, – покровительственно предложил он.

И Боря изложил то, что было давно продумано до мелочей и взвешено на аналитических весах его недюжинного ума. Днем, когда одна часть коммуналки, включая самого Зигмунда Генриховича, на работе, а другая – в школе, можно попробовать открыть комнату и, не спеша, забрать оттуда наиболее ценные книги. В этом Боря сейчас уже неплохо разбирался и мог оказать неоценимую помощь. Сам он, конечно, по вполне понятным причинам, в грабеже участвовать не может. Он ведь живет в этой квартире. Но организовать реализацию ему вполне по силам. Деньги, само собой, они поделят поровну.

– Щас! – недовольно выпалил Генка. – Мы рисковать будем, а денежки пополам? Не выйдет!

– Но ведь у меня тоже своя задача будет! – тихо удивился Боря. – И она, э-э, ничуть не проще вашей, а в чем-то даже, э-э, сложнее.

В таких препирательствах прошло довольно много времени, но оно было потрачено не зря. По Бориному мнению, совсем даже не зря. Компания не только заглотнула идею, но постепенно начала признавать в нем не то, чтобы лидера, но специалиста по умным советам точно. Для начала, и это было неплохо. Боря вернулся домой в приподнятом настроении. Там всегда чем-то недовольная мать делала уборку. Сейчас она как раз подобралась к его конуре, заглянула туда и ахнула:

– Борька! Засранец! Ты совсем уже подвинулся!

А дальше уже ни к кому конкретно не обращаясь, завела речитативом:

– Люди добрые, вы посмотрите, что он там развел! – причитала она по нарастающей, а Боря сразу понял, что речь идет о его любимом пауке Левчике, который за последнее время потолстел, разъелся и разленился так, что даже перестал сидеть в засаде, поджидая мух. Теперь он точно знал, что еду ему обязательно доставят строго по часам. Эта самоуверенность его и сгубила.

Боря не успел еще ничего сказать в защиту своего домашнего животного, как мать, сняв с толстой ноги громадный растоптанный тапок, изо всей силы вмазала по потерявшему бдительность, дремлющему пауку, оставив на стене только грязное пятно. Смерть Левчика была ужасной, но скорой и, возможно, безболезненной, потому, как он вряд ли успел что-то понять. Бывший его хозяин прирученного хищника печально вздохнул, философски пожал плечами и молча ушел на балкон, плотно закрыв за собой дверь. Он хотел еще раз, в деталях, хорошенько продумать вылазку к пану Трояновскому. Все нужно сделать четко и главное – не оставлять следов, особенно, тех, которые могут вывести на Борю.

Глава 3

В тот самый, хорошо рассчитанный день, Боря, под видом слегка приболевшего, отпросился с урока физкультуры и какое-то время послушно сидел в зале, но, убедившись, что всем не него глубоко наплевать, тихонечко выбрался оттуда и уже бегом, как молодой застоявшийся конь, помчался домой. Благо, жили Вейсманы всего в нескольких минутах ходьбы от школы. Там его уже ждали.

Запыхавшийся Боря, поминутно воровато оглядываясь по сторонам, повел всю компанию на шестой этаж. Там, сняв с шеи ключ, висящий на длинной замусоленной веревке, отпер дверь квартиры. Утром, идя мимо комнаты Зигмунда Генриховича, он незаметно вставил лезвие в замок его комнаты. Тонкий кусок металла, прогнувшись, впустил язычок английского замка, а потом, выпрямившись, вытолкнул его обратно.

Так что дверь в комнату пана Трояновского оказалась открыта. Еще раз проинструктировав исполнителей по поводу книг, какие следовало взять обязательно, а какие – по возможности, Боря беззвучно скрылся в своей комнате, и стал ждать, ждать, столько сколько надо. Ему казалось, что паутину он сплел хорошую и надежную. Конечно, в список обязательных книг входила и библия с апокрифами. Теперь уже совсем скоро он получит ее и совместит приятное с полезным.

Боря радостно потер руки и вышел на балкон. Некоторое время он с удовольствием смотрел вниз, просто наблюдая за людьми, казавшимися отсюда, с высоты совсем маленькими, почти, как мухи. Внезапно Борин взгляд выхватил из толпы знакомую светлую шляпу. Он похолодел. Неужели сосед так не вовремя возвращается? Тогда, все пропало! Он не получит библии и денег, вырученных от продажи книг, а получит в большом количестве синяки и ссадины от жестоких подельников, которые относились к нему пока, мягко говоря, без должного уважения.

Медленно пятясь, Боря осторожно шагнул внутрь комнаты. Он был уверен, что Зигмунд Генрихович его не заметил, но лучше все-таки было перестраховаться. Юный гений пытался найти единственно правильный выход из создавшегося положения. Пойти, предупредить исполнителей и лишиться всего? Нет, не пойдет. Надо придумать что-то другое, более выгодное для него.

Неожиданно, трое малолетних грабителей испуганно замерли. Дверь в комнату пана Трояновского тихонько приоткрылась. В тот же миг из трех глоток вырвался громкий вздох облегчения. На пороге маячила сутулая и неказистая Борина фигура. Быстрым и зорким взглядом полководца он окинул поле боя. Часть книг уже была увязана в стопки, но часть еще оставалась в виде сброшенных со стеллажей бесформенных куч. Просмотрев корешки увязанных книг, Боря заметил, что библия уже там.

– Давайте, я часть заберу пока к себе, – предложил он и, выбрав еще несколько наиболее ценных стопок, поволок их к себе. Перед тем, как закрыть дверь, он как бы, между делом, предложил: – Вы бы хоть рожи чем-нибудь прикрыли, если увидит кто, так хоть потом не узнает.

Едва только Боря успел вернуться в свою комнату и прислониться спиной к двери, как услышал возмущенные вопли Зигмунда Генриховича:

– Вандалы! Варвары! Что вы здесь делаете?

Дальше послышались какие-то странные звуки, происхождение которых Боря в первый момент не смог определить, но вскоре смысл совершающегося в соседской комнате начал доходить до него во всей первозданной очевидности. Три здоровенных лба жестоко били старика. Не давая себе труда задуматься о последствиях.

Первым Бориным побуждением было остановить их, и он даже начал открывать дверь, но сразу же прикрыл ее. Перед глазами встала плотная паутина, сплетенная ныне покойным пауком, и мухи, жалобно трепыхающиеся в ней, а потом картинка сжалась до размеров грязного пятна на стене, оставшегося от того же самого паука. В природе выживает сильнейший, причем, совершенно не очевидно какая сила берет верх – умственная или физическая. Боря поплотнее закрыл дверь и вышел на балкон, чтобы не слышать звуков, доносящихся из комнаты Зигмунда Генриховича. Они действовали на его еще не окрепшие нервы…

Внезапно сзади на Борино плечо легла чья-то рука. Сердце слабо вздрогнуло и упало куда-то в пятки. Боря привычно втянул голову в плечи и осторожно оглянулся. Позади него стоял ухмыляющийся Игорек. Он покровительственно похлопал по плечу наводчика и пригласил:

– Иди сюда, мямля.

Боря осторожно, как незваный гость, бочком втиснулся в свою собственную комнату. Там, среди разбросанных книг, вальяжно развалились герои – налетчика. Ленчик недовольно зыркнул в Борину сторону и спросил:

– Ты что, козел, не мог узнать, когда старого хрена дома не будет?

– Но… но… ведь его и не было… – жалобно захныкал Боря. – Я ведь не знал, что он вернется…

– Ладно, на первый раз прощаем, – снизошел до него Генка. – Но наказан будешь.

Под тяжелыми взглядами подельников Боря сжался в совсем маленькую горошину и стал мечтать о том, чтобы закатиться куда-нибудь под шкаф, но не получилось. Генкин голос вывел его из мечтательного состояния:

– Вот смотри, всю эту дрянь тебе оставляем. Пристраивай сам, куда хочешь и как знаешь. Но с тебя ровно через неделю тыща. Не отдашь – сильно пожалеешь, как твой приятель там, за стенкой.

Боря в ужасе открыл рот и хотел пискнуть что-то протестующее, но ничего не получилось. Голос куда-то провалился вместе с сердцем. Поэтому ему оставалось, только молча проводить глазами удаляющуюся троицу и тихо прикрыть за ними дверь. Когда во входной двери щелкнул замок, Боря почувствовал, что внезапно ослабевшие ноги его не держат и сполз по стене на пол.

Посидев так какое-то неопределенное время, он все-таки заставил себя подняться и, еле двигаясь, оттащил брошенные прямо на пол книги в свой угол. Он распределял их под кроватью, уговаривая себя, что прямо завтра начнет распихивать по нескольким теперь уже знакомым букинистам. Библию с апокрифами он припрятал между стеной и кроватью, чтобы ее не постигла участь несчастного паука – быть выброшенной в мусорное ведро.

Потом осторожно, стараясь не издавать никакого шума, Боря закрыл свою дверь и, прямо-таки мышью, причем, глухой, проскочил мимо комнаты пана Трояновского, а следом аккуратно прикрыл и входную. Немного потоптавшись на лестнице, он вскоре с нарочитым шумом распахнул входную дверь и, громко топоча, направился к себе. Проходя мимо страшной комнаты и услышав доносящиеся оттуда жалобные стоны, Боря приоткрыл дверь и заглянул к Зигмунду Генриховичу. Он предполагал, что может там увидеть, но от представшего его глазам разгрома, он задрожал, как дряхлый последний лист на осеннем дереве.

Аккуратные высокие стеллажи зияли пустыми провалами, множество книг сиротливо валялось уродливыми кучами на полу, вперемежку с осколками разбитого зеркала, каким-то тряпьем и всяким хламом, который появляется неизвестно откуда при переездах, ремонтах или любых других неожиданных перемещениях вещей, вечный спутников налаженного устоявшегося быта. Венчала весь этот разгром наполовину сорванная люстра.

Зачем? Боря покрутил круглой головой, отыскивая хозяина. Его не было видно. Наконец, из-за старого продавленного и почти потерявшего свой первоначальный цвет дивана, на четвереньках выползла жалкая тощая фигурка Зигмунда Генриховича в измятом костюме, кое-где покрытом бурыми пятнами. Присмотревшись внимательнее, Боря понял что это кровь.

– Зигмунд Генрихович! – заламывая руки, патетически воскликнул он, интуитивно подражая известным мастерам сцены, потому что ни разу в своей жизни не был в театре. – Какой ужас! Что случилось?

– На меня напали какие-то варвары и вот, молодой человек, можете видеть, что они здесь учинили, – слабым

голосом ответил пан Трояновский, как на тахту, опускаясь на разбросанные по полу книги. Сил у старика, видимо, уже совсем не оставалось.

– А… э-э, – Боря немного помялся и спросил с надеждой, – вы их видели? Ну, в том смысле, что, э-э, сможете описать или опознать? – в ожидании ответа он похолодел.

– Нет. То есть, конечно, я их видел, но описать, пожалуй, нет, не смогу… Увы, – Зигмунду Генриховичу удалось, в конце концов доползти до кровати, и он, тяжело дыша, вскарабкался на нее.

– Я пойду, скорую вызову, ну и милицию, наверное, тоже, – неуверенно предложил Боря.

– Да-да, пожалуйста, молодой человек, сделайте такую милость, – простонал с кровати бывший шляхтич, украшение полка и дамский угодник.

Только окончательно убедившись в том, что ему ничто не угрожает, Боря честно сбегал на улицу и позвонил из автомата в «скорую помощь» и милицию. Дальнейшая судьба Зигмунда Генриховича его уже мало интересовала. Он получил то, что хотел – библию с апокрифами. Теперь предстояло внимательнейшим образом ее изучить. Но это все потом, а сейчас предстояло выручить за краденые книги, как минимум полторы тысячи. Ведь совершенно неправильно ему, мозгу всей операции, платить столько же, сколько остальным рядовым исполнителям.

На следующее утро, сказавшись больным и проводив родителей на работу: мать – в столовую, а отца, соответственно, в синагогу, Боря, кряхтя под тяжестью небольшого, но очень тяжелого, фибрового чемоданчика, отправился на промысел. Делать деньги намного приятнее, чем просиживать штаны в школе. Ведь все равно ничему полезному там не научат. А всему, что ему пригодится в жизни, Боря может научиться сам и сделает это лучше и быстрее, чем все школьные учителя вместе взятые, потому что он знал, чему нужно учиться, а они – нет.

Глава 4

Вскоре теплая компания решила, что все задуманное прошло гладко. Милиция никого не нашла и дело, квалифицировав по бытовому хулиганству, спокойно прикрыли. Кого, в конце концов, волнует судьба какого-то старика? Да и сам Зигмунд Генрихович вскоре выписался из больницы. Правда, стал он каким-то очень уж тихим и пришибленным, но это уж не их вина. Да мало ли тихих и пришибленных окружает нас в повседневной жизни? А она своим чередом катилась дальше. Боря получил деньги, даже больше, чем рассчитывал и расплатился с приятелями, которые после этого его откровенно зауважали.

Они провернули еще несколько подобных дел и сами не заметили, как постепенно полностью попали под влияние самого молодого члена команды, такого, на первый взгляд, смирного и незаметного. А Боря медленно и целенаправленно продолжал плести свою хитроумную паутину. Он с большой гордостью, а совсем не с содроганием, чувствовал себя этаким пауком, сидящим в засаде в ожидании дичи.

Теперь почти каждый вечер перед сном Боря перечитывал библию, ту самую, с апокрифам. Текст он уже давно выучил наизусть, но все же что-то заставляло его читать снова и снова. Если бы Борю неожиданно разбудили посреди ночи, он и тогда, не задумываясь, отрапортовал, что бог воскресил Лазаря на четвертый день.

Иисус подошел к пещере, где находился гроб с телом покойного старца и сказал: «Отнимите камень», потом помолился, положил на грудь Лазаря небольшой камешек и приказал: «Лазарь, иди вон». Тот поднялся и, как был в погребальных одеждах, так и пошел домой в развевающемся саване.

Боря настолько слился с идеей получить таинственный камень, что он, с завидной регулярностью, стал появляться даже во сне. Решив, что так недолго сдвинуться, Боря запрятал подальше свою идефикс и занялся делом. Ведь если камень не нашли за столько веков, значит, у него еще есть время, а вот деньги для поисков он должен раздобыть как можно быстрее.

Незаметно пролетела школа, и их компания как-то сама собой распалась. Этому очень способствовало и то, что Борина семья, наконец, получила отдельную квартиру в другом районе города. Это была совсем небольшая двухкомнатная хрущевка, но, все-таки, своя, отдельная.

Боря, конечно, поступил в институт. Его умным мозгам не помешал даже известный пятый пункт анкеты под названием «национальность». Боря, даже если бы очень захотел, не смог бы написать, что он русский с таким редким для славянина сочетанием Борис Моисеевич Вейсман. В институте он тоже умудрился сколотить небольшую, но крепкую компанию для добывания денег и, конечно, стал в ней бесспорным и признанным лидером.

Прошло еще немного времени и вдруг, откуда-то со стороны, до Бори дошли слухи о том, что Ленчик попал-таки в тюрьму и там, по необъяснимой причине, вскоре повесился. Конечно, Боре было глубоко наплевать на бывшего приятеля – уголовника. В его характере было вообще наплевать на всех, кроме его самого. Боря делил все человечество на две части.

Одна – люди полезные и нужные ему, Боре. Этими он интересовался до тех пор, до которых они ему были нужны. Другая часть – люди бесполезные. Она как бы вообще не существовали в Борином сознании и присутствовали в окружающем мире лишь как символы потенциального потребления его идей или других возможностей использования.

Но где-то в глубине Бориной души засвербела неприятная мысль, что это, возможно, не простая случайность. Промаявшись несколько дней, Боря постарался забыть о данной неприятности. И забыл, да так крепко, что когда пару месяцев спустя, встретил на улице свою бывшую учительницу, то никак не мог сообразить, о каком Игоре она говорит. А когда понял, ему отчего-то стало нехорошо, и совсем не потому что всего несколько дней назад, тот разбился на мотоцикле. Не стоило гонять на такой скорости, к тому же, зимой, когда так скользко! Безусловно, они вместе поахали, поохали над жизненными перипетиями и разошлись. Но теперь Боря уже не смог так легко отделаться от мысли, что все это, неспроста.

Его аналитический мозг четко рассортировал информацию, подготовив ее для логических выводов, но тут Борю ожидал непривычный и оттого еще более неприятный сбой. Логический вывод не получался. Он снова и снова сортировал имеющиеся у него разрозненные сведения, пытаясь привести их к закономерному выводу.

Результата опять не получалось. У Бори похолодели руки. Кажется, он впервые столкнулся с явлением, которое не поддавалось логическому анализу, а значит, было иррациональным. От напряжения мысли или от какой-то другой причины, его лоб покрылся бисеринками противного липкого пота. Он машинально продолжал идти вперед, окончательно потеряв над собой контроль.

Когда же Боря вернулся домой и лег спать, ему приснился Зигмунд Генрихович Трояновский, который грозил скрюченным пальцем и хохотал страшным громовым голосом. Это было уже слишком. Прямо после занятий в институте, Боря отправился в свой бывший дом. Почему-то у него возникла навязчивая мысль, что все произошедшее – дело подлых рук бывшего шляхтича. Хотелось с ним встретиться и все узнать. Наверное, старый хрыч прекрасно запомнил всех участников налета и напустил на них какую-нибудь порчу. Боря настойчиво успокаивал себя тем, что его-то как раз там и не было. Не мог Зигмунд Генрихович знать о его закулисном участии в грабеже, никак не мог. Но почему-то эта мысль не приносила заметного облегчения.

Поднявшись на шестой этаж, Боря привычно толкнул дверь, которая оказалась, не заперта и вошел в такой знакомый с детских лет длинный коридор. Комната пана Трояновского была третьей слева по коридору. Тусклая лампочка почти не давала света, поэтому Боря только в последний момент заметил узкую полоску бумаги, наклеенную на дверь. Комната опечатана, значит, Зигмунда Генриховича там нет. Пройдя на кухню, он застал там одну из соседок, которая словоохотливо стала рассказывать, что бедняга скончался почти месяц назад.

Умер он так же тихо, как и жил, поэтому никто из соседей в первые дни даже не обратил внимания, что Трояновский перестал выходить из своей комнаты. Заволновались они только когда в коридоре появился ярко выраженный специфический сладковатый, неприятный запах, который стал быстро распространяться по всей квартире и который ни с чем не спутаешь. Милиция, будь она неладна, тоже не очень торопилась. В общем, когда вскрыли дверь, оказалось, что старик пролежал там уже больше недели и уже заметно разлагался. Еле-еле выветрили противный запах. Да и сейчас еще пованивает. Боря послушно подтвердил, что да, какой-то запах есть. Но за неимением практического опыта по этой части, ему не удалось определить, чем пахнет.

Снова оказавшись на улице, он поплотнее запахнул пальто и поежился. Как-то неспокойно стало на душе после всего. Трояновский умер до того, как Игорек попал в аварию, значит, никак не мог оказать влияния на произошедшее. Странно все это, очень странно. Боря снова поежился. Из троицы оставался только Генка. Может, стоит его навестить и узнать, как дела? Ведь Боря всегда старался все доводить до логического конца.

Дверь открыла бледная, изможденная женщина. Боря, в первый момент, даже не узнал Генкину мать. Вообще-то он видел ее всего несколько раз, но запомнил, ухоженной и моложавой женщиной. Сейчас перед ним стояла древняя старуха с глубоко ввалившимися глазами и заметно трясущимися руками, и головой.