Кому на Руси сидеть хорошо? Как устроены тюрьмы в современной России

В одной из камер сразу три врача, в том числе гастроэнтеролог и гинеколог. Между известными арестантками – калининградскими докторами Элиной Сушкевич и Еленой Белой – стена (содержатся в соседних камерах). У них всё те же проблемы, что у других, так что ни свиданий, ни писем. В их камерах по три десятка заключенных, но на конфликты с ними врачи не жаловались.

Бывшая замминистра просвещения Марина Ракова находится в большой камере, где не меньше 60 % арестанток – наркоманки. Почему ее не посадили в «экономическую» камеру? Места там есть. Выходит, версия, что ей хотели показать все «прелести» заключения, не лишена оснований. Марина похудела так, что ее просто не узнать. С момента, как мы видели ее в ИВС, от прежней Раковой едва осталась половина. Видно, как ей тяжело, в глазах слезы, но не жалуется. Наоборот, старается искать что-то позитивное.

– На Новый год разрешили украсить камеры. Мы на стенах нарисовали зубной пастой снежинки и снеговиков. В 22:00 был праздничный концерт на плацу. Мы открыли окна камеры и слушали, как поют под фонограмму осужденные из хозобслуги. Эта музыка была настоящим подарком. И ваш приход тоже чудо в какой-то степени.

Мы покидали женский СИЗО со смешанными чувствами. С одной стороны, удалось многих поздравить, подарить подарки, решить какие-то вопросы прямо на месте. Например, тем, кто просил разрешения экстренно связаться с родными, обещали сегодня дать добро. С другой же… А с другой стороны женщины прильнули к решеткам, провожая нас в Рождество.

Пять лет в СИЗО: истории женщин, безумно долго ждущих приговора

В столичном СИЗО № 6 «Печатники» в 2022 году находилось семь женщин-долгожительниц. Но не в смысле возраста, а в смысле продолжительности пребывания за решеткой до приговора суда. У некоторых в камере прошли лучшие годы жизни (как, например, у Катерины, которая попала туда в 20, а недавно отметила за решеткой 25-летие).

За пять лет можно получить высшее образование и освоить любую интересную профессию.

За пять лет можно открыть и развить собственный бизнес.

За пять лет можно научиться неплохо играть на любом музыкальном инструменте или хорошо рисовать (а если повезет, и то и другое).

За пять лет можно создать семью, родить ребенка и научить его говорить и читать.

За пять лет можно побывать в 193 странах мира (как это сделал белорус Руслан Марголин).

А можно провести это время в камере СИЗО, даже не будучи признанной судом виновной.

Что это за страшные преступницы, которые провели в изоляторе столь значимую часть своей жизни? Почему они застряли тут и как умудрились сохранить себя?

«В изоляторе в Москве уже пять лет в ожидании приговора сидит женщина», – эти мои слова во время выступления на прошедшем в 2022 году Х Юридическом форуме в Санкт-Петербурге вызвали много шума. Говорила я про то, что тюремное население в России сокращается, но на этом фоне поражает рост числа заключенных в СИЗО. И если раньше люди там проводили не больше двух лет, то теперь сидят годами.

Уполномоченный по правам человека в Российской Федерации Татьяна Москалькова возмутилась историей про женщину и обещала заняться ей. Но этот случай, увы, не единственный.

И вот я в женском СИЗО № 6 целенаправленно ищу тех, кто сидит немыслимо долго. Их много. Их большинство. Обойдя десятки камер, делаю несколько выводов.

Первое. Следствие редко когда укладывается в отведенный максимум – год. Во многих случаях следователи ссылались на коронавирус, который им якобы помешал.

Второе. Следствие ведется с такими грубыми нарушениями, что дела все чаще возвращают для устранения ошибок.

Третье. Судебные заседания в последнее время часто откладывались (в том числе из-за пандемии). До сих пор женщин нередко вроде как везут в суд, на процесс, а в итоге они попросту зря катаются туда-сюда.

Четвертое. До назначения даты апелляции может пройти целый год. Это, кстати, новая беда (раньше дело в апелляционной инстанции рассматривалось за два-три месяца).

Но все это сухие факты. А вот что за ними стоит.

– Когда меня арестовали, ребенку было восемь лет, – рассказывает Алла (имя изменено, чтобы сын не узнал правду о маме). – Ему сказали, что я попала в больницу и лечусь. Сейчас ему 12. Наверное, он догадывается… Но мы поддерживаем версию о моей тяжелой болезни. Звонки мне разрешили спустя два года, так что я теперь хотя бы изредка могу его номер набрать, спросить, как дела в школе, услышать голос…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Сноски

1

Сергеевский Н. Д. Наказание в русском праве XVII века. – СПб.: 1887. – С. 200.

2

Фуко М. Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы. – М.: AD Marginem, 1999. – С. 396.

3

Меркачёва Е. Град обреченных: Честный репортаж о семи колониях для пожизненно осужденных. – М.: Альпина Паблишер, 2022.

4

Меркачёва Е. Тесак, Фургал и другие: «Странные» смерти, дела и быт в российских тюрьмах. – М.: Книжный мир, 2021.