Две Лии и Иаков. Книга 3

– Да откуда? Я и вас встретила – недели не прошло. По виду вашему догадалась. Так в чем проблема? – Лия с наемниками отошли от дома, причем девушка стояла спиной к нему.

Лия-Тарбит специально выбрала позицию так, чтобы раб, если он появится, приближался к ней слева и сзади. Он явно не мог ожидать сопротивления от слабой безоружной девушки.

«Адат, слушай, нюхай, подсматривай. Я буду поглядывать в нужную сторону, но не часто. Крикнешь, когда он будет на расстоянии вытянутой руки. И не высовывайся. Все, как раньше».

Лия продолжала разговор, когда шторка на двери зашевелилась, и на свет выбрался… Нет, это был конечно человек, но какой! Лия мазнула по нему взглядом, иначе было бы подозрительно, и отвернулась, опустив руку к карману. Нащупала импровизированный кастет.

– Ахурру, если друга встретили, договоримся и разойдемся с миром, если недруга… Тут подумать придется, но, опять же, страха никакого. В таверне, небось, тоже знакомец был, и ничего, справились.

– Там дело другое. Мы его узнали, когда дело уже сделано было. А здесь вожак, то есть дружок его, в подвале живой сидит. Грозится. Убивать его не хочется. Сама знаешь, что за это положено, и отпускать…

«Бей!» – крик в голове. Перенос веса тела на левую ногу, разворот корпуса, правая рука продолжает движение в сторону нападающего, кастет врезается центр оскаленной в крике рожи. Хруст, боль в руке, кровь. Некогда. На обратном ходу тела оттолкнуть Имитту. Шаг. Поворот. Стойка на полусогнутых ногах лицом к ошеломленному рабу. Есть. Готова.

На пустом пятачке земли глаза в глаза стоят два зверя – дикий кабан против гибкой решительной пантеры. Вепрь, никак не ожидавший болезненного удара от невинной на первый взгляд кошечки, покачивается, приходя в себя. Кровь стекает по морде зверя, ее вкус приводит в бешенство. Кто? Она? Кого? Его? Та, которую повелели превратить в кусок мяса с переломанными костями? Где? Вот она, напротив. Маленькая фигура расплывается в тумане, заволокшем разум. Оглушенное страшным ударом по носу, самой чувствительной части лица, чудовище с невнятным рыком бросилось вперед с единственным желанием – разорвать. Невзирая ни на что, растоптать, изломать. «Это мы уже проходили, дядя». Мысли, движения, реакции – все компоненты сражения сами по себе. Живут своей жизнью и не мешают создавать шедевр.

Стойка на чуть согнутых ногах. Захват правой руки с растопыренными грязными пальцами, нацеленными на слабое девичье плечо. Пируэт на носках. Зловонная, кровоточащая, рычащая масса за спиной. Ноги резко выпрямить, придавая разогнавшемуся телу противника нужное направление. «Такому новичков учат, дядя. Вертушка называется». Тяжеленное тело взлетает вверх. Не отпускать захват. Нагнуть корпус, потянуть тело противника вперед и вниз. «Что, дядя, не знаешь, что такое кувырок?». Хрясь! Земля содрогнулась от падения трех талантов костей и мышц с высоты в три локтя. Руку держать. «Ну и лапа. Кистью запястье никак не обхватить, не зафиксирую». Выпрямиться. Руку не отпускать. Не отпускать! Вытянуть ее, пока не опомнился. Зайти справа со стороны головы, ногу на кадык. Придавить. Жаль, что подошва мягкая. Развернуть руку ладонью вверх. Мизинец для правой руки, захват сверху, указательный палец для левой. Ну, поехали. Вывернуть против суставов. И рука выворачивается. «Больно? А кому сейчас хорошо?» Что я там Лавану вещала? Сейчас громко, чтобы всех проняло.

– Слушай, и не говори, что не слышал, – твердый и властный голос, лишь похожий на голос Лии, – с позволения бога—воителя Ашшура, покровителя города, названного в его честь, в котором ты появился на свет; с согласия Нанше, богини реки Тигр, которая держала тебя в своих объятьях, когда ты учился плавать; я, великая, возвращаю тебе неправедно отнятое родовое имя, – рука напряглась. Больше вывернуть пальцы. Тихо, наклоня лицо к поверженному, чтобы только раб слышал, – Уруш. – Раб обмяк. Теперь продолжаю во весь голос. – Волей, данной мне богами, налагаю запрет на любое посягательство на твое имя, от кого бы оно не исходило. Для всех живущих в верхнем мире, нарекаю тебя именем… Шор!

Тело под ногой Лии обмякло, она отбросила руку раба в сторону и, пошатываясь, сделала два шага назад.

– Адат, подхватывай – тело Лии начало оседать, но тут же покачнулось и выпрямилось. – Я ненадолго.

– Отдыхай, подруга, посланница богов. Нас двое.

Лия повернулась в сторону ошеломленных мужчин. Чуть больше минуты понадобилось хрупкой девушке, чтобы у ее ног распластался опытный воин, с которым не смогли справиться жестокие надсмотрщики царских рабов.

– Шумелу, принеси воды. Имитту, покажи, где можно умыться. – Лия-Адат распоряжалась короткими фразами, пытаясь вывести братьев из ступора. – Чензира, помоги им прийти в себя. Где Гиваргис? Или тебя тоже нужно расшевелить? Быстрее, ахурру, солнце садится. К Шору не подходить!

Братья зашевелились, приходя в себя. Шумелу, покачиваясь, направился к очагу, Имитту только показывал рукой то в одну, то в другую сторону. Наконец, он потрусил головой и спросил, указывая на раба:

– Кто это сделал? Кто здесь только что тут был? Где он?

– Не пугай меня, Имитту. Чензира потом все тебе объяснит, если захочет. Я уже насмотрелась за два дня на одуревших. Сначала Абрафо, потом разбойник в таверне. Успокойся. С ним, Шором, все в порядке. Ему отлежаться нужно и прийти в себя. Слушай меня внимательно. Где. Я. Могу. Умыться. Ты меня понял? Повтори.

– Где. Ты. Можешь. Умыться, – и, помолчав, – так это ты его так… воспитывала? Точно ты?

– Я, не сомневайся. Где вода? – посмотрела по сторонам, – очнись. Последние слова, которые я от тебя слышала были о том, что ваш бывший вожак сейчас находится в подвале. Так? – и направляясь к Шумелу, который ожидал их с кувшином в руках, продолжала – пока я буду приводить себя в порядок, рассказывай дальше.

– Да, бывший. Мы потому из их команды и ушли, что они убивать начали. Теперь он грозится отомстить нам. Но какое теперь это имеет значение? Теперь как ты скажешь, так и будет.

– Значит, продать их купцам не удалось. Ну хоть что—то у них с собой было? Или я вам должна?

Имитту с недоумением посмотрел на девушку.

– Ты о чем? О деньгах? Говорю же тебе, все было, как ты предупреждала. Только что с ними делать?

– С разбойниками или деньгами? Как что? – Лия с удовольствием отфыркивалась, умываясь прохладной водой. – Как договаривались. Если пленники никому не нужны, отдадим городским стражникам. Пусть денежку малую получат за поимку грабителей. Они, я надеюсь, связаны? Или тоже разбираться придется? Нет у меня никакого желания возиться с ними.

– Связаны, надежно связаны. В подвале по разным углам рассажены, рты заткнуты, чтобы договориться не сумели, – по всему было видно, что Имитту начал приходить в себя.

– Я смотрю, науку ты проходил у знающего человека. Пошли смотреть, ахурру. Шумелу, ты как? Идти сможешь? Или останешься здесь? Значит, идем.

Подвал представлял собой приличных размеров яму, неизвестно зачем и как появившуюся на участке, предназначенном для сельскохозяйственных работ. По крайней мере так этот пустырь числился в реестре сборщика налогов. Только какие работы могут быть в яме. Часть ямы была перекрыта решеткой, сплетенной из лозы, поверх которой был уложен слой глины. В оставшуюся открытую часть заглядывало уходящее солнце, но разглядеть, что творится внизу уже было невозможно.

– Шумелу, сможешь зажечь огонь? Знаешь, где светильник? Прекрасно. Действуй. Чензира, прошу тебя, поторопи воина. Имитту, спускаемся.

– Куда? Зачем? Отдадим стражникам, завтра они собираются в город.

– Скоро стемнеет, спускайся первым.

«Адат, меняемся, пока есть возможность». Смена личностей произошла привычно и буднично. Попав в подвал, Лия осмотрелась, благо солнечные лучи еще позволяли различать окружающее. В дальнем углу лежал спеленутый вожак, а слева вдоль стены разместились двое подручных. Лия подошла к ним, рукой провела по грязным головам, брезгливо отряхнула руку и, обращаясь к наемнику, спросила:

– Беглые рабы? Руки в крови? Понятно. Продать не получится, кому такое счастье нужно, – складывалось впечатление, что пленники ждут, когда к ним обратятся. – Когда я уйду, сможете покормить их? Что ты смотришь? Может в последний раз поедят досыта. На царских стройках, куда завтра вернутся, не разжиреешь. Впрочем, как хочешь. Пошли к вожаку.

На ступенях показались сперва голые ноги в сандалиях, полы рубахи и, наконец, рука, держащая зажженный светильник. Так же неторопливо к стоящим в ожидании Лие и Имитту присоединился Шумелу.

– Он всегда такой, или еще не пришел в себя?

– Завтра все будет иначе. Он сейчас поверить в происшедшее не может. Шора обходит, чтобы не задеть. Снова столкнулся с явлением богини, как на плоту. Что он может подумать о тебе, о тех, кто с тобой сталкивается?

– Думайте лучше о тех, кто со мной дружит. Я заметила на ваших поясах небольшие кошели. Разве до знакомства со мной они тоже болтались там? Или я не выполняла наших договоров? К делу, братья. Попробуем разобраться с вашей проблемой.

Подойдя к связанному пленнику, скомандовала:

– Посадите его. Попробуем договориться, хотя я очень сомневаюсь в успехе, – рассмотрев сидящего перед ней хетта, задумчиво проговорила, – опять братья? Глаза, носы, лбы. Точно братья, и перед нами младший. Значит, кому-то светит кровная месть. Хорошо, что не нам. Нас то в таверне во время ночного происшествия не было. Хотя у вас старые счеты. Даже не спрашиваю, как тебя зовут, – обратилась к спеленатому разбойнику, рычащему через затолкнутую в рот тряпку, – мне нужно кое-что узнать. Если будешь говорить, моргни три раза.

Выпученные черные глаза уставились на девушку. Только человек с крепкими нервами мог выдержать такой взгляд. Или совершенно безразличный, воспринимающий сидящего перед собой, как посторонний предмет. Лия выпрямилась, взяла светильник из рук Шумелу, и обвела взглядом подвал. Почему-то заинтересовавшись кучей барахла у одной из стен, подошла к ней и начала присматриваться.

– Имитту, у вас есть вода? Я имею в виду воду в бурдюке. Три? Гиваргис постарался? Отлично. Тащи самый большой. Шумелу, проснись. Под этой кучей мусора лежит лестница. Аккуратно…, помнишь, как держал меня на плоту? Ты молодец, ахурру. Давай, аккуратно доставай ее. Смотри, как легко. Отложил несколько старых корзин, старое колесо, тряпку и… лестница крепкая, чуть больше твоего роста. То, что нужно. Тащи к пленнику. Веревку на стене видишь? Достань.

Лестницу положили на пол подвала рядом с грозно сверкающим глазами разбойником. Братья уложили его лицом вверх на лестницу и привязали его так, что пошевелиться он уже не мог.

Пока наемники возились, Лия обходила помещение по периметру, присматриваясь к стенам. Нужный колышек в стене обнаружился рядом со связанными подручными. Украшало его старое колесо, а прямо под ним были свалены глиняные кувшины для воды. Рабов перетащили в дальний угол, кувшины отодвинули, а на их место уложили лестницу пленником.

Лия занялась бурдюком. Ножом проковыряла тонкое отверстие в нижней части, в которое плотно вставила небольшую трубку тростника из старой циновки. Вытащила пробку, с трудом приподняла бурдюк. Ничего не происходило. Снова возня. Продув воздух через тростинку и, убедившись, что она полая, снова вставила ее в разрез. Новый опыт. На кончике палочки появилась капля воды. Упала. На счет четыре упала вторая. Годится. Лия вернулась к мужчинам.

– Ахурру. Задача. Вода должна капать на лоб упрямца. Вешайте бурдюк на колышек. Немного поверните. Хорошо висит? Болтаться не будет? Отлично. С этим управились. Теперь ваш обидчик. Подтаскивайте к стене. Обязательное условие – вода постоянно капает на лоб. Та—ак, молодцы. Лежит правильно. Теперь зажать голову. Чем? Проблема. Имитту, видел в подвале или наверху кожаный ремень, просто кусок шкуры?

Скоро из старого кожаного передника вырезали три прочных ремня. С их помощью голова разбойника была зафиксирована, и все трое встали, наблюдая, как капли мерно ударяют в центр открытого лба. Имитту подставил руку, подождал, когда несколько капель разобьются о ладонь, пожал плечами, но промолчал.

– К нему ночью не подходить ни при каких обстоятельствах. На сегодня только осторожно накормить беглых. Но по одному, со всеми предосторожностями. Если захотите. День выдался тяжелый, завтра будет полегче. Продержитесь, ахурру. Мне пора, солнце садится.

Все трое выбрались на свет. Шор неподвижно стоял на месте, где происходила схватка, и взгляд его был устремлен на заходящее солнце. Свет падал на залитое запекшейся уже кровью лицо. Казалось, что первобытный человек возносит молитву неизвестным богам после кровавой трапезы.

Лия подобрала корзинку со своими травами и с улыбкой обратилась к своей команде:

– Вот еще один день подходит к концу. А наша команда крепнет и разрастается. Мне пора, жаль с Гиваргисом не повидалась. Завтра. Все завтра. Чензира, не забудь покормить Гилу.

Взгляды трех мужчин, на глазах которых вновь произошло нечто невероятное, были устремлены на стройную фигуру, пронизанную лучами заката. Кого они видели перед собой? Обычную девушку? Воительницу? Ожившую богиню?

По дороге к поселку Лия-Тарбит на мгновение остановилась. «Адат, я в извилину. До встречи с отцом можно отдыхать». Лия-Адат продолжала идти домой.

Глава 3

Лия вернулась домой засветло. Она никак не ожидала такого утомительного дня. Ну пришла, ну познакомилась, ну осмотрелась, увидела то, что надеялась увидеть, ушла. Какие-то неожиданности всегда могут случиться, как без этого. Но не до такой же степени! Драться с собственным рабом, разбираться с разбойниками, от которых еще предстоит избавиться. Фи! И ради чего? Забитая барахлом яма, грязное, вонючее имущество, которое предстоит приводить в порядок. Еще раз – Фи!

Неразлучные Иаков и Рахель с интересом поглядывали на нее, однако обращаться не спешили. А занятая своими мыслями Лия, прошла мимо и, казалось, даже не заметила их.

Ее приход не остался незамеченным. Вот Адина сразу направилась к дочери, отобрала корзинку и увлекла в уголок двора. Лия попыталась, было, сопротивляться и сказать ерунду какую-нибудь, но, увидев парящий большой кувшин с водой, устало улыбнулась и последовала за матерью. Адина вместе с Зилпой, куда же без нее, сноровисто освободили Лию от грязной одежды, и вот уже струйки теплой воды стекают на плечи девушки. Какое блаженство! Только почему такая слабость в теле? Наверное, от теплой воды. Все. Помыться, и в постель.

«А деньги? Ведь отец с Иаковом поделят их «по справедливости». Тебе побрякушку и орешек в меду, чтобы обидно не было, остальное – хозяевам жизни.

– Ну, что же тебе, подруга, неймется. Снова бороться?

– Только не драться. Если сильно обижать начнут, подходи к Иштар, там поменяемся».

Лия почувствовала, как ее намыленные волосы треплют маленькие ручки. Еще и голову-у-у. Как меня, оказывается, здесь любят. А я всех подозревала. Хорошо-то как. Что? Уже закончили? Жалко. И одежда чистая? Мамочка! Теперь я посижу совсем немножко, совсем. А? Что? Ужинать? Пора?

Адина уже ушла, а перепуганная Зилпа трясла Лию за плечо.

– Лия? Ты ушла? Ты насовсем ушла? – слезы показались на глазах, – Лия, не уходи. Не бросай меня, я Гиле расскажу. Вставай.

«Подруга, мы обе вырубились, или втроем? Не пугай ребенка. Пора что-нибудь съесть, пока совсем не стемнело, и шакалы не сожрали наши деньги. Если не сможешь идти, скажи, подменю».

– Зилпа. Ты хочешь оторвать мне руку? Она тебе зачем? – Лия открыла глаза, но могла бы этого не делать. Темнота сгустилась, и перед глазами расплывалось туманное марево.

– Не отпускай. Только не тряси. Еще не все съели? Тогда мы идем. Каши не достанется, может чем другим полакомимся.

Лия нехотя поднялась, болело все тело. «Разомнись», – пронеслось в голове. Лия потянулась, повращала тазом, присела, нагнулась. Хорошо, что не видела отрытого рта девочки, вообще ничего не видела. Вытянула вперед руку и застыла. Постояла мгновение, опустила руку:

– Зилпа? Ты здесь? – начала нащупывать скамейку за спиной.

Маленькая ручка осторожно дотронулась до ладони.

– Ты где исчезла? Пора ужинать, веди. Ты что дрожишь? Замерзла?

Так, не торопясь и переговариваясь, пошли к дому по знакомому опустевшему двору.

Обитатели покинули сегодня домики-улья. Сидели, стояли, толпились за столом под навесом, ужинали и обменивались новостями. А поговорить было о чем. Хозяин со старшей дочерью вернулись из города, и раб важно излагал события последних дней. Редкий случай, которым грешно было не воспользоваться. Кроме угощений, нашлась и кружка пива, что было запрещено в будний день. Рассказ с каждой минутой обрастал новыми подробностями. Лия уже была чуть ли не лучшей подругой Мардука и Иштар, а в реку сходила в гости к Нанше. Потом проведала наместника, где вместе со жрецом обсуждали, как встречать царя, когда тот прибудет познакомиться, и стоит ли перебираться в столицу. Важные господа так и не решили, но дали разрешение принять в подарок участок земли недалеко от поселка. Небылицы были настолько фантастичны, а раб настолько многословен, что обитатели начали расходиться по домам. Да раб особо и не возражал остаться в одиночестве. Надоели уже эти россказни.

Не торопясь, добрались до столовой, где все уже было готово к ужину. Ожидали лишь Лавана. Ожидали по-разному. Иаков с серьезным видом, шептал на ухо Рахели очередные глупости, та, смущенно потупясь, отвечала ему улыбкой. Адина у стола проверяла, все ли готово к ужину и посматривала в сторону двери. Все было обычно, за исключением маленькой детали – возле привычного места в дальней стороне стола, где обычно располагалась Лия, стоял еще один зажженный светильник. Лия-Адат подошла к статуэтке богини:

– Знаешь, Тарбит, – она прикоснулась к подставке, – давай сейчас поменяемся. С мамой поговорить не получится, она далеко сидит. Я за столом помалкиваю. Так что, если ты отдохнула… Ой! Ну я пошла в извилину. Постарайся поесть чего дадут, а я отдохну.

Девушка повернулась и уже уверенной походкой отправилась к своему месту. Тарелки для нее уже были приготовлены. Адина решила не поддаваться привычным порядкам, когда по молчаливому указанию Лавана присутствие дочери за вечерней трапезой не приветствовалось. Ей не возбранялось брать с общего блюда еду, но подавать и помогать ей принято не было. Рассыплешь кашу, измажешься в соусе – проблемы твои. Ешь то, что можешь есть сама, или оставайся голодной. Так, вслепую, она частенько предпочитала ограничиться лепешкой и кружкой прохладной воды. Привыкнув, что за столом ее просто терпят, она старалась поесть, пока глаза различали еду. Но вот сегодня, перед ней оказалась плошка с вареными крупными бобами, удобно уложенная на глиняной подставке зелень, мисочка с финиками и орехами и большая кружка прохладной воды. Лия осторожно, кончиками пальцев ощупала непривычное разнообразие, повернула голову в сторону Адины и благодарно улыбнулась.

Лаван, казалось бы, ни на кого не обращая внимания, уселся и начал ужинать. За ним последовали и все домочадцы. Лия, услышав чавканье, тоже начала осторожно доставать и смаковать ужин. Не наслаждалась, конечно. Нет, просто старалась поменьше извозиться.

– Адат, пока я тут пытаюсь нащупать что-нибудь съедобное, – Тарбит начала мысленный разговор, доступный лишь сознанию компаньонки, – а потом не пронести мимо рта, вспоминай, что мы видели на нашем участке. То есть, я крутила головой по сторонам, а ты рассматривала. Объясню, зачем нам все это. Зачем решила взвалить на нас такую обузу.

«Лепешка свежая, вкусная. Сегодня у нас праздничный ужин по случаю благополучного возвращения домой?» – перебила Адат.

– Зачем сразу же отослала туда Гиваргиса с наемниками. Зачем, не отдохнув, направилась знакомиться с обитателями. Зачем дралась с Шором. Зачем пытаю вожака? Все? Или есть еще что-то?

«И зелень неплоха. Только посолить не мешало бы. А вот и боб. Чистенький, но мокроват. Зато мягкий и пахучий. Его, точно, с зеленью варили. Вкусно». – Адат комментировала поглощаемую Лией-Тарбит пищу.

– Да. Так вот. Вернемся…, правильно, к нашим баранам. Мужикам, значит. Представить себе не могла, да и сейчас не могу, чтобы Марон взвалил на себя убыточное дело. Чтобы разобраться, нужно было опередить его, не допустить появления посторонних. Срочно отослала туда нашу бравую команду. Когда, к тому же, увидела, что он о чем—то шепчется с подозрительными типами, сама себя похвалила. В уме, даже ты не слышала. Сам себя не похвалишь, ходишь, как… Короче, похваленной ходить намного приятнее.

Финик хочешь? Сейчас нащупаю покрупнее, послаще. Вкусный. Адина выбирала. Еще финик? Или орешек. Хорошо, по очереди.

Когда узнала, как он обращается с рабом, и что тот обязан сделать при появлении чужих… Ты уже поняла? Правильно, сестренка. Где—то там много денежек припрятано, нажитых неправедным путем, и взять их у него – наша задача. Не я первая сказала это, или что—то похожее. Так повелось в мире, что каждый второй норовит взять у каждого первого, если уверен, что за это ему ничего не будет. И наоборот, каждый первый у каждого второго. Теперь к делу. Я напоминаю ситуацию, ты вспоминаешь детали. Мне тогда было не до разглядывания местных достопримечательностей. Я смотрела, как мужчины реагируют на мои слова и действия. Вот мы подходим к дому. Говори, что отложилось в памяти.

– Да ничего. Дом как дом. Круглый, как у нас во дворе. Оштукатуренный. Вход низкий, выходит к очагу, окна не видела. Может, с другой стороны. На двери старая штора из кожи. Когда братья выбирались, видела кусочек обстановки. Все пусто. Сейчас вспоминаю, удивляюсь. Потом ты отошла на пару шагов. Но дом заслонял всю картину. Ты отвернулась от дома, перед нами стояли наемники. За ними – огород. Ухоженный. Видна граница с участком Гиваргиса. Резко выделяется, между прочим, и сравнение в нашу пользу. Справа, за огородом, спуск в овраг. Качнулась штора, я услышала. Страшно стало. На мгновение показался, показалось что-то, кто-то. Ну, не знаю. Уже не смотрела, слушала.

– Адат, если бы не ты… Не было бы ни схватки, ни победы, ни нас. Орешек хочешь? Или финик?

– Водички. Не торопись, маленькими глоточками. Хорошо-о-о. Когда ты начала, я закрыла глаза, не мешала. Очнулась, только, когда ты позвала. Успела подхватить тело, потом выводила братьев из оцепенения. Все делала, как ты говорила – короткие решительные команды.

– А до этого. После удара, когда я развернулась и стояла напротив раба.

– До сих пор рука от него болит. А что хрустнуло, нос или обломок кружки? Или то и другое?

Знаешь, давай, пожалуй, и то, и другое. И финик, и орешек.

Сейчас. Если убрать с картины этого, ну ты знаешь, раба, то справа яма, погреб. Дальше, за домом виден краешек плетеного забора. Низкий, небольшой. Неизвестно, что закрывает. Слева очаг выглядывает, длинный, даже не до конца увидела. Потом драка. Ладно, избиение.

– За плетнем, скорее всего, отхожее место. Удобно. Наполнил ямку, засыпал, новую вырыл, заборчик перенес – готово. Очаг? Надо поподробней вспомнить. А отключилась я крепко. Ненадолго, но глубоко.

– После того, как покомандовала братьями, умывалась рядом с очагом. Он из обожженного кирпича, прямоугольной формы, достаточно длинный. На дальнем конце вмурован котел. Приличный, больше нашего. С ближней – брошена бронзовая решетка. Большой очаг, непонятно для чего. Посередине пустое пространство, дрова можно подбрасывать в обе стороны. С ближнего торца вынуты несколько кирпичей, чтобы можно было использовать только небольшую часть. По поводу очага – все. Потом прошли мимо дома, спустились в подвал, там уже ты командовала. Если интересуют детали, спрашивай, постараюсь вспомнить. Тарбит, миски где? Неужели все съели.

– Зилпа, ты? – Лия-Тарбит, прервав мысленное общение с подругой, негромко заговорила, и тут же под рукой оказалась плошка со сладостями, а потом ей в ладонь уткнулась холодная кружка со свежей водой. – Спасибо, девочка.

И снова вернулась к беззвучному обращению к подруге: «Странно, неужели я так повзрослела, что мне удобно называть Зилпу девочкой? Адат, слушай внимательно, хотя, похоже, опасности на сегодня закончились. Вечер воспоминаний продолжим позже».

Лия-Тарбит начала вслушиваться в беседу, готовая в любую минуту вмешаться, но вскоре разговор за столом превратился в невнятный гул, а до ее сознания доходили лишь отдельные слова и фразы. Лаван, придвинув к себе кружку с пивом, обратился к семье, чего никогда не бывало за этим столом. Только фигурки богов удостаивались чести быть посвященными в заботы хозяина и присылать ему здравые мысли.