Битва за реальность

– Да, так годится, – согласился диспетчер.

9

Утро судьи Осборна начиналось традиционно. После неспешного пробуждения он какое-то время еще нежился в мягкой постели, поглядывая на высокие расписные потолки в своей спальне, и только потом, собравшись с силами, поднимал грузное, хорошо откормленное и отмассажированное тело, чтобы начать водные процедуры.

Прежде жизнь судьи была куда проще. Даже достигнув высокого положения, он все еще жил как множество других граждан имперской колониальной территории и кушал примерно то же, только чуть подороже. Ездил на автомобиле примерно таком же, как и у других, но только чуть подороже. А теперешний статус предполагал еще охрану, трех секретарей и два персональных автомобиля.

Один представительский, если приходилось ездить в департамент, и другой, попроще и более проходимый, если требовалось выезжать за город, где кончались мощеные дороги и начинались грунтовые.

Несмотря на свои новые возможности, судья Осборн все еще не гнушался поездками в провинцию. Правда, это были ближайшие провинции, те, что располагались не далее двух часов езды по хорошо накатанной грунтовке.

После водных процедур судья Осборн одевался для завтрака. Для этого подходили халат, расшитые набивной вышивкой атласные штаны и мягкие туфли с загнутыми кверху носами.

Этот костюм он подсмотрел в какой-то киносказке, и он ему очень понравился.

С тех пор как у него появились почти неограниченные финансовые возможности по сравнению с его предыдущей жизнью, вместе с возможностями появились и новые желания, о которых он прежде даже не думал. Они ему и в голову не приходили.

Завтрак проходил в просторном столовом зале, где можно было с комфортом принять пищу, но для судьи Осборна этого было уже недостаточно. Ему теперь требовались утонченность, изысканность и особый комфорт. Он хотел, чтобы в углу шумел искусственный водопад, ему было необходимо слышать шелест пальм, посаженных в кадках вдоль стены и побуждаемых к шелесту специальным вентилятором.

Ему хотелось наблюдать на стенах столовой игру полутонов в гамме заката или яркие блики полудня. И для всего этого существовала специальная аппаратура, стоившая немалых денег. Но теперь эти деньги у Осборна были, причем основную часть его доходов приносило не жалованье, а высокий статус.

Еду приносил повар-мантиец. Он и готовил, и сам подавал еду на стол, выдерживая все необходимые для этого правила.

Судья любил, когда мантиец выходил в своем колпаке и белой куртке, от которой еще пахло кухней и нагретым криптопластиком, из которого изготовлялись корпуса пищевых картриджей.

Мантиец был немногословен, и это судье очень нравилось. На службе у него хватало разговоров и даже криков. Случалось, все вокруг просто орали. Так что судья ценил тишину и немногословность.

– Что у нас сегодня? – спросил он, потягивая носом.

– У нас сегодня белковый киньяж с сырными палочками, акриловое желе и заварные мультишоки, – ответил повар и поклонился.

Это судье Осборну также нравилось. Мантиец знал, как одним жестом проявить уважение к статусу хозяина, в отличие от шаенов, которые бывали необыкновенно дерзкими и ни во что не ставили хозяев, сколько бы им ни платили.

От двух таких мерзавцев судья избавился давным-давно, когда понял, что уважения от них не дождешься. И тут попался этот мантиец – ну просто удача. Тихий, скромный, воспитанный. Правда, он был рыжим, но это не такая уж большая проблема. Поначалу Осборн даже подумывал его перекрасить, но потом махнул на это рукой.

– Хорошо, подавай в той последовательности, какую считаешь нужной, – благодушно разрешил судья Осборн. Повар кивнул и начал выносить блюда, расставляя их, одно за другим, на длинном столе.

Блюда были прикрыты прозрачными крышечками, под которыми виднелись стилизованные под морские цветы миниатюрные генераторы, поддерживающие блюда на самом пике их готовности и не позволявшие еде снова превратиться в безликие нагромождения мутных кристаллов.

Судья приступил к завтраку. Все, что подавалось, было приготовлено в совершенном стиле мантийца. Достаточно вкусно, но без чрезмерно резких вкусовых тонов.

Чрезмерности судья Осборн не любил, хотя жизнь его не баловала и в молодости ему случалось кушать все, что подвернется под руку, вплоть до ресурсных кристаллов – сырья, из которого впоследствии получали кристаллы форматированные, под вид и вкус тех или иных продуктов.

Так что он мог кушать все. Почти все, кроме такеланской острой дыни и манконгских морских кроликов. И то и другое было связано с перееданием. Такеланской дыней он объелся, когда работал на диффузной фабрике, где во время сбоев оборудования автоматы сбрасывали недоформатированные изделия, а именно такеланские дыни. Есть их можно было сколько угодно, потому все и так шло потом на переработку.

А кроликов он объелся, когда работал помощником на морской ферме, где из моллюсков методом генетического замещения выращивали морских кроликов. Осборн до сих пор помнил их солоноватый вкус.

Посреди завтрака негромко прозвучал гонг, и это означало, что пришел Филипп – личный секретарь судьи Осборна.

Судья доверял Филиппу и обсуждал с ним почти все, что касалось его служебных дел. Но не более.

Дверь приоткрылась, и показалось желтоватое лицо секретаря.

– Ваша честь? – произнес он с вопросительной интонацией.

– Ну заходи уже, не создавай сквозняк, – скривился судья.

Филипп проскользнул в столовую залу и замер в пяти шагах от хозяина, прижимая к груди папку с документами.

Эту папку судья терпеть не мог. Она всегда сулила ему какие-то неприятности, когда, например, чью-то апелляцию вдруг признали и теперь нужно думать, что с этим делать. Или какие-то «хорошо смазанные» люди вдруг сделали шаг назад и с этим тоже надо что-то решать.

Ну, испугались они. Хотя деньги уже получили и потратили. Такое тоже случалось, однако судья был не из тех, кто рубил с плеча и действовал сгоряча. Он пытался вникнуть в ситуацию, с которой столкнулись его партнеры. Он был чем-то вроде доброго банкира перед лицом проштрафившегося плательщика.

И как бы ему сейчас ни хотелось, но судья Осборн был вынужден заняться делами в промежутке между сырными палочками и десертом из белкового пюре.

Раз за разом перелистывая документы, он делал пометки поданной авторучкой и затем возвращал бумаги секретарю, надеясь, что он наконец уйдет, однако тот напомнил, что ровно в полдень у судьи встреча с сенатором Тотерманом.

– А что за вопрос? – спросил Осборн.

– Строительство фабрики по производству синтетической говядины на месте Кадвардского заповедника.

– На месте заповедника? – переспросил судья.

– Так точно. Будете запрещать?

– Ну, не так сразу… – покачал головой судья и поскреб в затылке. – Они объявляли цену?

– Нет еще.

– Тогда нарой мне ссылок на все эти ужасные охранные договоры и грамоты, чтобы было чем его по сусалам хлестать. Иначе хорошей цены от них не дождешься.

– Уже…

– Что?

– Уже собрал ссылки на все договоры и поддоговорные параграфы.

– И много их получилось?

– Двести шестнадцать.

– Ну едрит-раскудрит! – восхитился судья и хлопнул ладонью по столу, отчего в омаровом пунше опала пена.

На этом судебные дела плюс халтура были закончены, и секретарь ушел, а судья облегченно перевел дух и пару минут посидел с закрытыми глазами, возвращаясь к своему состоянию завтракающего человека.

Все это время повар стоял чуть в стороне, безучастно глядя куда-то в стену, но когда судья только задумался, что бы ему еще покушать, повар тут же подал подходящее блюдо, предугадывая желания хозяина.

«Вот это я называю настоящим сервисом», – подумал Осборн, восхищаясь возможностями своего работника.

Когда он уже перешел к полезному отвару из полусинтетических семечек агавы, в дверь снова постучали, но больше из вежливости, и, не дожидаясь разрешения, вошел Роджер – один из охранников судьи, пользовавшийся особым доверием Осборна.

– Сэр, на канале связи вас ожидает важный клиент, – сообщил Роджер тоном, не терпящим возражений.

Судья оставил чашку с отваром и, повернувшись к повару, хотел дать ему знак, чтобы тот ушел, но мантиец, поклонившись, уже направился на кухню и плотно притворил за собой дверь.

– Отличная школа, – произнес судья, принимая от охранника здоровенную трубку диспикера с шестнадцатикратным кодированием.

– Кто это? – одними губами спросил он у Роджера, но тот отвел взгляд, и судья вздохнул, прикладывая диспикер к уху. –  Алло, это Осборн, слушаю вас.

– Доброе утро, судья, надеюсь, вы хорошо спали?

Это был советник Минц с полуострова Гольяр. Его приветствие прозвучало не слишком доброжелательно, но судья знал эту тактику и сам ее частенько использовал, чтобы заставить собеседника чувствовать себя неуверенно.

– А почему это мне должно плохо спаться, что-нибудь случилось?

– У нас появилась информация, что некие круги пытаются воспользоваться проблемами, которые возникли на побережье.

– И кто же эти круги?

– Скорее всего, это важная, известная нам с вами организация, которая часто мешает нам.

– Ну, мой статус позволяет отправить им определенный запрос, на который они обязаны ответить. Если у них что-то против вас такое имеется, если они проводят какую-то операцию, то мы с вами об этом непременно узнаем.

– Что ж, если вам это нетрудно, пожалуйста, сделайте такой запрос, дорогой судья. Хотя, подозреваю, они могут вас обмануть.

– Обмануть, конечно, могут, на то они и спецслужбы. Но то, как они будут меня обманывать, уже позволит мне сделать кое-какие выводы.

– Ну хорошо. А как насчет исполнительного аппарата Генштаба, например?

– А что такое с Генштабом?

– Если господа из важной организации начнут действовать, они же не будут проявлять себя открыто, а попытаются задействовать кого-то из официальных служащих. К тому же для этого имеются совершенно легальные причины – долина на побережье осталась без власти.

– Долина и до этого долго оставалась без власти, и никому до этого не было дела, – напомнил судья.

– Это так, но теперь к ней привлечено очень большое внимание.

– Соглашусь с вами и при этом замечу, что внимание к ней привлекла не столько бомбардировка в горах, сколько неожиданный удар с орбиты по горе рядом со злополучным фортом. Это совершенно никак нельзя объяснить, и к этому привлечено основное внимание. Вы к этому причастны, советник?

– Ничего не могу сказать определенного, ваша честь. Но я обязательно узнаю. Я наведу необходимые справки.

– Да уж, пожалуйста, наведите. Не хотелось бы действовать вслепую.

– А что… действительно ходят упорные слухи в известных кругах?

– Они ходят. Неоднократно уже слышал об этом. Правда, ни одного документа об этом я пока не видел, но определенные разговоры о том, что имеются соответствующие аналитические выводы, я слышал.

10

Трое суток – не такой большой срок. Именно столько майор Корсак отмерил Ружону на реализацию операции.

– И это еще очень жирные условия! – сказал он. – Мы находимся в таких жесточайших временных рамках, что любое промедление может вызвать обрушение всей выстраиваемой мною системы в области Гольяр. Всей системы, понимаешь, Ружон?

– Да, сэр, я вас понимаю, – вынужден был согласиться стажер.

А что ему оставалось? В высокие сферы руководителей разведывательных сетей выходили только самые жилистые, те, кто за минимум времени мог реализовать максимум мероприятий. И ожидать каких-то поблажек не следовало, они с майором находились в одних и тех же условиях полной реальности.

У Ружона был богатый опыт тренировки на компьютерных имитаторах, однако там он всегда понимал, что это игра, которую можно переиграть столько раз, сколько захочешь. И даже когда приходилось играть на курсовой зачет, волнение было совершенно другим – ученическим. А в жизни на реализации можно было получить пулю, неважно, кем ты был: простым агентом, куратором проекта или руководителем большой сети. Пуля статусов не признает, и большой босс в штаб-каре, замаскированном под фургон по развозке синтетических цветов, мог оказаться под ударом, как и обычный опер.

Независимо от иерархического уровня, соваться приходилось в самые опасные мероприятия, проникать в самые непозволительные структуры, куда даже полиция не рисковала запускать собственных агентов, и вот там, в этом хаосе и беззаконии, никто не смотрел на твои заслуги. Любой наркоман мог спустить курок ржавого револьвера, если ты неправильно его просчитал.

Вчера Ружон ходил на поиски аппаратуры для диспетчеров.

Это только в фильмах у шпионов на дому имелись целые арсеналы, в реальности за каждым гвоздем следовало обращаться к специализированному рынку.

Помощь майора Корсака заключалась в том, что он предоставлял информацию о местах, где можно было получить необходимую аппаратуру, а также гарантировал почти нелимитированную оплату.

Место, где торговали аппаратурой высочайшего класса, было указано верно, и, потоптавшись на указанном пятачке минут десять, Ружон вскоре встретился с продавцами дефицитного товара.

Какое-то время пришлось потратить на проверку этих торговцев, ведь в городе повсюду шастали полицейские агенты и оперативники. Они были настолько хороши, что под видом каких-нибудь бродяг могли подобраться совсем близко и получить всю твою секретную информацию.

Следовало быть настороже.

В результате вчерашнего рейда Ружон ушел с полными сумками аппаратуры. Наличные перешли продавцам, но «девятка» оставалась с ним.

Будь перед ним полицейские или даже трижды полицейские, Ружон в тех обстоятельствах был готов стрелять в любого, поскольку сейчас на кону стояло его превращение из мальчика на побегушках в штатного агента.

11

Судья заканчивал надевать костюм, когда пришел новый вызов на его личный служебный номер.

Глубоко вздохнув, он достал из кармана диспикер и, еще раз вздохнув, нажал кнопку приема.

– Слушаю, судья Осборн.

– Ваша честь, это я – Клосс.

– Узнал тебя по голосу. Как сам? Как дела?

– Да ничего, вполне удовлетворительно.

– Ну хорошо, слушаю тебя.

– Хочу вам сообщить, ваша честь, что вокруг ваших ранее озвученных персон происходит подозрительное движение.

– Ну-ка уточни насчет персон и насчет движения. Я ведь недавно проснулся и очень хорошо позавтракал. Мне трудно включиться.

– Ну, дело простое. Мои бойцы, «информационная дивизия», как я их называю, заметили лишнюю суету вокруг указанных вами персоналий. Посторонние лица, иногда повторяющиеся.

– Шпионы, что ли?

– Ну, если угодно – шпионы.

– Послушай, Соул, у меня сейчас серьезные дела прокручиваются. Поэтому, если ты мне поможешь, получишь бонус сверх оговоренного.

– Звучит неплохо.

– Вот-вот, – кивнул судья. Ему сейчас никак нельзя было попасть в какой-нибудь переплет, поскольку у «партнеров» в этот период происходили бюджетные назначения и его интересы там должны быть отражены не хуже, чем в прошлом году. К тому же выделенный им самим оперативный бюджет бонусного фонда был еще не растрачен.

– Да, ваша честь, я вас услышал. Можно применять любые меры?

Несколько мгновений судья Осборн соображал, но потом принял решение и сказал:

– Делайте, что хотите, но чтобы прослушки и «хвостов» за нашими подопечными не было.

– Хорошо, сэр, будет исполнено.

Разговор закончился, и Клосс, выдержав паузу, набрал на диспикере номер:

– Алло, Роджер, можешь говорить?

– Нет, сэр, вы не вовремя…

– Ты в процессе? Хорошо, я перезвоню.

– Я сам перезвоню.

Клосс принялся ждать. По всему выходило, что за некоторыми из его подопечных началась охота – пока информационная. Пара десятков топтунов – пеших и на машинах – вели важных персоналий из «охранного списка судьи Осборна».

Это был неофициальный документ, но полковник Клосс ставил его повыше многих чрезвычайных официальных, поскольку в «час пик», то есть в те напряженные дни, когда судья требовал плотного прикрытия для тех или иных лиц, дневной гонорар полковника Клосса был равен его месячному жалованью. И это не считая отдельных доплат за сверхурочные для его специалистов.

И Роджер был одним из них – лучшим из лучших.

Помимо того что он возглавлял отдел, Роджер не переставал участвовать в «полевых операциях», чтобы, как он говорил, не потерять нюх на бумажной работе.

По предварительным данным выходило, что за большинством персон специального списка Осборна началась охота, однако Клоссу требовалось знать не только какими силами охотятся, но и кто заказчик этого шоу.

Ему уже случалось встречаться с таким завалом, когда участие десятков, а то и сотен «хвостов» забивало все каналы связи, да так, что было непонятно, кто именно являлся целью противника.

– Алло! Алло, босс?

– Говори, Родж.

– Сэр, я готов отвечать на вопросы.

– Что у вас происходит? Что вы видите?

– Мы много чего видим, сэр, что конкретно вас интересует?

– «Хвосты».

– На данный момент их порядка трех десятков по городу. Некоторые вполне себе неплохие, но бо`льшая часть просто статисты – бегают, держа перед собой фотографию.

– Может, косят под дураков, а на самом деле вас фиксируют?

– В некоторых случаях ведут, не буду врать. Они нас видят, они, как могут, пытаются уйти, но мы идем за ними и подставляемся. Но это все части большой игры, которую мы, увы, сейчас определить не можем.

– А когда сможете?

– Только после окончания игры.

– Вот как?

– Именно так, сэр. Они нас атакуют – мы обороняемся и сможем узнать их намерения, только проанализировав весь накопленный массив наблюдений.

– Ох, Роджер… – выдохнул полковник Клосс и, придвинув к себе мини-барбулятор, стал набивать длинные формулы причитающегося ему напитка. Он был сторонником селф-химического питания, когда каждый индивидуум сам строит для себя завтрак, обед или даже газовую смесь для дыхания.

– Так что там на самом деле?

– Обычная массированная атака, сэр. Они бросают в бой все, что у них имеется, том числе тех, кто ничего не смыслит в слежке.

– А тем временем?

– А тем временем они проводят саму операцию, в которой заинтересованы.

– Ну, может, имеет смысл контролировать те «хвосты», которые лучше других?

– Это огромная работа, сэр, разные районы города. Это практически невозможно.

– Но что-то мы можем предпринять, в конце концов?! – воскликнул полковник Клосс.

– Сэр, мы, конечно же, возьмем нескольких из этих бригад – разной категории мастерства и поработаем с ними. Но вы же понимаете, что ничего значимого мы из них не вытянем – их нанимают через несколько ступеней посредников.

– Давите жестче, нам нужна информация о том, кто их нанимает, пусть даже там много посредников – с ними тоже будем заниматься. Давите и бейте! – потребовал начальник полиции и, вставив в гнездо барбулятора биопластическую кружечку, нажатием кнопки запустил процесс синтеза.

– Они будут не только молчать, они в ответ будут захватывать наших бойцов. Как это имело место в позапрошлом году, когда операторы в порту бунтовали.

– Да, помню, – выдохнул начальник полиции и поскреб в затылке. Тогда случилась самая настоящая война в черте города. Подключились асоциальные элементы, всякого рода неадекватные личности. Бунт, он и есть бунт. А позже, уже по результатам этих событий, аналитики полицейского управления города намекнули на якобы заказной характер этих беспорядков.

Что ж, очень может быть.

– Хорошо, Родж, попробуйте прихватить кого-то из них и немножко потрясите. Хотя бы немножко.

– Я хочу предложить другую схему, сэр.

– Какую?

– Я думаю, что нам нужно тщательнее проследить за самими «хвостами».

– То есть?

– Это, конечно, потребует больше ресурсов, но мы постараемся отслеживать их по максимуму, – сказал Роджер. – Так мы получим неопровержимые факты, и не придется перепроверять все то, что они могут наврать, если мы их задержим.

– Ну что же, тебе виднее. Со своей стороны можешь выписать полсотни «шершней». Составь заявку, и я ее сразу подпишу.

– Вот этого, сэр, хотелось бы избежать. Персональные преследователи слишком заметны. Этот способ хорош для контроля за новичками. Профессионалы же избавляются от них, пробегая через вереницы торговых рядов, например. Или глушат портативными излучателями. Пока дрон зависает для перегрузки операционной системы, объект слежки успевает скрыться.

– Ну хорошо, действуй так, как считаешь нужным. Тебе там, в поле, виднее. Так что же ты хочешь сделать?

– Сэр, я надеюсь приклеить одному из них датчик. Пусть потом бегает столько угодно, но он все равно приведет к тому месту, которое считает важным.

– Действуй, Родж. С моей стороны для тебя – любая поддержка.

12

Сегодня было прохладно, и Ружон надел пальто. Ему предстояло перебраться на другой конец города в час пик, когда улицы кишели транспортом, когда пилотируемые транспортные средства издавали раздраженные сигналы, а беспилотные лишь тупо таращились на все вокруг своими выпученными панелями датчиков.

Их ничего не интересовало, кроме анализа информации по городскому трафику, которую они получали из центрального диспетчерского центра. «Железо» не могло волноваться, однако задержка беспилотников в пути чрезвычайно бесила операторов транспортных компаний, на которых работали эти машины.

Оказавшись на улице, у основания двадцатиэтажного жилого дома, где у него имелась одна из служебных квартир, Ружон вдохнул прохладный воздух и отметил, что стоявшие у противоположного дома автомобили не поменяли места парковки. Два автомобиля.

Темно-синий «Кайзер» и серый, невнятный «Гимли».

Так получалось, что поутру множество машин выезжали со двора и, возвращаясь, вставали на те места, которые были свободными, но это были уже не те места, на которые они вставали накануне. А эти два автомобиля остались там же, где и вчера, и позавчера тоже.

Ружон такие вещи замечал и запоминал. У него по «контрнаблюдению в условиях городской застройки» был высший балл, и сдавать самый главный экзамен по этой дисциплине ему пришлось в переполненном шестимиллионном городе, где улицы – в три яруса, а тротуары – в четыре. А уж тут, в городишке с полумиллионным населением, особенно напрягаться в этом плане не приходилось. Все, что Ружон видел, он запоминал, а между делом перебирал эту информацию, чтобы прийти к каким-то выводам.

Кто мог сидеть в этих машинах? Скорее всего, полиция. Больше вроде бы некому.

А чем это угрожало? Да ничем. Сегодня Ружон был совершенно пустой – никакой налички. Правда, «девятка» снова была за поясом, поскольку с ней он чувствовал себя увереннее.

Разумеется, «девятка» могла стать причиной задержания и прочих проблем, однако Ружон был в некотором роде фокусником. Эту дисциплину в свое время он также сдал на «отлично».

Вдвоем с Беном они были самыми заметными отличниками на курсе – «ботанами», как называли их остальные курсанты, отчасти завидуя той легкости, с которой этим двоим давались трудные специфические дисциплины.

Одним словом, Ружон мог сбросить «девятку» так, что этого не заметил бы и лучший из фокусников.

Он миновал два подозрительных автомобиля, окна которых изнутри были слегка запотевшими, что говорило о том, что экипажи просидели внутри всю ночь.

«Бедняги», – подумал Ружон. Ему случалось бывать в такой ситуации, когда он сдавал зачеты на улицах в компании с настоящими полицейскими.

Это были те еще приключения. Приходилось бегать, прыгать, стрелять и отбиваться от бандитов с вибрационными ножами. Иногда бывало по-настоящему трудно, но в тот раз обошлось без потерь.

Выйдя из своего двора, Ружон огляделся. Вот и подходящие такси.

Не бери первое такси – таково было основное правило. Однако осведомленные структуры это правило знали и подгоняли своих вторыми, а то и третьими, поэтому Ружон смело воспользовался первым попавшимся, к тому же с водителем. А одно из менее известных правил гласило – не садись в беспилотник, поскольку это готовая ловушка. Скомандуют остановку с блокировкой дверей – и привет.

– Как вам сегодняшняя погода? – спросил Ружон, обращаясь к таксисту.

– Нормальная погода, сэр. В прошлом году в это время уже шел снег.

– Правда, что ли?

– Нет, конечно. Но надо же как-то поддержать разговор, все пассажиры знают, что таксисты любят поболтать.

– Так ты не такой?

– Не такой.

– Отлично. Поезжай на восток.

– Куда? – уточнил таксист.

– Ты что, глухой?

– Нет, не глухой. Но мы же в городе – где там этот ваш восток?

– Просто езжай на восток, если у тебя нет проблем с географической ориентацией.

– Нет проблем с этой самой ориентацией. Повезу, куда скажете. Завод «Магнум» подойдет в качестве востока?