Полная версия
Темный поцелуй
Джена Шоуолтер
Темный поцелуй
ТЕМНАЯ НОЧЬ
ТЕМНЫЙ ПОЦЕЛУЙ
ТЕМНОЕ УДОВОЛЬСТВИЕ
ТЕМНЫЙ ШЕПОТ ТЕМНАЯ
СТРАСТЬ ТЕМНАЯ ЛОЖЬ
HARLEQUIN
Gena
Showalter
THE DARKEST
KISS
A novel
Все права на издание защищены, включая право воспроизведения полностью или частично в любой форме.
Это издание опубликовано с разрешения Harlequin Books S. А.
Иллюстрация на обложке используется с разрешения Harlequin Enterprises limited. Все права защищены.
Товарные знаки Harlequin и Diamond принадлежат Harlequin Enterprises limited или его корпоративным аффилированным членам и могут быть использованы только на основании сублицензионного соглашения.
Эта книга является художественным произведением.
Имена, характеры, места действия вымышлены или творчески переосмыслены. Все аналогии с действительными персонажами или событиями случайны.
Художественное оформление Е.Ю. Шурлаповой
The Darkest Kiss Copyright
© 2008 by Gena Showalter «Темный поцелуй»
© «Центрполиграф», 2018
© Перевод и издание на русском языке, «Центрполиграф», 2018
© Художественное оформление, «Центрполиграф», 2018
Пролог
Его называли Воплощением Тьмы. Малах ха-Маэт[1]. Яма[2]. Азраил[3]. Бредущий в Тенях. Майрия. Царь Мертвых. Он носил все эти и многие другие имена, потому что был Владыкой Преисподней.
Давным-давно он открыл ларец Пандоры – могущественный артефакт, сделанный из костей богини, – выпустив на землю полчища демонов. В наказание демонов этих заключили в его тело и тела его союзников, которые, нося в себе смешение света и тьмы, порядка и хаоса, с трудом сохраняли подобие тех дисциплинированных воинов, какими когда-то были.
Из-за того, что ларец открыл именно он, в него вселили демона Смерти.
«Что ж, справедливо», – полагал он, ведь его деяние едва не привело к концу света.
Теперь на него возложили обязанность собирать души смертных и сопровождать их к месту последнего упокоения, как бы ему ни было это ненавистно. Ему не доставляло удовольствия ни отнимать праведников у их семей, ни повергать в ад грешников, но он делал и то и другое без вопросов и колебаний. Он быстро усвоил, что неповиновение чревато наказанием куда более страшным, чем смерть. Неповиновение приводит к агонии столь нестерпимой и всеохватывающей, что даже боги трепещут при мысли о ней.
Означало ли его смирение, что он сделался кротким, заботливым, внимательным? Нет, нет и нет. Добрые чувства ему чужды, а любовь, сострадание и милосердие в его положении и вовсе неведомы.
Гнев, быть может? Ярость? Временами он с радостью отдавался во власть этих чувств.
Горе тому, кто встанет у него на пути, поскольку он может превратиться в настоящего демона. Чудовище. Зловещее создание, которое без колебаний вонзит когтистую лапу в человеческую грудь и сожмет сердце. Сожмет так сильно, что жертва не сможет дышать и будет умолять о сладком поцелуе вечного сна, даровать который способен он один.
О да. Он держит демона на коротком поводке. Если вы не будете осторожны, он придет за вами…
Глава 1
Анья, богиня Анархии, дочь Беззакония и разжигательница беспорядков, стояла на краю танцпола, глядя на колышущееся в такт музыке море полуобнаженных женских тел. Все красавицы были специально отобраны Владыками Преисподней для полуночных развлечений – как вертикальных, так и горизонтальных.
Сигаретный дым окутывал их волшебным туманом, а льющиеся из медленно вращающегося под потолком шара лучи света размашистыми кругами прорезали полумрак ночного клуба. Краем глаза Анья заприметила крепкую мужскую задницу, ритмично двигающуюся вперед и назад, ублажая бьющуюся в экстазе женщину. Задницу бессмертного существа.
«Вечеринка в моем вкусе, – порочно усмехнувшись, подумала она. И плевать, что ее сюда никто не звал. – Словно кто-то или что-то может помешать мне прийти!»
Владыки Преисподней были восхитительными бессмертными воинами, одержимыми демонами, некогда заключенными в ларце Пандоры. Сейчас, накачиваясь спиртным и утоляя похоть, они прощались с Будапештом – городом, который на протяжении многих веков называли своим домом.
Анье хотелось стать частью этого действа. С одним из воинов в особенности.
– Расступитесь, – прошептала она, с трудом подавив желание заорать во все горло «Пожар!» и посмотреть, как смертные, истерически вопя, в панике бросятся к дверям.
«Вот будет потеха».
Ее слова заглушила вырывающаяся из динамиков неритмичная рок-музыка, пульсирующая в унисон с ее бьющимся с перебоями сердцем. Толпа тем не менее повиновалась, похоже, на некоем подсознательном уровне.
Дорога освобождалась медленно… очень медленно…
Наконец в поле зрения Аньи показался герой ее мечтаний. Жаркий вздох застрял у нее в груди, по телу прошла дрожь. Люсьен. Красиво покрытый шрамами, неодолимо мужественный и одержимый демоном Смерти. Сейчас он сидит за столиком у дальней стены, вперившись ничего не выражающим взглядом в Рейеса, своего друга и товарища по бессмертию.
О чем они говорят? Если Люсьен хочет, чтобы одержимый демоном Боли свел его с какой-нибудь смертной женщиной, то одной ложной пожарной тревогой они точно не отделаются. Стиснув зубы и склонив голову набок, Анья сосредоточилась на этой парочке, абстрагировавшись от царящего вокруг шума, и прислушалась.
– …Она была права. Я проверил спутниковую съемку на компьютере Торина. Из моря действительно поднимаются храмы. – Рейес одним глотком осушил содержимое серебристой фляжки, которую держал в руке. – Один в Греции, а другой вблизи Рима, и при нынешней скорости проявления их можно будет исследовать уже завтра.
– Почему же смертные о них не знают? – Люсьен по привычке потер подбородок двумя пальцами. – Парис просмотрел выпуски новостей по всем каналам, но ничего не услышал. Даже домыслов.
«Глупый мальчишка, – подумала Анья, испытывая облегчение оттого, что говорят они вовсе не о сексе. – Вы знаете о них только потому, что я так захотела».
Никто другой храмы не увидит – попросту не сможет. Она проделала этот трюк с помощью миленькой маленькой штучки под названием «хаос», самого мощного источника ее силы, и укрыла храмы штормами, которые будут держать смертных на расстоянии. В то же время Владыкам она скормила достаточно информации, чтобы вытащить их из Вуды.
Она хотела выманить Люсьена из города и вывести из игры. На короткое время. Обескураженным мужчиной легче управлять.
Рейес вздохнул:
– Быть может, это дело рук новых богов. Я все больше склоняюсь к мысли, что они ненавидят нас и жаждут нашей смерти просто потому, что мы наполовину демоны.
Лицо Люсьена оставалось непроницаемым.
– Плевать на то, чьих это рук дело. Утром мы тронемся в путь, как и планировали. Мне не терпится исследовать один из этих храмов.
Рейес швырнул пустую фляжку на стол и с такой силой вцепился в спинку стула, что побелели костяшки пальцев.
– Если повезет, там отыщется треклятый ящик.
Анья провела языком по зубам. Треклятый ящик – он же ларец Пандоры. Сделанный из костей богини Угнетения, ларец обладает достаточным могуществом, чтобы удерживать внутри самых ужасных демонов, которым даже в аду не нашлось места. Во власти ларца извлечь демонов из Владык Преисподней, тела которых стали их невольными вместилищами. А пока существование этих восхитительных яростных воинов зависит от демонов. Нечего и говорить, что их желание завладеть ларцом невероятно сильно.
Люсьен кивнул:
– Не думай об этом сейчас – завтра для этого будет уйма времени. Иди же, веселись. Незачем тебе тратить время в моем скучном обществе.
Скучном? Ха-ха! Анья никогда не встречала столь волнующего мужчину.
Поколебавшись мгновение, Рейес ушел, оставив Люсьена в одиночестве. Ни одна смертная женщина к нему не подходила. Да, они бросали на него взгляды, но их отпугивали шрамы. Ни одна не хотела иметь с ним дело – и потому оставалась в живых.
«Он занят, стервы».
– Заметь меня, – негромко скомандовала Анья.
Прошла минута. Люсьен не повиновался.
Зато ее приказ услышали несколько смертных и повернули голову в ее сторону, а Люсьен продолжал сидеть, с тоской глядя на лежащую перед ним на столе пустую фляжку. На беду Аньи, бессмертные невосприимчивы к ее чарам. То была маленькая привилегия, дарованная им богами.
– Ублюдки, – пробормотала она. – Со всех сторон обложили ограничениями! Лишь бы унизить смиренную Анархию.
Анья была не в чести, когда жила на Олимпе. Богини ее недолюбливали, опасаясь, как бы она, точная копия своей блудницы-матери, не совратила их мужей. И боги ее не уважали, опять же из-за матери. А вот парни ее желали. Во всяком случае, до тех пор, пока она не отправила к праотцам их дражайшего Капитана Бессмертной Гвардии. Тогда ее провозгласили смертельно опасной.
Идиоты. Капитан заслужил то, что она с ним сделала. Поделом ему! Маленький говнюк хотел ее изнасиловать. Оставь он ее в покое, и она пощадила бы его. Но не-е-е-е-ет. Анья не сожалела о том, что вырвала черное сердце из его груди и, насадив на копье, выставила напоказ у храма Афродиты. Нисколечко. Она заколет кинжалом любого, кто попытается лишить ее бесценной свободы выбора.
Выбор. Слово звякнуло в мозгу, возвращая к реальности. Чего ей, черт подери, будет стоить убедить Люсьена выбрать ее?
– Заметь меня, Люсьен. Пожалуйста!
И опять он ее проигнорировал.
Анья топнула ногой. Неделями она укутывалась в невидимость, как в плащ, и следовала за Люсьеном, наблюдая, изучая. Вожделея. Он и не подозревал, что она шныряет поблизости, сгорая от желания посмотреть, как он совершает всякие непристойности: раздевается, ублажает себя… улыбается. Ладно, улыбка к непристойностям не относится. Увидеть, как его испещренное шрамами, но все же прекрасное лицо озарится улыбкой, ей хотелось ничуть не меньше, чем созерцать его обнаженное тело, искрящееся от возбуждения.
Уважил ли он хотя бы эту нижайшую просьбу? Нет!
Иногда ею овладевало желание, чтобы Люсьен никогда не попадался ей на глаза, и она сожалела, что несколько месяцев назад позволила Кроносу – новому царю богов – увлечь себя россказнями о Владыках Преисподней. «Возможно, это я идиотка».
Кронос тогда только сбежал из Тартара, тюрьмы бессмертных, о которой она знала не понаслышке. Он заточил туда Зевса и его союзников, а также родителей Аньи. Когда Анья вернулась за ними, Кронос уже поджидал ее. Он потребовал отдать ему ее величайшее сокровище, а когда она отказала – нет уж, дудки! – попытался запугать.
«Дай мне то, что я хочу, или Владыки Преисподней явятся за твоей душой. Они одержимы демонами и жаждут крови, как голодные дикие звери, поэтому без колебаний освежуют твою прелестную плоть, так что только косточки останутся». Бла-бла-бла и все такое.
Его слова ничуть не напугали ее, а, наоборот, подзадорили. В результате она сама отправилась на поиски воинов, намереваясь победить их и посмеяться Кроносу в лицо, как бы говоря «смотри, что я сделала с твоими большими страшными демонами».
Одного взгляда на Люсьена оказалось достаточно, чтобы ею овладело наваждение. Позабыв о причинах, побудивших ее прийти к нему, она даже помогла этим предположительно злобным воинам.
Люсьен был полон противоречий, разрывающих ее на части. Он покрыт шрамами, но не сломлен, покладист, но непреклонен. Спокоен, как классический бессмертный, и не кровожаден, как утверждал Кронос. Одержим злым духом, но никогда не отступает от собственного кодекса чести. Каждый день и каждую ночь он имеет дело со смертью, но все же сражается за жизнь.
Очаровательно.
Более того, всякий раз, как она приближается к нему, его цветочный аромат возбуждает в ее голове греховные, порочные мыслишки. Почему? Любого другого пахнущего розами мужчину она осыпала бы насмешками, а Люсьена ей так сильно хочется отведать на вкус, что слюнки текут и кожу покалывает от отчаянного томления по его прикосновениям.
Даже сейчас, просто глядя на него и представляя, как его аромат щекочет ей ноздри, Анья покрылась мурашками. Чтобы избавиться от них, потерла себя руками. Потом представила, что ее гладит Люсьен, и восхитительная дрожь вернулась.
Боги, какой же он сексуальный! А глаза какие необычные! Она таких ни у кого не видела. Один – небесно-голубой, другой – карий, и оба лучатся естеством мужчины и демона. А его шрамы… Анья только и мечтает, как бы их полизать. Жаждет этого. Его шрамы прекрасны и служат доказательством боли и страданий, которые он претерпел.
– Эй, красотка, потанцуй со мной! – услышала она голос одного из воинов у себя над ухом.
«Парис», – поняла она, распознав в его тоне чувственное обещание. Он, должно быть, закончил трахать ту смертную у стенки и теперь подыскивает новую для утоления похоти. Обязан продолжать поиск.
– Проваливай.
Не обескураженный отсутствием у нее интереса, он схватил Анью за талию:
– Тебе понравится, клянусь!
Она избавилась от него одним взмахом кисти. Одержимый демоном Разврата, Парис был наделен бледной, почти светящейся кожей, ярко-голубыми притягательными глазами и таким миловидным личиком, что ангелы сочли бы его за своего. Но он не Люсьен и ничего для Аньи не значит.
– Держи руки при себе, – пробормотала она, – пока я их тебе не отрезала.
Он рассмеялся, сочтя ее слова шуткой и не ведая, что Анья с легкостью приведет угрозу в исполнение. Создавая мелкие беспорядки, она никогда не бросала слов на ветер. Это попахивало слабостью, от которой Анья давным-давно зареклась.
Ее недруги только и ждут, когда она даст слабину.
Хвала небесам, Парис больше не пытался к ней прикоснуться.
– За поцелуй, – хрипло сообщил он, – я позволю тебе сделать с моими руками что угодно.
– В таком случае я и дружка твоего отрежу. – Ей не нравилось, что ее отвлекают от созерцания Люсьена, особенно потому, что шанс побаловать себя выпадал редко. В последнее время она только и делала, что пыталась перехитрить Кроноса. – Как тебе такое предложение?
Парис расхохотался так громко, что сумел привлечь внимание Люсьена. Тот поднял глаза и посмотрел сначала на Париса, потом на Анью. У нее едва не подогнулись ноги. О, великие небеса! Парис был немедленно позабыт, а ее дыхание сделалось прерывистым. Не привиделось ли ей пламя, что внезапно вспыхнуло в неодинаковых глазах Люсьена? Не показалось ли, как затрепетали его ноздри?
«Сейчас или никогда». Облизнув губы, не сводя с него взгляда, она направилась к нему плавной чувственной походкой. На полпути остановилась и пальчиком поманила к себе. Мгновение спустя он оказался стоящим перед ней, будто притянутый невидимым поводком, сопротивляться которому был не в силах.
Вблизи он оказался шестью футами шестью дюймами мускулов и опасности. Подлинное искушение.
Губы Аньи медленно растянулись в улыбке.
– Наконец-то мы встретились, Цветочек.
Не дав ему времени на ответ, она просунула левое бедро ему между ног, потерлась о его крепкий пах и эротично развернулась к нему спиной. Ее льдистоголубой корсет удерживался лишь тоненькими ленточками, а юбка так низко сидела на талии, что был виден верх стрингов. Какой конфуз!
Мужчины – как смертные, так и бессмертные – обычно тают, увидев нечто недозволенное.
Люсьен с шипением втянул в себя воздух.
Улыбка Аньи стала шире. Что ж, неплохой прогресс.
Ее неторопливые движения шли вразрез с быстро бьющимся сердцем, но она продолжала медленно и плавно извиваться. Поднеся руки к голове, она неспешно провела пальцами по густым белоснежным волосам, потом спустилась ниже, поглаживая ладонями свою кожу и представляя, что ее ласкают его руки. Ее соски затвердели.
– Зачем ты призвала меня, женщина? – Его голос был низким и сдержанным, как и он сам, и возбуждал сильнее, чем могли бы касания другого мужчины.
У Аньи в животе все сжалось.
– Я хотела потанцевать с тобой, – пояснила она через плечо и снова принялась медленно, очень медленно тереться о него. – Разве это преступление?
– Да, – без колебаний отчеканил он.
– Отлично. Мне всегда нравилось нарушать законы.
Последовала пауза. Затем Люсьен спросил в замешательстве:
– Сколько Парис тебе за это заплатил?
– Мне еще и заплатят? О, чудненько! – Усмехнувшись, Анья чуть отступила и стала тереться о него ягодицами, выгибаясь и извиваясь как можно более чувственно. Привет, эрекция. Жар тела Люсьена едва не растопил ее. – В какой валюте? В оргазмах?
В ее мечтах в этот момент он всегда хватал ее и пронзал своей восставшей плотью, а в реальности отпрыгнул, словно от готовой вот-вот взорваться бомбы, проложив между ними треклятую дистанцию.
На Анью мгновенно накатило ощущение утраты.
– Никаких прикосновений, – процедил Люсьен. Наверняка он изо всех сил старается говорить спокойно, но голос все равно звучит надрывно. Сдавленно. Скорее напряженно, чем соблазнительно.
Анья прищурилась. Все вокруг наблюдали за ними и видели, как Люсьен ее отверг.
«Это вам не ток-шоу, – нахмурившись, мысленно сообщила она им. – Так что отвернулись к чертям собачьим!»
Один за другим смертные повиновались. Однако остальные Владыки приблизились к ней, внимательно приглядываясь. Им, конечно, любопытно, кто она такая и что тут делает.
Она понимает, что им нужно соблюдать осторожность, ведь их по-прежнему преследуют Охотники – смертные, глупо верящие в свою способность создать утопию мира и гармонии, избавив землю от Владык и заключенных в них демонов.
«Плевать на них. Твое время истекает, детка». Она снова сосредоточила внимание на Люсьене, повернув к нему голову, но не корпус.
– На чем мы остановились? – хрипло поинтересовалась она, проводя пальцем по резинке своих стрингов, не останавливаясь, пока не привлекла его жаркий взгляд к блестящим ангельским крылышкам в их середине.
– Я как раз собирался уходить, – выдавил он.
От этих слов ногти ее удлинились, превратившись в когти. Он все еще хочет отшить ее? В самом деле?
Она явилась ему во плоти, даже зная, что боги смогут определить ее точное местоположение, – а этого делать не стоило, ведь они хотят прикончить ее как паршивую тварь. Она не уйдет из этого клуба без награды.
Анья развернулась и принялась с удвоенной решимостью раскачивать бедрами и ласкать торс Люсьена своими длинными светлыми волосами. Прикусив нижнюю губу, она выпятила грудь.
– Я не хочу, чтобы ты уходил! – воскликнула она, надув губки.
Он отступил еще на шаг.
– Что случилось, сладенький? – Она безжалостно двинулась за ним. – Маленькой девочки испугался?
Его губы сжались в тонкую ниточку, и он ничего не ответил. Хвала небесам, хоть не отстранился.
– В этом все дело?
– Ты понятия не имеешь, в какую игру ввязываешься, женщина.
– Напротив! Думаю, что имею.
Окинув его взглядом, она замерла от восхищения. Он великолепен. Лучи всех цветов радуги скользят по его лицу и телу, безупречному, как у высеченной из камня статуи. Под черной футболкой и потертыми джинсами прячутся крепкие мускулы, от одного вида которых Анье хочется немедленно запустить руку себе в трусики.
«Мой».
– Я же сказал – никаких прикосновений! – рявкнул он.
Анья посмотрела ему в глаза и подняла руки вверх, показывая, что сдается.
– Я тебя и не трогаю, сладенький. – «Но хочу это сделать… собираюсь… и сделаю», – мысленно добавила она.
– Твой взгляд утверждает обратное, – сдавленно процедил Люсьен.
– Это потому…
– Я с тобой потанцую, – оборвав ее на полуслове, встрял в разговор другой воин. Опять Парис.
– Нет, – твердо ответила Анья. Она хочет Люсьена, и только Люсьена. Никого, кроме него.
– Она может быть наживкой, – произнес другой Владыка, вероятно оглядывая ее с подозрением.
Она узнала глубокий тембр его голоса. Сабин, одержимый демоном Сомнения.
Наживка? Помилуйте! Стала бы она совращать кого-то не из собственного эгоистичного интереса! Наживки – это глупые девчонки, склонные к самопожертвованию; в их задачу входит соблазнить Владыку до беспамятства, чтобы позволить охотникам подкрасться и убить его. Какая идиотка стала бы убивать Владыку? Куда приятнее немножко позабавиться с ним в постели!
– Сомневаюсь, чтобы после чумы охотники сумели так скоро стянуть сюда новые силы, – заметил Рейес.
Ах да. Чума. Один из Владык одержим демоном Болезни. Если он коснется кожи смертного, то заразит ужасным недугом, который неимоверно быстро распространяется и убивает.
Зная это, Торин всегда носит перчатки и редко покидает крепость, сидя там в добровольном заточении, чтобы уберечь людей от своего проклятия. Не его вина, что несколько недель назад группа охотников пробралась в крепость и перерезала ему глотку.
Торин выжил, охотники – нет.
К сожалению, вокруг роится слишком много других охотников. Они как мухи, честное слово! Прогони одну, и вскоре две займут ее место. Даже сейчас они где-то поблизости, выжидают случая напасть. Владыкам нужно быть начеку.
– Кроме того, им не удалось бы пробиться через нашу систему безопасности, – добавил Рейес, и его резкий голос вывел Анью из раздумий.
– Точно так же, как не удалось придумать способа пробраться в крепость и едва не обезглавить Торина? – возразил Сабин.
– Проклятье! Парис, останься здесь и присмотри за ней, пока я проверю периметр. Сабин, идем со мной.
Шаги, приглушенные проклятия.
Вот черт. Найди воины хоть малейшие следы охотников – и Анье не удастся убедить их в своей невиновности. По крайней мере, в этом преступлении. Люсьен никогда не поверит ей, никогда не расслабится в ее присутствии. Никогда не притронется к ней, разве что в гневе.
Она не позволила переживаниям отразиться на лице.
– Я, может, толпу увидела и пробралась внутрь, – обратилась она к Парису и еще одному изучающему ее Владыке и напряженно добавила: – Может, мы с большим парнем пару минут обойдемся без постороннего вмешательства? И побудем наедине?
Намек они, возможно, и поняли, но не ушли.
Прекрасно. Их присутствие ей не помеха.
Анья снова принялась медленно покачиваться в такт музыке, не сводя глаз с Люсьена и лаская себе живот.
«Положи же свои пальцы на место моих», – спроецировала она желание ему в мозг.
Люсьен конечно же этого не сделал. Но его ноздри мило раздувались, пока глаза следили за движениями ее ладоней. Он сглотнул.
– Потанцуй со мной. – На этот раз она произнесла слова вслух, в надежде, что он не сможет с легкостью проигнорировать ее. Она провела языком по губам, увлажняя их.
– Нет, – сипло и едва различимо ответил он.
– Ну пожалуйста, красавчик, я тебя не разочарую – буду твоей вишенкой на торте.
То была чистой воды провокация, и Люсьен сверкнул глазами. Анья поняла, что это ей вовсе не привиделось. Ее затопила надежда, по прошествии нескольких секунд сменившаяся разочарованием – Люсьен до нее так и не дотронулся. Время действительно ее враг. Чем дольше она остается здесь, тем больше шансов попасться.
– Ты не находишь меня привлекательной, Цветочек?
У него под глазом дернулся нерв.
– Меня не так зовут.
– Ну ладно. Давай попробуем по-другому. Ты не находишь меня привлекательной, Кексик?
Теперь у Люсьена задергался мускул на щеке.
– Не имеет значения, что я о тебе думаю.
– Это не ответ на мой вопрос, – протянула она, снова надувая губы.
– А я и не собирался отвечать.
Грр! Что за раздражающий тип! «Попробуй что-то другое. Что-то вызывающее. Как будто до сих пор я вела себя по-иному».
Ладно. Отвернувшись, Анья легла на пол. Юбка ее задралась, явив взору Люсьена синие стринги с крылышками в середине. Анья задергалась, как во время полового акта, и стала медленно поворачиваться, демонстрируя себя во всей красе.
Люсьен втянул носом воздух. Его могучее тело напряглось.
– Ты пахнешь клубникой со сливками, – сказал он. Выглядел он при этом как изготовившийся к прыжку хищник.
«Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста», – мысленно молила Анья.
– Спорим, что я и на вкус такая же, – добавила она, похлопав ресницами. В его устах упоминание запаха прозвучало как ужасное оскорбление.
Люсьен издал низкий горловой рык и угрожающе шагнул к ней. Занес руку, чтобы… Что? Схватить ее? Ударить? Интересно, что он сделает? Опомнившись, он сжал пальцы в кулак. До замечания о ее запахе он держался отстраненно, но все же выказывал проблески интереса. Теперь весь его интерес заключался в том, чтобы придушить ее.
– Тебе повезло, что я не прибил тебя здесь и сейчас, – произнес он, подтвердив мысли Аньи, но руку все же опустил.
