Если твой дед луговая собачка…

Но вдруг Лари увидел среди пришедших на площадь жителей одну соседскую собачку, её звали Моти. Он забыл про площадь Семи Пней, про Обменный день, про брата Калю, который толкал его в бок, про прислужника Короля, который уже недовольно шевелил мощными усами, приподнял шерсть на загривке, свирепея, и подгонял Лари с выбором соломинки. Лари забыл про всё. Не глядя, вытянул из огромной лапищи палочку и только по возгласам толпы понял, что ему досталась короткая. Но ему было всё равно. Он задумчиво показал соломинку толпе и в шутку пробормотал, что отправит на рыбалку своего старого деда. Все стали потихоньку расходиться, потеряв интерес к происходящему. Калю на мгновение застыл от досады, осуждающе посмотрел на брата, злясь на его неловкость при вытаскивании соломинки, почесал затылок и тоже куда-то удалился, наверное, нашёл собачку, желающую обменять сочную осоку на ягоды или ещё на что-нибудь вкусное.

Лари замер в тени и смотрел на Моти, которая стояла всего лишь в нескольких шагах от него, совсем рядом. На неё падал солнечный свет через отверстия, вырытые наверху в земле, над головой. В солнечном свете плавали пылинки, лучи были немного мутными и рассеивали фигурку Моти, – она была словно частью этого тёплого золотистого потока, от неё было не оторвать глаз. Лари пожалел, что её красивая густая шелковистая шёрстка такая короткая, – такая же, как у других собачек, а не длиннее. Так хотелось продлить её рост, чтобы она росла и росла, превращалась в прекрасные волны меха, которые переливались бы на солнце золотыми искрами, как поверхность Ягарэ, и играли бы на лёгком ветерке, как длинные травы.

Лари бы даже научился заплетать ей красивые плетёнки из длинной шёрстки, – ведь умеет же он плести верёвочки из прочной травы. А из мягкой шерсти плести, наверное, даже и проще. Он начинал бы плетение от её висков, совсем рядом с маленькими ушками, вплетал бы в её шёрстку цветы и ароматные травки…

Но тут он увидел, что Моти и Калю, его брат, о чём-то весело болтают. Калю шутил про удивительный чуткий нос Моти, про её невероятно тонкое обоняние, про то, как он удивился, что она по запаху осоки угадала, – с какой именно части берега Ягарэ её собрали. Моти смущённо смеялась и смотрела на брата, не скрывая улыбки. Они уже обменялись – Калю отдал ей большую вязанку сочной осоки, Моти отдала Калю три кулька из листьев, туго набитых стручками мышиного горошка.

В Обменный день можно было прийти на площадь Семи Пней и обменяться с другими жителями едой, красивыми камешками, свитыми из травы верёвками, сушёными цветами и листьями, сухими рыбьими чешуйками на всё, что понравится. Главное, чтобы твоё обменное добро понравилось тому, с кем ты собрался меняться. Жители, чьи норки находились недалеко от берега Ягарэ, тащили на площадь пустые ракушки, острые рыбьи косточки, сочную осоку, разные съедобные стебли, листья и плоды прибрежных растений, гладкие пёстрые и однотонные камешки, красивые переливающиеся крылья дохлых стрекоз, сухие водоросли и редко – длинные, скрученные в моток свежие водоросли, скорлупки яиц водяных птиц, всё то, чем можно было поживиться на берегу реки. Жители противоположной окраины поместья приносили ягоды, зёрна, семена, листья, стебли тех растений, которые не росли по берегу Ягарэ, ну и всякую всячину вроде острых камешков, грибов, ароматных веточек, птичьих перьев, кусочков коры и даже сосновой смолы из Совиного Леса.

Лари, немного стесняясь, не спеша подошёл к Моти и брату, вежливо поздоровался с Моти, слегка наклонив голову, но не прижимая ушки, затем свирепо глянул на Калю. Брат моментально прижал хвостик и скорчил непонимающую, удивлённую рожицу, будто ничего не понял.

-– Приветствую Вас, милая соседка. Спокоен ли вход в Ваше жилище, сыты ли Вы сегодня? – спросил Лари продолжавшую безмятежно улыбаться Моти, которая уже аппетитно хрустела кусочком свежей осоки.

-– Спасибо, Лари, это не первый мой перекус сегодня и в норке тишина и покой. Ты такой внимательный! – мило ответила Моти и её глаза, и так очень яркие, засветились как-то по-особенному тепло. – Скажите лучше – нет ли новостей о вашем отце, мальчики?

-– Новостей нет, тоже, можно сказать, тишина и покой… Хотя какой уж тут покой… Но спасибо тебе за неравнодушие и участие. – Лари проговорил это, смотря себе под ноги и царапая задней лапкой землю.

-– Ну, что ж, прошло ещё совсем мало лун, возможно, ещё будут какие-то известия, найдётся тот, кто хоть что-нибудь видел или слышал, кто хоть что-нибудь знает об этом или даже понимает, как нужно действовать и где искать… Главное – не стоит отчаиваться, ваш отец очень сильный, он может очень многое выдержать, нужно верить только в хорошее, это придаст ему силы, где бы он ни был сейчас… Ну, мне пора, осока вянет, дома заждались… До свидания, мальчики! – как бы извиняясь проговорила Моти и её золотистая шубка растворилась в толпе.

Калю расплылся в умильной улыбке, провожая взглядом шелковистую спинку Моти, а Лари ещё некоторое время стоял, как заворожённый, пока брат слегка не поддал ему по нижней челюсти, чтобы тот закрыл рот и окончательно пришёл в себя. Сердце у Лари колотилось бабочкой, зажатой в ладошках, и успокоилось только когда мальчишки уже почти подошли к своей норке. Калю, пока они шли от площади общими подземными коридорами-ходами о чём-то весело болтал, постоянно жестикулировал, то и дело задевая брата лапами с давно не точеными когтями то за плечо, то даже за щеку или ушко. Лари задумчиво тащил кульки со стручками горошка и невпопад отвечал на вопросы. Потом, наконец, до Калю дошло, что его никто не слушает, – он перестал трещать, сердито толкнул брата в плечо, зачерпнул из кулька пригоршню стручков и начал молча усердно жевать горошек. На что Лари дал ему шутливый братский подзатыльник со словами:

-– Эээй, ты не один!!! Это – для всех!!!

Лари окончательно прогнал остатки сна, спрыгнул с травяной подстилки, потянулся, размялся. Был уже поздний вечер, почти ночь. Айка обливалась слезами на нагретой Лари подстилке, мамка подошла к братьям и спокойно, по очереди натёрла им спинки, бока, животики и лапки ненайди-травой, которая ненадолго отбивала любой запах, в том числе и шерсти. Можно было натереть этой травкой любой предмет, – даже самый ароматный, – запах самого предмета пропадал, оставался лишь легчайший тонкий запах древесной коры, который, впрочем, довольно быстро выветривался. То есть у братьев было совсем немного времени на рыбалку, – пока защитная растительная маскировка будет действовать. Братья быстро обнялись с мамкой, Айка замахала лапками и оттолкнула обоих, не пожелав обниматься, упала на подстилку и свернулась клубком, поджав хвостик и дрожа всем тельцем от душивших её слёз.

Лари и Калю быстро пробежали общим коридором, почти никого не встретив на пути, – если и встречали, то в глазах встречного было только молчаливое пожелание удачи ребятам и сочувствие. Новости разлетались быстро, – всем было известно, что Лари сегодня ночью по жребию пойдёт на рыбалку. Рыба могла попасться какого угодно размера, – река была полноводной, – не какой-то там звенящий весенний ручеёк. Лари думал: «Почему же нельзя попробовать снова собрать целую команду молодых сильных собачек и всем вместе отправиться в поход за рыбой? Это было бы уже не так опасно, как вылазка вдвоём. Опыта, знаний и умений было уже намного больше, чем раньше, а дружной сильной командой с задачей можно было бы справиться гораздо лучше и успешнее». Ответ приходил сам собой. Очень печальный, грустный, горький и страшный ответ-воспоминание.

Глава 4.

Отец Лари, Калю и Айки тоже так думал много лун тому назад. По жребию ему первому из всех луговых собачек нужно было идти добывать рыбу для подношения совам. Он собрал команду из крепких и сильных помощников (сегодня вы мне поможете, завтра – я приду вам на помощь и так по очереди), самые толковые собачки поместья придумали способ – как обмануть и выловить скользкую хищную рыбу из реки, изобрели приспособления, которые должны были помочь им в этом трудном деле. Самые ловкие и умелые собачки сплели тонкие крепкие верёвки и прочные сети для ловли рыбы. Самые наблюдательные собачки изучили повадки рыб – какая порода чем и когда питается, что предпочитает на завтрак, обед, ужин и что просто на перекус. Времени было мало – совы не будут ждать, они жестоки и нетерпеливы. А опыта в рыбацком деле ни у кого из луговых собачек не было совсем. И одной не очень прекрасной, но тихой лунной ночью команда отправилась покорять прибрежные воды Ягарэ.

В команде все собачки разные, – всегда есть кто-то трусоватый, – тот, кто при первой же опасности будет прятаться за спинами, кто-то слишком смелый и до безумия отважный, – тот, кто бросится вперёд, не подумав ни о своей, ни о чужих жизнях, не будет беречь ни себя, ни других, если это нужно для общего дела. Есть ребята, которые больше всего на свете хотят прослыть храбрецами, а есть такие, кто, несмотря на силу и размеры, всю жизнь тихо сидели бы в своей милой сердцу норке, лишь бы их никто не беспокоил. И договориться между собой им очень сложно, почти

невозможно, – они такими родились, такими и останутся.

Перед уходом на рыбалку – кто плотно перекусил, кто даже и думать не мог о еде и только тихо бормотал про себя просьбу, обращённую к Божеству Удачи и Небесному Королю, чтобы вернуться в норку целым и невредимым. К земному Королю никто с просьбами не обращался – всё равно помощи не дождёшься.

Но рыбалка не получилась. Первая же рыбина, заглотившая червяка, насаженного на деревянный крючок, привязанный к концу тонкой прочной, свитой из водорослей верёвки, почуяла неладное и совершенно взбесилась, когда её попытались подтащить к берегу. Она, как назло, оказалась огромной, – не по силам не только нескольким собачкам, но даже и крупной сове с мощными когтями и сильными крыльями. Восторг собачек от размеров улова быстро сменился ужасом, когда они поняли, – с кем им сейчас придётся иметь дело. Началась паника, было много шума и суеты, никто не знал, – что и в какой момент нужно делать, но даже если бы и знали, – силы были настолько неравны, что всё закончилось очень плохо, хуже не бывает.

Рыбина явно хотела отомстить обидчикам, – она бросилась из глубины к самому берегу и билась теперь на мелководье, почти на границе воды и прибрежного песка. Отец Лари кричал, отдавал команды, призывал к борьбе, но всё зря. Пара не очень смелых собачек при виде водяного чудовища моментально бросилась наутёк, забыв про стыд и позор перед товарищами, про взаимовыручку и про общее дело на благо всего Поместья Луговых Собачек. На берегу вовсю ещё продолжался неравный бой, а эта парочка с прижатыми от страха хвостами уже сверкала пятками по направлению к своим норкам, необязательно к своим, – лишь бы удрать куда подальше от страшного места, лишь бы не быть там, на ночном берегу.

Оставшихся бороться с рыбиной собачек, – тех, кто намотал себе на лапу тонкую верёвку из прочных волокон водорослей и никак не мог освободиться от намокшей и запутавшейся в шерсти верёвочной петли, – озверевшая рыбина таскала по песку, мотая огромной головой из стороны в сторону. Подумать только, нескольких молодых сильных собачек таскала без усилия, – так же легко, как ветер поднимает на воздух упавшие листья! Тех, у кого были травяные сети, она разметала ударами мощного хвоста и они сами запутались в своих сетях. Было похоже, что улов и рыбаки поменялись местами, – уже улов был хищником, а рыбаки – добычей. Наконец, перекусив верёвку, рыбина изогнулась сильным телом и, обдав фонтаном брызг тех, кто был на берегу и по пояс в воде, ушла на глубину. Оставшиеся на берегу и на мелководье собачки переглянулись, молча, не сговариваясь, отошли подальше от берега, сели на траву, обессиленные и измученные.

Приходили в себя долго, почти до рассвета. Чистили шерсть, зализывали раны. Кто-то был по уши в песке, кто-то в водорослях, у кого-то заплыл глаз, у кого-то кровоточил нос, у кого-то по мокрой шерсти бежала струйка крови от порезов острыми плавниками. Кто-то разгрызал и по кусочку стаскивал с себя остатки рваных травяных сетей, разбухших от воды и налипших на мех, синяков и ушибов у всех было не сосчитать. Отец Лари не садился ни на траву, ни на песок. Он долго, очень долго, молча стоял у самой кромки воды, глядя в воду, сжав зубы и кулаки и почти не шевелясь. Потом повернулся к остальным и тихо спросил:

-– Кто видел, куда делся Зари?

Зари так и не нашли. Ни в этот день, ни в последующие, ни через несколько лун он так и не появился в своей норке. Бесчисленное количество раз множество собачек прочёсывали берег Ягарэ, но никаких следов рыбака найдено не было.

До подношения совам первой дани оставалась смена дня и ночи. С рыбалкой дело явно не заладилось. Нужно было что-то делать. Обманутые в ожиданиях, оставшиеся без даров обозлённые совы могут быть непредсказуемы. Из Королевских Ходов вестей не было и помощи оттуда тоже ждать не приходилось, хотя всему Поместью Луговых Собачек было известно, что дань не собрана. Всю ответственность перед совами повесили на неудачливых рыбаков. И тогда отец Лари нашёл выход.

Он, конечно, не был самой смелой и отважной на свете луговой собачкой, не был выпрыгивающим из собственной шкурки от нерастраченной храбрости сорвиголовой, – но отваги в его сердце было не меньше, чем у самого Короля Милла Отважного. Даже, пожалуй, и побольше, – потому что Король Милл пошёл на переговоры в Совиный Лес с многочисленным отрядом охраны, окружённый самыми бдительными и сильными стражниками, по специальному тайному, отлично охраняемому ходу. А отец Лари пошёл совсем один и по поверхности земли. Король Милл отправился в свой знаменитый поход на рассвете, а совы, как известно, на рассвете становятся сонными и туго соображают. А отец Лари пошёл ночью, когда совы не спят, когда у них самый подъём сил и движения. И никто не знал, – что могло бы случиться с одиноко идущей маленькой луговой собачкой ночью на огромном поле, при свете луны.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.