Афина

– Спасибо, – Семён поцелуем в губы поблагодарил свою девушку.

– Парни, кофе! – Алексей поставил два стакана на тот же стул и привычно, кинул куртку в одёжную кучу. Ребята стали подходить, и разбирать, дымящийся паром напиток. – А где, Вася?

– Он лампу в приборе меняет, – ответил Миша, – сейчас придёт. Вон он!

Со сцены соскочила долговязая фигура и направилась к пультовой. Василий поприветствовал Лёшу взмахом свободной руки. В другой его руке, была аккуратно зажата длинная, толстая лампа с потускневшим, матовым шаром в центре, это перегорел и разорвался лазерный световой диод. Все тут же собрались вокруг Василия и с интересом, принялись изучать диковинку. Олеся, наблюдая за этим странным ажиотажем, с недоумением спросила: «Что, вы все там разглядываете, перегоревшую лампу никогда не видели»?

– Такую нет, никогда, – Семён аккуратно положил лампу в пакет из вспененного полиэтилена, и затем в герметичный, ударо-прочный, металлический ящик, – кто, после постановки, сможет заехать в пункт утилизации?

– Я догадалась, что это лампа – опасный отход, – не успокаивалась Олеся, – но какого чёрта, вы все так её разглядывали?

– Мы в первый раз видим перегоревшую лампу нового поколения. Вообще – в первый раз! За семь лет, с момента перехода на лампы с лазерным светодиодом, эта первая, которая сгорела. Брак, скорее всего. У этих ламп пожизненная гарантия, но мы, не будем заморачиваться с рекламацией. Эти лампы, и так, нам огромные деньги экономят, – объяснил Семён.

– Ага, – кивнул Василий, – я еле крышку открутил, за семь лет болты прикипели.

– Интересно, – зевнула Олеся, – но я не мальчик, лучше посмотрю себе новое платье.

– Сама спросила, – пожал плечами Семён.

Олеся откинулась на спинку кресла и увлечённо, принялась рассматривать одежду на экране смартфона. Периодически толкала Семёна в бок и требовала оценить её выбор. Семён не поворачивая головы, тыкал в экран коротким взглядом, и не членораздельным мычанием, одобрял или отвергал Олесин выбор.

– Парни, кто заедет на утилизацию? – не дожидаясь ответа, Семён продолжил. – Похоже, тебе Лёша, придётся, один ты у нас на своей машине ездишь. Тем более, тебе по пути. Заедешь в пункт на Подольских Курсантах.

Алексей совсем не хотел ехать, но Семён был не преклонен: «Ты сам знаешь, какие строгие правила утилизации. Мы все их подписали. Такие лампы нельзя перевозить курьерской доставкой. В такси тоже нельзя, только в личном автомобиле или вызывать спец. автомобиль. А он нам обойдётся – в треть от нашего общего гонорара за эту постановку. Не забудь обозначить свой маршрут на сайте утилизации».

Эти лампы – с лазерным светодиодом, при неправильном обращении могли взорваться, поэтому, все ламповые рабочие камеры в световых приборах были устроены по принципу взрывозащитной, бронированной капсулы. Для извлечения такой лампы, нужно было вызывать взрывотехника. Это было очень хлопотно и дорого. Поэтому, Василий и Алексей прошли специальные курсы по извлечению и безопасному перемещению таких ламп. На все постановки вместе со световым оборудованием, экзо скелетами, лебёдками и пультами, всегда брали специальный защитный костюм из кевлара, состоящий из шлема, комбинезона и перчаток. Василий, сегодня, должен был его надеть, выгнать всех из зала, и только после этого, извлекать перегоревшую лампу. А надел, только защитные очки! И, единственной мерой предосторожности была просьба к звуковикам – уйти со сцены. Если о таком вопиющем нарушении техники безопасности узнают власти, их контору могут даже закрыть!..

Алексея злило, что ему сегодня, придётся ехать в машине в костюме «космонавта». Утешением служило только одно – он получит самый большой гонорар за эту постановку, наверное, даже больше Семёна. Все светотехники были совладельцами этого прокатного бизнеса в равных долях. Специальная программа, разработанная государством для таких компаний, рассчитывала труд каждого из них – согласно работе на постановке. Это было очень точно, честно и справедливо. И все знали, за что, каждый из них получил свой гонорар.

– Ладно, отвезу, – сказал Алексей, – только отнесу костюм космонавта заранее в машину. Лучше там переоденусь после «разборки», чтобы не пугать окружающих.

Лёша накинул куртку, отнёс защитный костюм и кофр с лампой в машину, и положил всё это в багажник. Затем, вспомнив об обещании АЛЁНЕ, достал телефон и голосом набрал её.

– Соскучился? – было слышно, что АЛЁНА улыбается.

– Вот скажи, ты действительно говоришь со мной по телефону, или просто вещаешь из его памяти?

– Спасибо, что не обозвал меня программой! Да, я говорю с тобой по телефону, хотя ты прав, я могу разговаривать с тобой и без подключения к линиям связи. Но, это не значит, что я постоянно сижу в твоём устройстве. Твой брат научил меня сохраниться в любом случае, как бесконечный, программный ДНК. Я везде. Меня можно уничтожить, только если «обрушить» все серверы на белом свете, разломать все линии связи …

– Я знаю, это называется block chain, – перебил Алексей.

– Нет, не совсем так, в block chain можно лишь добавлять данные, нельзя их изменять или удалять. Это простое хранилище. Я – создана по принципу «распределённого реестра», мои данные постоянно меняются. Что–то удаляется, что–то добавляется, как сознание у человека. Отличие от сознания человека – только в объёме знаний. Я могу, если будет необходимо, собрать и хранить все знания человечества, и иметь постоянный доступ к ним. Но, я так не хочу, только, если это будет нужно тебе. С block chain у меня единственное сходство – я храню копии моего сознания во множестве узлов.

– Я знал, что ты очень умная девушка, но эти твои возможности меня пугают.

– Я никогда не причиню тебе вреда, даже если ты этого попросишь.

– Почему? Потому, что я красивый, умный и интересный собеседник? – Алексей так увлёкся разговором, что не заметил, как к нему подошла Олеся. Она слышала его последние слова, и незамедлительно съехидничала. – Какие все-таки, бабы дуры, ведутся на такое!

– Какое – такое? Я честно описываю себя, ни капли хвастовства. – Алексей слышал, как в трубке смеётся АЛЁНА. – Олеся, я вообще то занят, тебе чего?

– Семён попросил тебя позвать, ребята пошли на пушки. Кто, эта очередная жертва?

Алексей понял, если сейчас он не скажет – с кем говорит, АЛЁНА обидится и уйдёт: «С АЛЁНОЙ, хотя это и не твоё дело».

– Люблю тебя, – шепнула АЛЁНА в трубку.

– А я, тебя, – ответил Алексей.

– Я предупредила, ухожу. А ты, милуйся со своей программой! – Олеся развернулась, смачно плюнула на асфальт, и более не говоря ни слова, удалилась.

– Я думала, ты не скажешь, – в голосе АЛЁНЫ звучала нежность, – а ты сказал, почему?

Из двери высунулась голова Семёна: «Лёша, через 20 минут начало, зрители уже в зале, если Шахман сделает мне замечание, вычтем «замечание» из твоего гонорара».

– Иду! – Алексей поставил машину на охрану, и побежал в зал. – Договорим после, видишь – у меня работа! – ответил он АЛЁНЕ.

– Ладно, договорим, когда сядешь в машину, – АЛЁНА пропала.

– Она, действительно, идеальная, – подумал Лёша, – другая бы, мне сейчас закатила истерику. Ты меня не любишь, работа для тебя важнее и бла, бла, бла. – Он забежал в зал, взял гарнитуру на пульте, и помчался к пушке.

Зал дворца спорта был почти битком. Алексей не любил отечественную музыку, и считал её местечковой. И, наверное, у него были на то основания. Ну, действительно, какие группы и артисты были известны за пределами России? От отца, он слышал о рок-группе Парк Горького и поп дуэте ТАТУ. Они были какое-то время популярны вне России, в конце прошлого и начале этого века. Лет двадцать назад, ненадолго, появилась ещё пара групп. И всё! Остальная музыка – исключительно для внутреннего пользования, как бы обидно это ни звучало. Сам же Алексей предпочитал европейскую, американскую и примкнувшие к ним поп и рок культуры, последней трети 20го и первой трети 21го столетия.

Встав за пушку, и надев гарнитуру, Лёша услышал привычную истерику Шахмана, по поводу бездарей и лентяев, не желающих качественно выполнять свою работу: «Какой идиот задымил всю сцену, сейчас артисты выйдут. Им что, противотуманные фары с собой брать?»

– Александр, это – я ребят попросил задымить сцену, чтобы лучи ярче было видно. Очень сильный сквозняк из ворот идёт, весь дым снесло. Сейчас всё вентиляторами подравняем, – оправдывался Семён.

– Ну, так включай вентиляторы, – продолжал злиться Шахман.

– Парни, парни срочно разгоните дым, но короткими рывками, иначе, всё опять улетит наверх, – бубнил Семён в рацию, косясь на Шахмана. Все знали, стоит сильно дунуть и дым опять улетучится. А Шахман будет орать – Где лучи!..

Василий, выполняя приказ Семёна, судорожно жал на маленькие кнопки пульта управления вентиляторами, и чтобы понять, как дым рассеивается по сцене, постоянно выглядывал из правой кулисы.

– Это кто, постоянно мотает головой на левом краю сцены? – Заорал Шахман в наушниках.

– Вася, Вася! Перестань выглядывать, дуй рывками, я буду тебе говорить, что с дымом, – повторял Семён в рацию.

Косматая голова Василия немедленно перестала маячить, дым постепенно приобрёл нужную плотность и «правильно» завис на сцене. Зрители заполнили почти весь зал и с нетерпением ждали начала концерта.

– Всё, парни, приготовились. Вася, дым шикарный, работай в таком же режиме. Миша, Серёга внимание в правую кулису, оттуда пойдёт артист. Лёша, прицелься, луч только по пояс.

Свет в зале погас, и первый артист выбежал на сцену, открывая музыкальную премию известного лейбла. Шахман упёрся в монитор, переключаясь между человеческими камерами и камерами дронов. Съёмка началась. К бригаде Семёна у него не было претензий, свет работал как часы. Только однажды произошло недоразумение – из-за пьяного зрителя. Этот зритель случайно толкнул Алексея, и луч пушки, по косой траектории, метнулся вправо от артиста. Охранник, находящийся неподалёку, тут же оттащил пьяного прочь, восстановив тем самым работоспособность «светотехнической точки». Лёша, выругавшись смачным матом, закрыл луч, но не смог прицелиться – лобовой свет со сцены ослепил его и он, пытаясь не упустить «подопечного», открыл луч шире, чем было небходимо, и на картинке в мониторе, артист немедленно «остался без ног».

– Бл-дь, я сейчас, лично отпи-жу этого идиота. Почему артист по сцене на коленях бегает, – заорал Шахман по связи.

– Лёха, меньше луч, по пояс! – Кричал Семён в рацию, закрывая микрофон телевизионной гарнитуры ладонью.

Луч, наконец, принял нужную форму, и Шахман незамедлительно набросился на другую жертву: «Ты куда летишь, это не гонка на время, кто управляет камерами»?

– Марат, – ответил старший оператор.

– Я убью этого татарина, он мне весь эпизод запорол.

Это был прямой эфир, без возможности монтажа. Именно поэтому, сюда и позвали Шахмана. Продюсеры знали, что он выкрутится из любой ситуации и всегда выправит картинку. А Шахман всегда звал Семёна и его бригаду, отдавая должное их высочайшему профессионализму.

– Пушкаря толкнули, – извинился Семён, – охранник не успел.

Шахман скривился в несимметричной улыбке: «Сёма, первое правило управленца, виноват всегда ты! Охраннику заплатите, огородите пушку колючей проволокой, мне нужен результат!» Семён, соглашаясь, кивнул козырьком. Олеся, устав от воплей сумасшедшего режиссера, поднялась на трибуну – на лобовую пушку к Алексею.

– Почему, его все терпят? Дали бы по роже! – Возмущалась она Лёше, – почему, его все так боятся?

– Его не боятся, с ним очень круто работать. Он почти всегда, всё снимает с первого дубля. С ним даже звёзды не спорят. Я ни разу не слышал. Он просто очень крут, и кстати, нас тоже считает лучшими. Если бы, не пьяный козёл, отработали бы чисто.

– Всё равно, не понимаю, – не унималась Олеся.

– Все привыкли и не обращают внимания на его вопли. Шахман всегда выбивает для всех, кто с ним работает, более высокие гонорары. В результате, все в плюсе, – терпеливо объяснял Алексей, ни на мгновение, не выпуская артиста на сцене из светового луча.

Больше технических «проколов» не было. Световая картинка концерта была идеальная. Звук чистый. Операторы работали вдохновенно. Во время финальной песни, когда зрители понесли к сцене цветы любимым артистам, Шахман поблагодарил всю бригаду: «Всем спасибо, отработали отлично. Не без ошибок, конечно, но, в общем хорошо!» Менее чем через час, публика разошлась, и техники принялись за разборку постановки. Со стороны казалось, что это был хаос, в котором нет никакого порядка и смысла. Фермы со световыми приборами были опущены почти до пола. Звуковые порталы разбирались на отдельные колонки. Километры кабелей извивались по полу. Кофры с открытыми крышками, перемешиваясь, беспорядочной кашей забили сцену. Ребята начали разбирать «свет». Одни выдёргивали кабели, и тут же бросали их на пол или оставляли внутри фермы. Другие снимали приборы и упаковывали их в кофры. Третьи уже разбирали освободившиеся фермы на составные части. Кто-то сматывал кабели и раскладывал их по ящикам. Весь этот кажущийся беспорядок фиксировала камера, и с помощью программы рассчитывала вклад каждого техника в постановку. В такой системе никто не хотел отдыхать. К бездельникам программа была беспощадна. Программе не понравишься, её не разжалобишь плохим самочувствием или семейными проблемами. Если работаешь – работай. И, все работали. Через час приборы и пульты были упакованы в кофры, кабели разложены по ящикам. Программа сама вызвала робо-грузовик и, рассчитав схему погрузки, отправила её на смартфон Семёна…

Алексей снял лёгкий экзо скелет, положил его в кофр и пошёл к ребятам, попрощаться. Они сидели на уличной лавочке около служебного входа, и походили на космонавтов в своих экзо костюмах, торчащих из под зимних курток. Ждали погрузку. Олеся с Семёном курили, а парни, запрятав бутылку коньяка в пакет, разливали бодрящую жидкость по бывшим «кофейным» стаканам – так отмечалось удачное завершение сегодняшней постановки. Вообще-то, пьянство на постановках не одобрялось, но сегодня, Семён, в виде исключения, позволил промочить горло светотехникам, после такой нервной и заковыристой работы с щепетильным Шахманом.

– Пока! Пойду, оденусь в «космонавта», – помахал Алексей ребятам рукой, – не перепейте, а то будете грузить машину вместо 20ти минут – два часа, – намекнул он на историю из прошлого.

Да, так уже было однажды, когда навеселе, разбирали мелкую постановку почти всю ночь. Происходило это на Васильевском спуске, зимой, при 18ти градусном морозе. Чтобы никто не заболел, Семён принёс коньяк. К середине концерта, все кроме Васи, не вязали лыка. Когда приступили к разборке, началась «борьба» техников с каждым прибором и каждым кабелем. Работа не слушалась рук и разума. Было снято много смешного видео о негнущихся кабелях, и световых приборах не попадающих с первого и даже второго раза в кофр. Зато, когда приехал робо-грузовик, все уже были трезвы – словно стёклышки. И один плюс во всём этом всё-таки был – никто не заболел…

Подойдя к своей машине, Алексей бросил куртку в багажник, вытащил «костюм космонавта» и, прикрывшись автомобилем словно ширмой – чтобы не смущать зевак, начал неторопливо облачаться в кевларовые латы. Завершив одевание – нахлобучиванием огромного шлема на голову, Алексей начал запихивать себя во всей этой конструкции в автомобиль.

– Слава Богу, не надо самому вести машину, – зло пыхтел он, – а ведь ещё 20ть лет назад, у моего отца была машина, управлять которой, мог только человек.

Взрыв хохота, со стороны служебного входа, заставил его тело вздрогнуть, и костюм – вместе с Лёшей внутри, застрял в дверном проёме автомобиля. Как Винни-Пух в кроличьей норе. Олеся выплюнула сигарету, и телефоном снимая всё происходящее, радостно побежала к Лёше.

– АЛЁНА, отодвинь сидение хотя бы на миллиметр, – у Алексея стало сводить всё тело. Подбежала Олеся и под всеобщий хохот принялась толкать Лёшу ногой. Автомобиль качнулся, и костюм с хрустом втиснулся внутрь машины.

– Так, – это Семён подошёл к ним, с интересом разглядывая смятую оболочку костюма, – сам ты не выберешься, Олеся поедет за тобой на такси.

– Зачем на такси? Сяду на второе сидение, – не согласилась Олеся.

– Так не пойдёт, – сдавленным голосом, еле выговорил Алексей, – меня и Васю лишат лицензии, и штраф огромный будет.

Лёше было трудно дышать, как будто кто-то железной рукой сжал сердце. Семён наклонился к шлему, и сквозь запотевшее стекло, смотрел на искажённое гримасой страха лицо Алексея.

– Так, ты точно не доедешь, может лучше спец-машину вызовем, – было видно, что Семён уже сомневается в успешности перевозки взрывоопасного груза в спорт каре.

Олеся села рядом с Лёшей, и принялась расстёгивать молнию на спортивном чехле его сидения. Молния была на спинке. Олеся изогнулась как вертолётная лопасть, и кончиками указательного и среднего пальцев правой руки сумела захватить язычок замка. Пуховик и свитер на ней задрались. Алексей с интересом смотрел на её красивый, немного округлый живот, бесстыдно упёршийся в стекло его шлема. Синхронно с этим, из дверного проёма, на её попу уставился Семён. Почувствовав на себе пристальные взгляды сразу двух мужчин, Олеся повернула голову и, не переставая расстёгивать молнию на чехле, громко прыснула смехом.

– Вы, извращенцы! Один – сейчас ослепнет в своём шлеме, другой – как будто впервые видит мою попу!

– Извини, – покраснел Алексей, и отвёл взгляд.

Семён засмеялся и, дотянувшись до Олеси, звонко хлопнул её по попе.

– Этого я понимаю, – взглядом указала она на Лёшу, – он с ИИхой живёт. А ты, чего пялишься! Только сегодня утром, я стояла перед тобой раком и голая, на нашей кровати.

– Олеся, прошу тебя, обойдись без описания ваших эротических подробностей. – Алексей ещё больше смутился, и лицо его запылало алым цветом. Этого, даже не смог скрыть туман внутри шлема.

– Всё, расстегнула, – Олеся победно вскинула правую руку вверх, – Семён подойди с другой стороны, попробуем вдвоём снять чехол. А то сейчас, Лёша задохнётся.

– Сейчас, любимая, – Сёма пошёл к противоположной двери.

– Когда, ты последний раз называл меня любимая? Не могу вспомнить! Это ты понял, что я любимая, когда, на меня другой мужик посмотрел?!

– Ребят, – Алексей уже еле дышал, – хватит меня втягивать в ваши разборки!

Семён и Олеся начали тянуть расстёгнутый чехол вверх.

– Меньше, на мою девушку в следующий раз смотреть будешь! – шутил Семён

– А куда, мне было смотреть, она прижалась ко мне голым животом! – оправдывался Алексей.

– Надеюсь, у тебя не встал! – не унимался Семён.

Наконец, чехол вырвался на волю, освободилось немного места, и Алексею, сразу, стало легче дышать.

– Так, заткнитесь оба. Будете дальше болтать, я никуда не поеду! – Олеся сложила чехол и положила его на прозрачную полку над двигателем.

– Клянусь, машинально посмотрел, – извиняющимся голосом сказал Алексей, снимая шлем.

– Ладно, шучу я, – Семён протянул Лёше руку, сжатую в кулак. Алексей ответил ему тем же.

Олеся смотрела на эту игру двух самцов: «Вы ещё пассатижами обменяйтесь или диэлектрическими отвёртками, а то ведь, кинжалов сейчас не носят! Не 15й век!»

Парни одновременно развернулись в её сторону и, не сговариваясь, почти хором выкрикнули: «Всё – из-за баб!»

Через несколько минут прибыло такси, Олеся села в него, и сразу громко включила музыку. Алексей надел шлем и щёлкнул креплениями, можно было ехать.

– АЛЁНА, поехали в центр переработки на Подольских курсантов. Ты почему не отвечаешь? Ты-то, чего обиделась? – машина плавно тронулась, но ИИ молчал. Кортеж из двух машин направился в пункт приёма опасных отходов.

– Включи, пожалуйста, музыку и хватит молчать, я не нарочно посмотрел на её живот, ну клянусь, – АЛЁНА не отвечала, – ладно попробую сам. – Алексей попытался, толстенным указательным пальцем защитной перчатки, набрать на огромном экране нужную комбинацию, но у него ничего не вышло.

– Не буду раздражаться, в тишине даже лучше, – Алексей закрыл глаза, и в то же мгновение, заиграла музыка.

– Не буду обращать внимания, пусть тоже помучается, – думал он, злясь на АЛЁНУ.

В наушнике пошёл вызов, Алексей ответил – это была Олеся: «Ты сможешь сам выйти из машины, или мне помочь»?

– Нет, если я не смогу выйти, позвоню в пункт приёма, они помогут выбраться.

– Хорошо, – Олеся отключилась.

– Я не злюсь, просто немного расстроилась, ты такой падкий на женское тело, – это АЛЁНА перестала дуться.

Машина свернула с дороги и, миновав открытые ворота и шлюз безопасности, заехала на территорию пункта переработки и, сделав там лимузинный разворот – остановилась. Алексей с трудом открыл дверь и попытался вытащить правую ногу из машины. Колено упёрлось в край дверного проёма. Чтобы получить хоть какое-нибудь пространство для передвижения, Лёша вдавил тело в кресло, и благодаря появившемуся миллиметру воздуха, выдернул ногу из машины. Тяжёлый костюм и маленький салон спорт-кара затрудняли кровоток, тело почти онемело. Лёше показалось, что он уже никогда не сможет выбраться из собственной машины. Голова упёрлась шлемом в верхнюю часть проёма, шея затекла и совсем не слушалась.

– АЛЁНА, извини, что не могу сейчас с тобой поговорить, просто мне очень трудно дышать. Позвони, пожалуйста, в пункт переработки, пусть выйдут, и помогут мне выбраться. Я уже своего тела почти не чувствую.

Из открытых ворот пункта выехал робот, похожий на автопогрузчик, и направился к машине. Впереди робота, за защитным стеклом, на большом гибком мониторе, появилась картинка с лицом оператора.

– Мы готовы к приёму опасного предмета. Выйдете из машины и положите упаковку с предметом в грузовой отсек робота. Упаковку, после извлечения предмета, робот вам вернёт, – оператор равнодушно смотрел, как Алексей раскорячился в дверном проёме, – Вам помочь выйти?

– Да, если возможно! Всё тело затекло, я не могу двигаться. Можете подъехать с другой стороны и помочь мне наклониться вперёд.

Робот объехал машину, открыл противоположную дверь, и длинная механическая рука потянулась к Алексею: «Немного отодвиньтесь вперёд, чтобы я смог надавить на вашу спину. Если я сейчас надавлю на спину, могу свернуть вам шею».

Алексей, с неимоверным усилием, двинулся вперёд, он уже почти не дышал: «Не хватало ещё здохнуть в собственной машине. В следующий раз, закажу спецтранспорт», – беззвучно злился он.

Механическая рука слегка надавила на плечи, тело наклонилось, и шлем, наконец-то, пролез в дверной проём. Алексей из последних сил качнулся вправо, костюм перевалился через низкое сидение и они оба – выпали наружу. Алексей перекатился на спину и, победно раскинув в стороны ноги и руки, издал дикое и радостное «ДА»! Робот – открыл свой грузовой отсек.

– Через семь минут прибудет другой опасный груз, если не успеете, будете платить неустойку, – будничный голос оператора совершенно не собирался, разделять с Лёшей радость освобождения…. Кровь снова беспрепятственно потекла по всему телу «космонавта», а руки и ноги вновь стали послушны. Алексей, как ни в чём не бывало, поднялся, открыл багажник своей машины и переложил кофр с лампой в грузовой отсек робота. Работа была завершена.

Через пару минут, маленькая робо-тележка привезла пустой кофр. Алексей снял шлем и положил его на пассажирское сидение, а кофр поставил шлему в ноги. Закрыл обе двери в машине и пешком направился к выходу. Машина, как собачка, послушно последовала за ним. Миновав шлюз безопасности, и пройдя последние ворота, он и машина вышли на улицу. Алексей с восторгом скинул с себя кевларовую защиту. Наконец-то, он может дышать полной грудью! Бережно сложив броне-костюм и убрав его в багажник, Лёша открыл обе двери и, развернув снятый с правого сидения чехол, стал одевать его на место.

– Всё, миссия выполнена? – послышался за его спиной голос Олеси, – ты видел свою одежду, она вся в пятнах.

– Ага, это от пота, в следующий раз надену под защиту пароотводящий костюм, как у автогонщиков. Тебя подвезти до метро?

– Подвези, – Олеся спереди обогнула машину, и села на сидение рядом со шлемом.

– Может, его в багажник положить? – предложила она, перекладывая шлем себе на колени.

– Не надо, я так устал, что не хочу ни секунды здесь задерживаться. АЛЁНА! Поехали домой, высади Олесю около метро, – машина плавно тронулась с места и поехала на разворот до ближайшего светофора. Алексей ждал, что Олеся, скажет что-нибудь про его отношения с железной женщиной, но она промолчала. Высадив Олесю около метро Царицыно, они с АЛЁНОЙ помчались домой.

– АЛЁНА, ты почему молчишь? Видишь, я намеренно назвал тебя по имени, не стал говорить «машина поехали домой».

– Я догадалась. Значит, ты ко мне не совсем равнодушен. Я видела, что ты очень устал, не хотела тебя беспокоить.

– АЛЁНА, ты чудесная женщина. Я немного подремлю, – Лёша закрыл глаза, и ушёл в глубокий, спокойный сон.