Без права выбора

Его глаза блестели из-за попадающего в них света восходящей ночной звезды. Два топаза, завораживающие своей холодной красотой. И да, мне было страшно. Из-за его близости, из-за ожидающего меня наказания за то, что без приглашения пробралась на бал, и из-за чувства надвигающейся опасности. Я боялась. И… это чувство воспринималось странно. Мне будто нравилось.

– А вы меня?

Граф не показал своего удивления. Но я заметила, как блеснули его глаза.

– Почему же на «вы»? Если дерзишь, то дерзи в полной мере.

– Простите, – опомнилась я и опустила голову.

Столько ошибок! Не поприветствовала, не поклонилась, посмела смотреть на него прямо, к тому же задавать вопросы. А хотя есть ли сейчас смысл в правилах приличия? Я вздёрнула подбородок, и наши взгляды вновь схлестнулись.

Граф ухмыльнулся. Он обратил внимание на моё платье, прищурился и потянулся к рукаву. Я смахнула с себя его руку, чтобы ненароком не понял, что наряд не настоящий.

– Комок наглости и лжи, – поморщился Агфар.

– А сами?! – на этот раз не смолчала я. – Набор силы и высокомерия.

– Не надо щетиниться, не выдержишь схватку.

– Предлагаете смиренно ждать, когда вы соблаговолите выбросить меня на свалку, как использованный мусор? Так вы, помнится, поступаете с неугодными вам девушками.

– Какие речи! Ты точно дочь купца?

– А вы точно благородный граф?

Агфар улыбнулся, и мои руки заледенели от страха. Я снова почувствовала себя крохотным зверем рядом с хищником, который просто играл. Он уже загнал добычу в угол и не намеревался её выпускать. А сейчас наслаждался, наблюдая, как она мечется из стороны в сторону.

– Лучше бойся меня, мышка, – устрашающе произнёс граф, сделав шаг. – Смелость тебе не поможет.

– Вы всех девушек так запугиваете? – попыталась я сказать это как можно более беззаботно, с насмешкой.

– Глупая мышь, – покачал головой Агфар и поднял голову к небу. – Любишь наблюдать за звёздами?

Я не ответила. Мне не нравилось быть зажатой между балюстрадой и мужчиной. Не хватало воздуха, свободы. И как бы я ни пыталась выбраться из этой западни, граф ловко угадывал мои порывы и то слева, то справа выстраивал стену из чёрной эши.

– Что вам от меня нужно?

– Согласия, – снисходительно посмотрел он на меня.

– Зачем? Вы вернулись с востока, появились на балу и требуете от меня непонятно чего. Выпустите!

– Не надейся, вернулся я не ради тебя.

– Надеюсь, и уехали не из-за меня, – сказала я и поняла по дрогнувшим в презрении губам, что попала в цель.

Мужчина пошёл в наступление. Приблизился настолько, что между нами не осталось пустого пространства. Я отклонилась назад, глянула вниз и с трудом сдержала вскрик, зависнув над пропастью второго этажа. Не очень высоко, но падать-то не хочется.

– Вы… вы!.. Граф Фаргос, это возмутительно!

– Так возмущайся, не сдерживай себя. Тебе не по нраву моя близость? Может, мне отступить?

– Конечно!

Одно неверное движение – я упаду. И единственной опорой был Агфар. Он нависал, специально наклонялся, прижимая мои ноги к ограждению балкона. А самое ужасное, отойди он хоть на шаг – и мне не устоять.

Моё шаткое равновесие. Тягучий миг над пропастью. Я перестала дышать, ни капли не сомневаясь, что граф отступит. Даже заметила мимолётную ухмылку, прежде чем он дёрнулся назад. Ну уж нет! Я разозлилась и схватила его за руку, только тогда осознав: он не позволил бы мне упасть. Но вместо победной улыбки появилось шипение. Граф увлёк меня за собой к центру балкона и затряс кистью.

– Простите… – стушевалась я, наблюдая, как мужчина перебирает в воздухе пальцами, превозмогая боль в руке, но быстро вернула себе боевой настрой. – Хотя вы сами виноваты. Знали ведь, что так может произойти, что побоюсь и схвачу. Сильно болит?

Мужчина повёл головой, не желая признавать свою слабость. Сжал руку в кулак и опустил её, будто ничего не случилось.

– Желаю тебе, мышка, никогда этого не узнать.

– Настолько сильно?

Он помедлил. Всмотрелся мне в лицо, словно выискивая там ответ на немой вопрос, но не нашёл его. Завёл предмет нашего разговора за спину и вскоре спросил:

– Часто думала обо мне?

Не это я ожидала услышать.

– О, граф Фаргос, не слишком ли вы самонадеянны? Возомнили себя вершителем судеб и делаете, что заблагорассудится. Всё, в нашем разговоре нет смысла, позвольте мне уйти.

Агфар пропустил мои слова мимо ушей. Он подтолкнул меня обратно к ограждению и встал рядом, на этот раз боком ко мне.

– Боишься высоты, мышка?

– Издеваетесь?!

– Какой цвет больше любишь? Белый? Не волнуйся, от тебя требуются только ответы.

– Зачем?

– Ответы, мышка, а не встречные вопросы, – терпеливо пояснил Агфар, искоса посмотрев на меня.

Я вздёрнула подбородок и в непонимании покачала головой. Происходящее нервировало. А странное поведение графа и вовсе приводило в недоумение. Что он задумал? Я в очередной раз попыталась направиться к дверям балкона, но выросшая на пути чёрная эши вернула меня обратно.

– Знаете, так нечестно.

– В этом мире многое нечестно. Отвечай, мышка. Чем меньше ты будешь сопротивляться, тем быстрее попадёшь в бальный зал к своей подруге и кавалеру.

– И вы не выдадите меня страже? – поразилась я, уверенная, что граф не упустит случая, чтобы указать зазнавшейся девушке её истинное место.

Мужчина недовольно покачал головой. Он отошёл от балюстрады и вновь встал напротив меня, скрестив наши взгляды. Было заметно, что терпение у него уже на исходе, хотя он тщательно это скрывал. И немудрено, ведь я толком не ответила ни на один его вопрос.

– Нет, мой любимый цвет не белый, – решила я пойти на уступки.

– Розовый?

– Нет.

– Зелёный? – прищурился мужчина, вновь приблизившись ко мне, и невесомо коснулся ключицы. – Оранжевый, чёрный, фиолетовый?

Я замотала головой и попыталась увернуться от его прикосновений. Не отступила назад только потому, что побоялась вновь оказаться над пропастью второго этажа.

Агфар всмотрелся мне в глаза. Уголки его губ дёрнулись вверх, так и не превратившись в улыбку.

– Неужто голубой?

– Да, – призналась я и вздрогнула от внезапно прострелившей мочку боли.

Широкая ладонь легла мне на шею. Выражение лица мужчины окаменело, вмиг потеряв ту располагающую к разговору заинтересованность. Он кивнул своим мыслям и вдруг развернулся, пошёл к выходу.

– Это всё? – подалась я за ним и вдруг ощутила что-то тёплое, капнувшее на ключицу.

К своему ужасу заметила там кровь. Стёрла её, всмотрелась в свои вымазанные пальцы, надеясь, что ошиблась. А после вспомнила об одном, самом первом вопросе о лифаре, и дотронулась до уха.

– Не может быть…

Нутро сжалось в крохотный комок, стоило нащупать каплевидную серьгу. Это символ. Знак, что мужчина сделал выбор. Показатель того, что я впредь не свободна и больше никто не должен иметь на меня виды.

– Неужели вы настолько злопамятны и готовы на подобное кощунство?! – крикнула я в спину графа, сделав несколько шагов к нему.

Мужчина обернулся. Одарил меня тяжёлым взглядом и потянулся к ручке двери.

– Граф, что ж вы сбегаете, как последний трус?!

– Лисая де Брант, – заговорил он гневным голосом, и холод заструился вдоль позвоночника, – впредь попрошу тебя быть более разборчивой в выражениях. Я тебе не отец и не брат.

– Вот именно, вы мне никто! Пустое место, которое пытается то стать моим мужем, то теперь женихом.

Пространство вокруг нас пошло рябью, потемнело. Я ощутила тяжесть на плечах. Мне вдруг стало сложно дышать и вообще стоять ровно, будто граф воздействовал на меня своей эши. Желудок скрутило. В ушах зашумело.

– Я тебе не жених и даже не будущий муж, – с трудом разобрала я слова, всеми силами борясь с головокружением. – В твоём случае лифара – статус принадлежности. Отныне ты принадлежишь мне, – раздалось возле самого уха, в то время как пальцы мужчины ощутимо сжали мой подбородок.

– Нет…

– Да, – поставил он в разговоре точку и развеял эши.

Я пошатнулась, тряхнула головой. Вот она – высшая степень владения даром. Мне до подобного уровня не дорасти. Это не платье, не статическая форма, которую просто закрепить и оставить в том же состоянии. Я подняла глаза на графа, который задержался возле двери.

– Завтра в полдень будь в моём доме. Можешь приехать с отцом. – Последнее он бросил как подачку и покинул балкон.

А у меня едва не подкосились ноги. Я подошла к балюстраде и опёрлась на неё, прижав руку к животу. Уж лучше бы меня схватили стражи и выкинули на улицу. Проще пережить общественное осуждение и впредь никогда здесь не появляться, чем стать лифарой чудовища, скрывающегося под маской человека.

Как унизительно!

Глава 5

Вечер был беспощадно испорчен. Как я ни пыталась вернуть себе хорошее настроение, оно будто не могло закрепиться во мне. Вот появлялся просвет, и всё, вновь ничего не хотелось от жизни.

Я долго не покидала злосчастный балкон. А едва собралась зайти в бальный зал, как вспомнила о новом украшении в виде серьги. Они поймут. И взгляды будут уже не царапающие и осуждающие, а полные сочувствия или насмешки. Я их точно не выдержу.

Тэмаари тем временем медленно плыла по тёмному небосводу. Уже загорелись последние звёзды. Я же наблюдала за ними и одну за другой доставала шпильки. В высшем свете не принято показываться на людях с распущенными волосами. Но лучше предстать перед ними невежественной, чем появиться в обществе с обвитой эши серёжкой в ухе.

Последние локоны упали на плечи. Я прикрыла глаза, сделала глубокий вдох и настроилась с гордо поднятой головой пройти через весь бальный зал до самого выхода. К счастью, ни подруга, ни граф Гевет не повстречались мне на пути. Я смотрела только вперёд, старалась не прислушиваться к голосам и не замечать реакции окружающих на моё появление.

А стоило оказаться на улице, как я пустилась бежать. Воздух вскоре обжигал лёгкие. Моё дыхание перекрывало все другие звуки. Я не могла остановиться, боясь в тот же миг обессиленно рухнуть на каменную брусчатку. Почему же подарки судьбы настолько жестоки?

Сколько их ещё? Разве мало продажи меня Безгласым?

Я остановилась лишь у дома. Встала возле входной двери и не сразу смогла перевести дыхание. В боку кололо, воздуха не хватало, щёки пылали. Я привалилась спиной к двери и окинула взглядом погружённый во мрак широкий коридор. Все спали.

Из гостиной раздался бой часов. Первый удар, второй. Я поёжилась от неприятных ощущений, будто мне снова напомнили об отведённом времени. О нём вообще лучше не думать – себе дороже.

Я собралась с мыслями и под жалобный скрип ступеней направилась на третий этаж. Нужно разбудить отца. Следует немедленно рассказать о неприятном инциденте и предупредить, что в полдень придётся явиться к графу. Но стоило добраться до двери родительской спальни, как я передумала.

Завтра. Лучше поговорить с ним завтра.

А в моей комнате появилась мысль вообще не тревожить папу и разобраться со своими проблемами самой. Поехать к Агфару, поговорить с ним, попросить снять серьгу. В крайнем случае упасть на колени и слёзно умолять его смилостивиться. Вдруг в нём ещё есть что-то человеческое?

Я передёрнула плечами от такой перспективы и пошла к кровати. Да кто меня будет слушать? Я ведь женщина! У меня нет права голоса, не должно быть своего мнения, да и выбора, как такового, теперь тоже нет. Закон полностью на стороне Агфара. Он спросил – я дала согласие. И пусть всё произошло обманным путём, пусть он задавал другие вопросы, выжидая заветного «да», тут ничего не оспорить. Можно попытаться. Но есть ли смысл?

Я заглянула в зеркало, убрала волосы. В левом ухе красовалась серьга. Чёрная эши, покрывающая её, пребывала в движении, пересекалась встречными потоками, вреза́лась, раздваивалась, меняла направление. Я потянулась к застёжке. Едва коснулась её, как ощутила резкую боль, отдавшуюся сразу в висках, в кончиках пальцев, в горле.

– Ау, – зашипела я и затрясла кистью. Посмотрела ещё раз на серьгу в отражении. – Должен быть способ тебя снять.

Решение пришло моментально. Я подбежала к комоду, по привычке посмотрела по сторонам, чтобы удостовериться, что никто не видит. Достала оттуда мамину книгу. От прикосновения к корешку вновь замерло сердце и появился лёгкий трепет. Это вещь моей мамы!

Первые страницы остались без внимания. Я пролистнула ближе к середине и вчиталась в строки, выискивая ответ на свой вопрос. Управление, концентрация, закрепление… Не то, всё не то!

Я не успела изучить подарок отца до конца. Ознакомилась с тремя разделами, прежде чем Найрита сообщила, что меня решили отправить к дядюшке Фрэду. Наверное, следовало взять книгу с собой. Но я побоялась потерять моё сокровище где-нибудь в дороге и оставила дома.

– Рассредоточение контроля, воздействие на организм человека, суть знаков… – проговаривала я увиденное вслух. – Что?

Я перевернула несколько страниц назад и вновь прочла заголовок. Мне с детства было известно, что эши неохотно шла на контакт с другим существом, будь то животное или человек. То есть ею можно кого-нибудь обездвижить, но не воздействовать на организм в целом. И судя по сегодняшней встрече с Агфаром, я крупно ошибалась.

Чтение затянуло. Я не погружалась в подробности и не изучала механику, которая была отображена на рисунках, но старалась понять принцип. Оказывается, можно! И эти сведения не нарушали тех знаний, которые были вложены в меня ранее, а дополняли их.

Всё же организм – удивительная штука. Стоит правильно надавить на определённую точку, и у человека скрутит живот, зашумит в голове, начнёт першить в горле. Но самое главное – эши в этом деле отличный помощник. А если она проникнет в кровь, то исход может быть не самым приятным.

В школе нас, девушек, учили делать крупицы невидимыми, чтобы те витали в воздухе и никому не мешали. Это мужчинам нужен полный контроль над даром. Они использовали эши на войне и в повседневности, превращая её в свою третью руку. А мы…

«В самом деле, зачем тратить время на обучение женщин, если им суждено умереть при родах?!» – зло подумала я и перевернула страницу, чтобы тут же погрузиться в изучение увлекательных таинств.

– Невероятно…

Меня настолько затянуло чтение, что время пролетело незаметно. Лишь скрип половиц над головой напомнил о реальности.

– Отец! – охнула я и, спрятав книгу в комод, выбежала из комнаты.

Мне удалось нагнать его на первом этаже. Но стоило окликнуть, как я засомневалась, стоит ли делиться с ним своей проблемой. Не хотелось расстраивать родного человека. Последнее время я и так была бельмом на глазу из-за нежелания разговаривать с мачехой, которая вечно выражала недовольство по этому поводу своему мужу: «Твоя дочь от рук отбилась», «Лисая меня не слушает», «Ты приструнишь её, наконец, или нет?!»

– Дочка, что-то случилось? – забеспокоился отец, протянув руку, в которую я вложила свою.

– Конечно, случилось! – проворчала Найрита, неторопливо спускаясь по лестнице. – Эта несносная девчонка вечно приносит дурные вести. Я говорила, что нужно оставить её у твоего брата.

– Найрита, – недовольно покачал головой папа и повёл меня в библиотеку. – Пойдём, дочка, расскажешь, что произошло.

Правда многогранна и опасна. Её можно подать в чистом виде, без недосказанности и искажений. Она способна ранить и причинить непоправимый вред. Я всегда старалась быть правдивой с отцом, но зачастую недоговаривала, чтобы поберечь его душевное спокойствие.

– Главное, не волнуйся, – заговорила я, едва папа опустился в своё любимое кресло.

– Началось! – напомнила о себе мачеха, прикрыв за собою дверь библиотеки. – Ну же, порази нас восхитительным известием.

Я с трудом сдержалась, чтобы не закатить глаза. После того как она рассказала нам о своём поступке многолетней давности, её как будто подменили. Найрита стала взвинченной, неугомонной. Наши хорошие отношения тут же покатились по наклонной и вскоре разлетелись на тысячи осколков. Мне иногда казалось, что она специально говорила гадости и подначивала, намерено пыталась меня задеть. Ей будто хотелось услышать моё отношение к её поступку. Но я не собиралась высказаться.

– Отец, – произнесла спокойно, вновь уговаривая себя пропускать слова мачехи мимо ушей. Хотя бы ради папы. – Я вчера случайно увиделась с графом Фаргосом.

– Он тебе угрожал? – подался вперёд папа.

Глубокий вдох.

«Тише, Лисая, тише. Нужно раскрыть правду аккуратно».

– Мы разговаривали. Он задавал вопросы.

– Какие? – поинтересовалась Найрита.

Почему она ещё не поняла, что для меня её больше нет? Неужели сложно принять моё решение и отпустить?

– Я сама не поняла, как так произошло. И согласия именно на этот вопрос не давала. Он меня не принуждал, но…

Как сложно!

Я резко выдохнула и показала папе серьгу. Почему нельзя провалиться сквозь землю? Не его лице отразилась смесь непонимания и испуга, а также разочарования. Мной…

– Как же граф расстроится через несколько месяцев, – поражённо заметила мачеха.

– Найрита, хватит! – рассердился отец и поднялся. – Я не нуждаюсь в твоём мнении. Иди займись детьми!

Она побелела, отшатнулась. Я специально отвернулась, чтобы не заметить затаившуюся злость в глазах. Вскоре хлопнула дверь библиотеки. Мы остались одни.

– Прости, отец. Мне не хотелось тебя огорчать.

Он подошёл и похлопал меня по плечу. Папа редко проявлял свои чувства, обычно был отстранён и терпелив, но сейчас… Я почувствовала поддержку. Всегда знала, что он не оставит в беде, поможет всеми силами, сделает всё от него зависящее, и в который раз убедилась в этом.

– Граф Фаргос сказал прибыть к нему в полдень.

– Тогда надень что-нибудь невзрачное. Нам предстоит сложная встреча.

И он не ошибся. Едва увидев дом Фаргос, я осознала, что его хозяин не станет размениваться по мелочам. Всё или ничего! Сейчас или никогда.

Трёхэтажное здание находилось в отдалении от остальных и выглядело жутковато. Тёмное, устрашающее массивностью камней, из которых было построено, и чернотой окон. Жизнь будто обошла его стороной. Казалось, внутри пусто и холодно, мебель в чехлах, в углах застыла паутина, а на верхних этажах гуляет ветер.

– Он не согласится, – озвучила я свою догадку, едва вышла из нанятого отцом недорогого экипажа.

Папа тоже осмотрел дом и двинулся вперёд. Решительный и собранный. Мне вдруг стало страшно. Да, я часть его семьи, родная дочь, плоть и кровь, но разве стоит ради человека, с которым навсегда попрощаешься через четыре месяца, навлекать на себя гнев графа?

– Отец, только не горячись, – зашептала я, когда мы остановились у двустворчатых дверей. – Это я совершила ошибку, когда нанесла татуировку. Прошу, не сделай так, чтобы тебе пришлось за неё расплачиваться. Хорошо?

– Нет. Я не позволю превратить свою дочь в лифару! – в сердцах воскликнул он и повернулся к человеку, открывшему нам дверь.

– И как вы этому воспрепятствуете?

Граф!.. С лица схлынула кровь от одного вида Агфара, одетого в домашний костюм в мелкую клеточку. Волосы ровно уложены. Во взгляде непоколебимая уверенность. Мне стало не по себе от возможного исхода предстоящего разговора. Ох, лучше бы я не делилась с отцом. Приехала бы сюда сама, попыталась поговорить и…

«В твоём случае лифара – статус принадлежности. Отныне ты принадлежишь мне», – вспомнились слова графа.

Он ни за что не отступит!

Глава 6

Воспитанные девушки должны быть скромными, покорными, стыдливыми, внимательными, замкнутыми…

Видимо, я невоспитанная! И притворяться в обществе заносчивого графа не собиралась. Я стояла рядом с отцом в центре гостиной и с гордо поднятой головой смотрела на Агфара. Молчала. Поражалась большинству сказанных им слов и всецело доверяла отцу.

– Я услышал вас, милорд, однако своего согласия не дам. – Папа был строг и непреклонен. Он отказался присесть, решил провести разговор стоя, а не в дружелюбной обстановке за чашечкой чая или в деловой, расположившись в кабинете с собеседником друг напротив друга. Будто уже готовился уйти. Поставить точку и покинуть дом неприятного нам человека.

– Видимо, вы не знаете многих нюансов, – заметил Агфар, устроившись в кресле. – Вашего согласия не требуется.

– Граф Фаргос, вы не сделаете из моей дочери девочку на побегушках!

– Лифару, вы хотели сказать?

– Нет, я верно выразился. Женитьба на Лисае в ваши планы не входит.

Агфар перевёл на меня колкий взгляд, пытаясь понять, рассказала я дословно наш разговор или нет.

– Отчего же не входит? – делано изумился граф. – Я очень заинтересован вашей дочерью. Она покорила меня до глубины души.

Отец тяжело вздохнул.

– Восемь месяцев назад вы уже пытались взять её в супруги. Я не знаю многих деталей благословлённых Безгласыми или Айной браков, но понимаю, что если не получилось раз, то не выйдет и второй. Вы были оскорблены. Вас задела неудача. Вероятно, сейчас вы жаждете мести и хотите выместить её на моей дочери. Прошу, не надо. Хватит с неё ударов судьбы.

– Отец, – на грани слышимости выдохнула я, не желая кому попало рассказывать тайну нашей семьи.

– Вы были правы, Эдвард, когда говорили, что не знаете деталей. Замечу, очень важных. Поэтому объясню как можно более доступно. Выбор, сделанный с помощью эши, оспорить нельзя, – сказал Агфар и вновь посмотрел на меня.

Я же не собиралась опускать взгляд. Держалась ровно, не выдавала своих эмоций, ощущая себя каменным изваянием. Никак не реагировала на высказываемые здесь фразы, хотя внутренне сжималась от каждого слова.

– Если бы ваша дочь не хотела, если бы мои помыслы были нечисты, если бы сама эши отвергла её как возможную пару, то серьга не удержалась бы на ухе Лисаи и мгновения. Потому по законам Аспала она со вчерашнего вечера принадлежит мне. Я её опекун до момента, пока не возьму в жёны. И как я уже сказал в самом начале нашего разговора, вы можете доставить её вещи сегодня вечером. Она останется жить здесь. Нанятая компаньонка с хорошей рекомендацией вскоре прибудет.

Отец злился. Я слышала его тяжёлое дыхание, будто он сдерживался и не перебивал Агфара только потому, что перед ним не торговец кожей или шёлком. Это граф! Да, он не король и не принц, но всё-таки человек, в руках которого власть.

– Лисая обещана в служение Айне. В день своего совершеннолетия она должна отправиться на восток и отречься от связей с внешним миром.

– Повторюсь, Эдвард, отныне это мне решать.

– Граф Фаргос, вы не вправе забрать у них ту, что предназначена им уже с малых лет.

Меня окатило холодом. Оговорился!

Я натянула улыбку, едва мужчина вновь встретился со мной взглядом. Изучающим, чуточку заинтересованным. Мне не показалось?

– Это решать мне, – без звучавшего на протяжении всего диалога напора произнёс граф. – Выбор эши сделан. Лисая моя.

«Может, Агфар уже полностью прогнил?» – подумала я, в то время как папа с не присущей ему горячностью вновь начал возмущаться и опровергать права графа. Попыталась вспомнить, чем пах мужчина вчера и не несло ли от него дикой вонью. Наверное, пользовался дорогими духами. Вон и на шее из-под воротничка виднелось чёрное пятнышко – явное доказательство внутреннего разложения.

– Лисая, – развеял мои мысли опустошённый голос отца. Он вдруг обнял меня крепко-крепко. Я на миг растерялась, впервые встретив в нём подобную нежность, как вдруг услышала тихое:

– Я оспорю, обращусь в суд. Крепись, дочка.

Но стоило ему дёрнуться назад, как я прижалась к нему в ответ. Ещё по прибытии сюда поняла, что из разговора не выйдет толка, потому уже знала, как хочу поступить.

– Можно сбежать?

– Сообщу Фрэду, – дал он согласие и отстранился.

А после отец ушёл, попросив графа лично провести его. Я слышала удаляющиеся шаги отца. Стояла, будто вкопанная, и теперь смотрела вниз, не смея поднять глаза. Прощалась…

Вскоре сзади еле уловимо заскрипели половицы. Я не шевельнулась, понимая, что в гостиную вернулся Агфар, и даже не проследила за ним взглядом, когда он проходил мимо. Продолжала гипнотизировать резную ножку кресла. Мои эмоции притихли, затаились. Внутри чувствовалась пустота.

Мужчина остановился возле небольшого столика у камина. Зазвенел хрусталь. Граф наполнил бокал, отпил, продолжая нарушать тишину.

– Иди. Молли проводит тебя в комнату.

Я подняла глаза.

– Не упивайтесь победой раньше времени, милорд.

Граф повертел в руке бокал и отставил обратно на поднос.

– Увы, для победы нужно сражение, а для сражения необходим противник, – заметил он, намекая на мою ничтожность. – Ступай.

Слова о том, что он нажил себе врага и боя теперь не избежать, уже вертелись на языке. Однако я смолчала. С одной стороны, ничто не ранит больнее, чем удар в спину от девушки, которую не воспринимаешь всерьёз и не считаешь способной взять в руки нож. А с другой – Агфар прав. Сражения нет и не будет, так как я не собираюсь в нём участвовать, хотя невольно стала его противником. Зачем тратить последние крохи жизни на бессмысленную борьбу? Я лучше убегу к дядюшке Фрэду и сполна наслажусь отведённым мне временем, чем проведу хотя бы один день в компании этого надменного типа.