Солнечный луч. О чем молчат боги

– Я очень устала.

– Ты сама хотела идти, – напомнил илгизит.

– Мое намерение осталось прежним, – ответила я. – Но ноги уже не держат.

И в подтверждение истинности своих слов, а я не особо-то и лукавила, мученически покривилась.

– И что же ты хочешь? – спросил пятый подручный с любопытством.

– Понеси меня, – предложила я, не забыв подкрепить просьбу милой улыбкой.

– Я тоже устал, – усмехнулся Рахон.

– Но ты шагаешь бодро, а я уже не могу ступить и шага, – возразила я. – Или остаемся здесь, или неси меня дальше. Сама я идти не в силах. А ты, если еще помнишь, обещал обо мне заботиться. Вот Танияр как-то нес меня на руках почти от земель кийрамов и до Иртэгена. Впрочем, ты, конечно же, не он…

– Я не слабей твоего мужа, – высокомерно фыркнул пятый подручный и подставил свою спину.

Дальше я ехала верхом на илгизите и наслаждалась видами окрестностей, которые почти не замечала из-за усталости. И скажу, положа руку на сердце, они показались мне чудесными. О голых скалах даже не осталось воспоминания. Мы шли среди буйного цветения по малоприметной дороге. Рахон не повел меня там, где могло быть оживленное движение, но об этом я и не жалела. Любопытных взглядов мне совсем не хотелось, не от илгизитов.

Подобное я прощала моим дорогим тагайни, находила их любопытство милым и даже порой забавным. А вот общаться с илгизитами и читать им проповеди, призывая к терпимости, не видела смысла. Мы верили в разных духов, потому говорили на разных языках. Хотя… нести здесь слово Создателя было бы даже интересным, особенно пользуясь покровительством самого махира и защитой его пятого подручного. А вдруг и вернула бы несколько заблудших душ к истинной вере…

Представив себе то, о чем подумала, я весело рассмеялась. Да уж, ситуация вышла бы презабавная.

– Над чем смеешься, Ашити? – ровно спросил меня мой «скакун».

– Да так, – отмахнулась я. – Просто вспомнилось.

– О чем?

– Это личное, – ответила я. – То, что касается только меня и моего мужа. Об этом я говорить не буду.

Мы еще немного помолчали, и илгизит вдруг спросил:

– Что бы сказала ты, если бы была моей сестрой?

Я с удивлением посмотрела на затылок пятого подручного. Поняла, о чем он спрашивал, просто не ожидала этого вопроса. Впрочем, тут я могла быть откровенной, потому ответила:

– Во-первых, я бы не стала задавать тебе вопросов с порога и при незнакомом человеке, которого привел ты, мой брат. Я не была в путах, не несла оружия, да и вообще не создавала видимой угрозы ее дому, благополучию и жизни. К тому же рядом была махари, а это уже повод сделать вывод, что опасности во мне нет. И тогда, во-вторых, я бы приветствовала незнакомого мне человека, узнала его имя и представилась бы сама. После пригласила в дом и уже тогда, и это в-третьих, отозвала бы тебя под благовидным предлогом туда, где нас не услышат, и задала все терзавшие меня вопросы. Но даже если бы мне не понравилось то, что ты сказал, я бы осталась вежливой с гостем. Может, была бы прохладна, но своего достоинства не уронила, показывая собственную неучтивость и тем самым унижая брата, который надеялся на мое гостеприимство и дружелюбие.

– Я не ощутил себя униженным, – возразил Рахон. – Только когда мне пришлось бежать за тобой.

– Вот как? – спросила я его именно тем тоном, который только что помянула, – прохладно-вежливым. – Выходит, тебе безразлично, что твои родные выставили тебя лжецом?

Илгизит приостановился и полуобернулся:

– Объясни.

– Ты сказал, что нас ожидает отдых, лихур, еда и чистая одежда. Ты дал мне надежду, и я поверила. Однако, когда мы вошли во двор, твоя сестра не спешила впустить меня в дом, то есть показала, что твои слова пустой звук. А это недоверие тебе, а не мне. Но в таком случае это уже твоя ошибка, Рахон. Зная, что тебя могут выставить в неприглядном свете, тебе следовало оставить нас за воротами и войти одному и спросить дозволения привести гостей, сразу пояснив, кто среди них находится. Тогда не выйдет неловкости, когда споры начнутся уже с порога.

– Моя сестра уважает меня, – сухо ответил пятый подручный. – И ты получила бы всё, о чем я говорил. Нужно было только дать мне ответить.

– Я не позволю каждому встречному унижать моего достоинства, – также сухо ответила я.

– Я тебя услышал, Ашити, – произнес Рахон.

– Благая весть, – усмехнулась я.

А потом мы вышли к маленькому селению, за которым текла обещанная река. Я и вправду услышала ее раньше, чем увидела, и это меня несколько насторожило. Илгизит остановился и велел непререкаемым тоном:

– Слезай.

– Мне удобно, Рахон, не переживай, – отозвалась я.

В этот момент я была занята попытками разглядеть реку и понять, что нас ожидает дальше: мост или нам придется сесть в лодку. Против последнего я не возражала, но вот шум воды вовсе не вдохновлял на водную прогулку. Течение на звук казалось быстрым, перекаты по камням, похоже, имели место, а это, знаете ли, вызывало здоровые опасения в безопасности передвижения. А так как на спине пятого подручного я была выше, чем стоя на собственных ногах, то спускаться мне не хотелось, пока не найду ответы на свои вопросы.

– Что скажут люди, когда увидят, что меня оседлала тагайни? – строго вопросил илгизит.

– Они скажут, что ты необычайно добрый человек, – заверила я, еще больше вытянув шею.

– Слезай, – повторил пятый подручный, и я фыркнула:

– Очень мило. Стало быть, твоя опека так велика, а плечо столь надежно, что зависит от того, что скажут о тебе люди? Весьма мило. Так вот, дорогой мой недруг, напоминаю, что я не набивалась тебе в попутчики. Это ты утащил меня из Айдыгера. Вот уж где знают, что такое крепость слова. Моему супругу было плевать, кто и что о нем подумает, если он проявит обо мне заботу. Слова Танияра тверже камня, а ты… – Я спрыгнула на землю и договорила: – Ты, Рахон, соришь ими впустую. Отныне я больше не стану обманываться на твой счет. – И, развернувшись к нему спиной, первой направилась дальше, не забыв бросить на ходу: – Бахвалиться может каждый, но лишь тот, кто знает, что такое честь, не отступится от своих обещаний. Но это не ты, илгизит.

Я успела пройти всего несколько шагов и охнула, потому что Рахон подхватил меня на руки и сердито зашагал в сторону селения. Лицо его было непроницаемым, но глаза потемнели, и на скулах ходили желваки – мои слова задели пятого подручного. Он был зол, я довольна. Во-первых, мне вновь не надо было идти на уставших ногах, а во-вторых… Во-вторых, я прекрасно понимала, что хотел сказать илгизит, когда просил меня спуститься на землю, а мне хотелось, чтобы так и вышло. Да! Я очень хотела скомпрометировать пятого подручного, потому что через него я компрометировала самого великого махира. Поэтому, когда мы вошли в селение и люди, узнав Рахона, начали поворачивать головы нам вслед, я подняла руку и приветливо улыбнулась.

– Милости Белого Духа вам, добрые люди, – радушно произнесла я. – Да не оставит вас Отец своим благоволением.

Ответом мне стала мертвая тишина, мгновенно нависшая над селением. Рахон впился мне в лицо тяжелым взглядом окончательно ставших черными глаз. Его пальцы сжались, причинив мне боль, и с языка сорвалось шипение:

– Что ты делаешь?

Я отчеканила в ответ:

– Пыталась быть дружелюбной. – После прикрыла губы кончиками пальцев и округлила глаза, «осознав»: – Ох, прости, я сказала то, что мне привычно. Это всего лишь оговорка. – И добавила сварливо: – Незачем щипаться, можно было попросту напомнить, что я уже не на землях, где почитают Создателя и Отца всего сущего. Грубость унижает самого грубияна.

– Ты всё это сама хорошо знаешь, – ледяным тоном произнес пятый подручный и поставил меня на землю.

Мы уже прошли селение и оказались с другой его стороны, так нигде и не остановившись. Нужно ли нам было туда заходить вообще, осталось для меня загадкой. Но дело было сделано, и даже синяки, оставленные пальцами илгизита, не могли поколебать удовольствия при воспоминании, как вытянулись лица отступников.

– Зачем ты это сделала?

Рахон рывком развернул меня к себе, он был всё еще зол. Я заглянула ему в глаза и улыбнулась, теперь чуть смущенно. Затем взяла за руку и произнесла:

– Ну, прости. Хватит дуться, или ты лопнешь, и тогда некому будет отвести меня к Алтааху. Я просто забылась.

Илгизит опешил от новой метаморфозы, произошедшей со мной. Однако с оторопью он справился быстро и ответил хоть сурово, но уже без прежней злости:

– Ты не забылась, Ашити. Ты это сделала нарочно.

Вздохнув, я кивнула:

– Верно. – А затем проворчала: – Ты меня разозлил. Пока никто нас не видит, я – дорогой гость. Но стоит появиться кому-то, как ты начинаешь беспокоиться, как бы не подумали, будто я и вправду дорога. Это, знаешь ли, обесценивает твое доброе отношение ко мне. – И пока он не ответил, я подняла вновь свободную руку и спросила: – Мир?

Чуть поколебавшись, Рахон поднял руку в ответ и сжал мою ладонь. Я сама порывисто прижалась к нему и замерла, ожидая, что он сделает дальше. Пятый подручный поднял вторую руку, она зависла рядом с моим плечом. Но вот доверчивый илгизит решился и обнял меня. Я отсчитала про себя до трех, выдерживая паузу, и, отстранившись, с улыбкой посмотрела ему в глаза. Затем стрельнула взглядом за плечо подручного – зрители никуда не делись.

Они там стояли и смотрели на нас с тех пор, как мы покинули селение, и всю эту «нежную» сцену видели. А вот Рахон их не заметил, потому что стоял к людям спиной.

– Куда дальше? – спросила я пятого подручного, беря того под руку.

– К реке, – ответил он с улыбкой.

– Значит, к реке, – не стала я спорить.

– Больше так не делай, – строго велел илгизит, когда мы зашагали дальше. – Я буду оберегать тебя – мое слово крепкое. Но там, куда мы направляемся, даже я могу оказаться бессилен, если ты будешь поминать Урунжана.

– А куда мы направляемся? – живо заинтересовалась я.

– Увидишь, – как-то хитро и даже весело подмигнул Рахон, и я преисполнилась любопытства. – Хорошо, что сейчас обошлось спокойно. Тебя могли обидеть. Наши люди не любят тагайни и не терпят тех, кто прославляет Урунжана.

Я подняла взор к небу. Ты даже не представляешь, мой дорогой враг, как закончилась моя выходка, за которую не последовало никакого наказания. А раз так, то разговоры о потворстве прислужников Илгиза наглой тагайни непременно пойдут. А если прибавить мое выступление в доме Геншеле, а после то, как послушно Рахон последовал за мной, то разговоров должно стать еще больше. К тому же он так мило держал за руки и обнимал женщину, посмевшую во всеуслышание помянуть Создателя на землях, где Его принято презирать, что это не могло пройти мимо внимания поклонников Илгиза.

Разумеется, доверия к махиру и его подручным это не подорвет. Два события – слишком мало для сомнений, но ропот вызовет. А если духи будут милостивы, то, возможно, я успею оставить следы еще где-нибудь, кто знает. И я отвернулась от своего спутника, чтобы спрятать новую улыбку. Впрочем, она тут же сползла с моего лица, потому что я увидела реку.

Она и вправду была стремительна. И рокотала так, что я заткнула уши. Но более всего меня повергло в уныние отсутствие моста. Я повертела головой, даже вытянула шею, но мост появляться в поле моего зрения не спешил. А последнюю надежду на то, что он все-таки есть, убил пятый подручный.

– Река только здесь кажется такой быстрой, потом ее течение станет спокойней. Не бойся, я много раз переправлялся отсюда.

– Но мост?! – воскликнула я, ни в какую не желая расставаться со святой верой в наличие надежной переправы.

– Его уже давно не ставят, – перекрывая рокот реки, повысил голос илгизит. – Сносит по весне. Идем.

– Куда? – округлила я глаза.

– Туда, – ухмыльнулся пятый подручный и, сжав мою ладонь, потянул за собой.

Я следовать за ним не желала, и вскоре наше продвижение могло бы, наверное, кого-то довести до колик, если бы нашелся такой зритель. Но рядом с рекой никого не было видно, и потому наша молчаливая, но упорная борьба проходила никем не замеченной. Я упиралась пятками в землю, Рахон продолжал меня тащить, потому за нами оставались две борозды – земля была тут мягкая и рыхлая. Я в остервенении лупила илгизита по руке, пытаясь вырваться, его хватка оказалась железной.

Поняв, что застопорить наше продвижение не могу, я вывернулась и потянула подручного в обратную сторону. Но и эта попытка провалилась с треском. Рахон наконец с силой прижал меня к себе и ускорил шаг.

– Не хочу! – возопила я, глядя в ужасе на бурлящую реку.

– Всё будет хорошо, – как-то вовсе не успокоил меня илгизит. – Доверься мне, я много раз это делал.

– Ни за что! – категорично ответила я, для верности мотнув головой.

– Эти пороги ненадолго, – снова попытался уговорить меня Рахон.

– Идем до моста, – вцепившись ему в плечи, взмолилась я.

– До темноты будем идти. Ночью опасно, – воззвал он ко мне, но я снова замотала головой. – А с мужем бы села в лодку?

Я перевела взгляд с реки на пятого подручного, потом снова на реку и поняла – будь на месте Рахона Танияр, села бы. Даже если бы боялась до дрожи, всё равно бы села. Но это же Танияр! С илгизитом я погибать не желала. В конце концов, я обещала мужу, что мы однажды встретимся, а нарушать свое обещание мне совсем не хотелось. Он вернулся ко мне, выстоял против объединенного войска, так неужели же я могу себе позволить быть размазанной по камням, словно масло по хлебу?! Нет!

– А-а-а! – завизжала я изо всех сил.

Пользуясь моей минутной заминкой, проклятый илгизит толкнул меня на дно лодки. Она была вытащена из воды, и Рахон не мешкая налег на нее, столкнул в воду и запрыгнул сам. Через мгновение в его руках уже было весло, и пятый подручный повел нас к верной гибели…

Глава 5

– Ашити.

Я не отозвалась. За моей спиной послышалось хмыканье, но и на это я тоже не обратила внимания.

– Ашити, хватит дуться. Если ты лопнешь, то кого же я приведу к Алтааху?

Полуобернувшись, я все-таки мазнула по негодяю хмурым взглядом – он использовал мою фразу, и опять отвернулась. Пороги остались давно позади, он и вправду справился с ними без особого труда, но я всё никак не могла забыть своего страха, простить его илгизиту тем более. Когда наша лодка неслась по перекатам, я раз, наверное, тысячу успела проклясть Рахона и пожелать ему всех тех гадостей, какие только могла себе вообразить. И даже когда пороги закончились и река замедлила свой бег, я продолжала ненавидеть пятого подручного всей своей перепуганной душой. Выдохшись же, отвернулась от него и замолчала.

Молчание тянулось уже не менее полутора часов, и что-то менять я не желала. Илгизит, то ли заигрывая со мной, то ли просто желая развлечь, некоторое время кружил нашу лодку, но меня это вовсе не веселило. Ужас, пережитый мной за то время, пока он тащил меня к реке, а после боролся со стремительным течением и порогами, не подразумевал быстрого успокоения, прощения и легкой беседы под темнеющим небом, на котором зажигались звезды.

– Я же говорил, что много раз это делал, – примирительно произнес илгизит. – Ашити… – Я отмахнулась, и пятый подручный негромко рассмеялся: – Ты забавная.

– Отстань от меня, – буркнула я, впервые нарушая молчание.

– Хочешь, расскажу про Даас? Или про харат Дэрбинэ? Может, хочешь послушать какую-нибудь из наших легенд? Они интересные, а я знаю много историй.

Я заткнула уши и некоторое время сидела так, но вскоре руки опустила и спросила прохладным тоном:

– Долго еще плыть?

– Нет, – ответил Рахон. – Впереди река делает поворот, после него и пристанем к берегу. Ты сама увидишь.

Кивнув ему, я продолжила скользить взглядом с одного берега на другой. Впрочем, растительность в этом месте была обильной, и всё, что я видела, – это луг, ухоженное засеянное поле, одно большое стадо мгизов да пару поселений, таких же небольших, как и то, где мы сели в лодку. Сели… Фыркнув, я медленно выдохнула и подумала, что неплохо бы знать о месте, куда мы направляемся. И, сделав над собой усилие, я милостиво разрешила:

– Расскажи про ваш харат.

За моей спиной снова усмехнулся илгизит, однако ерничать и иронизировать не стал.

– Харат начали строить еще наши прадеды, – заговорил пятый подручный. – Там стоят каменные дома. А дом йарга…

– Кого? – все-таки обернувшись, спросила я.

– Того, кто повелевает всем Дэрбинэ, – пояснил Рахон. – Твой муж – дайн. Бальхаш – йарг. – Я кивнула, он продолжил: – Дом йарга самый большой. Он возносит свою главу к самому небу. Крыша его и стены выложены раковинами, которые собирают на озере дальше в горах. Когда светит солнце, кажется, что дом переливается, и тогда невозможно отвести глаз.

– Хм… любопытно, – признала я. – Мы увидим дом йарга?

– Увидим, – ответил илгизит. – Но сейчас станет совсем темно, и его красоты уже не разглядим.

Я неопределенно пожала плечами. Не разглядим, и ладно. На Курменай мне поглядеть хочется намного больше, чем на дом йарга. А еще больше хотелось узнать, почему этот таган ушел далеко вперед от остальных. Хотя… Насколько далеко, можно было понять, только увидев его своими глазами. И все-таки он отличался от других таганов, и это было весьма любопытно.

А потом река свернула, и я поняла, куда направит нашу лодку Рахон. Там был причал – деревянный настил на сваях и лестница, которая вела вниз к длинному узкому пирсу. К низким перилам были привязаны лодки: большие и маленькие, весельные и с парусом. Туда же пятый подручный направил и наше суденышко. И пока мы подходили, я с интересом рассматривала пристань.

– У тагайни такого нет, – подмигнул мне илгизит.

Я пожала плечами и ответила:

– Это всего лишь обусловлено условиями жизни. Путь по суше короче, чем по воде. В лесах нет разбойников, никто не угрожает ни путникам, ни торговцам. Саулы покрывают большие расстояния за короткое время, другие ездовые животные медленнее, но и поездки редко бывают дальними. К тому же часть водного пути пролегает через земли племен, а раньше тагайни с ними не ладили, что создавало опасность передвижения водным путем. Однако, – я дождалась, когда Рахон подойдет к пирсу. Он выбрался на деревянный настил, привязал лодку и подал мне руку. Я отказываться от помощи не стала. И уже когда мы поднимались по лестнице, продолжила: – Однако это вовсе не означает, что тагайни не имеют лодок. Ты сам знаешь, у нас есть и парусники, и челны, и весельные лодки.

Да, всё это у нас было и пока использовалось по большей степени для рыбалки, но дружба с племенами открывала нам новые возможности. И возможности эти были несоизмеримо большими, чем утоление насущных нужд. Придет время, и Айдыгер обзаведется своей речной флотилией. Мы разовьем торговлю за пределами дайната и не только. Наши исследователи пройдут много дальше. У нас целый непознанный мир, который ждет своих картографов, ученых и мореплавателей, а море должно быть, непременно должно. И когда-нибудь айдыгерцы выйдут к нему. Но даже если море слишком далеко от нас, то речное сообщение остается нам доступным, и оно откроет секреты Белого мира, еще неизвестные нам. Пусть не в наше с Танияром правление, но потомки продолжат наше дело.

Впрочем, об этом я не стала говорить моему похитителю и собеседнику. Ему знать о наших намерениях было незачем.

– Мы уже давно используем реку, – несколько сухо произнес Рахон.

– Разумеется, – кивнула я. – Вам она облегчает путь там, где по земле идти опасно, тяжело и долго. Люди всегда и везде подстраиваются под условия существования.

Он что-то буркнул себе под нос, явно в очередной раз недовольный моим равнодушием. Меня переживания илгизита не тронули, гораздо больше я хотела увидеть внутреннее устройство харата Дэрбинэ, где обитал неведомый мне йарг Бальхаш. Кстати…

– Тебя чем-то можно удивить? – спросил пятый подручный, едва я открыла рот, чтобы задать свой вопрос.

Усмехнувшись, я кивнула:

– Покайся, Рахон, признай свои заблуждения и вернись к истокам истинной веры. Вот тогда я буду искренне изумлена, а может, даже испытаю восторг и восхищение.

– Моя вера истинна, – заносчиво ответил илгизит. – Ты не убедишь меня, что я ошибаюсь. Но я попробую показать, насколько щедрей и милостивей наш Покровитель.

– Ты знаешь, что я думаю о его щедрости, – отмахнулась я.

Харат был обнесен каменной стеной, и стояла она шагах в ста от реки. Были ли на стене воины, я пока не видела, только свет факелов окрашивал ее край оранжевыми бликами. Но, к моему удивлению, ворота были открыты, несмотря на поздний вечер.

– Они не закрывают ворота?

– Нет, не закрывают, – ответил Рахон. – Только когда грозит опасность. Йарганы надежно охраняют Дэрбинэ.

– Йарганы… воины йарга?

– Верно, Ашити… – улыбнулся илгизит. – Идем.

– Рахон, – позвала я его, и пятый подручный снова остановился. – Как называется ваше государство? Я знаю, что равнину вы называете Дэрбинэ, как и харат. Но что это? У тагайни – таган, теперь появился дайнат. А у вас?

– Йарганат, – ответил Рахон.

– И велика ли рать йарганов?

– Велика, дайнани, – прохладно произнес илгизит. – Больше вашего воинства ягиров. Особенно после недавней войны. Даже с теми, кто встал с Танияром, вас всё равно меньше.

– А махир с подручными тоже воины?

– Махир не воин, он великий мудрец.

Я кивнула, больше не настаивая на ответах. Главное я услышала – подручные могут участвовать в боевых действиях, а это уже нехорошо. Если язгуйчи мы теперь наберем немало, то против чародеев нам выставить некого. И вот это сильно огорчило и заставило задуматься. Надо будет больше узнать о возможностях подручных.

А пока я размышляла над услышанным, мы вошли в ворота. И вот тут я увидела этих таинственных йарганов. На них были надеты доспехи, очень похожие на халын ягиров, только шлемы имели остроконечную форму. На поясе висел клинок, но ленген это или что-то иное, я сказать не смогла бы. Для этого нужно был подойти и вытащить оружие из ножен, но мне вряд ли позволили бы это сделать. Еще в их руках были копья, которые скрестились, преградив нам дорогу, едва мы переступили границу ворот.

– Рахон из Дааса, – коротко произнес пятый подручный.

Копья с нашего пути убрали, и мы прошли дальше. И больше пока впечатлений не было. Дома в харате стояли деревянные, каменных я пока не увидела, и стилем очень напоминали хорошо знакомые мне жилища тагайни. Впрочем, в этом-то ничего удивительного не было. Илгизиты принесли свои знания из прошлого, когда еще их предки илгизитами не были. И пока мы шли, я могла бы подумать, что мы всё еще бродим по таганам, если бы вдруг подвела память и я позабыла, что меня похитили и привезли в горы. В йарганат Дэрбинэ.

– А как называется жена йарга? – полюбопытствовала я. – Йаргани?

– Жена йарга, – ответил Рахон. – Женщины живут в дартане… Это часть дома, где живет жена йарга и другие его женщины. Жена управляет дартаном, и никто не смеет перечить ей. Она выбирает, кто из женщин будет ублажать йарга. Если он не желает наложницу, то призывает жену.

– Вот как, – хмыкнула я. – А как обстоят дела с наследованием?

– Только дети от жены.

– А если она не родила сына?

– Если йарг будет милостив, он прогонит эту жену и выберет другую. Может взять наложницу, а может жениться совсем на другой женщине.

– А если не будет милостив? – я остановилась и развернулась к илгизиту.

– Казнит, – пожав плечами, ответил тот.

– Какое варварство, – я удрученно покачала головой и продолжила путь. – Бедные женщины.

– Женщина йарга не может достаться другому, – строго пояснил мне Рахон, и я усмехнулась.

– Разумеется. Ему целый дартан, ей удавку. Восхитительный обычай! Кстати, – тут же заинтересовалась я. – А дозволены ли у вас отношения между мужчиной и женщиной до свадьбы?

– Нет, – коротко ответил пятый подручный. – И костров у нас не жгут, где бы молодые спаривались без разбора.

– Зато у йарга дартан, – усмехнулась я. – Полагаю, и у других мужчин имеются свои дартаны?

– Только у тех, кто благословлен Покровителем. Но они меньше, чем у йарга.

– Ну, разумеется, – покивала я. – А что с наказанием за неверность?

– Секут до смерти. Мужчину тоже секут, если он бросил семью, но до полусмерти, потому что он должен заботиться о жене и детях.

– Как мило! – воскликнула я. – А если надругательство? Если он взял женщину силой? Как тогда? Пальцем ему погрозят или снова ее до смерти?

– Тихо, – прервал меня Рахон. – Потом поговорим, мы уже пришли.

Всё еще полная негодования, я посмотрела в ту сторону, куда указал илгизит. Мы вновь стояли перед каменной стеной, и за этой стеной черной громадой возвышался дом, тоже каменный. Рассмотреть его толком я сейчас не могла, но была уверена, что это дворец йарга, потому что перед закрытыми воротами и на стене стояли воины. И это был пока единственный каменный дом на весь харат, который городом можно было назвать с великой натяжкой. Впрочем, я могла изначально неверно истолковать это слово – харат, и под ним подразумевалось просто большое поселение.