Аромат вечности. Книга третья. Объятие бездны

Илзе и самой не верилось в то, что один из простейших, как любит называть людей ее мать, может вынести такое. Но факт оставался фактом. Чад был жив, а значит, ей надо сделать все, чтобы он таковым и оставался. Время подумать о том, почему он до сих пор не умер, у нее еще будет. Сейчас же она старалась не поддаваться панике, а как можно скорее попасть в дом своей бабушки, единственное место, где она могла оказать ему хоть какую-то помощь.

Илза действительно неплохо знала тропку через топь. Стан не мог не отметить, что она даже палкой дорогу не прощупывала. Шла быстро, постоянно подгоняя его, но почему-то все время оглядывалась по сторонам. То ли спешила из-за своего друга, то ли опасалась кикимор, леших или другой болотной нечисти, он так и не понял, только вот песик ее маленький, которого она на поводке держала, едва поспевал за ней.

В отличие от Илзы, которая чуть ли не бежала, Стан шел, казалось, вразвалочку, а все из-за того, что его шаги были гораздо шире, чем у девушки, и он покрывал ее два в одном своем. Внимательно глядя себе под ноги, наблюдая, как покрытая мхом мягкая почва, утопая под весом Илзы, медленно возвращается назад, он строго следовал указанию колдуньи ступать по ее следам.

Некоторое время их окружали исключительно тоненькие сосенки, лиственницы, жидкий кустарник да сфагновые мхи, но постепенно они вышли на более открытое и сухое место. Стан начал слегка уставать, ноша давила на плечо, да и маячащая впереди спина Илзы ему уже поднадоела. Он мысленно начал задаваться вопросом, долго ли им еще идти, когда девушка наконец остановилась.

– Вот и пришли. Дом, милый дом, – Илза глубоко вдохнула родной воздух, – давненько я тут не была.

Память минувших дней захлестнула ее со всей силой. Пока бабушка была жива, Илза часто появлялась здесь. Проводила у нее в гостях часть лета и, как правило, зимние каникулы. После бабушкиной смерти она наведывалась сюда уже реже. Чаще всего для того, чтобы вспомнить детство, но иногда ее приводило к родному очагу дело, например такое, как сегодня. В любом случае, она никогда не забывала это место.

Именно здесь она делала свои первые шаги, постигая науку колдовства. Заучивала заклинания, которые в то время казались ей такими сложными, запоминала названия лекарственных трав, пробовала безобидные на бабушкин взгляд магические мановения. Сколько же радости доставило ей тогда первое удавшееся волшебство! Словно это произошло только вчера, Илза помнила, как заставила пойманного зайца летать, наколдовав ему крылья вороны. Если бы не бабушка, вовремя напомнившая ей слова обратного действия, он наверняка так и остался бы полуптицей.

Илза весело улыбнулась воспоминаниям и вскочила на дощатый настил, который вел к самому входу. Деревянный домик был окружен им со всех сторон. Сидя на нем и болтая ногами в болотистой воде, именно здесь Илза вылавливала самые редкие виды лягушек, которых, кстати сказать, тут специально разводила ее бабушка.

Быстро пробежав вперед, Илза открыла небольшую дверь.

– Вы что ж, замков не имеете? – опасливо ступая на покачивающийся под его весом помост, спросил Стан.

– От кого запирать-то? Чужому сюда не добраться, сам видел, топь кругом, а от своих засовы глупо цеплять.

– А как же местные, не лезут?

– От них только наговоры действуют, а их еще моя бабушка ставила. Силой она обладала немеряной! До сих пор действуют. Проходи, гость дорогой, – громко выговорила она приглашение, без которого у Стана вряд ли получилось бы переступить порог колдовского жилища, – да пригнись, а то голову расшибешь, – указала она на низкую притолоку дверного проема.

Стан зашел в сени и огляделся.

– В избу проходи, – вновь громко произнесла Илза, пропуская его вперед.

Еле протиснувшись со своей ношей в узкие двери, он поискал, куда бы сгрузить парня. Илза тут же указала ему на высокую длинную лавку, которую он едва разглядел в слабом освещении помещения. Искоса поглядывая на огромное количество трав, развешанных вдоль ближайшей стены, Стан сразу догадался, для каких целей используется эта лавка.

– Может, после того, как ты оживишь своего друга, ты и обо мне позаботишься?

– В каком смысле? У тебя проблемы со здоровьем? – сняв с крюка два пучка, она принялась быстро махать ими вокруг стола, устанавливая чистую зону. – Я в твоей ауре пробоин не чувствую. Здоров как бык. А вот Чада оживить… не одного дня дело.

– На здоровье не жалуюсь, а вот полноценным оборотнем стать было бы знатно, – мечтательным голосом произнес он.

– Не мели глупостей. Именно твоя уникальность делает тебя таким обаятельным и притягательным, в частности для твоей жены. Поверь мне, я знаю в этих делах толк, Селена без ума от твоего внешнего вида. Обыкновенные оборотни не в ее вкусе, – заявила она, продолжая свои действия.

Ожидая, пока она закончит, Стан сел на стул. Древняя обстановка жилища несколько смутила его. Оглядываясь в поисках подобия холодильника, он осмотрелся вокруг. Настоящая печь, которую он видел впервые в своей жизни, неподвижные широкие лавки, намертво прикрепленные к стенам, деревянный стол со стульями, даже образа с ликами темных в западном углу дома, все, как в старинной избе.

– Попить бы чего, хозяюшка, – попросил Стан, не уверенный, что жажду в этом месте вообще каким-то образом можно утолить.

Уловив иронию в его голосе, Илза засмеялась.

– Мы уж не совсем отшельниками живем. Удобства кой-какие имеются, – показала она ему на кадку рядом со входом.

Стан открыл деревянную крышку и с подозрением заглянул вовнутрь.

– Кадка бездонная, с живительной водой, пей, не бойся, – сказала она, – только сначала три раза через левое плечо переплюнь.

– Шутишь?

– Была нужда. Не забывай, где находишься, – Илза продолжала играть улыбкой, – а то вдруг рога вырастут, Селена любимого мужа не признает.

– Мне и без рогов красоты хватает.

Он все еще с опаской крутил в руках металлическую кружку, когда Илза наконец не выдержала и рассмеялась. Глядя на нее, он после некоторых раздумий все же зачерпнул воду и недоверчиво понюхал. Не обращая внимания на его удивленный вид, Илза одним мановением руки зажгла многочисленные огарки свечей, стоявшие повсюду. Затем подошла к едва тлеющему очагу, расположенному в самом центре комнаты, и занялась им. Протянув к нему руки, разговаривая, точно с живым, она самозабвенно поводила ладонями над ним. Пламя тут же откликнулось и разгорелось ярко, бросая отблески в самые темные уголки помещения.

– Неиссякаемый огонь, – с благодарностью в голосе проговорила она, – только у нашего рода есть такой. Да пей уже, не принюхивайся, недоверчивый. Такой свежей, как у моей бабули, воды, тебе даже в живительном ручье не испить.

– Так я вот диву и даюсь, запах просто невероятный. Чем вы ее фильтруете? – все же на всякий случай поплевав через плечо, он наконец осушил кружку.

– Если бы я тебе не доверяла, наверняка соврала бы. А поскольку мы друзья, скажу как есть. Бабуля ее по таким подземным породам сюда прогнала, что ее можно в пузырьки закатывать и вместо лекарства продавать. От самого истока притянула. Планирую ею Чада обмыть, она здорово подлечить должна.

– Тебе помочь? – он вытер рукавом губы и размял уставшие плечи.

– Нет, – Илза густо покраснела, – ты, наверное, иди, я дальше сама справлюсь.

– Я ж из болот сам не выберусь.

– Сам действительно не выберешься, но я о тебе позабочусь.

– Как? Волшебный клубок пряжи дашь? – кивая в сторону прялки с висящей на ней комком шерсти, усмехнулся Стан. – Козла в путеводители?

– Нет, это средство уже несколько устарело. Да и не козла это шерсть вовсе. Что-то с нюхом у тебя сегодня и вправду не очень.

– Это потому, что трав тут слишком много разных, – словно в подтверждение своих слов, громко чихнул Стан, – в том числе и отбивающих нюх у оборотней.

– Что правда, то правда. Шустик, – потрепала она свою собачонку за ушком, – будь добр, проводи Стана.

– Ты издеваешься надо мной? Я волк, и то дорогу не упомню, а ты хочешь, чтобы эта шавка меня вывела?

– Эта шавка, как ты выразился, мой личный телохранитель, демон из легионеров самого Зверя. И на поводке я его сюда не просто так тянула, а чтобы он дорогу выучил и тебе обратный путь указал. За таким вожаком, надеюсь, не зазорно тебе пройтись будет? И спасибо тебе огромное, – обняла она его на прощание, – за все.

Как только дверь за Станом закрылась, Илза торопливо раздела Чада. Майку пришлось разрезать, а брюки она стянула, стараясь не смотреть на его темно-синие «хипсы». Достав щипцами из очага самый крупный кусочек золы, она остудила его в кадке с водой и принялась старательно вырисовать им на груди друга семиконечную звезду магов. Не отнимая руки, одной сплошной линией, с вершиной сразу под яремной ямкой, Илза уверенно соединяла лучи. Вслед за этим она над каждой вершиной отобразила знак соответствующей планеты. И только после того, как она убедилась, что все сделано правильно, положив руку на знак Луны, она начала просить помощи у покровительницы ведьм, самой богини Гекаты. Задача перед ней стояла не из легких, но заклинание на семь дней недели, которое она выучила когда-то очень давно, пришло к ней без особых усилий. Очевидно, что воздух родных мест помогал ей в этом. Она повторяла его снова и снова, до тех пор, пока все огарки свеч в доме не вспыхнули ярким светом. Всего лишь на момент, но это был явный признак того, что заклятие ей удалось.

Она была услышана великой, и Чад получил отсрочку на семь дней. Ровно на такой отрезок времени ему была гарантирована жизнь. Семь дней, в течение которых она должна успеть найти противоядие от укуса черной ехидны. Зачерпнув ковшом живительной воды, Илза полотенцем обмыла ему лоб, руки и плечи. Невольно залюбовавшись дорогим ее сердцу мужчиной, она не могла не отметить его идеальной фигуры и правильных черт лица. Даже в бессознательном состоянии и беспомощный, он казался ей воплощением силы и мужества. Крупный, плечистый, с образцовыми пропорциями и великолепно развитой мышечной массой, он завораживал взгляд. Честно говоря, открыто рассмотреть его в таком виде ей выпало впервые, и, несмотря на ситуацию, Илза не смогла отказать себе в маленьком удовольствии. С нараставшим возбуждением разглядывая великолепный пресс с трудом уместившегося на лавке мужчины, она облизала вдруг пересохшие губы.

– Непозволительно хорош, – подумала она и дала себе слово вытащить Чада с того света всеми правдами и неправдами.

С трудом вернув взгляд к его лицу, Илза пригладила назад его взъерошенные, немного длинноватые волосы, и они легкими волнами упали назад. Высокий прямой лоб с небольшой морщинкой на переносице подтверждал то, что она уже и так давно знала о нем. Чад являлся человеком думающим, содержательным и при мыслительном процессе часто хмурился. Надбровные дуги свидетельствовали о том же – и в совокупности с густыми изогнутыми бровями придавали лицу суровый вид. Но Илза не понаслышке знала, насколько добрым и отзывчивым на самом деле был Чад. Сколько бы он ни хмурился, выглядеть сердитым и грозным у него не получалось из-за необыкновенного сияния его глаз. Обмануть он мог разве что посторонних. Илзе с невообразимой силой захотелось заставить его открыть глаза и окунуться в их свет, который шел изнутри, из самой глубины его сердца. Именно он придавал его взгляду таинственность, которая до сих пор волновала Илзу, и безграничную доброту. «Клякса» закрывала сейчас его губы и четко очерченный подбородок, который по обыкновению прикрывала аккуратно подстриженная борода в стили Шона Коннери. Но, невзирая на это, черты его лица оставались волевыми и выразительными.

Обмакнув полотенце в ковш с живительной водой, Илза еще раз промокнула скулы и лоб мужчины. Каждые шесть часов ей предстояло обтирать его тело, чтобы удержать данное ей заклинание и не дать иссякнуть жизненным силам Чада. А еще необходимо было найти способ, с помощью которого она смогла бы снять эту черную «кляксу» с его лица. Илза устало вздохнула. Спасти Чада будет нелегко.

***

По дороге из госпиталя Тим и Ирен ехали некоторое время в глубоком молчании, каждый про себя думал об одном и том же. Заговорили они одновременно, произнося одинаковые слова.

– Мы должны забрать малышку к себе, – и тут же оба облегченно засмеялись.

Ни один из них не мог сказать, что принесет им завтрашний день. Они не знали, выживет ли Аделина и как долго пробудет в коме, если ей все-таки удастся избежать смерти. Но оба прекрасно сознавали, что завтра надо забрать малышку из госпиталя.

– Для мамы Грэга это слишком большая нагрузка, – сказала Ирен.

– Да и нам потренироваться не помешает, – тут же согласился Тим.

– С работой вот только как быть. Я уже к этому месту привыкла, да и зарплата моя никогда лишней не была.

– Что-нибудь придумаем, не беспокойся. В крайнем случае я подработку возьму.

– Может, тогда давай сразу к маме Грэга, семейный совет держать?

– Надеюсь, она немного пришла в себя после всего, что произошло.

Тим позвонил Ирен и маме Грэга сразу после того, как спасатели вытащили его с Аделиной и малышкой из раскуроченной машины. Обе с небольшой разницей во времени приехали в госпиталь, и ему пришлось успокаивать сначала одну, потом другую. Ирен, под угрозой быть отправленной домой, сдерживала слезы и в целом держалась гораздо лучше, чем миссис Адамс. Мама Грэга причитала так, как будто Аделины уже нет в живых. Она любила невестку словно родную дочь и переживала за нее не меньше, чем за собственного сына. Приняв Лину с самого начала тепло и радушно, от всего сердца радуясь счастью молодых, она еще сильнее сблизилась с ней после смерти Грэга. Даже после того, как она навестила свою новорожденную внучку, она не переставала рыдать. Пришлось ей дать одну из успокоительных таблеток Илзы, которые случайно оказались у Ирен в сумке. После этого Тим отвез ее домой, а затем вернулся обратно, дожидаться Грэга. Он знал, что друг сам догадается, где они, и не стал сообщать печальные новости о его жене на автоответчик.

Сейчас же, в надежде получить дополнительную информацию о состоянии жены, Грэг остался в госпитале и мог воспользоваться запаркованной около него машиной матери для возвращения домой. К тому же после посещения Лины его энергетические запасы истощились настолько, что даже встреча с малышкой не пополнила их до нормального уровня. Потому использовать свою силу призрака для перемещения в пространстве было бы в данную минуту несколько неосмотрительно. Передвигаться при помощи электроэнергии в его настоящем эмоциональном состоянии было тоже чрезвычайно опасно. В таком расположении духа он мог угодить в место, куда совсем не планировал, в том числе такое, откуда потом не так легко будет выбраться.

Глава 3

Несмотря на то, что мысль у него такая была, Гидрон не присутствовал при рождении собственного чада. Он просто физически не мог находиться одновременно в двух местах. Он был занят осуществлением своего грандиозного плана по захвату души Аделины. Потому он вновь отдал свою роль Джону и нисколько об этом не пожалел. Тот продержался молодцом, и в его лице Габриэлла получила прекрасную поддержку.

Тем не менее при первой же возможности Гидрон отправился проведать новорожденного. В медицинском халате, на нагрудной табличке которого красовалось вымышленное имя некого доктора, он уверенной походкой зашел в палату Габриэллы. Та дремала, и ему не пришлось усыплять ее. Поставив на прикроватную тумбочку гостинцы для мамочки, он подошел к младенцу и внимательно посмотрел на него. Малыш не спал и, словно почувствовав родную кровь, заулыбался мужчине.

– Смышленый, – протянул Гидрон, – и личиком вышел. Есть в кого, – удовлетворительно хмыкнул он, естественно, имея в виду себя.

Он положил ладонь на лоб младенца и попытался понять его сущность.

– К сожалению, немало взял и от матери, – недовольно пробурчал он, улавливая слишком много светлого в его сути, – придется потрудиться.

Он взял дитя на руки и отошел с ним в самый темный угол палаты. Окутав себя дополнительным мраком, Гидрон приложился губами к темечку сына и исчез.

Габриэлле снился тяжелый сон. Она блуждала в какой-то странной пещере, и отовсюду ей слышался шум толпы. Как будто народ собрался поглазеть на некое событие и издает возбужденный гул в предвкушении зрелища. Она никого не видела вокруг себя, но чувствовала, что рядом находятся какие-то существа. Их горящие огнем взгляды выдавали себя. Даже во мраке она видела блеск их неестественно красных, зеленых и черных глаз. Тело ее сковывал ужас, а внутренний голос твердил Габриэлле, что ее малышу угрожает опасность и она должна его спасти. Повинуясь своему материнскому инстинкту, она продолжала двигаться к месту событий. Ей даже послышался плач ее сына, но только она подошла ближе, как ребенок затих и до нее донесся детский смешок.

Размыкая свои ряды, существа беспрепятственно пропускали ее вперед, давая пройти к возвышению. И вот, в огненном свете, исходящем из глаз существа, стоявшего лицом к зрителям, она разглядела огромный продолговатый камень. На нем лежал ее малыш. Она толком не видела его, но, как часто происходит во сне, точно знала, что это именно ее мальчик. Подойдя почти вплотную к сакральному месту, она увидела, как над младенцем склонился Зверь. По виду самое настоящее животное, но Габриэлла точно знала, что это разумное существо. Наделенное властью, высокоразвитое, способное передавать мысли на расстоянии, оно способно было одновременно врезаться в мозг каждого присутствующего и заставить беспрекословно подчиняться своей воле. Даже со своего места она чувствовала исходящую от него силу.

На непонятном для нее языке, скорее всего латинском, Зверь подозвал к себе двоих, похожих на служителей культа, человекоподобных. Высокие, завернутые в перепончатые крылья, словно огромные летучие мыши, они подошли к камню и встали по обе стороны от своего властелина.

Тот, который находился в голове младенца, первым распахнул свои крылья и закрыл младенца от публики. Звук воодушевления волной прокатился по толпе. Вслед за этим второй раскрыл свои крылья, полностью заслонив ребенка от глаз, и вновь раздался возглас одобрения.

Габриэлла закричала что было сил в попытке остановить это безумие, но ни единого звука не вырвалось из ее горла. Она не способна была воспроизвести даже всхлипа, как будто голосовые связки у нее напрочь отсутствовали. Она кинулась вперед, чтобы вырвать своего сына из лап жутких существ, но ее тело даже не шелохнулось. Непонятная сила парализовала ее движения, она не могла сделать и вздоха. В мертвой тишине, опустившейся над толпой, она не слышала ни одного шороха, не ощущала ни единой вибрации воздуха. Все, кто присутствовали в пещере в этот момент, пребывали точно в таком же состоянии, в каком находилась она.

– Сон, это всего лишь жуткий сон, мне надо просто открыть глаза, – в ужасе подумала Габриэлла, наблюдая, как вдруг камень, над которым свершалось действие, загорелся рубиновым светом.

В холодном поту, с трудом раздирая глаза, она неимоверным усилием воли заставила себя проснуться. Хватая воздух ртом, словно возвращающийся к жизни утопленник, Габриэлла привстала на кровати. Обхватив затылок руками, упершись локтями в колени, она сидела некоторое время в полном недоумении, стараясь прийти в себя. Когда, наконец, она, откинув волосы с лица, подняла голову, глаза ее расширились в изумлении. К огромному своему удивлению она обнаружила стоящего посреди палаты Гидрона. Тот держал ее сына на руках и, не скрывая своей радости, улыбался во весь рот.

– Гидрон, боже мой, откуда ты здесь?

– Я пришел навестить нашего мальчика, – все еще ослепительно улыбаясь, торжественно проговорил он, – он чудный малыш. На удивление смышленый, хотя чему я удивляюсь? Гены – великое дело.

– Зачем ты пришел?

– Проведать вас, – укладывая малыша в кроватку, спокойно ответил он.

Он знал, что Габриэлла была в пещере, он видел ее там. Такая глубокая связь с собственным ребенком несколько озадачила его. Даже у него не было такой. Он мог одним махом прервать ее, но не захотел.

– У нас замечательный малыш. Спасибо тебе за сына, – в голосе Гидрона чувствовалась гордость.

– Тебе стоит нас оставить, – сконфуженно, все еще находясь под впечатлением его внезапного появления, сказала Габриэлла, – мне пора его кормить.

– Не волнуйся, дорогая, я позаботился об этом. Он не голоден сейчас. Тебе нужно побеспокоиться о себе. Поспи, – гипнотическим голосом проговорил он, – тебе требуется отдых.

Не касаясь ее, приказывая одним лишь взглядом, он заставил Габриэллу лечь обратно в постель.

– Тебе приснился странный сон, Габби, – ласково откинув прядь волос с ее лба, произнес он, – забудь его.

– Странный сон, – послушно повторила она, закрывая глаза.

***

Несколько раз позвонив во входную дверь дома матушки Грэга, Тим с Ирен терпеливо дожидались, когда им отопрут.

– Может быть, мы переборщили с успокоительным? – озадаченно проговорила Ирен, когда ответа не последовало.

– Не думаю, – Тим осторожно повернул ручку, проверяя, не открыта ли дверь, – к сожалению, заперто. Придется дожидаться Грэга или вернуться попозже.

Сразу после этих слов послышался щелчок замка – и дверь приоткрылась. Правда, у входа их никто не встречал. Проходя внутрь, ребята удивленно переглянулись.

– Однако, – заметил Тим.

– Наверное, Ловелас отворил. Видно, трель звонка ему надоела, вот и не выдержал.

– Или Глория с Шарлоттой подсуетились. Любопытство разобрало, чего это мы с утра пораньше ломимся.

Обиженное хмыканье и недовольное бурчание послышались с разных сторон в ответ на комментарий Тима. Очевидно, что вся троица находилась поблизости и горела нетерпением погреть уши.

Тим с Ирен нерешительно топтались в холле, но вдруг услышали шаги сверху.

– Проходите, – пригласила их миссис Адамс, спускаясь вниз.

Всегда внимательно следившая за своей внешностью мама Грэга без привычного макияжа и стильной укладки волос выглядела не лучшим образом. Лицо ее опухло от слез, выражение растерянности застыло на нем, а обычно светящиеся жизнерадостным светом глаза потухли. Тем не менее держалась она стойко, а несвойственный ей стиль одежды в виде джинсовых брюк и простенькой майки делал ее даже моложе.

– Как вы зашли? Я разве дверь забыла запереть?

– Похоже на то, – не моргнув глазом, ответил Тим.

– Грэг не с вами?

– Нет. Он еще в госпитале, но скоро подъедет, – Тим глянул на часы.

– Кстати, ему бы поесть чего, а то он совсем истощен после всего происшедшего, – Ирен изо всех сил держала бодрую интонацию голоса.

– Да, да, я сейчас, быстренько что-нибудь на стол соберу, – миссис Адамс прошла на кухню.

– Я вам помогу, – Ирен последовала за ней, – заодно побеседуем до прихода Грэга.

Едва Ирен с мужем, перебивая друг друга, успели изложить ей свой план, как снова раздался звонок в дверь. Тим пошел открывать, но, очевидно, невидимые друзья Илзы вновь позаботились о замках. Грэг вошел, не обратив внимание на самостоятельно открывающиеся двери. Выглядел он устало, и глаза его были наполнены грустью, но, в отличие от его матери, настрой у него был иной. Выражение растерянности в его взгляде отсутствовало, он был полон решимости и какой-то внутренней собранности.

Понимая, что и без ее причитаний сыну сейчас нелегко, мама Грэга лишь обняла его, сочувственно и подбадривающе. Она даже не стала расспрашивать его о состоянии Аделины, понимая, что о любом изменении тот рассказал бы сам.

– Послушай только, что предлагают твои друзья, – усаживая его за стол, сразу же начала она, – они считают, что я не справлюсь с малюткой, и хотят забрать ее к себе.

– Мы этого не говорили, – дружно вскричали те.

– Но, полагаю, мысли такие держали, – перебила она их, – подумать только, мне всего четыре года назад исполнилось пятьдесят, а меня уже сбрасывают со счетов.

– Ни в коем случае, – возразил Тим, – нам без вашей помощи все равно не справиться, но сил у нас, согласитесь, побольше.

– Погодите, что тут происходит? – встрял в их препирания Грэг.

– Илиту завтра забирать из госпиталя, – торопливо проговорила Ирен, – тебе одному с малышкой не справиться, вот мы и решили предложить свою помощь. Не думаю, что Лина не доверила бы мне своего ребенка.

– Не в этом дело. Конечно доверила бы, – Грэг в этом не сомневался, – но мама права, у Илиты есть бабушка.

– Которая одна везет на себе бизнес, а с учетом отсутствия Илзы…

– Как отсутствия? Что с ней такое случилось? – миссис Адамс явно не ожидала такой новости.

– Мама, тут такое дело, Илза должна была уехать, и никто из нас не знает точно, когда она вернется. Так что, пока твоя помощница находится в отлучке, тебе действительно понадобится помощь.

– В таком случае пускай Ирен с Тимом перебираются ко мне. Да и ты, сынок, тоже. Места всем хватит, а уже все вместе мы с одной малюткой как-нибудь управимся. К тому же, Ирен, у тебя работа. Как ты себе все это представляешь?