Ночь

Николай Михайловский

Ночь

Крыши домов дрожат под тяжестью дней,

Небесный пастух пасет облака,

Город стреляет в ночь дробью огней,

Но ночь сильней, ее власть велика.

Тем, кто ложится спать – спокойного сна.

Спокойная ночь…

Виктор Цой, группа «Кино».

01. Змея

– Вроде тихо, – сказал Миша, переводя дыхание. – Больше не гремит.

– Ещё нет, – ответила Таня.

Девушка сидела рядом, но её голос доносился словно откуда-то из-под земли. Обычно в укрытии было слышно лучше. Миша даже подумал, что его оглушило или контузило, пока он… Спал?

Бойцу приснился жуткий сон про то, как они с товарищами бежали к окопу, а потом что-то громко шарахнуло. Из всех троих выжил только Миша. В кишках осела адская боль, а подоспевшая Таня растерянно смотрела на его рану. Казалось, медик просто не знала что делать в такой ситуации.

Но девушка пришла в себя и оттащила солдата в укрытие. Там оказала первую помощь и что-то вколола, пока их позиции продолжали обстреливать. На голову осыпался песок, а по спине и конечностям прокатывались глухие вибрации.

Просто плохой сон… Таня сидела рядом, положив голову на плечо побратима. Вокруг было чертовски холодно, да и сама девушка была холодной как лёд. Может потому что они не успели поесть? Не говоря уже о чае…

Сейчас бы включить «Спокойную ночь» или «Пачку сигарет», да выпить чаю с конфетами! Всего-то нужно выкроить полчаса, но их нет. «На нуле» нет ничего, на что можно положиться. Уверенности нет даже в автомате калашникова, который считается безотказным. Пару месяцев столкновений с «вагнеровцами» и автомат можно выбросить. Если, конечно, ты сам столько протянешь…

– Стихло уже, – проговорил боец.

– Тебе показалось, – отрезала Таня.

– Но не стреляют же! И… Тут пиздецки холодно, надо погреться.

– Капризничаешь как ребёнок. Так ты собираешься победить?

– Пускай в Киеве побеждают, а я жрать хочу! – не унимался Миша.

– Я не об этом, – ответила девушка, подняв голову.

Миша задумался. За всё то время, что медик находилась в подразделении, они ни разу нормально не поговорили. С чего бы ей так откровенничать? Впрочем, у кого угодно сдадут нервы в этом пекле…

– Что ты хочешь сказать? – осторожно спросил Миша.

– Зачем ты убил моего брата? – бросила Таня, вставая.

Силуэт девушки скрылся из виду, а темноту разрезали красные лучи. Выйдя на воздух, боец промочил ноги в окопе. Теперь это был скорее ров, по колено залитый кровью, источавшей яркий красный свет… Миша выбрался наверх, но вместо привычной травы, увидел что поле перед ним устлано костями.

– Его же они убили, р-россияне! – рявкнул парень, чувствуя приток адреналина.

– Мы все его убили. Каждый по-своему, – заключила девушка, присев и потянувшись руками к земле.

Её спина была перепачкана грязью, а волосы слиплись от крови и песка. Таня подхватила охапку костей и подбросила над головой. Набрав ещё одну, девушка начала швырять кости в разные стороны.

– Так ты собираешься победить? – прошептала Таня, не оборачиваясь.

– Что ты блядь делаешь? – Крикнул ей в спину перепуганный Миша.

Боец вдруг понял, что не мог слышать её шёпот с такого расстояния. Таня обернулась, на её голове смешалось красное свечение и лунный свет, но лица невозможно было разобрать.

– Ты запомнишь. Я хочу чтобы ты запомнил! – выкрикнула девушка, пнув в его сторону череп, с хрустом покатившийся по костям.

– Ёб… Сука… Что за? – парень упал на колени, схватившись за голову.

– Мы должны победить.

– Только за вчера двоих потеряли. Нам бы хоть позиции удержать…

– Ты меня не слушаешь! – рявкнула Таня и бросила в парня костью.

Солдат зажмурился. Держась за голову, он пытался подумать о чём-то хорошем, но ощутил только жуткий холод от поднимающейся кровавой реки. Открыв глаза, Миша увидел пёструю толпу бегущих к нему людей. Это были ополченцы, бойцы теробороны, солдаты ВСУ, иностранные наёмники, вагнеровцы, кадыровцы, российские контрактники и обычные гражданские.

Люди бежали, толкались, поскальзывались на костях, падали и проваливались куда-то вглубь, поглощаемые неведомой силой. Вскоре за их спинами возникла огромная змея, размером с целый небоскрёб. Она поднимала волны костей и крови, выхватывала из толпы людей, откусывая от них куски, разрывая или сжирая целиком.

Перед бойцом возник силуэт девушки. Покрытая кровавыми пятнами, перепачканная грязью, она смотрела перед собой. Миша наконец смог различить её бледное, усталое лицо.

– Ты должен запомнить! – приказала Таня, бросив перед побратимом охапку костей. – Запомни!

Её прервал оглушительный шум, с которым огромная змея вонзилась в землю. Поднялась высокая волна, сбившая солдата с ног и потащившая его по костям и изуродованным трупам. Тело сковал ледяной холод. Парень пошёл ко дну, а единственный просвет над головой затягивало костями.

***

Миша открыл глаза. Он лежал на спине. В лицо ярко светило солнце. Повернуться не удалось – живот пронзила адская боль. Кое-как подняв голову, боец смог окинуть взглядом своё тело. Красные бинты были плохим знаком…

Из последних сил парень повернулся на бок, и не удержавшись на локтях, уткнулся в землю. Он успел заметить… В нескольких метрах от него, в луже запёкшейся крови лежала Таня. Ветер разносил трупный смрад и противное жужжание мух.

Боец снова поднял голову и заставил себя смотреть. Мухи откладывали личинки в труп, ещё недавно бывший красивой девушкой. Живой и полной энергии. Вселяющей оптимизм…

Мины… Вокруг были мины. Вчера, трое парней и медик пытались отстреливаться, а когда Таня осталась одна, решила дотащить раненого побратима к своим. Миша снова напрягся, и поморщившись от боли, огляделся – окопа не видно. Неизвестно, сколько девушка тащила его по темноте.

Боец заплакал. Таня любила рассказывать анекдоты, байки о временах студенчества, поддерживала и ободряла солдат. Даже самый брутальный мужик таял, побыв несколько минут «зайчиком». Всем хотелось услышать доброе слово, поверить на мгновенье, что бойня закончится и они наконец вернутся домой к семьям…

Все умерли. А впереди, в нескольких метрах отсюда, лежит Таня. Солдат вздрогнул, заметив как слегка дёрнулась рука девушки. И снова… Но потом её переползла жуткая гадюка, юркнувшая к нему.

– Иди нахер! – выкрикнул солдат, зачерпнув пригоршню песка. – Вали отсюда!

Песок до змеи не долетел, растаяв небольшим облачком пыли. Гадюка приподнялась, окинула парня взглядом, и через несколько секунд уползла прочь.

02. Гроза

Полковник сидел за столом, массируя виски. Это был мужчина средних лет, подтянутый, с ёжиком чёрных волос на голове. Оторвавшись от своего занятия, он вновь посмотрел на собеседницу – та мрачнела с каждой секундой…

Девушка сновала по палатке, разговаривая по мобильному. Короткая причёска и шрамы на руках выдавали её взрывной характер. Позывной ей дали товарищи – раньше это было прозвище, причём заслуженное. Подопечная шумно выдохнула, убрав телефон.

– Вытаскивала по темноте парня, и забрела на минное поле. – сообщила Гроза, присаживаясь.

– Скажи это двоим учительницам, которых сегодня убило.

– Мы же взяли город. Надо её похоронить…

Мужчина нахмурился, хотел что-то сказать, но сдержался. Он наклонился и поднял откуда-то бутылку водки. Достав из верхнего ящика стола две кружки, полковник поочерёдно плеснул в них напиток.

– Вот, выпей. – офицер выставил кружку перед подопечной.

Девушка, словно кошка лапой, подхватила кружку и залпом выпила содержимое. И лишь когда собеседница поморщилась и нюхнула рукав, полковник взялся за свою порцию. Закусывать он не стал.

– Мать, ты часом не ебанулась? – поинтересовался офицер.

– Мы с ней вместе выросли. В одну школу ходили… Блядь, да она меня учила как с парнем целоваться.

Полковник молча повторил и они снова выпили. Девушка пила с явным неудовольствием, отчаянно заставляя себя – ей очень хотелось забыться.

– Товарищ, ебать, целый капитан… Ты себя вообще слышала? Сейчас я всё брошу и пошлю ребят закапывать какую-то шмару.

– Двоих хватит. Сапёры же могут разми… – начала было девушка, но её тут же прервал собеседник.

– Гроза, завали ебало, – отрезал полковник.

На секунду в палатке повисла тишина. Офицеры буравили друг друга взглядом, после чего мужчина поднялся из-за стола и пальцем указал подопечной на выход. Та лишь помотала головой, давая понять, что формализм здесь не поможет…

– Уже скоро будет десять лет как эти ублюдки стреляют по моим людям. – выпалил полковник. – Мы столько территорий отбили, но они продолжают ебашить. И мне нихуя их не жаль! Я всех их замочу. Потом подожгу, обоссу и посыплю солью их блядские останки!

– Они такие же как мы, – попыталась возразить девушка.

– И давно? Десантуру ВСУшную в Донецке цветами встречали. Так нет, сука, надо было вояк наказать и нациков отправить. Эти мрази хотели войны – вот пускай сами свои туши по полям собирают.

На шум прибежал солдат, но Полковник жестом указал на выход. Снова усевшись, офицер хотел было налить по третьей, но вздрогнул от выпада девушки, со всей силы ударившей по столу.

– У меня блядь сердце из груди вырвали и ногами потоптали, – не выдержала Гроза. – Я уже видеть не могу эти трупы. Пацанам надо баб ебать, университеты заканчивать, а я им пулю в лоб… И они лежат там, гниют. Они нахуй никому не нужны! За что они блядь воюют?

– Да не знаю я… – признался полковник.

– Блядское наебалово! – выпалила Гроза. – Ёбаный пиздец, блядь! Не должна она была так умереть, понимаешь? Она моя подруга! Я обязана что-то сделать! Обязана…

Девушка всхлипнула и прильнула к столу, уткнувшись лицом в скрещённые руки. Полковник отхлебнул из горла и на секунду зажмурился. Выругавшись, он посмотрел на свою подчинённую, которая теперь закрывала лицо, отчаянно пытаясь не выглядеть плаксивой девчонкой.

– Луценко!

В палатку вбежал солдат. Офицер оборвал его на полуслове:

– Позови мне этого… Рыжего.

– Есть!

Боец выбежал и вскоре на его месте уже стоял парень в форме без опознавательных знаков. Это был пленный солдат ВСУ. Он действительно был рыжий.

– Ну, Санёк, одна попытка, – серьёзным тоном проговорил полковник.– Хлебни и скажи, что делать с этой хернёй.

– С какой, товарищ полковник? – осторожно поинтересовался парень, пытаясь найти подвох.

– Да вот, девчонка ваша пыталась подлатать бойца, но его нехило потрепало. Решила затащить к своим. По темноте забрела на минное поле. Там и легла – аккурат посередине. Товарищ капитан предложила закопать бедняжку, а то видите ли, не по христиански…

– Снежинка, – обречённо бросила Гроза, вытирая слёзы.

Услышав знакомое слово, пленный схватил со стола бутылку, и сделав несколько шумных глотков, вернул её на место. Но потом повторил… Офицеры переглянулись.

– Я пойду! – решительно заявил Рыжий.

– Чего? – удивился его ответу полковник.

– Похороню её, – проговорил парень. – Я присягу давал.

– Пиздой накрылась твоя присяга, – хмыкнул офицер.

– У меня вся страна пиздой накрылась, – парировал пленный. – А с ней и бизнес, и машина с дачей.

Рыжий хотел было что-то добавить, но не решился. Гроза снова надрывно всхлипнула, а главный только задумчиво кивнул. Видимо офицер что-то вспомнил. Что-то такое, что он прятал от всех и даже от себя…

– Нету пока страны. Одна помойка. Ладно чинуши эти, не нажрутся никак. Но спецы…

– Но вы же… Россияне теперь? – удивился Рыжий.

– Знаешь… – тоскливо произнёс полковник. – Знакомая одна, рассказала почему в Донецк не вернулась. Говорит, как посмотрит на дом, а там во дворе людей хоронили… И вроде радоваться надо, а я не могу. Гляну на этот паспорт и вспоминаю сколько народу погибло… Надо было всё-таки с вашим комбатом тогда поговорить.

– Он бы не согласился.

– Никуда бы он не делся. Шобла блядская обещала войну закончить, а развела нас как сопляков. Ладно, возьми двух сапёров из наших, и иди закапывай…

– Пожалуйста, только похорони её! – взмолилась Гроза.

– Снежинку не брошу.Парня тоже похороним, нечего ему там лежать – ответил Рыжий, выходя из палатки.

03. Дорога

Марина медленно выдохнула. Это просто остановка… Люди вокруг расслаблены, лениво смотрят по сторонам или в экраны смартфонов. Нет сирен, выстрелов и криков. Ничего не взрывается. Это обычная, неприметная московская остановка.

Но тело не слушалось. Холодные руки дрожали, плечи и спину сводило от боли – словно под кожей путешествовал кусок проволоки. Сердце отчаянно колотилось…

Марина ухмыльнулась. Ещё пару минут и она, наверное, придёт в норму. Та ситуация просто не может повториться. Не сейчас. Нужно просто дождаться транспорта, войти и занять своё место.

Но память снова воскресила яркую вспышку. Ехавший перед ними автобус за секунду превратился в месиво и загорелся. В то же мгновенье что-то обожгло левое ухо. Уже потом, когда водитель обогнул препятствие, стало понятно – в сиденье влетел осколок, легко оцарапавший девушку.

Минуты ожидания казались часами, но Марина не выпускала из рук спортивную сумку. Вещей там было не много – только практичная одежда и самое необходимое. Всё-таки, советы психотерапевта подействовали – боль начала стихать. Это явно было нервное.

К остановке подъехал автобус. Девушка вошла в салон и заняла свободное место, положив рядом сумку. Сердце путницы успокоилось и тело вернулось в нормальное состояние. Раньше ей стало бы ещё хуже, но сейчас Марина глубоко дышала и держала ситуацию под контролем. На лекции говорили, что проблемы возникают из-за сопротивления, попыток не думать и избегать плохих мыслей.

Автобус продирался сквозь полдень будто дохлая кошка, отравляющая собой ручей. Пассажиры лениво копошились внутри, озираясь по сторонам, беседуя и заглядывая в смартфоны. Поток тащил разлагающееся тело по камням, пытаясь изрыгнуть его как испорченный завтрак. Горячий летний асфальт – вот он, живительный ручей, к которому сбредались все горожане. В него же попадали обёртки от конфет, окурки и небрежные плевки от стоящих в пробке водителей…

Марина закрыла глаза. Целый день она сдерживалась чтобы не разрыдаться у всех на виду. Каждый раз на это уходило всё больше сил. Как справиться, если единственный человек, который может тебя поддержать, говорит такое?

Последний их разговор сразу не заладился. Родной брат проклинал, сыпал ругательствами и под конец назвал Марину «москальской подстилкой». Миша не переносил критики в адрес власти и армии, и отмахивался когда сестра говорила о погибших соседях.

Девушка дважды рисковала жизнью, пытаясь выбраться из страны. Первый раз она могла погибнуть на дороге во время обстрела. Второй – когда на самом подъезде к границе автобус остановили вооружённые люди. Собрав с пассажиров деньги, они отогнали машины, освободив проезд.

За время любой остановки Марину могли пожурить. Могли ограбить. Ещё она могла исчезнуть. Там и не разберёшь, кто это сделает – разведка, полиция, бандиты или националисты. Казалось, воздух в Украине был пропитан бензином и любое неосторожное движение могло его поджечь…

Марина провалилась в сон. Перед глазами предстала жуткая картина – бойцы снесли во двор трупы, покрытые дырками, в которых путалась длинная чёрная гадюка.

Змея покинула тела и направилась в строну девушки… Вот уже рептилия ползёт по стене, вползает в окно и проскальзывает к ногам… Девушка в ужасе проснулась, продолжая отбиваться руками. Локоть обо что-то ударился…

– Ты что творишь? – воскликнула хмурая женщина, стоявшая рядом.

– Простите, ради бога, – виновато поёжилась Марина.

– А, Бандеровка?! Понаехали тут гэкать. Вали в свою Украину и там зигуй, полоумная.

– Я не… Что вы говорите такое? – смутилась девушка.

– Знаю я вас насквозь, сволочей. Блядовать приехала?

– Эй, чего при ребёнке материшься? – вмешалась пожилая пассажирка, сидевшая рядом с внуком.

– Ты её защищать будешь?. Расстреливать таких надо. Без суда и следствия расстреливать! И вас, предателей!

– Я сейчас милицию вызову! – прервала пассажиров кондуктор, заметив что те почти пошли в рукопашную.

Обложив остальных ругательствами, женщина наконец уселась. Марина проехала несколько остановок, прежде чем окончательно успокоилась, переварив жуткий сон и возникшую склоку. Автобус тащился в сторону вокзала. Нужно взять билет до Воронежа, потом до Белгорода и оттуда ехать в Украину.

План казался безумным. Таким он и был. Все кто знал об этом, умоляли Марину остаться в России. Даже собственное тело отчаянно сопротивлялось, и хваталось за любую возможность не ехать. В памяти всплывали жуткие образы, но девушка держалась из последних сил. Добравшись наконец, до места, Марина выскочила на воздух, словно кусок подпорченной консервы, выпавший на тарелку.

Девушка достала смартфон и набрала единственный контакт. Окружающий шум пронзили мерные гудки. Вскоре из динамика послышался женский голос.

– Алло. Мариночка, это ты?

– Да, тёть Свет. Как там дела? Узнали что-нибудь?

– Ох, дорогая… – женщина тяжело вздохнула. – Миша при смерти. Сказали, ранило его, полтора суток на земле лежал…

– Он, он же… – Марина всхлипнула. – Он выживет?

– Сказали, сделают всё возможное.

Девушка громко заплакала. Из динамика доносились сочувственные вздохи и приглушённые всхлипывания. Марина едва не выронила телефон, пытаясь сохранить последние остатки самообладания.

– Вы только, – запнулась девушка. – Вы…

– Всё хорошо, Мариночка. Всё будет хорошо. Операция уже идёт. Я позвоню, скажу как всё прошло.

– Не надо! – выпалила девушка. – Я сама. Сама позвоню!

– Хорошо. Дорогая, ты только не плачь…

– Спасибо. Спасибо вам большое!

– Дай бог…

Марина сбросила вызов и едва не рухнула на асфальт. Казалось, кусок проволоки ползавший по ней, разломился на сотню ледяных, холодных осколков. Стало холодно, потом жарко. Перед глазами поплыли узоры…

– Так кто же такой человек? – улыбаясь, воскликнул бородатый бездомный. Он караулил людей на самом подходе к вокзалу, задавая им совершенно неуместный, несуразный вопрос.

– Ты чё, доебаться решил? – бросил проходивший мимо парень.

– Всё, всё! – ответил бездомный. – Понял тебя.

Бородач кивнул прохожему вслед и развёл руками. Жест был адресован его товарищу, копавшемуся в смартфоне. Тот лишь вздохнул, не отрываясь от гаджета.

– Вот до чего мы дожили, – посетовал бездомный. Уже самолёты летают, а мы в простых вещах не разобрались.

– Может и не надо? – спросил парень.

– О, девушка! Кто такой человек? – спросил Бездомный, повернувшись в сторону Марины.

– Биологическая форма жизни. – отрезала девушка, и немного отойдя, проверила карманы.

– Вот, видишь! О чём и говорю. – сокрушался бородач. – Творение божье! Творение… По образу и подобию созданное. А мы все, что мы создаём? Бардак, да и только…

Его голос стих где-то позади, за закрытой дверью. Марина вошла в холл. Внутри было просторно, вокзал встретил её приветливыми огоньками и гулом сотен голосов. Но девушка ему не поверила.

Беглянку, будто дикое животное, заманивали назад в клетку. Она отчаянно сопротивлялась, но сама же шла вперёд. Людей у касс было не много. Но они чередовались, сменялись, подходили и уходили словно рёбра шестерёнок в каком-то механизме.

Действо напоминало конвейер. Такой, на котором работала соседка. Когда подошла очередь, Марина на остаточных рефлексах купила билет и побрела в зал ожидания.

Это было похоже на предательство. Кто-то шёл не по той стороне улицы, кому-то не хватило денег. У некоторых отобрали машины. Осколки, шальные пули, мины и ракеты… Слишком много людей пытались сбежать из Украины, но не смогли.

Марина отдала бы всё, чтобы не было того разговора с маленькой девочкой. Чтобы не объяснять, почему мама и папа больше не вернутся. Чтобы не видеть их искорёженные тела. Не слышать как плачут солдаты, не дрожать от истошных женских криков и призывов о помощи. И никогда больше не видеть мёртвых…

Девушка присела, тупо уставившись перед собой. Сидевшие напротив, молодые влюблённые целовались, ласково ворковали и теребили планшет – наверное выбирали путёвку или хотели что-то купить.

Марина достала смартфон и собиралась запустить приложение с кроссвордами, но почувствовала как к горлу подступает противный комок. Девушка вскочила и направилась в сторону туалета, пытаясь успокоиться. Перед глазами стоял образ влюблённой пары. Точь-в-точь как Игорь с Наташей. Такие же безмятежные, молодые и наивные… Только живые. Целые.

Торопясь, Марина нос к носу столкнулась с каким-то мужчиной. Удар был как о камень. Незнакомец выругался, окинув девушку презрительным взглядом. Подняв с пола сумку и потирая плечо, путница пошла дальше по коридору. Вокзал был довольно просторным, и порой напоминал скорее торговый центр.

Марина, наконец, вошла в туалет. Это было чистое, светлое место, лишь немного омрачённое засранной кабинкой. Девушка добралась до свободного унитаза, и закрыв за собой дверцу, наклонилась, выблёвывая гниль и грязь, осевшую где-то внутри. Так она это чувствовала.

Из неё будто вырывались клубы червей, грязи и насекомых. Мёрзлая земля и плесень, холодившие глотку. Даже самая безумная пьянка была бы легче чем это. Что-то мрачное, чёрное, не хотело покидать её внутренности, отпустив лишь половину себя.

– Господи! Что тебе ещё надо?! – взмолилась Марина, положив руки на унитаз. – Ты же всё у меня забрал. Последнее…

В соседней кабинке зашумел слив, за ним последовало какое-то шуршание. Вскоре раздался стук. Марина перевела дыхание и открыла дверцу. Напротив стояла подвыпившая женщина. В серой жилетке и с короткими волосами, она походила на дворовую гопницу.

– Ты это… Нормально всё?

– Да, – машинально ответила Марина, но вскоре поморщилась, готовясь разрыдаться. – Нет…

На этом слове девушка вышла из кабинки и уткнулась в грудь незнакомки, обнимая её. Слыша громкие всхлипывания, крепкая блондинка тоже слегка приобняла Марину. Они постояли так некоторое время, прежде чем девушка справилась с эмоциями.

– День просто пиздец… – пояснила Марина, разомкнув объятия.

– Надо руки помыть, – ответила незнакомка первое, что пришло ей в голову.

Закончив, женщина смерила марину задумчивым взглядом. Наверняка блондинка внимательно подбирала слова, а может и размышляла, стоит ли ей ввязываться в эту историю.

– Пошли на воздух выйдем? – спросила она наконец. – Не бойся, не кусаюсь.

– Да, пожалуй…

Марина пошла за незнакомкой, подумав, что та, кажется, никуда не торопится. До поезда на Воронеж было ещё несколько часов, поэтому можно было провести их за разговором. Будет всяко лучше, чем до последнего накручивать себя. Повлиять на ситуацию нельзя и это больше всего изматывало. Врачи либо смогут спасти Мишу – либо нет.

Блондинка брела по коридорам словно кошка по ночным улочкам. С ней поздоровался какой-то помятый тип, потом другой. Несколько человек, стоявших кружком и что-то живо обсуждавших, тоже поприветствовали женщину. Выглядели они как обычная туристическая группа, и если бы стояли поодиночке, ничем бы не выделялись на фоне других пассажиров.

На выходе из вокзала всё также стоял высокий бородач, но теперь он был один. Мужчина дружелюбно помахал рукой и блондинка кивнула в знак приветствия. Вскоре Марина и её спутница присели на свободную лавочку, стоявшую в уединённом отдалении от ларьков и прохожих.

– С тобой тут все здороваются, – начала раговор Марина. – Не будь ты… Выпившей… Я бы решила что ты здесь работаешь.

– Не, не работаю, – ответила блондинка. – Я бездомная, тусуюсь тут. Живу, можно сказать.

– Ого… А эти ребята тоже бездомные?

– Да, это наши. У одного даже жильё теперь есть, но приходит по старой памяти. Меня, кстати, Катя зовут.

– Екатерина? Прямо как императрица. – пошутила Марина, стараясь не обидеть спутницу расспросами.

Блондинка рассмеялась. Она всё ещё была немного пьяной, но в её реакции угадывалась искренность. Может у неё просто было много времени, или на душе тоже было не очень… Как бы то ни было, впервые за долгое время Марина могла немного расслабиться и не ждать подвоха.

– Ну, рассказывай, – уверенным тоном произнесла Катя.

– Я из Украины сама, – ответила Марина, оценивая реакцию собеседницы. – У меня там брат при смерти.

Катя молчала. Слушала она внимательно, и, казалось, не придавала много значения отдельным словам. Вряд ли она через пару минут будет расспрашивать «А ты за кого?», и «Твой брат часом не ВСУшник?»