Ш.У.М.

«Ты убил моих людей!» – раздраженно сказал староста.

В этот момент, из темноты, прямо перед глазами Шрама возник сын старосты и со злостью ударил Шрама в лицо.

«Ты надругался над их трупами!» – еще более раздраженным голосом сказал староста.

Появившийся сын опять нанес очередной удар в лицо. Шрам, опустив голову, почувствовал как по его лицу скатываются и улетают вниз капли крови. Они падали на пол и дальше пропадали во мраке, из-за чего не возможно было определить, как далеко растекается лужа.

«Ты продолжил бесчинства в трактире! – уже кричал староста. – Ты убил партийца!»

«Убийца!» – послышался голос сына, после чего последовал очередной удар.

Шрам уже не поднимал голову, он старался не сопротивляться, а просто слушал приговор.

«Ты предал друзей! Ты обрек их отвечать за твою глупость! – кричал староста. – Теперь из-за тебя страдают все!»

Еще два удара последовали в область лица. Шрам, сдался, повиснув на своих оковах. Он открыл рот и вместе с текущей кровью, на пол стала капать слюна.

«Да! – сорвавшимся голосом заскулил Шрам, как будто до этого орал он, а не староста. – Я виноват!»

«Тогда сознайся в самом главном преступлении!» – голосом судьи произнес староста.

«Я не смог заговорить с Филией! – зарыдал Шрам, пытаясь в истерике выдернуть крепко связанные руки. – Я трус! Я не могу решиться ни на один серьезный шаг! Я жду, что за меня решат всё другие и просто дадут мне то, что я хочу!»

«За признание, я приговариваю тебя к смерти!» – спокойным голосом сказал староста.

«Спасибо!» – окончательно обмякнув после истерики, прошептал Шрам. Теперь ему уже было всё равно, он исповедовался и был готов принять любой исход.

Появившийся вновь сын, начал наносить удары один за другим. Шрам уже почти был без сознания и в полусне пытался вслушаться в прощальную речь старосты. Или сына. Шрам уже не понимал, кто из них говорит. Он из последних сил напрягся и внимательно вслушался.

«Вставай!» – скомандовал знакомый голос.

Шрам открыл глаза и увидел, как угасающая свеча почти полностью поглотила старосту. Его сын, прилежно выполняя приговор отца, был еще отчетливо виден…

«Вставай!» – повторилась команда, знакомым голосом.

В этот момент Шрама начало трясти. Этот озноб бил его с головы до ног, скрежет цепей от этой тряски заглушил даже звук от ударов.

«Вставай!» – скомандовал голос Кабана.

Шрам опять открыл глаза и увидел как над ним навис Кабан. Он тряс Шрама и бил по щекам.

«Фух. Напугал меня! – с улыбкой сказал Кабан. – Я уж думал, одному скрываться придется!»

Шрам вздрогнул и огляделся. Он лежал на кровати в уютно освещенной комнате. Лицо его было в холодном поту и зудело от пощечин Кабана, руки тряслись, а в горле пересохло. Возле кровати было открытое окно, с ухоженными рамами в которых даже сохранились все стекла. Прохладный ночной ветер из окна дул, приводя понемногу Шрама в чувства. В противоположном углу комнаты за большим столом сидел староста. Он спокойно смотрел на Шрама и ждал, пока тот придет в себя. В этот момент, с несколькими бутылками, в комнату зашел сын.

«О! Проснулся. – весело заметил сын, ставя бутылки на стол. – А я, как раз, всё перенес сюда. Ну, по крайней мере, то, что удалось спасти, после погрома. Остальное дополнительно заказал».

«Что им от нас нужно? – неуверенно спросил Шрам у Кабана, пытаясь подняться. – И что произошло?»

«Ты, вставая из-за стола, потерял сознание. – пояснил Кабан. – И вдобавок, падая, головой ударился о стол и утащил его за собой, со всем содержимым. Благо сын старосты всё перенёс сюда, наверх».

«Нужно нам, лишь поблагодарить вас». – спокойно ответил на первую часть вопроса староста.

«За что?» – удивился Шрам.

«За спасение моего брата и его сына. – спокойным голосом, пояснил сын старосты, указывая на отца. – За наказание преступника, убившего мою мать и его жену».

«Я?» – Шрам пытался прейти в себя. Такие слова, как «брат», «сын», «отец» и «мать» редко использовались в обществе, в котором жил Шрам. При этом все знали значение этих слов, хоть и не вспоминали о них никогда.

«Да, Шрам – ты. – ответил староста. – Мы наблюдаем за тобой с самого начала атаки на наш приют. Это, конечно, тяжелый день, с печальными последствиями…»

«Но, зато, теперь у нас есть ты!» – перебил сын старосты.

«Не перебивай меня, сын! – грозно сказал староста. – Пусть сначала в себя придет. Слишком много информации за один день».

«Что? Причем тут я? – Шрам, вроде бы пришел в себя, но по-прежнему ничего не понимал. – Кто вы?»

«Все подробности ты постепенно узнаешь, Шрам. – продолжил староста. – Как я понял, тебе нужно вернуться к приюту, что бы встретиться еще с одним другом? Мы проведем тебя туда. Там уже дежурят наши люди, мы поможем тебе пройти незаметно».

«Спасибо. Кабан, ты готов?» – поднимаясь с кровати, спросил Шрам.

«Твоему большому другу, лучше остаться здесь. – пояснил староста. – Чем меньше людей, тем меньше шансов быть замеченными».

«Согласен. – весело съязвил Кабан. – Люди эти, вроде бы, надежные, поэтому ты иди с незнакомцами на смертельно опасную встречу, а я пока тут всё допью».

«Нет, Кабан. – ответил Шрам. – Староста прав. Тебе лучше тут остаться. И не спорь. Я вернусь, после встречи с Клоком».

«Как знаешь. – не стал спорить Кабан, доедая, что-то со стола. – Ты их знаешь меньше, чем я. А я их практически не знаю. Но раз уж, ты сразу готов идти, да еще и без меня, то валяй».

«Не переживай, – староста обратился к Шраму, – мой сын присмотрит за ним. Пойдем, у выхода нас ждет разведчик».

Шрам и староста вышли из комнаты и направились по лестнице на первый этаж трактира. Проходя по основному залу, Шрам опять заметил на себе прикованные взгляды присутствующих. Но в этот раз ему показалось, что они излучают уважение, а не подозрение, как раньше. Возле входа в трактир их ждал, щуплый молодой парень, лет двадцати, в лохмотьях апатрида.

«Это он?» – спросил разведчик у старосты.

«Он». – сухо ответил староста, всем видом показывая, что не хочет продолжать разговор.

«Всё свободно, можем идти». – опомнился и доложил разведчик.

«Хорошо, не будем терять время». – предложил староста и все пошли в сторону приюта.

Клок бежал в сторону дома, постоянно оборачиваясь и путая свои следы, срезая дворами путь. Он знал, что в отличие от Кабана, которому всего лишь нужно сопровождать Шрама, у Клока миссия действительно опасная и важная. Теперь он глаза и уши операции. Он мозг операции, так как именно ему предстояло оценить обстановку и принять ряд верных решений. Но такие решения не принимаются в страхе. Да и люди на таких ролях не прячутся по канавам. Такие персонажи всегда встречают опасность лицом. Но для этого Клоку немного не хватало смелости. Он конечно, уже успокоился и перестал озираться по сторонам, но при этом идти на партийцев с гордо поднятой головой, пока был не готов. Для этого, Клок принял первое стратегическое решение. Он вознамерился зайти в ближайший трактир и набраться там смелости. Это решение он принял под давлением ряда обстоятельств. Во-первых, путая следы, Клок сам не заметил, как пробежал свой дом и оказался на границе с аббатством. Во-вторых, ему катастрофически не хватало, той самой, смелости. В-третьих, прямо рядом с Клоком оказался трактир. Такое стечение обстоятельств – просто обязывало зайти в питейное заведение.

Внутри, заказав себе бутылку с закуской, Клок уселся за первый свободный стол и огляделся. В этом трактире, в котором ему ранее быть не приходилось, было достаточно безлюдно. Он залпом выпил пару стаканов и, закусив свининой, стал смотреть в окно. Он не знал, о чем нужно думать в подобных ситуациях, и поэтому, просто, прокручивал в голове прошедший день.

«Ты выглядишь подозрительно» – послышался женский голос.

«Что?» – Клок повернулся и увидел, как за его стол подсели две девушки, по виду напоминающие миреток.

«Ты не отрываясь смотришь в окно, за которым кромешная темнота. – пояснила одна из девушек. – Это выглядит странно».

«Может быть, угостишь нас? – предложила вторая. – И тогда сможешь смотреть на нас, а не в окно».

«Да, без проблем!» – согласился Клок, и жестом, подобным тому, которым сегодня подзывал к себе помощников с бара партиец, распорядился принести еще бутылку и стаканы.

По крайней мере, сам Клок был уверен, что по этому жесту должны были понять, что он требует именно этого. На деле, к нему не подбежали помощников, а подошел бармен, которому пришлось объяснять, что именно хочет Клок. Возможно, быть важной персоной не так уж и просто. В любом случае, ему почему-то захотелось выговориться, тем более, что слушатели сами его нашли.

«Вы хоть знаете, что сегодня произошло, дамы?» – отбросив прелюдии, разливая по стаканам, спросил у новых знакомых Клок.

«Об этом все слышали». – ответила одна из девушек.

«Говорят, что на границе партийцы устроили обыск в одном из зданий апатридов». – подхватила вторая.

«Обыск? – усмехнулся Клок. – Они устроили резню, в центре которой находился ваш покорный слуга!»

«Ты был там?» – поинтересовалась одна из девушек.

«Расскажи, все подробности!» – дополнила вторая.

Девушки не скрывая интереса, пересели на сторону стола, где сидел Клок, и расположились от него с обеих сторон. Учитывая, актуальность новости, даже некоторые посетители, незаметно подвинулись в сторону Клока.

«А что тут рассказывать? – многозначительно начал Клок. – Я, с двумя своими друзьями, был на границе внешнего города…»

«А что вы там делали?» – перебила одна из девушек.

«Какая разница? Дела у нас там важные были! Ты будешь слушать или перебивать?» – грозно спросил Клок.

«Извини. Буду слушать». – виновато отозвалась девушка.

«В общем, мы сразу заметили неестественное скопление стражи возле здания. – продолжил Клок. – Потом между стражами и партийцами началась потасовка, переросшая в стрельбу».

«Я сразу сказал друзьям, – Клок поднялся со стула и закинул стакан в рот, – Держитесь за мной, я уже был в подобных ситуациях».

«И что?» – девушки слушали, открыв рты.

«Шрам, бедный Шрам. – продолжил Клок, наливая еще один стакан. – Я говорил ему, не беги туда. Но он не слушал, он забежал в самый центр боя и испугано встал».

«Его убили?» – не выдержав, воскликнул кто-то, из тайных слушателей соседних столов.

«Убили? – Клок махом закинул очередной стакан и повернулся в сторону голоса. – Я ринулся в его сторону, и приказал ему замереть! Он замер. Со всех сторон раздавались крики и звуки от выстрелов. Столб песка мешал мне двигаться к другу. Когда пыль опустилась, он стоял как вкопанный посреди трупов апатридов и партийцев – без единой царапины».

«Ого! – в зале уже слушали и комментировали в открытую. – А много трупов было?»

«Вся улица! В крови и мясе!» – облокачиваясь одной рукой на стол, выдохнул Клок.

«Погибли всего трое! Трепло! – раздался голос пожилого партийца из-за соседнего столика. – Я тебя помню. Ты тот из-за кого началась драка в трактире!»

Старик встал и направился в сторону Клока.

«Еще и драка в трактире была?» – спросил кто-то.

«Да, там же. И тоже с жертвами!» – ответил кто-то другой.

«Да, но не с жертвами, а с жертвой! – пояснил, не останавливаясь, старик. – И этой жертвой стал неповинный страж, убитый, тем испуганным другом! А этот рассказчик спровоцировал драку, которая могла привести к еще более плачевным последствиям!»

Клок, который уже достаточно набрался храбрости, вскочил из-за стола и направился в сторону оппонента.

«Я вспомнил тебя старик! – начал Клок. – Это же твой друг кинул стакан в последователя. Это же он оскорблял всех присутствующих. И это он начал эту драку! А ты пытаешься теперь всё переложить на моего друга? Раз он убил стража – значит, было за что».

«Он отомстил за убитую мать с ребенком!» – подключилась одна из девушек.

«За что?» – поинтересовался кто-то из независимых судей.

Клок и его оппонент замерли на расстоянии пяти шагов друг от друга. Каждый ждал разъяснений девушки, так как это было новостью для обоих.

«Он не просто так стоял в центре бойни. – подключилась вторая. – Он закрыл собой ребенка, который лежал под своей матерью. А мать спасти не смог».

«Так как ее убил страж. – подхватила первая. – Тот самый, которого зарезали в трактире. Он ему отомстил».

«Да!» – согласился Клок, хоть и сам впервые это слышал.

«Подождите. – начал оправдываться старик. – Но я был там, он сам подозвал стража!»

«Он звал лекаря». – пояснила одна из девушек.

«А пришел ваш страж. – дополнила другая. – Вы же курьер? Вы же тоже там были!»

«То есть, никакого заговора нет? – сам у себя спросил старик и засмеялся. – То есть, это просто кучка «загулявших» последователей, оказавшихся не в то время, не в том месте. И склад твоему другу не принадлежит?»

«Шраму то? Он работник свинофермы. А ты, с какой целью интересуешься, старик? – грозно спросил Клок, которому его храбрость уже била в голову. – Ты думал, что мы причастны к восстанию апатридов?»

«Шрам. И как Ардету это удается? Его больная фантазия и своеобразная логика даже имя вычислили точно. – старик разговаривал сам с собой, при этом ехидно улыбаясь. – Успокойся юнец. Я не собираюсь с тобой выяснять отношения. У меня уже есть такой же, как и ты, баламут, видящий везде заговоры и восстания».

«Так и есть!» – Клок ударил по ближайшему столу пустым стаканом.

«Так и нет! – Всё так же позитивно передразнивал старик. – Вы просто хотите видеть эти восстания, но на деле их нет!»

Старик молча развернулся, и направился к выходу.

«Не поворачивайся ко мне спиной, старик!» – осмелевший Клок, кричал вслед оппоненту. Но старика, похоже, не особо задевали провокации Клока, и он, игнорируя их, скрылся за дверьми трактира.

Шрам шел по темным улицам трущоб в сопровождении своих новых друзей. Головная боль в области виска уже почти утихла, но тревожные мысли, в этой самой голове, утихать не хотели. Нет, Шрама не тревожила ненадежность его новых союзников или то, что он их практически не знал. Не переживал он и о том, что ведут его возможно в западню. Тут было всё логично, хотели бы убить – давно убили бы, а какой-либо ценности пленный Шрам не представлял. Соответственно, вряд ли, они замыслили, что-то против него.

Шрама больше беспокоило то, что он ввязался в союз, от которого еще вчера его бы воротило. И выйти из этого союза возможности не было. Жить ему было больше негде, друзей, кроме Клока и Кабана – не осталось. Поэтому, оставалось, лишь смириться и попытаться извлечь из этого союза пользу.

«Подумать только, иду на поводу у апатридов, – думал про себя Шрам, – мало того, что у них вообще не хватило бы мозгов придумать, что-то стоящее, так еще и не раскрывают эти примитивные планы».

«Зачем они за мной следили? – продолжал думать Шрам. – И этот, оборванец, так многозначительно спросил – я ли это? Что он имел в виду? Кем я для него являюсь? Может родственник? У апатридов же принято это. Я же, вон, спас сына старосты. А этот доходяга, может брат мой? Или сестра, по ним не понять ни возраст, ни пол».

Шрам шел, и пытался в мыслях себя развлекать. Это помогало не думать, о тех проблемах, которые он сегодня себе создал.

«Пришли». – доложил сопровождавший разведчик, возможно являющийся братом Шрама.

«Мы не родственники?» – Шрам решил всё же задать этот вопрос, который он в шутку докрутил в голове до серьезного интереса.

«Мы? – разведчик явно растерялся от странного вопроса. – Нет. Я бы хотел иметь таких родственников, но, к сожалению – нет».

«Что значит «таких»? – Шрам обратился к старосте. – Почему вы все говорите загадками? Я тут один ничего не понимаю?»

«Поймешь. – спокойно ответил староста. – Просто эту информацию стоит предоставлять целиком, а на это у нас сейчас нет времени. Да и у тебя пока голова другим забита».

«Времени? Мы полчаса, молча, шли по городу – можно было бы и поделиться, этой ценной информацией! – Шрам, окончательно потерявший страх, дерзил спутникам. – И моя голова, как раз забита лишь тем, что я единственный, кто ничего не понимает».

«Я понимаю, твое недовольство, Шрам, но прошу подождать еще немного». – староста как бы извинялся за то, что не в состоянии дать требуемое.

«Вы какие-то непонятные. Такое ощущения, что я вообще ничего про апатридов не знал. Таинственно перешептываетесь, скрытно следите. Как показал сегодняшний день, с едой и одеждой у вас проблем меньше чем у меня! Я ем крысятину, а ты меня угощаешь свининой. Я в грязной куртке, залитой кровью, ты в чистой и опрятной одежде! Может это я апатрид? Зачем я тогда всю жизнь работал? Что бы в конце понять, что я добился того, чего добился? – раздраженно спросил Шрам и тут же сам ответил. – А именно – НИЧЕГО!»

«Если ты, Шрам, так завидуешь нашей жизни, то шанс ее испробовать у тебя будет. – всё также спокойно ответил староста. – И на вопросы на все, даю тебе слово, я отвечу!»

«Слово апатрида! – съязвил, разошедшийся Шрам. – Ого! Я смотрю у вас и со свечами проблем меньше, чем у меня. У меня пару огарков осталось, которые я экономлю, а у вас, вон, даже в вашем приюте из каждого окна зарево, как днем!»

«Нет!» – даже через ночной мрак было видно, как староста бледнел.

«Чего? Чересчур расточительный расход свечей? – Шрам, с улыбкой толкнул в бок разведчика. – Вы, апатриды, или слишком смелые, или слишком глупые. Вас только днем всех повытаскивали из этого приюта, а вы уже опять в него набились».

В утреннем здании во всех окнах мелькал свет от свечей. По бегающим огонькам и теням, было понятно, что в здании находятся десятки апатридов. Шрам, подумал, что все они заняты каким-то важным делом, так как движения их выглядели не хаотичными, а казались, вполне спланированным поиском чего-либо.

«Может пьяницы из трактира правы? – подумал Шрам. – Возможно, у апатридов действительно тут склад с оружием? А партийцы его попросту не успели найти?»

«Это не мы…» – с ужасом ответил на вопрос Шрама разведчик.

«В смысле? А кто?» – удивился Шрам.

«Быстро, скажи остальным, нам нужно окружить приют! Соберите всех в округе!» – староста тряс разведчика, не обращая внимания на вопросы Шрама.

Разведчик, падая, бросился куда-то прочь. Шрам стоял, понимая, что опять ввязался в какие-то неприятности. И, что он опять ничего не понимает.

«Там, за приютом.. – староста, с ужасом в глазах, тянул за рукав Шрама. – ..в соседнем здании, наши люди. Мы должны собрать их!»

«Да, хорошо. – с явным нежеланием искать новые проблемы, ответил Шрам, пытаясь отодрать руку старосты от своей куртки. – Я дальше один могу дойти. Пойду, вон, в соседнем здании подожду Клока. Вы там, спокойно решайте свои дела. Спасибо, за то, что проводили!»

«Ты не понимаешь. В приют вернулись партийцы! – тараторил староста. – За мной люди не пойдут. Только за тобой».

«Что ты бормочешь? Кто за мной пойдет? Я их даже не знаю. – Шраму всё же удалось освободиться от руки старосты. – Тем более, если там не апатриды, а партийцы, вообще не вижу повода переживать. Просто переждите пока они уйдут и всё. Я бы вообще не возвращался в этот приют – захватите себе любое другое здание. Досками оббейте и готово!»

«О! Почему я не слушал раньше? – староста бессильно поднял голову вверх. – Раз ты сказал, что нужно объяснить, значит, нужно было объяснять. Целых полчаса было! Прости глупого старика!»

Староста вел себя довольно странно, но поведение его было явно не похоже на издёвку. Шрам посмотрел на нервного спутника, но уточнять у него ничего не стал.

Старик, видимо понимая, что в неведение Шрам делать больше ничего не будет – начал объясняться.

«В приютах мы держим всех слабых: стариков, детей, больных или беременных женщин. – начал, на скорую руку, пересказывать свой быт староста. – Делаем мы эти приюты поближе к границе, так как таким образом проще обеспечивать их провизией, которую мы вымениваем у вас. Но в отличие от сложившегося у вас мнения, что мы живем в этих зданиях, на деле, мы живем под ними. Мы оборудуем подвалы или даже выкапываем еще ярусы вниз. А выход маскируем и оставляем в здание».

«То есть выйти можно только через здание? – перебил Шрам. – Не пробовали, не загонять себя в подобные ловушки?»

«А где нам их строить? Посреди дороги, что ли? – староста посмотрел на Шрама, как на умственно отсталого. – Нас и так гоняют стражи. Если мы будем просто селиться вдоль границе, нас быстро всех переловят и казнят, под разными предлогами. Поэтому живем мы, в основном, в глубине трущоб, а на границе строим, только подобные, стратегически важные как этот приют, здания. Которые надежно маскируем».

«То есть вопреки мнению партийцев, никакого оружия у вас нет? Вы просто прячетесь?» – как бы сам додумал ответ на свой же вопрос Шрам.

«Есть. – на удивление Шрама, ответил староста. – У нас достаточно оружия, найденного на раскопках. Ты думаешь, это вы основные копатели, которые снабжают всем необходимым аббатство? Это мы всё ищем, а потом вашим копателям вымениваем на всякие свечи и мясо. Мало кто из ваших копателей рискнет уходить далеко за трущобы, в заброшенные города старой эры. А у нас выбора нет, это наш образ жизни. А точнее образ выживания».

«То есть партийцы были правы. Они действительно могут найти склад». – очередной раз подытожил Шрам.

«Не могут! – опять развеял догадки Шрама староста. – О том, что у нас есть оружие, знает каждый стаж, дежурящий на границе. Но он об этом никому не скажет, и искать не станет. За поколения сосуществования, у нас выработались негласные правила. Мы не используем оружие на границе, а стражи не забредают глубоко в трущобы. Никто об этом на официальном уровне не договаривался, но каждый понимает, что это единственно верное решение. Что будет, если мы придем с оружием? По нам начнут стрелять, а там, либо нас истребят, а такой расклад нас не устраивает, либо мы возьмем числом и истребим партийцев, а по дороге и последователей. Но, что это даст? Голодную смерть. За века, знания в вашей инфраструктуре для нас утерялись, мы не сможем сами вести хозяйство или производить для быта необходимые вещи. Другими словами, открытое применение оружия – невыгодно всем. Вот мы и изображаем, что боимся стражей, а стражи изображают, что держат нас в страхе».

«Но ты же сам сказал, что не селитесь, открыто на границе, потому что вас казнят. – заметил Шрам. – А теперь говоришь, что это не вы стражей, а стражи вас боятся».

«А ведь, вы последователи считаете себя намного умнее нас. – староста с ухмылкой покачал головой. – Мы все люди, мы боимся стражи, стража боится нас. Все друг друга боятся, потому что нет четких правил. Ну, заберут стражи на границе десяток апатридов, ну казнят их за выдуманные грехи. Что нам-то делать? Брать оружие? Не вариант, как я уже объяснил ранее. Терпеть? Тогда нас так потихоньку всех истребят. Вот и получается, что единственный выход, это находиться подальше друг от друга и минимизировать наши встречи».

«То есть, в подвале приюта остались апатриды, а на этажах партийцы? – спросил, уже не утверждая Шрам. – А почему они днем не ушли?»

«По той же причине, по которой ты сюда вернулся. – ответил староста. – Мы не думали, что партийцы вернутся так скоро, но чтобы не рисковать, решили переждать до ночи и спокойно всех вывести. Ты ведь этим же руководствовался? Вы все по ночам спите, под страхом, быть пойманными стражей, а стража эта сидит в трактирах, и не жаждет с нами пересекаться на пустых улицах».

«Ну, гулять-то по ночам не наказуемо». – оправдался Шрам.

«А у вас всё не наказуемо. – усмехнулся староста. – Но это лишь от того, что вы сами строго соблюдаете правила, которых, как бы, нет. Вам нарисовали круг и сказали не нарушать его границ. Наказания, конечно, за выход нет, но пересекать черту нельзя. И вы, сдавливая друг друга, мнетесь все в этом тесном кругу. И успокаиваете себя тем, что если я захочу – я выйду, так как наказания нет. Просто, пока, не хочу. Просто, пока, останусь давиться внутри. И так, изо дня в день, из года в год, с каждым поколением, вера в то, что выйти можно, но нужно стоять внутри, только крепнет в сознании каждого последователя. И поэтому сегодня эти несуществующие границы круга крепче каменных стен аббатства».

Шрама переполняли противоречивые чувства. С одной стороны, он узнал много нового, того, о чем, либо не говорили вовсе, либо говорили, но в искаженной форме. С другой, для него было моральным ударом то, что учил его жизни – апатрид.

«Прошу, пойдем скорее. Я остальное объясню позже. – староста снова тянул за локоть Шрама. – Люди пойдут только за тобой».

«Почему за мной? Они же меня даже не видели? – упирался Шрам. – Объясни!»

«Хорошо, по дороге». – сдался староста.

Шрам и староста, по темным улицам, огибая дугой приют, направились к какому-то зданию, где их ждали какие-то люди, которые почему-то должны куда-то пойти только за Шрамом. Шрам понимал, что сейчас для него начнется новая череда проблем, но закончить такой насыщенный день спокойствием, он себе позволить, попросту, не мог.