Паутина Темноты

Обойдя, заваленный бумагами, огромный письменный стол и подняв с пола, соскользнувший со спинки кожаного кресла, неброский серый пиджак, я нерешительно остановилась возле дивана. Спящий Док показался мне совсем чужим человеком. Я и в прежней-то жизни относилась к нему с определенным предубеждением, которое поколебалось лишь в последние дни, когда он прилагал отчаянные усилия, чтобы спасти мне жизнь, попутно рассказывая историю своей жизни, чтобы отвлечь меня от мыслей о неизбежном конце. А сейчас мне требовался его совет в весьма щекотливой ситуации. Глубоко вздохнув, чтобы успокоить расходившиеся нервы, я протянула руку, чтобы коснуться плеча, как вдруг Кирилл открыл глаза и посмотрел на меня внимательным, цепким, взором, как будто и не спал вовсе.

– Доброе утро, Кирилл! – пробормотала я, смущенно отдергивая руку.

– Конечно, доброе, если в нем есть солнце и ты! – с легкой улыбкой ответил он, поймав мою руку и поднеся ее к губам.

Я совсем смутилась и осторожно высвободила ладонь, не зная как правильно воспринимать его слова: как шутку или что-то более серьезное. А он продолжил, прогнав с лица улыбку:

– Я каким-то образом, даже сквозь сон, почувствовал твое присутствие! Но в следующий раз будь осторожнее, нервы у меня, абсолютно, ни к черту! Мысли о покушении совсем покоя не дают.

Док приподнялся и, сдвинув подушку в сторону, показал лежавший там пистолет. Я тоже нахмурилась, Кирилл никогда не был паникером. У него должны были появиться достаточные основания для подобной осторожности. Но тут Док упруго вскочил с дивана, с хрустом потянулся и неожиданно спросил:

– А ведь, ты ко мне с каким-то важным делом пришла, раз, в такую рань будить решилась?

Я кивнула и, чувствуя, как кровь приливает к щекам, коротко изложила утреннее происшествие и предположение, сделанное Мастером. Кирилл криво усмехнулся, окинул меня скептическим взглядом, а потом обошел стол и достал из его ящика какую-то узкую, бумажную, вещицу.

– Ознакомься с инструкцией! – порекомендовал он, кинув коробочку мне через стол. – А потом иди в ванную комнату и воспользуйся!

– Откуда это у тебя? – пробормотала я, чувствуя, как багровеют не только щеки, но и все остальное лицо, и уши.

То, что я держала в руках, называлось «Тест на беременность».

– Я с самого начала подозревал, что этим должно кончиться! – со вздохом ответил Кирилл. – И изучал, что нынче об этом пишут в «сети». Ведь, ты же не собиралась с этим вопросом в поликлинику идти?

Я только и смогла, что головой покачать. Док удовлетворенно кивнул и скомандовал:

– Тогда – марш в ванную! Воспользуешься, примешь душ – и обратно сюда!

Прохладный душ успокоил нервы, в лабораторию я выбралась, уже приняв для себя решение. Там я обнаружила Кирилла, что-то рассматривавшего в большой прибор, отдаленно напоминавший микроскоп. Мельком глянув на протянутую мной полоску, он пристально посмотрел мне в глаза и спросил:

– Насчет рождения наследника не передумала? – и, уловив мой кивок, продолжил – Тогда раздевайся и ложись на кушетку.

– Раздеваться – совсем? – пробормотала я, и чертыхнулась, уже понимая, что сморозила глупость.

– Привыкай! – ехидно усмехнулся Док. – Следующие девять месяцев нам часто придется, таким образом, общаться. Надеюсь, моих вузовских познаний в акушерстве хватит, чтобы вести твою беременность, пока мы не придумаем, что с тобой делать. В больницу тебе дорога заказана. По крайней мере, в этом городе. Здесь все заборы твоими фотографиями обклеены!

Действительно, родственники и знакомые, ранее не очень-то интересовавшиеся жизнью той, которую раньше звали Настя, в настоящее время развили бурную деятельность. Не знаю, уж, то ли жаль ее кому-то стало, то ли драка в школьном дворе, количеством сломанных костей, всех на уши поставила, но к поискам девушки привлекли милицию и телевизионщиков, да, и листовок по городу полным-полно расклеили. И это сильно осложняло мне жизнь.

Лично я-то, и в прошлой жизни, уже в школе осознавала себя вполне взрослой и сложившейся личностью, несла полную ответственность, как за себя, так и за стареньких и больных деда с бабушкой. А поступив в вуз, стала вполне самостоятельной личностью, во всех сферах бытия, что признавали все мои друзья и родственники. Как и государство.

Преувеличенно аккуратно сложив свою одежду на стул, я улеглась на узкую кушетку, стоявшую возле стены. К моему удивлению, Док закрыл глаза и провел руками вдоль тела, не касаясь его. Несколько задержавшись внизу живота, он вернулся к голове и только потом открыл глаза.

– Я вполне понимаю Мастера! – заявил он, закатывая рукава белой рубашки и надевая перчатки. – Твое биополе весьма существенно изменилось. Странно, что ты сама ничего не заметила.

– У меня, вообще-то, это – первая беременность! – обиженно пробурчала я.

– А ты и с Бароном ничего не заметила! – довольно резко парировал Кирилл.

Я скрипнула зубами, но смолчала, признавая справедливость упрека. Док имел довольно веские основания считать, что причина моего ухода была не только в полученных ранениях, но и в том, что причиной кровотечения, которое он не смог остановить, была беременность, прервавшаяся на раннем сроке. Вместе со мной умер и ребенок Барона.

Кирилл же, не замечая моего состояния, продолжал ощупывать мое тело и выговаривать мне за невнимательность:

– У тебя, ведь, даже грудь уже подрастать начала! Неужели ты собиралась ждать, пока живот на нос полезет?

– Живот у меня пока что – скорее впадина! – попыталась защищаться я. – А грудь могла и от хорошего питания округлиться!

И в самом деле, навещавшие нас с Мастером парни, обязательно привозили что-нибудь вкусненькое, уговаривая поесть, чтобы как-то укрыть плотью, торчащие сквозь кожу, кости.

– У тебя же молочная железа растет! – со вздохом пояснил Док. – Пощупай сама, ты должна помнить размеры своего грецкого ореха!

Ощупав то, что набухало под соском, я поняла, что он и тут прав.

И чтобы как-то сменить тему, я задала вопрос, давно вертевшийся на языке:

– А что случилось с Бароном, Кирилл? Хорек рассказал мне, что встретил Вольфа не более чем через месяц после штурма. И тот его не узнал. И не вспомнил мое имя. Держу пари, ты как-то к этому причастен!

Док резко помрачнел, но, все же, ответил:

– Действительно, это – я закрыл ему воспоминания, по просьбе Елизаветы Андреевны. Вольф привел-таки ко мне свою бабушку. Как ты тому не противилась, зая ее к тебе отношение.

Все было именно так, как он говорил. Вышеупомянутая старая дама была в свое время военным врачом, а затем одним из лучших ургентных хирургов нашего города. Ее и на пенсии постоянно на консультацию, в сложных случаях, приглашали. И она очень любила своего внука, а с моим присутствием возле него – мирилась, как с неизбежным злом. Волка она тоже знала, будучи подругой его собственной бабушки. И определенно, что-то знала о деятельности Структуры, опутывавшей своими щупальцами весь город, от молодежных команд до силовых структур и партийно-хозяйственного актива. Работая в интересах и на пользу последнего. И используя далеко не всегда законные методы работы. Мне же очень не хотелось, чтобы произошедшее со мной приобрело дополнительную огласку и как-то повредило стае и моим друзьям.

Все это промелькнуло в моей голове, пока Кирилл продолжал свой рассказ:

– Елизавета Андреевна пришла, когда ты, очередной раз, потеряла сознание и согласилась со мной, что больше, чем я уже сделал, вряд ли возможно предпринять. С твоей кровью творилась какая-то чертовщина. Ты уходила. А Барон не желал с этим смириться. Тогда Елизавета Андреевна попросила меня помочь ему, она кое-что знала о моих исследованиях в области психики человека. Вместе нам удалось погрузить его в гипнотическое состояние так, что он этого не осознал. А затем я поставил блок на воспоминания о последних трех годах жизни. Потом мы с его бабушкой перевезли Вольфа в ведомственную больницу, сделав вид, что он упал с мотоцикла. И частично потерял память. А затем, судя по всему, она увезла его в другой город.

Горькая волна обиды поднялась в моей душе, я вскочила на кушетке и почти выкрикнула ему в лицо:

– Зачем ты это сделал? Ты стер меня из памяти того, кто меня любил!

Док стойко выдержал мой гневный взгляд и ответил:

– А тебе не кажется, что это было гуманным решением? Хорек тоже любил тебя, и всю жизнь потратил, чтобы найти. А ведь, этого могло бы никогда и не случиться! Тебе, что – мало одной, загубленной, жизни?

Я же, чувствуя, как дрожат губы и слезы наворачиваются на глаза, прижала ладони к лицу и уткнулась головой в колени. Мне сложно было объяснить, как горько осознавать, что тебя вычеркнули из жизни, еще до ухода в Темноту. И от тебя не осталось ничего, даже памяти. Мои плечи вздрагивали, я изо всех сил пыталась унять дрожь и выровнять дыхание.

И тут почувствовала, как дрожащие пальцы Кирилла осторожно погладили меня по голове:

– Не плачь, пожалуйста! – проговорил он срывающимся голосом. – Возможно, это и не было правильным решением!

Я с трудом проглотила стоявший в горле комок, подняла на него сухие, покрасневшие от непролитых слез, глаза и ответила:

– Все было правильно, но все равно – больно! Надеюсь, ты не сказал ему про ребенка?

– Я – не сказал! Ты же не велела, – со вздохом ответил он. – Но он, по-моему, сам догадывался. И считал себя причиной твоей смерти.

– Тогда ты правильно поступил! – тяжело вздохнув, решила я. – Мне и одного известия, о самоубийстве Ласки, хватило!

– Да, уж! Очень печальная история! – согласился Док. – У девушки не осталось стимула, чтобы жить! А вот, малыш ее бы удержал на этом свете!

– Мне Мастер тоже об этом говорил, – вспомнила я. – Вот только, как понять, чей у меня ребенок? Ужасно не хочется вас с Хорьком, попусту, рогами сталкивать.

Кирилл опять нахмурился и сообщил:

– Ты знаешь, в этом времени медицина очень далеко шагнула! Теперь есть способы, точно, определить отца ребенка, даже до его рождения. Генетический анализ называется. Тебе надо немного подождать, а затем взять пробу у плода. И анализ покажет, мой это ребенок или Алексея. А потом можно устроить выкидыш, если результат тебя не удовлетворит.

Я возмущенно посмотрела на него:

– Ты что – с ума сошел? Ребенка я, по-любому, оставлю. Я тебе уже об этом говорила.

И удивилась, какой радостью просияло его лицо.

А затем он порывисто прижал меня к груди и прошептал:

– Спасибо тебе огромное, Инь!

– За что? – я слегка отодвинулась, чтобы заглянуть ему в глаза.

Кирилл глубоко вздохнул, собираясь с силами. А затем пояснил:

– В той жизни я не только из-за «кокса» детей иметь не хотел. Я очень боялся, что у ребенка будут те же проблемы, что у моей младшей сестренки. И я не смогу его вылечить.

Я смутно помнила его рассказ о девочке, умершей в 12-летнем возрасте от какого-то редкого генетического заболевания.

– А теперь узнал, что уже существуют способы борьбы с болезнью, – продолжил Док. – Да, и тело мое уже совсем другое, нет той наследственности.

– Так в чем же дело? – удивилась я. – Ты можешь найти себе женщину, жениться и завести детей.

– И всю жизнь бояться, что раскроется секрет? – криво ухмыльнулся Док. – Так лучше я буду смотреть, как растет твой малыш. Хотя бы, издали.

– Ну, если женщина тебя полюбит, то ей будет наплевать, откуда ты пришел, – несколько неуверенно заявила я.

Сама, я поступила бы именно так, но за других отвечать бы не взялась.

– Я и в наше-то время не очень в любовь верил! – грустно сознался Кирилл. – А среди нынешних любителей наживы, и вовсе, вряд ли кому смогу поверить! А еще, ко всему прочему, мое прежнее я, как мы с Лисом выяснили, мужчин, в качестве половых партнеров, предпочитало. И не знаю, кто поверит в такую резкую смену сексуальной ориентации.

Тут уж я не удержалась и фыркнула от еле сдерживаемого смеха. Вот и говори, что нет судьбы! От нее, как ни выкручивайся, не уйдешь.

– Тебе смешно! – обиделся Кирилл. – А я ведь, когда эту историю с перерождением затевал, то искренне надеялся, что судьба даст мне второй шанс, возможность исправить свои ошибки. А она, словно в насмешку, водит нас по второму кругу!

Тут меня словно окатило ведром ледяной воды. Я вспомнила рассуждения Мастера о том, что изменить судьбу возможно, лишь пройдя полный цикл перерождения, отринув и забыв все то, что произошло в предыдущей жизни. А пройдя по нашему, ускоренному, варианту, мы сохраняем духовную структуру, и она может заставить нас повторять прошлые поступки и ошибки, словно ведя по кругу, загонять в похожие ситуации. И может быть, я зря понадеялась, что смогу урвать кусочек личного счастья. И счастья материнства в том числе. Ведь, если предположить, что судьба ведет меня по тому же кругу, то мой очередной уход из мира живых – не за горами!

В предыдущей жизни мои, близкие, отношения с Бароном продлились всего-то около полугода, а с момента предполагаемой беременности до моего ухода в Темноту прошло не больше месяца.

Вероятно, я сильно изменилась в лице, потому что Док снова обнял меня за плечи и озабоченно спросил:

– Я что-то не то сказал Инь?

– Мне тоже очень бы хотелось обмануть судьбу! – прошептала я.

Кирилл задумчиво нахмурился, а затем в его глазах мелькнуло понимание.

– Ты боишься, что если уже забеременела, то и смерть твоя не за горами? – с сочувствием спросил он.

– Мастер полагает, что сохранившаяся духовная матрица заставит нас принимать те же решения, что и в прошлой жизни. И они приведут к повторению похожих событий! – кивнув головой, чуть слышно пробормотала я. – А если так, то жить мне – меньше месяца!

Док с сочувствием посмотрел мне в глаза, а затем привлек поближе к себе и попытался успокоить:

– Не надо понимать все так, буквально! Конечно, мы сохранили свой прежний склад характера. Но и память никуда не делась! Мы можем попытаться не повторять своих ошибок. Или хотя бы изменить какую-то часть подхода к жизни.

Заметив мою скептическую ухмылку, Кирилл нахмурился, но продолжал настаивать на своем:

– Ты же сама сказала, что события следуют за принятыми решениями! И не всегда напрямую! Ломая какую-то внутреннюю установку, ты, вполне, можешь сломать предопределенность в ходе событий.

Он немного помолчал, словно вспоминая что-то или подбирая аргументы. Затем его лицо прояснилось, и Док внимательно посмотрел на меня, а затем спросил:

– Насколько я помню, в прошлой жизни ты была в близких отношениях с Бароном, но судя по тому, что регулярно обращалась ко мне за противозачаточными средствами, заводить семью и детей, определенно не собиралась?

Я только молча кивнула, соглашаясь с его догадкой. И в самом деле, я не считала для себя возможным брать на себя ответственность за новую жизнь. Как ведущая, я должна была думать, прежде всего, о товарищах по команде, которых вела к намеченной цели. А если бы начала задумываться о собственной безопасности сильнее, чем о друзьях, то это бы обернулось катастрофой для стаи.

Кирилл улыбнулся и удовлетворенно кивнул в ответ:

– А в этой жизни ты, с самого начала, решила завести ребенка! И продолжаешь настаивать на своем решении, несмотря на возникающие нестыковки. Быть может, это поменяет ход судьбы, и не только твоей!

Робкая надежда шевельнулась в груди, разламывая ледяные тиски дурных предчувствий. Я должна была выжить, чтобы дать жизнь своему ребенку. Но тут же вспомнила, что уже наметила новую цель для себя и своей стаи. Мы были обязаны разобраться с тем, что заставляет души покидать пригодные к жизни тела. И бросить друзей в пути я не имею права!

– Я бы хотела на это надеяться! – со вздохом ответила я. – Но я, сама, не смогу жить, если защищая ребенка, подставлю под удар кого-то из друзей! Или если они, сами, начнут прикрывать меня и брать на себя более опасную часть работы. Цель-то им поставила я, мне и ответ держать.

Док скептически посмотрел на меня и парировал:

– А я бы посоветовал тебе, побольше работать головой и поменьше – кулаками! Хороший командир не тот, кто кидается в атаку впереди всех, а тот, кто заранее спланирует все с наименьшими потерями. В настоящий момент времени у тебя достаточно бойцов, чей военный опыт превосходит твой. Вот, и занимайся постановкой задач и поиском подходов к их осуществлению, а кулаками махать и другие сумеют. Тебе, в этом воплощении, судьба и так достаточно много других возможностей отвесила! За две недели ты уже двоих от грани оттащить сумела. И это, как я полагаю, еще не конец!

Он намекал на то, что мне удалось предотвратить уход за грань Мастера и Че.

Вспомнив о связном, я поинтересовалась:

– А как сейчас у Димки дела?

Док тяжело вздохнул:

– Все гораздо сложнее, чем я предполагал! Воспаление-то мы почти погасили, но, похоже, развивается какая-то атрофия в районе старого ранения. А с этим и сегодня справляться не очень-то умеют.

– Так значит, Че все-таки не сможет ходить? – с ужасом взглянув на него, прошептала я.

Я прекрасно помнила живой и непоседливый характер связного и не могла себе представить его навсегда прикованным к постели. Открытый и импульсивный Че всегда первым вставал на защиту справедливости, он грезил продолжением мировой революции, которая сделает счастливыми всех бедных и обездоленных. А еще Димка не мыслил свою жизнь без мотоцикла, он не только прекрасно управлялся с ним на любом дорожном покрытии, но и знал в нем каждый винтик. И все это у него, разом, отнял прыжок с моста за племянником.

– Если мы не сумеем вернуть Димке подвижность, то лучше бы мне и не возвращать его обратно! – с горечью промолвила я, то, что мне казалось удачей, оборачивалось очередным разочарованием.

– А я бы так не торопился с окончательными выводами! – строго одернул меня Док. – Мы выгадали для него немного времени. И вселили веру в успех.

Кирилл встал и подошел к столу, заваленному какими-то распечатками. Выбрав несколько листов, он вернулся ко мне.

– Здесь говорится о технологии стволовых клеток, это – очень дорогая и еще не до конца изученная технология, но в нашем случае и опытные методы хороши, – заявил он. – Мне нужно еще некоторое время, чтобы разобраться до конца, но уже есть публикации об успешных попытках операций на позвоночнике.

– А где берут эти самые клетки? – с надеждой спросила я.

– В пуповинной крови младенцев, – с кривой усмешкой сообщил Док. – Причем желательно, чтобы это был довольно близкий родственник.

– Но ведь у Че нет родственников – младенцев! – невесело усмехнулась я. – Только сестра с племянником, да и то, не очень юные.

И тут мне в голову пришла одна идея. Вернее, даже две.

– А как ты думаешь, – спросила я Кирилла. – Ребенок Алекса смог бы стать донором?

– Не очень близко, но можно было бы попытаться, – согласился Док.

– А если бы это был ребенок Майи? – продолжала я развивать свою мысль.

– Уже гораздо лучше! – кивнул Кирилл. – Но если только она согласится, еще раз, изменить жизнь, после всего того, что уже произошло с ее семьей.

– А если ты попросишь ее помочь брату и предложишь свои услуги? – лукаво улыбнулась я. – По-моему, такой ход позволит убить сразу двух зайцев! Ты получишь материал для эксперимента, а заодно и женщину, в лояльности которой можешь не сомневаться! И ребенка. А там, чем черт не шутит, вдруг и чувства проклюнутся!

Посмотрев на Кирилла, я с удивлением заметила, как вспыхнуло его лицо. Возможно, моя стрела, снова, случайно попала прямо в яблочко.

– Держу пари, ты, и сам, уже об этом подумывал! – высказала я свое предположение, заглядывая ему в глаза.– Ведь, это – вполне очевидное разрешение возникшей проблемы!

– Не все так просто! – смущенно пробормотал Док.

Я внимательней вгляделась в его лицо и озвучила новую догадку:

– Тебе понравилась Майя?

Кирилл крепко зажмурился, кивнул. Затем прикрыл ладонями лицо, собираясь с силами, и глухо промолвил:

– Это, и в самом деле, так! Я столько лет ограждал свое сердце от сильных эмоций, а тут растерял все свое хваленое хладнокровие!

Он резко поднялся и отошел к окну, за которым вставало румяное солнце, раскрашивая воды Волги в лазоревые тона надежды.

– Сестра Дмитрия – просто удивительная женщина! – заговорил Док, по-прежнему, не глядя на меня. – Она так стойко переносит свалившиеся на нее невзгоды! Волк пытается найти с ней контакт, но сердце матери не обманешь, Майя не чувствует в нем своего сына! И, тем не менее, эта женщина помогает Алексу в его расследовании. А как она заботится о своем брате! И остальных ребят не оставляет без внимания, следит, чтобы все нормально питались и отдыхали. И при этом находит время помогать мне в исследованиях!

– И ты боишься, что выйдя к ней с моим предложением, ты потеряешь возможность завоевать ее сердце? – со вздохом закончила я его мысль.

Док только кивнул мне в ответ, продолжая глядеть на Жигулевские ворота.

Я понимала двойственность возникшей ситуации, но не собиралась упускать возможность помочь своему связному. Поэтому быстро оделась и двинулась к выходу из комнаты.

– Куда ты? – воскликнул Кирилл, услышав скрип открываемой двери.

– Хочу Че навестить, новости рассказать! – довольно громко ответила я, выходя в коридор.

Моя маленькая хитрость возымела успех, и когда я подошла к двери в большую спальню, то Майя встретила меня на пороге. Она, как будто, и не ложилась, поверх джинсов с футболкой был надет белый халат, а длинные черные волосы были уложены в аккуратную прическу и прикрыты косынкой. Женщина выглядела как настоящая медсестра, работающая в хорошей клинике. И довольно симпатичная. Только глаза ее были печальными и настороженными.

– Как там Димка? – спросила я, заглядывая ей через плечо.

– Хандрит! – коротко ответила она, пропуская меня в комнату.

Действительно, ее брат уже не спал, но и по поводу моего визита радости особой не высказывал. Первые дни, после нашего возвращения, Че пребывал в уверенности, что мы с Доком сумеем совершить еще одно чудо и вернуть ему возможность ходить. Шли дни, надежда его таяла, и интерес к жизни тоже пропадал. Вот, и сейчас он лежал на постели, отрешенно глядя в окно. И я не понимала, то ли он рассматривает рассветное буйство красок на небосклоне, то ли, просто, не хочет смотреть мне в лицо.

– Привет связной! – бодро сказала я, присаживаясь к нему на кровать. – У меня сразу три хорошие новости!

Дмитрий нехотя повернулся ко мне, глаза его были печальными, а улыбка – вынужденной.

– Я рад, что хоть у кого-то есть повод для радости! – заметил он, слабо отвечая на мое рукопожатие.

– Во-первых, Хорек везет сюда жену Мастера! – продолжила я, делая вид, что не замечаю его настроения. – Во-вторых, Док с Мастером полагают, что я скоро стану мамой, а Алешка – папой!

Эта новость вызвала у Че более сильные эмоции, чем первая. Правда, не совсем те, на которые я рассчитывала. А Майя сзади издала звук, будто чем-то подавилась.

– Рад, что хоть кому-то в нашей команде с этим повезло! – довольно сухо ответил Дмитрий. – Хоть на чьих-то малышей удастся посмотреть, если своими судьба обделила!

– Ты тоже еще не старик, чтобы на семье крест ставить! – уверенно заявила я. – У мужчин и в пятьдесят, и в семьдесят дети рождаются!

– А я, конечно, в том состоянии, чтобы за девками бегать! – довольно желчно заметил Че, показав на свои неподвижные ноги.

– А это – третья хорошая новость! – парировала я. – Док считает, что нашел способ помочь тебе, только для этого нужна пуповинная кровь новорожденного ребенка. И, где-нибудь, через восемь месяцев она у нас будет! Правда, Кирилл полагает, что для лучшего результата больше подошла бы кровь какого-нибудь твоего юного родственника, но придется довольствоваться тем, что имеем.

Говоря все это, я с удовлетворением наблюдала, как в глазах Че зажигается слабый огонек надежды.

– Надеюсь, что ты говоришь это не просто для того, чтобы меня успокоить? – недоверчиво пробормотал он, бросая взгляд на свою сестру.

– Кирилл, и в самом деле, что-то говорил о методе стволовых клеток, – неохотно подтвердила Майя. – Но это – еще не очень отработанный метод!

– Да, я бы на него согласился, даже если там обещали бы всего один процент успеха! – воскликнул Че, приподнимаясь на кровати.

– Но это может быть опасно для твоей жизни! – нерешительно заметила его сестра.

– Да, уж лучше в могиле лежать, чем бревном на кровати! – Дмитрий даже кулаком по постели стукнул, такое решение было вполне в его духе.

– И в самом деле, в этом плане, с родственной кровью было бы безопаснее! – протянула я, в притворной задумчивости почесывая затылок. – Можно бы на кровь твоего племянника понадеяться, но Алекс что-то не очень расположен себе новую девицу подыскивать! Остается надеяться, что у моего малыша подходящая кровь окажется.