Уголовно-правовое воздействие

Закончилась банкротством и организация «Биржи трудового обмена» (Лондон, 1832 г.).

1

Будзинский С. Указ. соч. С. 246.

2

См.: Богдановский А. Указ. соч. С. 5.

3

Ф. Р. Сундуров выделяет следующие встречающиеся в советской литературе трактовки наказания: 1) реакция государства на совершенное преступление; 2) правовое последствие совершения преступления; 3) форма или способ реализации уголовной ответственности; 4) элемент содержания уголовной ответственности; 5) мера уголовно-правового воздействия на виновного в совершении преступления; 6) мера уголовно-правового характера; 7) кара (воздаяние виновному за содеянное); 8) взыскание; 9) страдание, тягота; 10) средство, сочетающее в себе убеждение и принуждение; 11) осуждение, порицание преступления и лица, его совершившего, от имени государства; 12) процесс наказания; 13) совокупность лишений или ограничений прав и свобод осужденного; 14) акт восстановления социальной справедливости; 15) средство исправления осужденного; 16) средство предупреждения преступления; 17) санкция уголовного закона; 18) конкретная мера наказания, назначенная осужденному, признанному виновным в совершении преступления; 19) общая уголовно-правовая категория; 20) отдельный вид наказания; 21) совокупное наказание (при сочетании основного и дополнительного(ых) видов наказаний). «В принципе любое из приведенных объяснений имеет… право на существование, поскольку раскрывает какую-то особую грань такого сложного явления, каковым представляется уголовное наказание, – его содержание, свойство, признак, функцию или цель. И большинство из них так или иначе должны быть приняты во внимание при определении наказания» (см.: Сундуров Ф. Р. Наказание и альтернативные меры в уголовном праве. Казань, 2005. С. 37–38).

4

Н. В. Крыленко писал: «В основе нашей карательной системы лежит стремление к перевоспитанию преступника, а не к отмщению за совершенное деяние» (см.: Крыленко Н. В. Судебные речи. М., 1959. С. 54). Н. А. Черлюнчакевич подчеркивал: «Для нас наказание лишено всяких элементов мести, оно – социальная защита личности» (Еженедельник советской юстиции. 1922. № 5. С. 9). Д. И. Курский на 3-й сессии ВЦИК 9-го созыва говорил, что «уголовный закон не стремится строить борьбу с преступлением на началах мести и устрашения. Ибо для нас преступник – это человек, который опасен в данное время, которого нужно или изолировать, или попытаться исправить, но которому ни в коем случае не надо мстить» (Курский Д. И. Избранные статьи и речи. М., 1948. С. 81).

5

См. об этом подробнее: Тоскина Г. Н. Уголовное наказание в законодательстве РСФСР и СССР (1917–1926 гг.). Ульяновск, 2005; Сулейманов А. И. Первый Уголовный кодекс РСФСР: концептуальные основы и общая характеристика. Владимир, 2006.

6

См., например: Обращение СНК ко всему населению от 26 ноября 1917 г. «О борьбе с контрреволюционным восстанием Каледина, Корнилова, Дутова, поддерживаемым Центральной Радой» // Сборник документов по истории уголовного законодательства СССР и РСФСР. 1917–1952 гг. М., 1953. С. 17.

7

См.: Уголовное право. История юридической науки / под ред. В. Н. Кудрявцева. М., 1978. С. 196.

8

См., например: Материалы Народного комиссариата юстиции. Вып. 1. М., 1918.

Так, в с. Лубны Лебедянского уезда Тамбовской губернии было принято собственное Уложение о наказаниях, а для его реализации создан революционный суд. В целом при определении наказания Уложение исходило из принципа талиона, содержало жестокие наказания, которые на практике применялись к виновным (см.: Новое слово. М., 1918. № 20). Согласно положениям о наказаниях, действовавших в Сарапульском уезде, виновную в прелюбодеянии зарыли живой в землю (см.: Свобода России. М., 1918. С. 38).

9

Например, председатель суда Западно-Сибирской области и Степного края был осужден к наказанию в виде «утраты общественного доверия и запрещения выступать на собраниях» (см.: Материалы Народного комиссариата юстиции. Вып. 1. М., 1918. С. 4).

10

См.: Собрание узаконений РСФСР. 1919. № 66.

11

Анализ наказания по Руководящим началам см.: Булатов С. Я. Руководящие начала по уголовному праву РСФСР // Правоведение. 1959. № 4. С. 130; Козловский М. Ю. Пролетарская революция и уголовное право // Пролетарская революция и право. 1918. № 1. С. 27. М. Ю. Козловского считают автором первоначальной редакции Руководящих начал (см.: Шишов О. Ф. Становление и развитие истории уголовного права в СССР. Проблемы Общей части (1917–1936 гг.). Вып. 1. М., 1981. С. 83).

12

«По отношению к отдельным категориям преступников, – говорится в объяснительной записке к указанному проекту, – должны применяться репрессивные меры не в форме наказания в тесном смысле, а в виде так называемых мер социальной защиты. И поскольку наказание преследует задачу главным образом общего предупреждения, – меры социальной защиты имеют в виду специальное предупреждение, не теряя, конечно, своего общего мотивационного значения» (см.: Пролетарская революция и право. 1921. № 15).

13

Например, на III съезде деятелей советской юстиции М. Ю. Козловский говорил о принципиальной недопустимости санкций в советском уголовном законе (Материалы НКЮ. 1921. Вып. X. С. 81).

14

См.: Герцензон А. А., Грингауз Ш. С., Дурманов Н. Д., Исаев М. М., Утевский Б. С. История советского уголовного права. М., 1947. С. 260–261.

15

Тоскина Г. Н. Указ. соч. С. 113.

16

См. подробнее: Калашникова А. И. Уголовный кодекс РСФСР: компромисс идеологии и науки. Ульяновск, 2009.

17

См. об этом: Бриллиантов А. В. Эволюция дифференциации наказания в докодифицированном советском уголовном законодательстве и первых уголовных кодексах // История органов внутренних дел России. Вып. 3. М., 2000. С. 174.

18

Ширяев В. Эволюция советского уголовного законодательства // Право и жизнь. № 1–5. Кн. 2–3. М., 1926. С. 77.

19

Н. Скрыпник, например, писал: «Не соображениями возмездия, мести, но соображениями защиты, обороны характеризуется уголовное право Советской республики» (см.: Скрыпник Н. Уголовная политика советской власти. Харьков, 1924. С. 21).

При этом авторы не обращают внимания на то, что введение таких понятий, как «социально опасные элементы» и «меры социальной защиты» входило в противоречие с провозглашенным в УК РСФСР 1926 г. принципом виновной ответственности (ст. 11), устанавливало расплывчатые, неконкретные критерии связи с преступной средой и оценки прошлой деятельности, по существу смешивало административно-правовые меры воздействия с уголовно-правовыми, привело к необоснованному отказу от дополнительных мер уголовного наказания (см. подробнее: Чучаев А. И. Уголовный закон. Ульяновск, 1995).

20

Пионтковский А. А. Сталинская Конституция и проект Уголовного кодекса СССР. М., 1947. С. 15.

21

См. подробнее: Тоскина Г. Н. Указ. соч. С. 117.

22

В 1919 г. Э. Ферри возглавлял комиссию по подготовке проекта уголовного кодекса, многие положения которого впоследствии вошли в фашистский итальянский Уголовный кодекс 1930 г.

23

Курс уголовного права: в 5 т. Общая часть. Т. 1: Учение о преступлении / под ред. Н. Ф. Кузнецовой, И. М. Тяжковой. М., 2002. С. 38.

24

Собрание законов СССР. 1934. № 33.

25

См.: Курляндский В. И. Уголовная ответственность и меры общественного воздействия. М., 1965. С. 30.

26

Курс советского уголовного права: В 5 т. Т. 1. Л., 1970. С. 193.

27

См.: Марцев А. И. Специальное предупреждение преступлений. Омск, 1977. С. 18.

28

См.: Смирнов В. Г. Функции советского уголовного права. Л., 1965. С. 175–176.

29

См.: Ной И. С. Сущность и функции уголовного наказания в Советском государстве. Саратов, 1973. С. 45.

30

Марцев А. И. Указ. соч. С. 19.

31

См.: Понятовская Т. Г. Концептуальные основы системы понятий и институтов уголовного и уголовно-процессуального права. Ижевск, 1996. С. 149.

32

Одним из первых это сделал М. И. Ковалев (см.: Советское уголовное право. Свердловск, 1971. С. 124), потом его поддержали другие авторы (см., например: Марцев А. И. Диалектика и вопросы теории уголовного права. Красноярск, 1990. С. 59).

33

См.: Коробеев А. И., Усс А. В., Голик Ю. В. Уголовно-правовая политика. Тенденции и перспектива. Красноярск, 1991. С. 157.

34

Зубкова В. И. Уголовное наказание и его социальная роль: теория и практика. М., 2002. С. 30–31.

35

Сундуров Ф. Р. Указ. соч. С. 22.

36

Цели включает в понятие наказания М. М. Имамов (см.: Имамов М. М. Виды наказаний и принципы формирования их системы: автореф. дис… канд. юрид наук. Казань, 2004. С. 6).

37

См.: Сундуров Ф. Р. Указ. соч. С. 23.

38

См.: Галиакбаров Р. Р. Уголовное право. Общая часть. Краснодар, 1999. С. 292.

39

См.: Уголовное наказание: понятие, виды, назначение: в 3 т. Т. 3 / под ред. И. Я. Козаченко. Екатеринбург, 1994. С. 9.

40

См.: Курс уголовного права: В 5 т. Общая часть. Т. 2: Учение о наказании / под ред. Н. Ф. Кузнецовой, И. М. Тяжковой. М., 2002. С. 6–11.

41

Гареев М. Ф. Цели иных мер уголовно-правового характера и средства их достижения по российскому уголовному праву: автореф. дис… канд. юрид. наук. Казань, 2005. С. 7.

42

В. И. Ленин считал, что формы принуждения определяются степенью развития революционного класса, различными особыми обстоятельствами. Он подчеркивал, что ошибка Парижской коммуны – в излишнем великодушии пролетариата: надо было истреблять своих врагов, а не стараться морально повлиять на них (см.: Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 36. С. 199).

43

В «Святом семействе, или критике критической критики» они писали: «По Гегелю, наказание есть приговор, который преступник произносит над самим собой. Ганс пространнее развил эту теорию. У Гегеля эта теория является спекулятивным покрывалом древнего jus talionis, которое Кант развил как единственную правовую теорию наказания. У Гегеля самоосуждение преступника остается только “идеей”, спекулятивным истолкованием ходячих эмпирических уголовных наказаний. Поэтому выбор формы наказания он представляет каждой данной ступени развития государства, т. е. он оставляет наказание таким, каким оно существует. Именно в этом он является большим критиком, чем его критический подголосок. Такая теория наказания, которая в преступнике признает в то же время человека, может это делать только в абстракции, в воображении, именно потому, что наказание, принуждение противоречат человеческому образу действий. Кроме того, практическое осуществление такой теории оказалось бы невозможным. Место абстрактного закона занял бы чисто субъективный произвол, ибо от усмотрения официальных “почтенных и благопристойных” особ зависело бы, как в каждом отдельном случае сообразовать наказание с индивидуальностью преступника. Уже Платон понимал, что закон должен быть односторонним и должен абстрагироваться от индивидуальности. Напротив, при человеческих отношениях наказание действительно будет не более как приговором, который провинившийся произносит над самим собой. Никому не придет в голову убеждать его в том, что внешнее насилие, произведенное над ним другими, есть насилие, произведенное им самим над собой. В других людях он, напротив, будет встречать естественных спасителей от того наказания, которое он сам наложил на себя, т. е. отношение будет прямо-таки противоположным» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 2. С. 196–197).

В. И. Ленин в конспекте «Святого семейства» полностью приводил процитированное высказывание К. Маркса и Ф. Энгельса о наказании (см.: Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 29. С. 35–36).

44

Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 4. С. 408.

45

Карпец И. И. Наказание. Социальные, правовые и криминологические проблемы. М., 1973. С. 63–64.

Критику этого положения см.: Сундуров Ф. Р. Указ. соч. С. 32.

46

Ной И. С. Вопросы теории наказания в советском уголовном праве. Саратов, 1962. С. 27.

47

Ременсон А. Л. Вопросы лишения свободы и общее учение о наказании // Материалы научной конференции, посвященной проблемам исправительно-трудового права. Томск, 1961. С. 17.

48

Курс советского уголовного права: в 6 т. Т. III. М., 1970. С. 29.

Комментируя это высказывание, Ф. Р. Сундуров приходит к выводу, что вероятнее всего авторы в понятие кары вкладывают различное содержание. При этом он ссылается на А. А. Пионтковского (отца) (см.: Пионтковский А. А. Новые законы об условном осуждении в Швейцарии // Пионтковский А. А. Избранные труды: в 2 т. Т. 2. Казань, 2005. С. 12), который в качестве карательного средства рассматривал и условное осуждение, так как оно является элементом карательной системы государства (см.: Сундуров Ф. Р. Указ. соч. С. 33).

49

См. об этом подробнее: Стручков Н. А. Уголовная ответственность и ее реализация в борьбе с преступностью. Саратов, 1977. С. 59 и др.

50

См.: Новое уголовное право России. Общая часть. М., 1996. С. 95.

51

Наумов А. В. Российское уголовное право. Курс лекций: в 2 т. Т. 1: Общая часть. М., 2004. С. 494.

52

См.: Беляев Н. А. Уголовная политика и пути ее реализации. Л., 1986. С. 64.

53

См.: Дементьев С. И. Лишение свободы. Уголовно-правовые и исправительные аспекты. Ростов-н/Д., 1981. С. 45.

54

См.: Полубинская С. В. Цели уголовного наказания. М., 1990. С. 7, 8.

55

Дуюнов В. К. Проблемы уголовного наказания в теории, законодательстве и судебной практике. Курск, 2000. С. 44–45.

56

Дуюнов В. К. Указ. соч. С. 49.

57

Там же. С. 53.

Оценивая данное предложение, Ф. Р. Сундуров, на наш взгляд, обоснованно указывает: «В принципе упоминание в этом определении о каре мало что дает для прояснения сущности наказания. С таким же успехом можно утверждать, что оно является формой реализации государственного осуждения лица и учиненного им деяния. Тем более сам автор признает, что термин “кара” не является специфически уголовно-правовым» (Сундуров Ф. Р. Указ. соч. С. 34).

1

А. Э. Жалинский считает, что личный характер наказания лишь подтверждает теорию объекта наказания как личности в правовом, социальном и биологическом смыслах. Рассматривая обозначенные им аспекты, можно заключить, что в понимании автора воздействию подвергается личность:

– как часть животного мира и вершина его эволюционного развития (homo sapiens), с присущими человеку анатомическими, генетическими, физиологическими и иными особенностями, составляющими биологический аспект;

– в социальном смысле как отдельно взятый человек, достигший определенного уровня психологического развития и обладающий устойчивыми психическими свойствами; являющийся продуктом индивидуального опыта и социального взаимодействия и одновременно отдельной составляющей общественной организации, характеризующейся совокупностью уникальных индивидуальных черт, общественных связей и ролевых функций; как субъект социальных отношений и сознательной деятельности, свободно и ответственно определяющий свою позицию среди других посредством проявления мотивов поведения и практических действий, интересов, склонностей, мировоззрения и прочих черт;

– в правовом – гражданин, наделенный правами и обязанностями, охраняемыми и гарантированными государством, и реализующий их в тех или иных урегулированных правом отношениях (см.: Уголовное право России. Общая часть / под ред. А. Н. Игнатова, Ю. А. Красикова. М., 1998. С. 368).

Анализ этой позиции см.: Чучаев А. И., Фирсова А. П. Уголовно-правовое воздействие: понятие, объект, механизм, классификация. М., 2010. С. 93–95.

2

Жижиленко А. А. Очерки по общему учению о наказании. Пг., 1924. С. 11.

3

См.: Российское законодательство Х-ХХ веков / под ред. О. И. Чистякова: в 9 т. Т. 1: Законодательство Древней Руси. М., 1984. С. 87.

4

Как отмечает В. И. Сергеевич, господа должны были быть вызываемы в суд при слушании дел об их рабах для ограждения своих интересов. В Новгороде это право было формально признано, в других местах, возможно, практиковалось (см.: Сергеевич В. И. Древности русского права: в 3 т. Т. 1: Территория и население. М., 2006. С. 91).

5

См. подробнее: Рожнов А. А. Уголовное право Московского государства (ХГУ-ХУЛ вв.). Ульяновск, 2007. С. 60.

В целях устрашения исполнение наказания производилось прилюдно в местах большого скопления народа, что ограничивало не только права личности на здоровье и физическую неприкосновенность, но и ущемляло честь и достоинство осужденного. По свидетельству историков, данная мера часто представляла замаскированный вид смертной казни и понималась исполнителями как приказание засечь преступника до смерти, особенно в случаях, когда исполнять ее предписывалось «без поттталът» (см. об этом: Российское законодательство Х-ХХ веков / под ред. О. И. Чистякова: В 9 т. Т. 2: Законодательство периода образования и укрепления Русского централизованного государства. М., 1985. С. 73).

6

См.: Сыч К. А. Уголовное наказание и его состав: теоретико-методологические аспекты исследования: дис… д-ра юрид. наук. Рязань, 2001. С. 45.

7

Н. Д. Сергеевский отмечает декларативность данных положений. «Слабость судебно-следственной власти, с одной стороны, и слабость средств полицейского надзора, с другой, вызывали действительную, практическую необходимость возлагать кару на лиц подозрительных и опасных, хотя бы виновность их не была доказана» (Сергеевский Н. Д. Наказание в русском праве ХУП века. СПб., 1887. С. 67).

8

См.: Сергеевский Н. Д. Наказание в русском праве ХУП века. С. 247–249.

9

См. об этом: Российское законодательство Х-ХХ веков / под ред. О. И. Чистякова: в 9 т. Т. 5: Законодательство периода расцвета абсолютизма. М., 1987. С. 499.

10

См. об этом подробнее: Муфтиев Р. Г., Сидоркин А. И. Воинские наказания в русском праве XVI – начале XX в. Уфа, 2008.

11

См. подробнее: Алексеев В. И. Институт лишения прав как дополнительное наказание по Уложению о наказаниях 1845 г. // Российский следователь. 2006. № 4. С. 59.

12

Фойницкий И. Я. На досуге: сборник юридических статей и исследований с 1870 года. Т. 1. СПб., 1898. С. 582–583.

13

Калмыков П. Д. Учебник уголовного права. Часть Общая. СПб., 1866. С. 53.

14

См.: Лохвицкий А. Курс русского уголовного права. СПб., 1867. С. 77.