Российское гражданство

Одновременно В.М. Гессен подчеркивал, что ни понятие гражданства, ни понятие подданства в их специальном или узком смысле не могут быть установлены наукой государственного права.

Конечно, замечал он, во внутреннем законодательстве каждого в отдельности государства можно констатировать определенные различия в обязанностях и правах между гражданином и иностранцем. Более того, под влиянием общих политических идей, одинаковым образом влияющих на законодательство государств, различие в обязанностях и правaх между гражданином и иностранцем является более или менее тождественным. Например, под влиянием национальной идеи почти во всех государствах иностранцы лишены политических прав, точно так же как и воинская повинность, там, где она существует, является обязанностью граждан, от которой иностранцы освобождены.

И тем не менее, полагал В.М. Гессен, с точки зрения науки государственного права нельзя установить принципиального, т. е. юридически необходимого различия между подданным и иностранцем. Наука государственного права не в состоянии ответить на вопрос, какие обязанности и права составляют существенный момент отношения гражданства, или, иными словами, какие обязанности и права характеризуют гражданина, как такового, гражданина в отличие от иностранца. Для государствоведа отношения гражданства в одном государстве одно, в другом – другое. Ничто не препятствует уравниванию в правах иностранцев и граждан; такое уравнивание, упраздняющее самую категорию «иностранства», лишает категорию гражданства какого бы то ни было содержания.

В.М. Гессен считал, что точно так же не может быть определено наукой государственного права понятие подданства в его специальном или узком смысле, понятие подданства, противопоставляемое понятию «иностранства». Те квалифицирующие моменты, которыми принадлежность к государству подданного отличается от принадлежности к нему иностранца, даются не государственным, а международным правом. Само понятие подданства в его специальном, узком значении является категорией международного, а не государственного права. Доктрина государственного права получает это понятие готовым из рук международно-правовой доктрины.

Рассматривая понятие гражданства в науке государственного права, В.М. Гессен указывал, что, поскольку под категорией. гражданства здесь понимается совокупность определенных обязанностей и прав, отличающих гражданина от иностранца, содержание этой категории определяется обязанностями и правами публичного, а не гражданско-правового характера. В сфере гражданского права равноправие иностранцев и граждан является общим правилом, а правоограничения иностранцев – сравнительно редким исключением. Поэтому он видел здесь главный вопрос в том, чтобы установить, какие именно обязанности и права публично-правового характера составляют сущность отношения гражданства.

Отмечая, что всю совокупность субъективных публичных прав современная доктрина делит на три категории, на три статуса: позитивный статус права на определенные услуги – притязания, объектом которых является определенное dare facere praestare государственной власти; негативный статус – так называемые права свободы, которым соответствует обязанность невмешательства власти в сферу самоопределения, отведенную индивиду законом; активный статус – совокупность политических прав, т. е. прав на участие в государственной власти, В.М. Гессен подчеркивал, что ни один из этих статусов не может быть признан исключительной привилегией гражданства.

Правда, он отмечал, что для обладания политическими правами, те. правами активного статуса, подданство является необходимым условием. Однако отношение, предполагающее необходимым условием подданство, еще не является только поэтому его необходимым следствием. В.М. Гессен в связи с этим указывал, что обладание политическими правами, кроме подданства, зависит от ряда других столь же необходимых условий: женщины, дети, лица, лишенные требуемого ценза, и другие, будучи подданными, лишены подобно иностранцам политических прав.

Из данного обстоятельства В.М. Гессен делал вывод о том, что различие между гражданином и иностранцем заключается не в определенных статусах. Наука государственного права ищет, по его мнению, это различие не в том или ином статусе, а в конкретных обязанностях и правах. Основываясь на их анализе, В.М. Гессен делал заключение, что нет и не может быть такого права или такой обязанности, которая являлась бы существенным моментом в понятии гражданства. Не отрицая, что в статусе гражданства между подданным и иностранцем существует коренное и необходимое различие, он утверждал, что это различие не может быть раскрыто, а его необходимость не может быть обоснована наукой государственного права.

В.М. Гессен подчеркивал, что современное государство не является изолированным государством. Как член международного сообщества, оно определяется нормами международного права. Уравнение иностранцев в правах и обязанностях с подданными представляется юридически невозможным, поскольку оно противоречит категорическим нормам международного права. Именно поэтому различие между подданным и иностранцем является отнюдь не случайным и не местным различием. Для того чтобы это различие установить, необходимо отрешиться от изменчивого содержания положительного права отдельных государств. В нормах международного права, связывающих и обязывающих волю отдельных государств, В.М. Гессен видел ключ к разрешению этих вопросов. Поскольку международное право требует от законодательной власти отдельных государств различного отношения к подданным и иностранцам, лишь постольку различия между теми и другими имеют юридически необходимый, постоянный и общий характер.

Рассматривая понятие подданства в науке государственного права. В.М. Гессен отмечал, что наука государственного права ищет различия между подданным и иностранцем не только в различном содержании отношения гражданства, но и в различии титулов отношения подданства. Он подчеркивал, что государство господствует как над подданным, так и над иностранцем, находящимся в его пределах. Иными словами, как подданный, так и иностранец, находящийся в пределах государства, определяются нормами действующего в этом государстве правопорядка. И подданный, и иностранец являются подданными в широком смысле этого слова местной территориальной власти.

Однако, по мнению В.М. Гессена, господство государства над подданным и иностранцем покоится на двух существенно друг от друга отличающихся основаниях. Над подданным государство господствует в случае столичной принадлежности к государству. Господство государства над подданным является персональным, или личным верховенством. Наоборот, над иностранцем государство господствует в силу его нахождения на территории государства. В отличие от личного верховенства, принадлежащего государству в его отношении к подданному, в отношении к иностранцу государству принадлежит территориальное верховенство:

Из различия оснований господства над подданным и иностранцем наука государственного права, по словам В.М. Гессена, делает выводы, характеризующие в своей совокупности юридическое положение подданного в отличие от такого же положения иностранца. Это отличие заключается, во-первых, в продолжительности, во-вторых, в интенсивности и экстенсивности господства.

Между тем поскольку иностранец может жить в стране, сколько ему угодно, и тем не менее, если он не вступает в подданство, он остается иностранцем, кратковременность принадлежности к государству, по мнению В.М. Гессена, никоим образом не может характеризовать юридическое положение в государстве иностранца. Он считал также неправильным говорить о степени интенсивности отношений господства по территориальному и личному началу.

В.М. Гессен исходил из того, что понятие территориального верховенства отнюдь не означает совокупности определенных материальных полномочий государственной власти. По его мнению, оно означает определенное ее свойство: исключительность и безусловность ее господства в пределах территории государства. Когда мы утверждаем, считал он, что государство господствует над иностранцами по территориальному началу, мы хотим этим сказать, что государство суверенно господствует над всеми, находящимися в его пределах, над иностранцами точно так же, как и над подданными. Никакого специфического содержания понятие территориального верховенства само по себе не имеет.

В.М. Гессен подчеркивал, что индивид является либо подданным, либо не подданным государства. Он подчиняется или не подчиняется его власти, определяется или не определяется его правом. Но нельзя быть более подданным по личному или менее подданным по территориальному началу Отсюда В.М. Гессен делал вывод о том, что с точки зрения государственного права необходимое различие между подданным и иностранцем в содержании обязанностей и прав установлено быть не может.

Что касается различия в экстенсивности господства, то В.М. Гессен отмечал, что государство господствует над подданным, где бы он ни находился – на территории государства или за границей, а над иностранцем – только в своих территориальных границах. Однако выявленное различие между подданным и иностранцем в пространственной сфере, в экстенсивности государственного господства может, по мнению В.М. Гессена, быть признано правильным лишь с существенными оговорками. Эти «оговорки», считал он, находят свое обоснование не в государственном, а в международном праве.

С точки зрения В.М. Гессена, с одной стороны, нельзя утверждать, что подданный независимо от места своего нахождения всею своею личностью подчинен государственной власти своего отечества. С другой стороны, нельзя утверждать, что иностранец, находящийся вне территории государства, господству его власти никоим образом не подлежит.

По отношению к индивиду государству принадлежит власть двоякого рода – нормативная или повелительная и принудительная. С одной стороны, своими нормами или авторитетными велениями государство определяет правовую личность индивида. С другой стороны, осуществлением непосредственного принуждения оно обеспечивает действительную силу устанавливаемых им норм.

В.М. Гессен утверждал, что принудительная власть как над подданным, так и над иностранцем принадлежит государству исключительно в пределах его территориального господства. Осуществление принудительной власти над подданным, находящимся за границей, невозможно и недопустимо иначе, как через посредство государственной власти его местонахождения.

Вместе с тем он считал, что и нормативная власть государства находится в непосредственной зависимости от места нахождения подданного. В тот момент, когда подданный, оставляя отечество, переступает через границу, множество норм отечественного законодательства теряет для него юридическую силу, теряет силу не в том смысле, что их исполнение не может быть обеспечено принуждением, а в том, что само нормативное их содержание для подданного, находящегося за границей, необходимо отпадает. В вопросах «общественного порядка» определения отечественного законодательства объективной силы для него не имеют.

По мнению В.М. Гессена, нельзя утверждать, что индивид, находящийся в пределах своего отечества, ни в каком отношении иностранной государственной власти подчинен быть не может. Такое подчинение в действительности существует. Нормативные определения данного порядка распространяют в известных случаях свое господство на иностранцев, находящихся за границей.

Сама возможность господства над подданным, находящимся за границей, по личному началу, и тем более возможность господства над иностранцем, находящимся за границей, является необъяснимой с точки зрения государственного права. Государственное право не может не признавать территориального характера государственной власти. Территория является пространственной сферой, в пределах которой господствует государство. Понятие личного верховенства над подданным, верховенства, выходящего за пределы государства, возникает и развивается на почве международного права.

В.М. Гессен считал, что коренное различие между подданным и иностранцем заключается в том, что над первым государство господствует по личному, над вторым по территориальному началу, но теоретические обоснования этого различия можно найти не в государственном, а в международном праве.

По мнению В.М. Гессена, существование международного общения необходимо предполагает общепризнанное, санкционированное международным правом разграничение соответствующих сфер господства отдельных государств. Разграничительным моментом при определении этих сфер международное право признает территориальное и личное начало.

По личному началу государство господствует над подданными, где бы они ни находились – на территории государства или за границей, по территориальному – над иностранцами, находящимися на территории государства. Под территориальным господством В.М. Гессен понимал господство в пределах территории, а не над нею, поскольку территория – сфера, а не объект господства. Над иностранцем государство господствует не потому, что он является «принадлежностью» территории, как публично-правовой вещи, а потому, что он находится на территории, т. е. в сфере публично-правового господства.

В.М. Гессен подчеркивал, что как всякое вообще господство, господство по личному началу проявляется в двух направлениях – позитивном и негативном. Позитивно оно проявляется в непосредственном принудительном или нормативном воздействии государства на своих подданных. Предоставляя своему подданному определенное право, налагая на него определенную обязанность, государство позитивно осуществляет принадлежащую ему над подданным власть. Иными словами, позитивное осуществление власти необходимо предполагает определенное воздействие на подданного как такового. Негативное господство поличному началу проявляется в воздействии, принудительном и нормативном, на всех вообще лиц независимо от их подданства, поскольку их деятельность вторгается в определяемую по личному началу правовую сферу подданных.

Предоставляя, считал В.М. Гессен, своему подданному то или иное абсолютное право, например право собственности, государство соответствующую обязанность – обязанность борьбы с нарушением права собственности возлагает на всех лиц, независимо от их местонахождения и подданства. И точно так же, охраняя то или иное благо подданного, его жизнь, телесную неприкосновенность, имущество и т. д., – государство своей уголовно-карательной нормой воспрещает посягательство на это благо всем лицам, кто бы они ни были, подданные или иностранцы, и где бы они ни находились, на территории государства или за границей. Негативная сторона господства по личному началу свое наиболее яркое выражение находит в доктрине международного уголовного закона. Доказывая, что карательная власть государства распространяется на всякое деяние, кем бы и где бы оно не было совершено, если объектом этого деяния является благо, принадлежащее подданному государства, рассматриваемая теория делает совершенно бесспорный и правильный вывод из принципа персонального ил и личного верховенства над подданным.

Поскольку принудительное и нормативное воздействие на не подданных, считал В.М. Гессен, является необходимым следствием или, точнее, негативным проявлением господства по личному началу над подданным, постольку международное право, признающее господство государства над подданным по личному началу, такое воздействие не может не признавать необходимым и неотъемлемым правом государства. Он отмечал, что, поскольку личное и территориальное верховенство, господство над подданным и господство в пределах территории рассматриваются независимо от конкурирующего с ними территориального и личного верховенства другого государства, в своем содержании они необходимо совпадают друг с другом.

В.М. Гессен указывал, что подобно личному и территориальное верховенство проявляется в позитивном и негативном направлениях. Позитивно оно проявляется в воздействии – принудительном или нормативном – на всех лиц, подданных и иностранцев, находящихся на территории государства, негативно – в нормативном определении действий, хотя бы и происходящих за границей, объектом которых являются лица и, следовательно, принадлежащие им блага, находящиеся на территории государства.

Наряду с территориальным и личным верховенством никакого другого, необходимого и общего, признака господства международное право не знает. В частности, господство над иностранцем, находящимся за границей, только в том случае может быть признано правомерным, если оно является негативным проявлением господства либо по личному, либо по территориальному началу.

Из различия признаков господства над подданным и иностранцем, отмечал В.М. Гессен, международное право делает определенные выводы, характеризующие юридический статус того и другого. Наиболее общим и, может быть, наиболее существенным из этих выводов является конкурирующее господство над иностранцем или над подданным, находящимся за границей, двух независимых друг от друга – национального и территориального – правопорядков.

Господство отечественного государства над подданным, находящимся за границей по личным делам, имеет интегральный характер. Оно отнюдь не исчерпывается определенными полномочиями отечественной власти. Находящийся за границей подданный определяется не отдельными нормами отечественного правопорядка, а отечественным правопорядком вообще. Господство отечественного государства ограничивается международным правом лишь постольку, поскольку его ограниченность необходимо вытекает из самого факта признания территориальной независимости государства, в пределах которого находится поданный.

И точно так же, указывал В.М. Гессен, интегральный характер имеет господство государства над иностранцем по территориальному началу. Иностранец всецело и полностью подчиняется местному правопорядку. И если положение, занимаемое в государстве иностранцем, во многих существенных отношениях отличается от положения, занимаемого подданным, это объясняется тем, что законодатель, повинуясь категорическим требованиям международного права, соответствующим образом модифицирует свое господство над иностранцем по территориальному началу.

Исходя из понимания подданства как личной принадлежности индивида к государству, не прекращаемой оставлением отечества, современное международное право, отмечал В.М. Гессен, признает, что поскольку нормативная власть государства над индивидом определяет постоянные или длительные, независящие от места нахождения отношения его к правопорядку, эта власть принадлежит государству, господствующему над индивидуумом по личному началу, его отечественному государству. Определение личного статуса индивида – того закона, которым нормируется его личность как таковая, является правом отечественного государства. Национальным законом, независимо от места нахождения индивида, определяется его правовое положение как лица или правового субъекта (его правоспособность и дееспособность), как члена семьи (его семейные и наследственные права), как члена общества и активного гражданина.

Во всей этой области господство национального права, подчеркивал В.М. Гессен, является исключительным. Конкуренция личного и территориального господства устраняется тем, что к отношениям рассматриваемого типа территориальное право вообще неприменимо. Нельзя себе даже представить такого государства, отмечал он, в котором вопросы о законности иностранного брака, о законнорожденности детей от подобного брака, решались бы на основании местного, а не иностранного закона. Во всяком случае, подобный порядок с точки зрения международного права явился бы, безусловно, недопустимым.

И наоборот, в отличие от законов, определяющих личность индивида, законы, гарантирующие общественный порядок, имеют всегда и необходимо территориальный характер. Ни одно государство не вправе нормировать отношений, возникающих в другом государстве, поскольку эти отношения имеют своим объектом локальный, а не общий интерес. В пределах своей территории каждое государство самостоятельно определяет условия, признаваемые им необходимыми для мирного и нормального существования общества, для удовлетворения общих потребностей его членов. Ни одно государство по праву своего территориального господства не допускает в своих пределах применения нормы иностранного законодательства, например нормы, определяющей личный статус иностранца, если такое применение противоречит добрым нравам или общественному порядку, как его понимает законодатель.

Конкурирующее господство над иностранцем или над подданным, находящимся за границей, территориального и национального права; определяемость подданного в вопросах его личного статуса национальным правом; определяемость иностранца в вопросах общественного порядка территориальным – таковы, по мнению В.М. Гессена, те моменты, которыми обусловлено принципиальное и общее различие в юридическом статусе подданных и иностранцев.

Вместе с тем В.М. Гессен полагал, что наряду с принципиальным и общим разграничением соответствующих сфер территориального и личного господства на статус иностранца и подданного определяющим образом влияет совокупность конкретных международных обязанностей и прав государства – обязанностей и прав в отношении к другим государствам, обусловленных господством его над определенным кругом лиц по личному и территориальному началу.

Во-первых, государство имеет право на дипломатическую защиту своих подданных, находящихся за границей. Это право – необходимое следствие того факта, признаваемого международным правом, что личная связь, соединяющая подданного с отечеством, не разрывается нахождением его за границей. Если с точки зрения государственного права, считал В.М. Гессен, нельзя говорить о праве подданного на дипломатическую защиту, то с точки зрения международного права право государства на защиту поданного является бесспорными. Государство может отказать своим подданным в защите, если их деятельность за границей не соответствует его интересам. Однако никакое другое государство не может воспрепятствовать отечеству оказывать дипломатическую защиту своим подданным. Такая защита является наиболее ярким выражением международного признания независимости от местонахождения личной принадлежности подданного к своему отечеству В.М. Гессен подчеркивал, что, если бы между подданным и иностранцем не существовало необходимого с точки зрения международного права различия, дипломатическая защита подданных, находящихся в пределах другого государства, явилась бы не чем иным, как недопустимым вмешательством одного государства во внутренние дела другого.

Во-вторых, территориальное господство государства над иностранцем, находящимся в его пределах, ограничено прежде всего обязанностью государства оказывать ему судебную и внесудебную защиту. Государство обязано охранять принадлежащие иностранцу права теми же путями и способами, какими охраняются права подданных. Отказ иностранцу в правосудии явился бы нарушением международно-правовой обязанности, лежащей на государстве.

Права иностранцев, считал В.М. Гессен, определяются территориальным правом. Однако, определяя эти права, государство отнюдь не является свободным. Современное государство не может не предоставить иностранцу, находящемуся в его пределах, определенного минимума прав. Предоставленные иностранцу права должны быть охраняемы и защищаемы государственной властью.

В-третьих, наряду с обязанностью государства признавать иностранца правовым субъектом или, иными словами, охранять его личность и права, на государстве в его отношении к иностранцу лежит еще другая обязанность, санкционируемая международным правом. Государство, в пределах которого находится иностранец, господствуя над ним по территориальному началу, обязано считаться с принадлежностью его как подданного к другому государству. Оно не вправе ни налагать на него обязанностей ни предоставлять ему прав, разрывающих или отрицающих публичную связь, которая соединяет его с отечеством. Отсюда международная обязанность государства не налагать на иностранца, являющегося подданным другого государства, публичных обязанностей, имеющих личный характер, и, в частности, не привлекать иностранцев к отбыванию воинской повинности. Отсюда же обязанность государства не предоставлять иностранцу политических прав, не совместимых с политическими правами, принадлежащими ему как подданному в отечественном государстве.

В-четвертых, отношение государства к иностранцу устанавливается фактом пребывания его на территории государства. Оно возникает с приездом иностранца и прекращается с его выездом. У государства нет и не может быть права принудительно задерживать в пределах своей территории находящихся в ней иностранцев. Вместе с тем государство не обязано терпеть их в своих пределах. Именно потому, что иностранец является подданным другого государства, для территориальной власти он остается чужим. Призванная заботиться об охране государственного и общественного порядка в пределах своей территории, государственная власть не может не иметь права на удаление иностранцев, угрожающих спокойствию и порядку. С точки зрения международного права ни одно государство не может требовать от другого предоставления его подданному как таковому права на пребывание в его пределах.