Парные юридические категории: теория прав и обязанностей. Монография

А. А. Рудаков

Парные юридические категории теория прав и обязанностей

Монография

[битая ссылка] [e-mail]

Предисловие

Стремление человека совершенствовать самого себя и окружающую его природу старо как мир. Видимо, это желание предопределено генетически. Ведь человеческое общежитие постоянно, с самого начала своего развития и до сегодняшних дней, усложнялось (не исключая, конечно, застои в развитии и даже временную регрессивную динамику). Вместе с усложняющимися общественными отношениями изменяются и социальные институты, их опосредующие, важнейшим из которых является право.

Феномен права тысячелетиями входит в сферу научных интересов многих ученых. Современные учения о праве исходят из презумпции целостности, многогранности, сложной структурированности и динамичности этого явления. При этом во многих работах в качестве метода познания права используется его категориальный анализ (категориальный метод), т. е. учение о категориях, их природе и области применения.

Это вполне обоснованно, ведь, как верно отметила Л.П. Ануфриева, «познание позитивного права в научном плане происходит благодаря разложению явлений объективного мира на составляющие, соединению и разъединению, разгруппированию и повторному группированию на основе других критериев, элементов, формирующих науку»1. Такими элементами в юриспруденции выступают правовые категории.

Несмотря на очевидность приведенного высказывания, в литературе мнения о роли юридических категорий в системе правовых знаний весьма разноречивы. Наиболее остро поставлен вопрос об оценке методологического значения общих (универсальных) юридических категорий, т. е. тех, которые в одинаковой мере распространимы на все юридические науки и наиболее полно и абстрактно отражают процессы и явления, изучаемые этими науками.

С.С. Алексеев исследовал три основных пути разрешения данного вопроса: во-первых, отрицание такого значения юридических категорий; во-вторых, относительное признание за ними такого значения (т. к. они выражают философское содержание правоведения, являются конкретизацией философских категорий); в-третьих, признание за ними самостоятельного методологического значения в пределах правоведения2.

Сегодня первая точка зрения, видимо, уже навсегда утратила свои позиции. Вряд ли найдется хоть один ученый, вообще отрицающий значение общих юридических категорий для правовой науки и практики.

Второй подход отстаивался самим С.С. Алексеевым: «Общие понятия юридической науки постольку имеют методологическое значение, поскольку они являются выражением применительно к данному конкретному фактическому материалу философских законов и категорий»3.

Разделял взгляды С.С. Алексеева и В.П. Казимирчук, считая, что значение правовых категорий как средств теоретического выражения государственно-правовой действительности условно, потому что сами эти правовые категории – это своеобразная конкретизация и модификация философских категорий4.

Третий подход, предполагающий признание самостоятельного значения для правовой науки общих юридических категорий, представляется нам наиболее обоснованным. В разное время он отстаивался такими учеными, как С.Н. Братусь, П.Е. Недбайло, А.М. Васильев.

По мнению С.Н. Братуся, положение о том, что правовые категории являются содержательными понятиями, отражающими сущность государства и права как реальных социальных явлений, как раз и служит основанием признания их основополагающими для всех юридических дисциплин5.

П.Е. Недбайло, отождествляя общие юридические категории с понятиями теории государства и права, полагал, что последние имеют руководящее значение для всех юридических наук потому, что она (теория) выступает как «теория особых закономерностей государства и права – общих, основных и наиболее существенных – теория своего предмета»6.

К выводу о самостоятельном значении юридических категорий приходит в своей работе А.М. Васильев: «Построение системы правовых категорий не самоцель, а одно из средств движения правовой теории к новым результатам в познании. В том случае, если теоретическая система правильно выражает существенное, необходимое, закономерное в праве, с ее помощью обнаруживаются пробелы в теории, устанавливаются тенденции в познании предмета. Только в системе юридических категорий результаты правовых исследований могут быть отражены и представлены во всей полноте и наглядности, а следовательно, установлены и тенденции направлений дальнейшего познания»7. Похожие выводы делаются и другими учеными8.

В общем виде значение категориального метода в юриспруденции (построения системы юридических категорий) мы видим в следующем: использование категориального метода способствует объединению знаний о государстве и праве, расчлененных в специальных юридических науках, позволяет подняться над множеством мнений, подходов, теоретически воссоздать их общую картину и тем самым содействовать целостности познавательной деятельности во всех областях юридической науки.

Категориальный аппарат юриспруденции выражает и подытоживает полученные знания о государстве и праве. Именно он придает качественную определенность правовому научно-теоретическому мышлению, фиксирует структуру фундаментальных знаний о праве и логику их развития, проявляющуюся в формировании, связях и системе основных юридических категорий.

Юридические категории участвуют в перемещении знаний из сферы одной юридической науки в сферу другой. Правовые понятия, первоначально разработанные в одной из специальных юридических наук и трансформировавшиеся благодаря своей общенаучной значимости в категории, распространяются и на другие правовые науки.

Использование категориального метода способствует совершенствованию инструментария научных исследований; восполнению пробелов в системе юридического знания; укреплению философских и гносеологических основ процесса правового регулирования, формирования правопорядка.

Кроме того, от степени разработанности юридических категорий, их системы, от умения оперировать ими на уровне диалектической и формальной логики во многом зависят доказательность и практическая отдача правовых научных знаний. Следовательно, использование категориального метода исследования правовых явлений без преувеличения имеет и прикладное значение.

Вот почему следует, на наш взгляд, согласиться с А.М. Васильевым в том, что правовые категории могут составить свой самостоятельный предмет изучения в юридической науке, могут быть вычленены из числа других теоретических проблем правоведения9. Профессиональная установка и опыт вырабатывают у юристов навыки принятия однозначных решений, применения одних и тех же юридических формул. Диалектика же требует оперирования живыми, подвижными, текучими понятиями, определение которых устойчиво только в пределах установленной связи и только на данный момент. На эту трудность, с которой сталкивается как научно-теоретическое, так и научно-практическое правовое мышление, особенно когда рассматривается его категориальный аппарат, нельзя, конечно, закрывать глаза, поскольку речь идет о профессионально сложившемся подходе к понятийным формулам. Напротив, чтобы преодолеть такую трудность, ее надо осмыслить, понять и действовать в дальнейшем на этой основе со знанием дела10.

В указанном противоречии, видимо, следует искать корни некоторых однозначных решений, которые отстаиваются в правоведении.

Большинство научных работ, обогащающих категориальный аппарат юриспруденции, посвящено отдельным юридическим понятиям11.

Ценность такого подхода заключается в том, что он позволяет досконально разобраться в сущности изучаемого явления, определить его свойства, структуру, провести классификационный анализ. Правовое явление рассматривается здесь как бы в срезе, в статике.

Однако признание государства и права сложно структурированными образованиями требует от исследователей установить все многообразие связей государственно-правовых явлений: как внутренних, так и внешних, их движения. И здесь, на наш взгляд, может быть эффективно использован диалектический системный подход в познании, который позволит рассмотреть динамику взаимодействия юридических категорий, выявить их отдельные особенности, не найденные при изучении их статического состояния, построить систему юридических категорий.

Такая система отражает представления о государственно-правовой организации общества как о целостном образовании. Целое не сводимо к совокупности частей, в нем только различаются части, в каждом из которых действует целое. Этот постулат был провозглашен в рамках так называемого холистического учения в первой половине XX столетия12. Государство и право как системные объекты способны образовывать системные свойства, качественно отличные от исходных свойств его подсистем (отдельных частей). Поэтому познать государственно-правовую организацию общества, только описывая свойства его составных частей, невозможно. Применительно к праву эта проблема неоднократно поднималась нами в работах, посвященных юридической синергетике13.

Особо нужно отметить, что формой целостности государства и права выступает парность составляющих его категорий. Именно парные явления и процессы позволяют государству и праву образовывать качественно новые свойства, не сводимые к свойствам отдельных государственно-правовых явлений, входящих в него.

Исторические условия и противоречивость процесса познания движения государства и права акцентируют внимание науки на тех или иных их сторонах, но цельное представление о их самодвижении складывается на базе синтеза представлений о всех их сторонах, об их необходимом единстве. И в этой связи нам представляется, что разработка проблемы парных юридических категорий необходима для выражения и фиксации движения в государстве и праве, необходимого единства всех их граней, познании государства и права как особой системы.

Парными юридическими категориями фиксируются особые внутренние и внешние связи между отдельными государственно-правовыми явлениями, их противоположности, переходы и единство. Вот почему так важно исследовать общие свойства парных юридических категорий, выявить их системный характер. Это позволит открыть новые грани не только изучаемых парных юридических категорий, но и государственно-правовой организации общества как целостного системного явления.

Исследование парных юридических категорий – это выражение диалектики в отношениях между изучаемыми правовыми явлениями. Диалектическое положение о том, что «познание всех процессов и явлений есть познание их как единства и борьбы противоположностей», определяет методологический подход к изучению парных правовых категорий. Поэтому исследование процессов, отношений, связей, явлений государственно-правовой организации общества необходимо подводит юридическую науку к потребности выразить конкретное единство противоположностей в государственно-правовых явлениях определенными парными правовыми категориями.

Обозначенные вопросы на современном этапе можно назвать одними из мало разработанных. Ни в царской, ни в советской России практически не было исследований, посвященных категориальному методу, не изучалась диалектика парных юридических категорий. Исключение, пожалуй, составляет лишь опубликованная 1976 г. работа А.М. Васильева, посвященная юридическим категориям14. Однако и в ней проблематике парности почти не уделяется внимания. В разное время ученые обращали внимание на отдельные юридические категории15. В результате таких исследований было достигнуто единство по ряду дискуссионных вопросов.

Но, к сожалению, как ранее, так и сегодня правовые явления продолжают чаще всего рассматриваться учеными лишь в отдельности (вне системного подхода), не отражая в полной степени особенностей их диалектического взаимодействия как парных юридических категорий (даже если применительно к отдельным правовым явлениям используется термин «пара», «парность», «парные»).

Отдельные аспекты парности юридических категорий были исследованы в работах В.М. Сырых «Логические основания права», А.В. Малько «Стимулы и ограничения в праве. Теоретико-информационный аспект», В.В. Ныркова «Поощрение и наказание как парные юридические категории»16, а также некоторых других приведенных нами работах.

Вплоть до начала XXI века в научных трудах преобладал так называемый государствоцентристский подход к правопониманию, который, в силу своей узости, ограничивал возможности исследования феноменов государства и права вообще, и парных юридических категорий в частности (этот подход, например, применен в указанной работе А.М. Васильева).

Теперь же с использованием системного метода появилась возможность обратиться к исследованию динамики существования правовых явлений в их взаимосвязи, движении, рассмотреть свойства парных юридических категорий с позиций идей все более принимаемого учеными человекоцентристского подхода к правопониманию (права в человеческом измерении), основоположниками которого выступили С.С. Алексеев и В.М Шафиров17.

В настоящей работе мы обосновываем преимущество рассмотрения парных юридических категорий вместе в их взаимосвязи. Особое внимание уделяется рассмотрению с позиций человеческого измерения прав и обязанностей как парных юридических категорий. Выбор этих категорий не случаен, а обусловлен их фундаментальностью, значимостью в юридической науке.

Права и обязанности являются ключевыми категориями юридической науки. Исследование проблематики прав и обязанностей позволяет увидеть диалектические особенности феноменов права, правового регулирования, нормы права, правоотношения, реализации и применения права, законности, правопорядка и др. Общетеоретическая значимость этих категорий объясняется также и тем, что права и обязанности представляют собой неотъемлемое свойство личности, играют особую роль в жизни каждого человека.

Понятия прав и обязанностей используются во всех юридических науках и отраслях права. В любой отрасли права можно обнаружить такие проявлений прав и обязанностей, как «право на жизнь», «право на имя», «право на благоприятную окружающую среду», «обязанность возмещения вреда», «обязанность исполнения судебного решения», «обязанность уплаты налогов и сборов» и т. п. Причину этого, полагаем, нужно искать в самой природе прав и обязанностей как воплощении начал инициативности, творчества, организованности и дисциплины.

Конституция РФ провозгласила права и свободы человека и гражданина высшей ценностью, признала их прямое и непосредственное действие. Законодательно закреплена особая ценность автономной независимой личности, переосмыслена ее социальная миссия. Менее четко сформулированы место и роль обязанностей. Такой дисбаланс в нормативном закреплении прав и обязанностей не учитывает особенностей их диалектического взаимодействия, что не могло не сказаться на сохранении старых и появлении новых проблем как на уровне восприятия прав и обязанностей, их научного описания, так и на уровне их практической реализации. Среди этих проблем:

– попытки отождествления прав и обязанностей, формирования представлений о праве как о должном (общеобязательном) явлении;

– создание норм, носящих одновременно возможный и должный характер, неясность в толковании и применении таких норм;

– отсутствие баланса в законодательстве между правами и обязанностями, наделение субъектов правами без возложения на них корреспондирующих обязанностей;

– неразвитость юридической техники, помещение юридических обязанностей в статьи, посвященные правам, и наоборот;

– недостаточный уровень развития правового сознания и правовой культуры граждан, неумение воспользоваться своими правами, игнорирование обязанностей, и др.

Обозначенные проблемы требуют не только расширения возможностей человека, предоставления ему средств для проявления инициативы и творчества, но и установления более четких границ допустимого поведения, баланса между правами и обязанностями, формирования представлений о правах и обязанностях как о самостоятельных и в то же время связанных между собой парных категориях, совершенствования способов, методов законодательного закрепления прав и обязанностей, практики их реализации.

Именно поэтому важно исследовать права и обязанности вместе, как парные категории, показать их признаки как юридических явлений, особенности содержания и значения в правовой системе, их виды, общие свойства, отличия и способы взаимодействия.

Общая теория государства и права позволяет с использованием широкого спектра познавательных возможностей выработать целостное видение рассматриваемых правовых явлений, которое должно быть отправным для решения отраслевых проблем, связанных с установлением и реализацией прав и обязанностей.

В работе права и обязанности исследуются не только в качестве явлений окружающей нас действительности (т. е. как объективно существующие в формальных источниках права), но и как субъективное свойство личности. Анализируются внутренние и внешние связи прав и обязанностей, их движение и развитие. На основе проведенного исследования формулируются и описываются отражающие их в юриспруденции категории, обосновывается их парный характер.

В рамках юридической науки, полагаем, это важно в первую очередь в общетеоретическом и методологическом плане. Для практики – в плане повышения эффективности правового регулирования, обеспечения наиболее полной реализации нормативно-регулятивных средств, содержащих права и обязанности, избегания ошибок в толковании и применении права, обеспечения уважения к праву в обществе.

Для достижения этих целей мы постарались сформировать системные представления о свойствах юридических категориях, разработали классификации юридических категорий, описали их систему и парные свойства. Кроме того, в работе мы попробовали преодолеть негативное влияние государствоцентристского подхода к правопониманию на формирование представлений о правах и обязанностях; с позиций человеческого измерения раскрыть существенные признаки прав и обязанностей, характеризующие их как объективно-субъективные явления; исследовать содержание прав и обязанностей в объективном праве, а также субъективных прав и обязанностей; под углом зрения человеческого измерения осветить роль прав и обязанностей в системе правового регулирования, их виды; проанализировать проблемы соотношения (общее, особенное, абсолютизация, взаимодействие) прав и обязанностей как парных юридических категорий.

Работа не претендует на решение в полной мере всех проблем системы категорий юриспруденции. При обосновании основных категориальных зависимостей прав и юридических обязанностей намечены наиболее важные контуры, что предполагает возможность проведения дальнейших исследований.

Глава первая

Общая характеристика юридических категорий

§ 1. Категории. Категориальный метод. Категориальные связи

Слово «категория» давно получило в науке всеобщее распространение. Возникнув сначала в сфере философского знания, оно затем проникло и в другие области как теоретического, так и практического освоения мира.

Обычно категорию связывают с одной из форм мыслительной деятельности человека, заключающейся в отражении определенных свойств предметов, явлений и процессов объективного мира, называя ее основной, ведущей формой. Однако в логике и философии нет однозначного мнения относительно того, какая форма движения мысли является исходной в структуре человеческого мышления.

Ф. Диндс, Г. Гегель, И.Ф. Гербарт, Э. Кассирер, А.М. Плотников, В.И. Чичерин и др. главной, основной логической формой считали понятие, А.И. Веденский, В. Виндельбанд, Х. Зигварт, И. Кант, А. Тренделенбург и др. – суждение, Г. Брэдли, В. Вундт, С. Джевонс, Д.И. Милль, С.И. Поварнин и др. – умозаключение.

В качестве отправной точки нашего исследования считаем необходимым, во-первых, определить, являются ли категории самостоятельной формой мышления или представляют собой своеобразное воплощение одной из названных форм, а во-вторых, определить место категорий в структуре мышления, выявить их значение.

Отметим сразу, что расхождения в приведенных точках зрения объясняется не тем, что названные авторы больше исследовали ту или иную форму движения мысли и в силу этого увидели в ней преимущества перед другими. Дело в том, что понятия, суждения и умозаключения играют различную роль в мышлении в зависимости от того, на какой ступени своего развития оно находится.

В логике понятие употребляется в двух значениях: в смысле формы постижения сущности явлений, отражения всеобщего и существенного в предметах; в смысле части суждения18.

Понятие – это прежде всего форма мышления, состоящая в выделении определенных признаков и отражении соответствующих элементов, сторон и свойств данного предмета, явления, процесса. Х. Зигварт называл понятием «представление, содержащее в себе требование постоянности, совершенной определенности, всеобщего признания, однозначного языкового выражения»19.

Суждение – высказывание в форме предложения, с помощью которого связываются несколько понятий. В суждении мысль выкристаллизовывается. Суждение соотносит понятие с предметом (обычно с помощью связки «есть»). Внутренним неотъемлемым качеством суждения является то, что оно заключает в себе связь с содержанием всех возможных субъектов познания, всех возможных положений вещей и необходимых условий.

Умозаключение – формально-логический прием, состоящий в мысленном выводе из нескольких суждений, предпосылок или посылок одного суждения – вывода20.

Таким образом, даже самая общая характеристика названных форм мышления позволяет сделать вывод о тесной связи категорий именно с понятиями. Это внутренняя мыслительная деятельность и ее результат по формированию представлений об окружающем нас мире.

Категории отражают предметы, явления, процессы объективной среды, концентрируя в себе их существенные признаки. Отражают – не значит содержат. Реальные свойства объектов не зря называют предметом научного отражения. Речь идет о существенных объективных свойствах явлений. Это, по словам О.А. Красавчикова, то, из чего состоит (из чего составляется) само явление, но не мыслительные (субъективные) признаки, которые заполняют содержание соответствующего понятия21.

Процесс формирования категорий – это, в первую очередь, активная мыслительная деятельность. Категории формулируются человеком путем усилия воли. Весьма спорно, на наш взгляд, мнение А.Н. Книгина, утверждающего, что категории существуют объективно и как форма абстрактного мышления могут использоваться неосознанно:

«Во-первых, полностью неосознаваемым образом. Это имеет место тогда, когда в языке индивида отсутствуют слова, обозначающие категории. Например ребенок не знает слова «причина», что не мешает ему спрашивать «почему?» и говорить «потому что». Это значит, что категория причины объективно налична как структурный элемент сознания, но субъективно ребенок ее не фиксирует.

Во-вторых, полурефлексивно. Он имеет место тогда, когда у человека есть слова, обозначающие категории, и он их более или менее регулярно и уверенно использует, но никогда не размышлял специально над их смыслом, сознательно не выработал его для себя, пользуется смыслом, стихийно сложившимся в процессе языкового общения.

В-третьих, рефлексивный, полностью осознанный. Он имеет место, когда смыслы слов, обозначающих категории, сформированы сознательно (в процессе изучения философии или посредством собственных систематических размышлений)»22.

Из приведенных автором примеров, о категориях речь идет лишь в последнем. Здесь появление (формулирование) категории – это результат сознательной и волевой абстрактной мыслительной деятельности человека. В этом смысле любая категория – явление отчасти субъективное, поскольку представляет собой не саму систему реальных свойств предметов и явлений, существующих в окружающем нас мире, а проекцию этих свойств в сознании человека, их выявление и описание.

Интересным, но спорным представляется приведенный пример неосознанного употребления некоторых терминов. Американский психолингвист Наум Хомский считал, что когнитивные структуры человека являются врожденными. Более того, сегодня некоторые исследователи не считают процесс формирования и использования понятий монополией человека, допуская способности животных (особенно приматов) к абстрактному мышлению.

Однако нужно учитывать, что неосознанное употребление термина может представлять собой лишь описание конкретных предметов и не являться формой абстрактного мышления. От того, например, что ребенок, показывая на два похожих по форме предмета, говорит: «стол», не следует вывод, что он осознает понятие стола как предмета мебели, выполняющего определенные функции. Более того, вполне вероятно, что если этому ребенку показать третий предмет, тоже являющийся столом, но немного отличающийся от предыдущих по форме или, скажем, по цвету, то столом он его вовсе не назовет. А следовательно, употребление применительно к первым двум предметам термина «стол» означало только то, что ребенок связывал это слово именно с этими конкретными предметами, что, конечно, не может служить подтверждением абстрактного мышления.