Полная версия
Чайная магия
Эмили Ллойд-Джонс
Чайная магия
Emily Lloyd-Jones
Unseen Magic
* * *Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.
Copyright © 2022 by Emily Lloyd-Jones
This edition is published by arrangement with Sterling Lord Literistic, Inc. and The Van Lear Agency LLC.
© Овчинникова А.Г., перевод на русский язык, 2023
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2023
1
Чайная лавка
Чайная лавка имела обыкновение исчезать. Потом она всегда появлялась снова – но никогда не возникала дважды на одном и том же месте. Добрых два года лавка стояла на углу Мейн-стрит и Оук, пока один турист не попытался в неё вломиться. Тогда лавка внезапно испарилась, а крайне растерянный турист внезапно оказался на клумбе, где буйно разрослись папоротники. Когда чайная исчезала, часто проходили дни или даже недели, прежде чем становился известен её новый адрес.
Финли Барнс знала, в чём тут фокус: если в дело замешано волшебство, можно увидеть то, что ищешь, если только знаешь, куда смотреть.
Она упёрлась рукой в деревянную калитку и толкнула её. Ржавые петли заскрипели так громко, что три ворона, сидевших неподалёку на мусорных баках, вскинули головы. Крышки баков были откинуты, и вороны радостно терзали пластиковые пакеты.
– Похоже, на этой неделе им не заплатили, – сказал Эдди Эллоуэй: он стоял в нескольких шагах от Фин, с интересом наблюдая за воронами.
– Может быть, забыли, – отозвалась Фин. – Не все помнят о воронах.
Эдди фыркнул.
– А стоило бы помнить. Тогда не придётся просыпаться и видеть мусор, разбросанный по всему двору.
Он сунул руку в карман куртки и вытащил скомканную салфетку, в которую было завёрнуто несколько корок, липких от миндального масла и мёда. Эдди бросил одну корку на тротуар… Верней, на то, что в Старомирске считалось тротуаром. Сквозь мостовую проросли корни деревьев, она растрескалась, а у обочин поросла мхом.
Один из воронов встрепенулся, подпрыгнул, рассёк крыльями воздух и приземлился неподалёку от Эдди и Фин. Птица приблизилась, проглотила хлебную корку и огляделась в поисках добавки – голод победил осторожность.
– Всего в двух футах от нас объявление «Диких животных не кормить», – сказала Фин, взглянув на упомянутую табличку.
Эдди, который прожил в Старомирске всю жизнь, бросил на табличку рассеянный взгляд.
– Это не про воронов. Табличку повесили для туристов, чтобы им не вздумалось кормить медведей. Или ещё кого-нибудь посерьёзней. До того, как ты сюда переехала, в чей-то старый туристический лагерь пришла самка снежного человека. Потребовалась целая вечность, чтобы убедить её покинуть лагерь.
– Вряд ли я готова поверить в настоящего снежного человека, – без особой убеждённости сказала Фин. – Я никогда его не видела.
– Я говорю не о «настоящем снежном человеке», – сказал Эдди. – А об обычном снежном человеке. Это разные вещи. Если не веришь мне, спроси Ника с заправки – он увозил снежную женщину из лагеря. В любом случае, – сказал мальчик, словно подытоживая разговор, – не похоже, чтобы после воронов оставались объедки.
Он был прав: вороны подчистили всё до последней крошки и уставились на Эдди так, словно надеялись получить добавку.
Фин повернулась к чайной и позвала:
– Ты идёшь со мной?
Но она уже знала ответ. Эдди никогда не заходил с ней в чайную. Он любил открытые места, простор, запахи свежести и дикую природу, а в чайной было тепло, темно и тихо. Фин лавка нравилась как раз по тем причинам, по каким никогда не нравилась Эдди.
Мальчик покачал головой.
– Ты уверена, что тебе туда нужно?
Она не была уверена. Фин никогда ни в чём не была уверена, в том и заключалась её беда.
– До научной ярмарки осталось меньше двух недель, – напомнила она. – Я не смогу хорошо выступить, если всё время буду думать о ней.
Страх шевельнулся в девочке, как живое существо. Её желудок сжался, кончики пальцев похолодели, и все слова как будто вылетели из головы. Ожидание – вот что хуже всего. Фин сделалась нервной и рассеянной, постоянное беспокойство мучило её, как песня, которая настырно крутится в голове. Чем больше она старалась не думать о научной ярмарке, тем меньше ей это удавалось.
– Я загляну туда в последний раз, – пообещала она.
Эдди вытащил из кармана крошки и бросил стае воронов.
Нет, не стае. Своре – так будет правильней сказать.
Фин поспешно зашагала вверх по ступенькам; ей не хотелось, чтобы её застукали рядом с Эдди, если кто-нибудь из взрослых увидит, как тот нарушает правила.
Дверь чайной лавки была тяжёлой, Фин пришлось толкнуть её бедром. На полу открывающаяся и закрывающаяся дверь протёрла полукруг. Первое, что всегда бросалось девочке в глаза, – это ряды книжных полок в коридоре. На полках красовались книги в кожаных переплётах и современные романы в мягких обложках: собранная Талией библиотека.
Главная комната чайной лавки выглядела так, словно раньше здесь была аптека. Старый деревянный прилавок, за ним – стеклянные банки с чаями, c подписанными от руки этикетками. Солнечный свет лежал на цветках ромашки, тугих завитках сушёного апельсина и тёмно-коричневых листьях цейлонского чая. На стойке стояли тяжёлая ступка и пестик из розового кварца с белыми прожилками.
Когда кто-то заказывал чашку чая, Талия доставала банки с травами и цветами и толкла смесь пестиком в ступке. Клиент нашёптывал в ступку воспоминание… И оно исчезало. Такую цену приходилось платить за магию. Фин не знала, какими воспоминаниями ей пришлось пожертвовать, и не скучала по ним. Смешав чай с добавками, Талия высыпала смесь в современный круглый чайничек из нержавеющей стали, опускала шарик в кружку на пять минут, а потом клиент выпивал напиток. Вот и вся сделка. Фин с радостью её заключала.
Один взгляд на чаи в банках – и Фин почувствовала себя лучше, как будто с её усталых плеч свалился груз.
– Талия? – тихо позвала девочка.
Никогда раньше она не видела чайную лавку пустой. Пожилой хозяйки нигде не было видно.
Фин шагнула к прилавку. От беспокойства у неё сжалось в животе. У неё мелькнула мысль, что заведение сейчас не работает – может, Талия просто забыла запереть входную дверь? Фин задрожала при мысли, что вошла туда, где нельзя сейчас находиться, и стиснула зубы, борясь с желанием уйти.
Ей станет лучше, когда она выпьет чаю. Для этого просто нужно не стоять столбом, а сделать что-нибудь. Например, позвонить в колокольчик у стойки или подать голос… Но она не могла шевельнуть похолодевшими пальцами, и голос ей изменил. Фин, приподнявшись на цыпочки, заглянула через прилавок.
И тут она услышала шум. Стон, заставивший её подпрыгнуть. Казалось, звук доносился из задней комнаты. Фин никогда туда не заходила; металлическая табличка на двери гласила:
Сейчас дверь была приоткрыта на несколько дюймов.
Стон раздался снова.
Фин с бешено колотящимся сердцем подошла к двери и толкнула её.
– Талия?
Она надеялась, что Талия там, в кладовой, ищет какую-нибудь загадочную смесь…
Нет. Талия неподвижно лежала на полу.
С волосами серо-стального цвета, с загорелым лицом, морщинистым, как скомканное бельё, она явно была стара, но её глаза оставались яркими и острыми, как хрусталь. Теперь эти глаза были полны боли. Нога женщины вывернулась под странным углом, старинный табурет лежал на боку, рядом валялась разбитая банка.
– Талия… – Фин осторожно обошла битое стекло. – Что случилось?
– Пыталась достать с верхней полки лапсанг сушонг, – напряжённо сказала Талия. Её губы изогнулись в болезненной улыбке, которая превратилась в гримасу. – Табурет сломался.
И вправду, одна из трёх ножек табурета отломалась и лежала в углу.
– Послушай, Фин, – снова заговорила Талия. – Иди к соседям… И скажи Фрэнку, чтобы он вызвал «Скорую».
Сердце Фин словно пыталось вскарабкаться вверх по грудной клетке и вырваться через горло. Дело было не только в том, что Талия, неукротимая Талия, лежала на полу. Мысль о том, что придётся постучать в чужую дверь и попросить незнакомого человека позвонить в 911… С тем же успехом Талия могла попросить Фин выехать на полосу встречного движения.
– Фин, – окликнула Талия. Её имя, произнесённое скрипучим голосом, прозвучало как мольба.
Девочка кивнула, повернулась и почти выбежала из комнаты. Она промчалась по чайной и выскочила во двор. Эдди знает, что делать!
К её облегчению, мальчик всё ещё кормил воронов. Паника слегка отпустила, Фин стало легче дышать.
– Эдди, – выдохнула она. – Талия ранена… Нужно попросить Фрэнка вызвать «Скорую».
Эдди уронил последнюю хлебную корку. Самый смелый ворон прыгнул вперёд, схватил корку и улетел.
– Что?
– Талия упала со стула. Она велела вызвать врача.
Лицо Эдди стало жёстче. В том и заключалась разница между детьми: неожиданные события приводили Эдди в восторг, тогда как Фин лишали остатков храбрости.
– Пойду постучусь к Фрэнку, – сказал Эдди и побежал к ближайшему дому.
Проводив его взглядом, Фин вспомнила о чайной. Она оставила входную дверь открытой, и солнечный свет проникал в полутёмную прихожую, из-за чего лавка казалась странной, слишком открытой. В глубине души Фин хотелось махнуть на всё рукой и просто сбежать, но она не могла этого сделать. Она была нужна Талии.
Фин поспешила в заднюю комнату. Талии удалось сесть, прислонившись к стене.
– Ты нашла Фрэнка? – прохрипела она.
– К нему побежал мой двоюродный брат Эдди, – ответила Фин.
Талия кивнула и на несколько мгновений закрыла глаза, тяжело дыша через нос. Фин стояла рядом, чувствуя себя неловкой и бесполезной.
– Могу… могу я сделать ещё что-нибудь?
Талия открыла глаза. От боли её лицо стало белым как мел.
– «Скорая» не сможет найти этот дом. Магия…
Фин поняла.
– Вы хотите, чтобы я на всякий случай осталась здесь? И показала врачам, где находится чайная? – спросила девочка. – А у меня получится? Я имею в виду…
– Загляни в ящик кассы за прилавком, – напряжённо сказала Талия. – Там есть запасной ключ. Пока он будет у тебя, чайная позволит тебе проводить людей внутрь и вывести обратно.
Кассовый аппарат был антикварным, похожим на старую пишущую машинку с потёртыми металлическими клавишами. Фин проверила ящик под кассой. Там оказался скотч, обрывки бечёвки, ножницы, старые ручки и вполне современный на вид ключ с брелоком в виде блестящего полумесяца. Ключ ощущался в руке странно тяжёлым.
Фин поспешила обратно к Талии.
– Я нашла ключ. Могу я ещё что-нибудь сделать?
– Нет-нет, – ответила Талия. – Ты мне очень помогла, дорогая. Спасибо. – Она одарила Фин ещё одной страдальческой улыбкой. – Выйди через чёрный ход и проводи через него врачей. Я только что велела лавке запереть входную дверь.
Только в Старомирске можно было такое сказать – и только здесь можно было в такое поверить.
Ключ в руке Фин подошёл к серебристому замку. Это был обычный врезной замок, и Фин тихо порадовалась, что в большинстве квартир, где она раньше жила, имелся такой же, поэтому она умела с ним обращаться. Она отперла замок лёгким поворотом ключа, толкнула дверь и вышла на улицу.
За задней дверью было небольшое крыльцо, а за ним – гравиевая подъездная дорожка. Свежий воздух приятно холодил кожу; на этот раз чайная показалась Фин слишком маленькой и тёмной, словно боль Талии заполнила там каждый уголок.
На слегка подрагивающих ногах Фин завернула за угол и направилась к подъездной дорожке соседей. Сквозь гравий здесь и там проросли одуванчики и густые пучки травы.
Эдди стоял на тротуаре; на лице мальчика поблёскивали капельки пота. Фин пустилась бегом, помахала, и он её заметил.
– Нашёл Фрэнка? – спросила Фин.
Она не была уверена, что бы делала, не будь здесь Эдди. До гостиницы отсюда всего десять минут ходьбы, а если бежать…
– Ага, он был дома, – ответил Эдди и взглянул на чайную. – Что будем делать дальше?
– Подождём?
Это прозвучало как вопрос, и Фин добавила более решительным тоном:
– Мы должны подождать. Просто на случай, если врачи из скорой помощи не смогут найти чайную.
До Эдди дошло, он кивнул с посуровевшим лицом.
– Ах да.
Он нетерпеливо подпрыгнул, а Фин присела на корточки, чтобы двоюродный брат не увидел, как у неё дрожат колени.
Дети ждали, и каждое мгновение казалось им вечностью.
Бригада скорой помощи явилась минут через тридцать. Можно сказать – быстро; врачи, должно быть, оказались где-то поблизости. Фин первая услышала вой сирен и пошла к улице, продолжая сжимать в руке ключ. Машина «Скорой» подъехала к тротуару, из неё вышли два человека – молодая женщина и мужчина чуть постарше – и стали растерянно озираться по сторонам.
Фин подошла ещё на шаг ближе.
– Сюда…
Но она говорила слишком тихо, и её никто не услышал.
– Эй! – позвал Эдди, размахивая рукой.
На этот раз врачи «Скорой» заметили детей. Эдди показал на Фин, а та махнула в сторону заднего двора со словами:
– Вход там.
Врач скорой помощи бегло взглянул на девочку, дважды моргнул и кивнул. Когда он посмотрел на чайную, на его лице мелькнуло замешательство: наверное, он только что заметил лавку.
Он не умел видеть магические предметы. Большинство людей их не видели. Даже туристы, которые верили в репутацию Старомирска, в основном приезжали сюда за гаданием на картах таро и за открытками с изображением снежного человека. Магия – это не яркие, вспыхивающие заклинания и не превращение людей в жаб. Магия тихая, ползучая и имеет обыкновение проникать в трещины тротуара и даже в воду.
После приезда «Скорой» всё случилось очень быстро. Фин провела врачей в заднюю комнату, где Талия лежала на полу. Наблюдая, как женщину кладут на носилки и поднимают, чтобы отнести в машину, девочка подумала, что надо бы взять морщинистую руку Талии и дружески её пожать. Но проделать такое было выше её сил. Так поступил бы храбрый человек, а Фин никогда не была храброй.
Дверцы «Скорой» захлопнулись. Фин стояла на разбитом тротуаре, глядела ей вслед. Машина завернула за угол, скрылась из виду, но девочка всё никак не могла сдвинуться с места, чувствуя во рту горький привкус страха. Ей следовало бы жалеть Талию, но гораздо больше Фин жалела себя.
Талию увезли.
Чайная закрыта.
И Фин больше не сможет избавиться от страхов с помощью магии.
2
Что было раньше
Фин не родилась в Старомирске. Где она только ни жила: в Бейкерсфилде, Сан-Диего, Барстоу. В её памяти перепутались все детали прежних квартир – грубые старые ковры, запах сигарет соседей, звук, с которым мама снимала цепочку с двери. Мама Фин работала в магазинах и ресторанах, и они никогда не жили на одном месте подолгу. Иногда Фин задавалась вопросом: может, её мама – бывшая шпионка? Это объяснило бы, почему она постоянно оглядывается, почему они всё время переезжают. До Старомирска дольше всего они жили на съёмной квартире в Модесто, целых полтора года. Целых полтора года не было ни беспорядочного нагромождения коробок на заднем сиденье машины, ни бумажной волокиты, связанной с переводом Фин в другую школу… И мама ни разу не пришла в спальню дочки в три часа ночи, веля ей быстренько одеться и обуться.
Эту последнюю квартиру они покинули при свете убывающей луны, и Фин запомнилось, как она тащила свой маленький чемодан, как закидывала его в багажник машины спросонья. В её памяти перепуталось мелькание деревьев в свете фар, вкус апельсинового сока, купленного на заправке, тихое гудение радио.
Фин почти ничего не знала об Старомирске. Знала только, что это крошечный городок посреди старого секвойного леса, к востоку от шоссе Редвуд, вдали от крупных городов. Теперь Северная Калифорния показалась ей совсем другим миром: повсюду узкие, извилистые дороги и пахнущие специями деревья с красной корой.
Фин и её мама ехали так долго, как будто на край земли.
Мама Фин выросла в Старомирске, но упоминала о нём только полушёпотом, если Фин удавалось уговорить её рассказать сказку перед сном. Рассказы мамы смахивали на дикие фантазии. Она говорила, как вместе со своей старшей сестрой Миртл бродила по лесам, перебиралась через реки по заброшенным железнодорожным путям, находила в ручьях старые ключи и странные зубы. Бабушка и дедушка Фин жили и умерли в Старомирске и оставили свой дом тёте Миртл, но мама и Фин никогда не приезжали туда в гости. Ни на праздники, ни на дни рождения, ни на летние каникулы.
Но теперь… теперь они направлялись в Старомирск.
– Фин, дорогая, – сказала мама. – Там, куда мы едем, есть несколько правил, которые надо соблюдать.
Фин привыкла подчиняться правилам. В большинстве мест, где они останавливались, не разрешалось держать домашних животных или громко включать музыку.
Но в Старомирске правила были другими.
Вешать таблички на двери, иначе они могут привести куда угодно.
Платить воронам или держать свои мусорные баки в доме.
Если поранишься ножом, отдать его кому-нибудь, потому что ножи, испробовав кровь своего владельца, могут захотеть добавки.
Прежде чем купаться в реке, бросить в неё хлебную корку и посмотреть, не утащит ли её кто-то под воду.
Не ходить через старый мост к северу от города – за проход придётся заплатить, но никто не знает, какова цена.
Нельзя ничего сжигать в городской черте.
В этих правилах звучала злая, убаюкивающая мелодия сказок… Тех сказок, которые рассказывала мама, когда Фин не могла заснуть.
– А самое главное, – заключила мама, – не ищи чайную лавку.
– Какую чайную лавку? – растерянно переспросила Фин.
– Старомирск опасен, Фин, – только и сказала мама. – Никогда не теряй бдительности.
Девочка больше ни о чём не спрашивала.
Фары высветили зелёный дорожный знак, и мама свернула направо. Машину тряхнуло, тротуар стал неровным, ухабистым. Когда они подъехали по дорожке к дому, Фин поймала себя на том, что вцепилась в ремень безопасности. Несмотря на поздний час, Миртл Эллоуэй встретила их у входной двери.
Фин никогда не встречалась со своей тётей Миртл, но получила от неё много поздравительных открыток – усыпанных блёстками, обычно с вложенной внутрь двадцатидолларовой купюрой. Тётя Миртл стояла у дома в пушистом перепоясанном халате, с дымящейся кружкой в руке. К удивлению Фин, женщина сразу протянула ей кружку, от которой пахло тёплым молоком, ванилью и мускатным орехом.
Увидев скол на ручке, Фин слегка расслабилась. Гостям не дают сколотые чашки, только членам семьи.
– Припозднились вы, – сказала маме тётя Миртл.
– До вчерашнего дня я вообще не знала, что мы приедем, – ответила мама. – Как поживаешь?..
Фин поняла, что их тут не особенно ждали, и её окатила волна стыда. Девочке не хотелось быть там, где они с мамой – нежеланные гости. Только год спустя она узнала слово «навязываться», но уже тогда понимала, что это такое.
– Неважно, – отмахнулась тётя Миртл. – Заходите.
В темноте Фин почти ничего не разглядела в доме, только деревянные полы и блеск стекляшек люстры. Потом они вышли через другую дверь и пересекли заросшую лужайку. И всё это время тётя Миртл говорила без умолку.
– Сколько тебе сейчас, восемь? – спросила она.
Фин кивнула.
– Хорошо! Моему сыну девять. Он будет рад, если под боком поселится новенькая. Ты любишь рисовать карандашом? А красками?
На опушке леса стоял небольшой коттедж, широкий у основания, сужающийся к крыше. Этот домик из тёмного дерева, расписанный белой краской, с крыльцом без перил, выглядел обжитым, деревенским и странно привлекательным.
Тётя Миртл отперла входную дверь и передала ключ маме.
– Спасибо, – прошептала мама. – Я не… Мы всего на несколько недель…
Тётя Миртл подняла руку, словно останавливая дальнейшие слова.
– Да брось ты. Если решишь остаться, наша соседка – гравёр. Я могу попросить её сделать новую дверную табличку.
– Прости, – тихо сказала мама. – Знаю, ты не хотела, чтобы я возвращалась.
Тётя Миртл возмущённо фыркнула.
– Вовсе не тебя мне не хотелось тут видеть.
И снова в животе Фин затрепетал страх.
«Меня», – подумала она. Наверное, тётя Миртл не хотела видеть её – вот почему они с мамой никогда не приезжали сюда в гости.
Чтобы отвлечься, Фин посмотрела на металлическую табличку на входной двери. «Гостевой дом».
Кто-то пришпилил под табличкой маленький листок с рисунком. Рисунок, похоже, сделал ребёнок ненамного старше Фин: дом, а рядом с ним – два широко улыбающихся человека и надпись: «Дом Анжелины и Финли».
Фин хотелось верить, что так всё и будет.
По правде говоря, Фин не знала, с чего начались её страхи. Страх подкрадывался медленно. Может, ему и полагалось быть таким – похожим на гниль в старой древесине, постепенно подбирающейся к фундаменту дома. Фин точно знала только одно: к пяти-шести годам у неё уже имелся список того, чего следует избегать любой ценой. Она набросала список карандашом, и чем старше становилась, тем больше пунктов в нём появлялось. Листок превратился в странный талисман, который переезжал с девочкой с квартиры на квартиру, кочевал из одной школы в другую, спрятанный в рюкзаке между страницами старой книги в мягкой обложке.
Чего надо бояться:
1. Телефонных звонков
2. Звонков в дверь, если никто не заказывал еду
3. Звонков в дверь, если мама заказала еду
4. Школьного дневника
5. Просить кого-то о чём-то
6. Взрослых, у которых сердитый вид
7. Золотых рыбок – по крайней мере, пучеглазых
8. Разговаривать в классе
9. Быть нежеланной
Фин знала, откуда взялся последний страх: благодаря разговору, не предназначенному для её ушей. У неё всегда был талант подслушивать под дверями. Она не могла вспомнить, когда начала так делать, но знала, почему продолжает подслушивать: чтобы успеть приготовиться, если назревает какая-нибудь неприятность. Взрослые имеют обыкновение скрывать неприятности, пока те не вскипят, выплёскивая секреты и беды, как кастрюля, оставленная без присмотра на плите.
Фин подслушала, о чём разговаривали тётя Миртл и мама всего спустя неделю после переезда в Старомирск. Сёстры шептались в коттедже, а Фин должна была играть во дворе, но подкралась к открытому окну и прислушалась.
– …немного сбережений, – сказала мама. – Прости.
– Я разговаривала с Батлерами, – ответила тётя Миртл. – В гостинице есть вакансия. Небольшая – там нужен человек, который будет убираться в номерах и работать на стойке регистрации, но всё же кое-что.
Наступило неуверенное молчание.
– Я не собиралась здесь оставаться, – тихо сказала мама.
– Ой, да перестань, – ответила тётя Миртл. – Конечно, ты останешься. Мы ведь семья.
Пауза.
– Почему ты уехала – из-за Финли?
Голос Миртл был мягким, добрым, но сердце Фин заскакало галопом.
– Мне позвонили из школы, – сказала мама резким тоном, как будто на что-то сердилась. Фин съёжилась. – Какой-то из родителей, придя за своим ребёнком, увидел… – Резкий выдох. – Наверное, то был просто вопрос времени, когда нам снова придётся уехать.
Фин отошла от окна, чувствуя себя разбитой и дрожащей, как будто только что переболела гриппом. Она посмотрела на коттедж. Она так надеялась, что останется здесь жить. Но мама сказала, что они уехали из-за неё. С ней было что-то не так… Чья-то мама заметила это в школе, а она даже не знала, что именно эта мама заметила. Может, дело было в том, что Фин всего боялась. Она прочла достаточно книг, посмотрела достаточно фильмов, чтобы знать, как важно быть храброй. Монстров нужно убивать. А Фин не могла даже набраться смелости ответить на телефонный звонок.
Девочка пошла прочь от коттеджа. Она ничего больше не хотела слышать.
Тётя Миртл сказала Фин, что ходить по Старомирску безопасно, даже если тебе всего восемь лет. Люди здесь заботились о детях. Но мама всегда внушала ей, что нужно держаться поближе к дому. Поэтому Фин пошла на компромисс и осталась во дворе перед домом тёти Миртл, наблюдая, как пара воронов гоняется за обрывком обёртки, который ветер нёс по улице.