Солнце цвета крови

Привязанные к телегам лошади провожали викингов недоуменными взглядами.

Стоящие у ворот стражи так ничего и не поняли. Оба они дремали, привалившись к стене, и даже не думали о возможном нападении. Викинги бросились на них молча и стремительно, точно атакующие волки.

Ночная тьма, только что бывшая такой спокойной, наполнилась взблесками острой стали. Меч Хаука вонзился в горло врага легко, словно в воду. Хлынула кровь, сраженный воин, хрипя, рухнул. Второй отразил щитом неловкий удар Ивара и, прежде чем его пронзил мечом Сигфред, ухитрился крикнуть:

– Враги!

Истошный вопль, полный боли и страха, прокатился над площадью, которая отозвалась слитным шорохом, словно тысячи маленьких зверьков вылезли из нор. В караулке послышалась возня и лязг оружия, затопали ноги сверху, на стене.

– Арнвид, быстрее! – приказал Хаук, разворачиваясь затылком к воротам и пропуская эриля за спину. – А вы – полукругом, щиты поднять!

Укрытые под навесом ворот, они были недосягаемы для стрел, пущенных сверху. Враги могли атаковать только в лоб.

Из здания караулки с воплями и топотом высыпало десятка полтора воинов. Блестели лезвия длинных мечей, маслянистые отблески играли на низких округлых шлемах.

– Они расстреляют нас из луков, – сказал Ивар.

– Не успеют! – уверенно ответил Хаук. – Пока соберутся, мы ворота выломаем! Арнвид, не спи!

Эриль ножом вырезал на одной из створок сложную составную руну. Прочное дерево скрипело и поддавалось плохо.

– Сейчас! – прохрипел Арнвид, с усилием налегая на нож. – Еще чуть-чуть!

– Вперед! – рявкнул самый высокий из городских воинов, должно быть, командир, и его подопечные ровной шеренгой двинулись на маленький отряд викингов, сжавшийся, точно загнанный в угол хищный зверь. За их спинами бурлила разбуженная криками и лязгом оружия площадь. Слышалось бормотание, похожее на гудение пчел в улье, через которое время от времени прорывались отдельные панические вопли. Ржали лошади.

– Строй не нарушать! – скомандовал Хаук и первым подал пример, отразив удар особенно ретивого воина и тут же шагнув назад. От повторной атаки конунг ловко закрылся щитом. Сталь звякнула о сталь.

Ивар покрепче сжал рукоять меча, ощущая, как она выскальзывает из потной ладони. Ряд надвигавшихся воинов выглядел единым чешуйчатым существом с множеством лап, с которым невозможно сражаться, которое никак не победить…

Два меча ударили почти одновременно. Ивар подставил щит, но ловко направленное оружие с треском прошибло его и вонзилось воину в бок. Но не успел он испугаться, как сзади послышался хлесткий крик Арнвида:

– Все на землю!

Не успев осознать, что делает, Ивар брякнулся на живот. Остальные викинги последовали его примеру. Ошарашенные таким маневром городские воины замерли, глаза их выпучились.

И в тот же момент руна, нанесенная таки упорным эрилем на ворота, вспыхнула нестерпимо ярким фиолетовым светом. Он резанул глаза, с потрясающей четкостью вырвав из тьмы площадь, заполненную испуганными людьми.

Затем раздалось громкое «Бумм!», Ивар ощутил горячее дуновение, лизнувшее затылок. Выстроившихся цепью стражников разметало, словно листья порывом ветра, а к небу, жадно пожирая дерево, взвилось рыжее пламя.

Волна жара накатила сзади, заставив Ивара взвыть раненой волчицей и броситься вперед. Отбежав на безопасное расстояние, он оглянулся. Ворот не было, между створами осталась только куча пылающих обломков. Горели также обе башни. Сквозь образовавшуюся прореху было видно устье реки и спешащий к городу драккар.

Вокруг бегали обезумевшие от ужаса люди. Лошади, испуганные огнем, рвали привязи и с громким ржанием мчались во тьму, топча все попадавшееся на пути. Кто-то пытался спасти свое добро, кто-то – присвоить чужое, но большинство – просто метались, поддавшись панике…

– Встать! – нерастерявшийся Хаук уже командовал. – Добить их! Арнвид, осмотри рану Ивара!

Сигфред и Торир бросились резать ошеломленных стражников. Только тут Ивар вспомнил, что его пырнули мечом. Рубаха на боку стала липкой от крови, волнами расходилась от раны тупая боль.

Ощутив внезапный прилив слабости, он покачнулся.

– Спокойно, – сказал эриль, ловко придерживая раненого. – Это всего лишь порез! После боя подойдешь, я посмотрю!

Он отпустил подол рубахи, которую ловко задрал, высматривая повреждение, а Ивар со странным трепетом понял, что отметина от этого первого в жизни ранения останется на его теле навсегда.

– Одину слава! – Дружный боевой клич грянул от ворот, вернее от того места, где они когда-то были. Через проход, пинками отшвыривая в сторону пылающие доски, входили викинги во главе с Эйриком.

В башнях, да и по всему городу еще уцелело немало воинов, но участь Апардьона была предрешена.

Ивара мягко потрясли за плечо. С трудом выныривая из объятий дремы, он услышал:

– Вставай, быстрее! Твоя стража!

Разлепив тяжелые, словно намазанные глиной веки, он увидел склонившегося над ним Нерейда. Рыжий насмешник зевнул во весь рот и показал Ивару кулак.

– Давай-давай! – приободрил он соратника. – Эйрик уже встал! Вам с ним до завтрака сидеть!

При воспоминании о том, что сегодня ему выпала самая неприятная, предутренняя стража, Ивар содрогнулся. Второй раз дрожь пробрала его, когда он выбрался из-под одеяла, – утренний холодок не упустил случая ущипнуть разгоряченное тело.

Дрожа и потирая ладони, Ивар направился к еле тлеющему костерку, у которого расположился, подкидывая в пламя сучья, Эйрик Две Марки.

– Что, проснулся? – спросил он.

– Ага, – ответил Ивар, оглядываясь.

Ночь еще царила над миром, лишь далеко на востоке, над самым морем, показалась белая полоса – предвестник рассвета. Луна зашла, на черном пологе неба виднелись только жемчужины звезд.

На ночевку викинги расположились на длинном песчаном мысу, подобно языку выдающемся в море. Слегка шелестели, набегая на песок, волны, дующий с востока ветер нес запах сырости.

С момента разграбления Апардьона прошло семь дней. Тогда досыта нахватали всего – и радости от кровавой потехи битвы, когда погружаешь меч в тело очередного врага, не чувствуя усталости; и острого наслаждения от ужаса и боли терзаемых пленниц; и сладкой радости грабежа.

Добра в захваченном городе хватило всем. Даже Ивар заполучил новые сапоги взамен старых, которые давно пора было выкинуть, и роскошный плащ, сшитый из лисьих шкур.

– Отличная вещь! – тоном знатока изрек Вемунд, поглядывая на добычу Ивара. – Зимой она тебе пригодится, а пока спрячь!

Плащ оказался первой вещью, не считая оружия, которую Ивар положил в свой сундук, едва поместившийся под лавкой.

Оставив на месте города дымящееся окровавленное пепелище, драккар двинулся на юг. Туда, где солнце горячее, море теплее и края – богаче. Рана в боку оказалась пустяковым порезом. Она уже почти затянулась и не причиняла беспокойства. Руки привыкли к ежедневной гребле, мозоли на них сошли, потом появились вновь и начали потихоньку твердеть.

Пододвинув к себе чурбан, Ивар уселся на него, расположившись боком к костру. Не к лицу тому, кто на страже, смотреть в огонь. В темноте после этого ничего не увидишь и под собственным носом.

– Послушай, Эйрик, – спросил он вдруг. – А зачем это все?

– Что все? – недоуменно спросил Две Марки, сосредоточенно раздувая огонь.

– Походы, грабежи. Неужели нельзя жить дома и просто трудиться?

– Знаешь, никогда не думал об этом. – Эйрйк оторвался от своего занятия и уставился на Ивара с таким изумлением, словно обнаружил на его месте восьми-ногого коня Слейпнира. – Наверное, просто потому, что нам это нравится! Куда веселее сражаться под началом вождя, не обделенного удачей, чем гнуть спину, выкорчевывая пни или вспахивая землю!

– Но ведь тебе приходится убивать!

– И что? Судьбы своей не изменит никто. – Эйрик Две Марки улыбнулся. – Кому суждено пасть от оружия, тот так и умрет. Так судили боги жителям этой страны – быть скотом для наших мечей.

– Но ведь и они могут убить тебя! – Ивар сам не очень понимал, зачем затеял этот разговор. Просто то, что он увидел и узнал за последнее время, настолько отличалось от привычной мирной жизни в усадьбе бонда, что душа молодого викинга томилась, требуя объяснений.

– Могут! Но умрут все, и большая часть умерших отправится в Хель, в царство ужаса и холода. Туда мне не хочется. – Эйрик замотал головой, показывая, насколько ему неприятен Сумрачный Мир. – И лишь тот, кто погибнет с оружием в руках, может попасть в Вальхаллу, на вечный пир героев! Так что сложить голову в бою – участь, достойная любого мужчины!

– Но ведь можно сражаться и дома, – покачал головой Ивар. – Бонды враждуют между собой, не говоря о ярлах и конунгах…

– Там придется лить кровь родичей, – неохотно ответил Эйрик. – За убийство тебя могут изгнать или объявить вне закона. Кроме того, что взять с обитателей какого-нибудь Халогаланда или Теламерка? Воевать из-за коров и земель – разве это дело?

– Ты совершенно прав. – Хаук, лежащий недалеко от костра, неожиданно приподнялся и оперся на локоть. – Ваш разговор был до того любопытен, что мне пришлось проснуться. Дело в том, что наша земля очень бедна, на ней не вырастишь много зерна, не выпасешь стад. Большому числу людей прокормиться там трудно. И что делать тем, кто оказался лишним, кому не нашлось места в давно поделенных между бондами Северных Землях? Дальше на север – пустоши и льды. Зато на юге для того, кто способен одолеть, море, кто отважен и силен, лежит огромный мир, в котором люди слабы и не умеют сражаться, а богатства неистощимы!

– Да, я понял, – покачал головой Ивар. – Раз боги создали слабых, то лишь только для того, чтобы их грабили сильные? Но почему так сложно?! Не проще ли поселить наш народ сразу в плодородных и богатых землях?!

– Когда-то наши предки жили на юге. – Тихий серьезный голос принадлежал Арнвиду, который тоже, как выяснилось, не спал. – В краях таких далеких, что даже название их стерлось из памяти. Но в ту пору они были слабы, и враги теснили их со всех сторон. И тогда вождь – земное воплощение Одина – увел предков на север, туда, куда врагам было не добраться. В тех землях мы стали сильными…

– Но почему?

– Ты слышал поговорку: «Северный ветер создал викингов»? – Арнвид привстал. На лице его заинтересованно блестели глаза. – Там, где зима длится полгода, где морозы страшны, а земля скудна, могут выжить только сильные и выносливые! Только там могли появиться викинги! Ты понял?

– Да… э-э-э… – Мысли теснились в голове, точно форели в реке во время нереста. Разобраться в них сумел бы разве только великий мудрец.

Но эриль, похоже, хорошо понял состояние Ивара.

– Не пыхти, как медведь, дорвавшийся до меда, – сказал он. – Думать потом будешь. Сейчас твое дело – стражу нести! А от слишком умного на посту толку немного!

Конунг, отвернувшись, улегся, затих Арнвид, а Эйрик принялся вновь разводить костер, выискивая среди золы, непрогоревшие алые угли. Над морем медленно занималось утро.

Крупное селение возникло на берегу в самый нужный момент. От скуки викинги были готовы сражаться хоть с рыбами, а Вемунд извел всех разговорами о том, что от солонины у него сводит живот и пора бы попробовать свежего мяса. Но берег был пустынен, точно торба нищего, а мелкие рыбацкие деревушки драккар проходил не останавливаясь. Лодки рыболовов шарахались от него, точно мальки от хищной рыбы, и корабль с драконьей головой плыл дальше, тщась опередить слухи о собственном приближении.

И это, судя по всему, удалось.

В этой деревне, похоже, никто не ожидал прибытия викингов. Над зубчатым частоколом и островерхими крышами поднимались струйки дыма, из-за ограды доносился собачий лай, перемежаемый многоголосым мычанием. На берегу женщины стирали белье.

Завидев двигающийся прямо к ним корабль, они истошно завизжали и, сверкая голыми пятками, понеслись вверх по косогору к селению. Брошенное на произвол судьбы белье, осмелев, отправилось в плавание.

– Кто там жаловался, что у него рубаха грязная? – спросил весело Хаук, когда одно из весел зацепило целый пук белой ткани. – Берите! Тут все чистое!

Ответом конунгу был дружный хохот.

Мирное течение жизни в селении явно нарушилось. Собаки стихли, а потом все дружно взвыли, точно предчувствуя чью-то смерть, но их вой заглушили испуганные вопли.

– Стадо большое, – сладострастно облизываясь, сказал Вемунд Бород. – Все угнать не успеют!

И, спрыгнув на берег, он взмахнул секирой, носящей вполне заслуженное прозвище Великанша Битвы. Воздух в испуге загудел, расступаясь перед острым лезвием.

За Вемундом последовали остальные. Тесной группой взобрались по склону, надеясь быстро перемахнуть через частокол и начать резню. Но у селения их подкарауливала весьма неприятная неожиданность.

Ивар второй раз за время знакомства с Хауком увидел на его лице легкое удивление. Зрелище было странное. Словно ледяная глыба внезапно треснула, и сквозь нее пророс цветок.

Из-за частокола, выстраиваясь ровными рядами, выходили воины в одинаковых кольчугах и шлемах. Щиты их были покрашены синей краской, и даже копья оказались одной длины.

Впереди воинов вышагивал забавный коротышка с обнаженным мечом в руке. Такой меч на севере сгодился бы разве что для того, чтобы резать хлеб, а шлем низкорослого вояки, если содрать с него нелепые перья, смог бы с честью исполнять роль ведра.

– Что это? – недоуменно спросил Нерейд.

– Враги, – спокойно ответил Хаук, уже оправившийся от удивления. – Похоже, они нас ждали. Сегодня нам предстоит добрая битва!

Одинаковые воины, которых было довольно много – почти пять десятков, тем временем выстроили стену щитов. Позади копьеносцев виднелись немногочисленные лучники.

Коротышка забрался на поросший травой бугор и открыл рот.

– Слушайте, отморозки! Грабежами и зверствами вы вызвали гнев у меня, правителя этих земель Коиннеаха Могучего! Стоны народа достигли моего сердца, и наполнилось оно кровью…

Дальнейшую речь, полную самовосхвалений, слушать никто не стал.

– Могучего? – удивился Нерейд. – Да он такой же могучий, как я – невинная девушка!

– Как он нас назвал? – поинтересовался Хаук. – Отморозками? Что это значит?

– Должно быть, – с умным видом ответил Арнвид, – он именует нас теми, кто пришел от мороза. То есть с той стороны, которая насылает холода. Людьми с севера, нордманнами!

– Ага. – Конунг кивнул и принялся слушать дальше. Коротышка, наделивший сам себя прозвищем Могучий, перешел к более приземленным делам:

– … и ждал я вас тут со своей верной дружиной пять дней, – выкрикивал он, отчаянно пыхтя и размахивая руками. – Зная, что не пройдете вы мимо беззащитного селения! Соблазнитесь грабежом!

– Так они тут уже всех девок перепортили, – покачал головой Нерейд.

– И свиней самых жирных слопали, – печально вздохнул Вемунд.

– Тихо, – цыкнул на них конунг. – Дайте дослушать!

–… и сегодня мы уничтожим вас, растопчем и порубим! Во славу великой Матери Богов! – Коротышка пухлой ручонкой утер пот со лба. – Впрочем, вы можете сдаться! Сильные рабы стоят недешево…

– Руби! – рявкнул Хаук. – Одину слава!

– Одину слава! – с дружным ревом викинги бросились вперед.

Глаза коротышки выпучились, а челюсть недоуменно отвисла. Как же так? Коиннеах Могучий привык, что его речи всегда дослушивают до конца. В этот раз все вышло не так. Неотесанные северяне – что с них возьмешь?

Он поспешно бросился за спины своих воинов, рявкнув:

– Вперед, идиоты!

Два строя столкнулись со страшным грохотом. С дерева, испуганно вопя, сорвались три вороны. Лучники бриттов выстрелить так и не успели.

На стороне воинов правителя были длинные копья и численное превосходство, на стороне викингов – сила и напор.

Торир Топор в Глазу один за другим метнул свои топоры, двое копейщиков рухнули, и в стене щитов образовалась прореха. Она, не успела затянуться, как в разрыв, разя мечом опешивших врагов, ворвался Хаук. На другом фланге неосторожный воин ткнул копьем в лицо Кари Ленивого. Ощутив боль в ране, огромный викинг на мгновение замер, а затем от крика его содрогнулся берег.

Глаза Кари стали багровыми, отброшенный в сторону щит сбил с ног копьеносца, собравшегося вонзить меч в бок Нерейду. Ленивый врубился в строй врага, точно кабан в камыши. Копья ломались об него, мечи отскакивали. С треском и грохотом он шагал вперед, ломая ребра, сворачивая головы, круша челюсти. От ударов его не было ни защиты, ни спасения.

Ошеломленные чудовищным напором, воины с синими щитами начали отступать. Они еще держали строй, но вид человека, перед которым бессильно оружие, сломил их дух.

Они пятились шаг за шагом, а за их спинами бесновался и орал коротышка, размахивая смешным мечом. Лицо его побагровело, глаза выпучились. Все это сделало Коиннеаха Могучего похожим на огромного рака.

Ивар сражался спокойно и расчетливо, прикрывая бок конунгу. Он не лез вперед, зная, что для этого есть другие, более умелые и опытные воины. Желание удрать и спрятаться, которое у него возникало ранее при виде обнаженного оружия и льющейся крови, на этот раз вело себя тише воды, ниже травы. Правда, в глубине души ворочался страх получить рану или быть убитым, но вырваться ему наружу Ивар не позволял. Да и не до того было.

Он двигался вперед, нанося удары и отбивая их, принимая копья на щит и пытаясь отрубить копейные наконечники. Вряд ли Ивар кого-либо сразил в этот раз, но к славе великого воина, убивающего врагов десятками, он и не стремился.

Битва затягивалась. Воины Коиннеаха упорно не желали бежать. Они гибли один за другим, но все же их было много, почти в два раза больше, чем викингов, и чтобы истребить или вывести из боя их всех, требовалось время. Ивар ощущал, как меч становится все тяжелее, как щит оттягивает левую руку все увеличивающимся грузом, и даже кольчуга, привычная, как собственная кожа, начинала тяготить плечи. По спине тек пот, а волосы под шлемом были мокры насквозь.

Кари продолжал ломиться сквозь строй противника. К нему присоединился Сигфред, в боевом безумии он отшвырнул прочь щит, кинулся на ближайшего врага и задушил его голыми руками. Труп с посиневшим лицом остался лежать на земле, и глаза его застыли в последнем удивлении…

Этого дружинники Коиннеаха не выдержали. Одновременно, точно так же, как и наступали, они развернулись и побежали. Ивар не успел остановить удар, и меч его со свистом рассек пустоту, отчего молодой викинг едва не упал.

Коиннеах Могучий вознамерился удрать вслед за войском. Он даже отбросил в сторону меч, мешающий быстрому бегу. Но короткие ноги подвели его. Нерейд в два счета настиг правителя окрестных земель и повалил на землю.

– Кх… пусти! – шипел тот, отчаянно размахивая руками. – Я прикажу… кхх… кинуть тебя диким зверям! Посадить на кол!

Рыжеволосый викинг, не обращая на болтовню пленника внимания, ухватил его за шиворот и волоком потащил к конунгу. Ворот сдавил Коиннеаху горло, и тот прекратил ругаться.

– Ну что скажешь теперь? – спросил Хаук, когда Могучий оказался перед ним, распростертый на земле, точно заячья шкура. В руке конунга был меч, окровавленный по самую рукоять, и при взгляде на него глаза пленника увлажнились от страха.

– Я… – пискнул он. – Не думал… Мы…

– Что ты не думал? – спросил подоспевший Арнвид. Обычно эриля берегли, не пуская в бой, но на этот раз и он обагрил меч. – Что мы не разнесем твое вшивое войско?

– Я… ы… э, – Коиннеаха трясло, по его щекам стекали крупные капли пота, похожие на росинки. – П-п-поща-дите…

– Ты называешь себя конунгом? – с брезгливой миной на лице спросил Хаук. – Какой же ты конунг, если не сражаешься впереди своих воинов? Какой ты конунг, если, подобно червю, извиваешься около моих ног, моля о пощаде? Конунг принимает судьбу с достоинством, не скуля, как побитая собака!

Могучий сжался, будто улитка, лишившаяся панциря, глаза его зло заблестели, а голос неожиданно обрел силу:

– Да, вы гнусные отморозки! Долго вы грабили земли Британии! Но теперь этому придет конец!

– Это еще почему? – удивился Арнвид.

– Могучий король появился на юге! – горделиво выкрикнул Коиннеах Могучий. – Имя ему – Артур. Его рыцари непобедимы в бою, а его замок, Камелот, самый большой во всем мире!

– Что такое замок? – заинтересовался Вемунд, оторвавшись на мгновение от заточки секиры.

– Это такая груда камней, в которой можно жить, – охотно пояснил Арнвид.

– Ага. – Вемунд глубокомысленно кивнул и вернулся к прерванному занятию.

Коиннеах тем временем продолжал вещать.

– Его рыцари придут с юга! – вопил он. – И сокрушат вас, и уничтожат! Да так, что заречетесь вы вступать на нашу землю!

– Не ори, – бросил Хаук негромко, но пленник тотчас замолк, подавившись криком. – Где этот твой Артус и его рыкари обитают?

– Артур и его рыцари! – прохрипел Коиннеах и принялся объяснять.

Из его рассказа выходило, что доблестные и непобедимые воины под началом могучего и справедливого короля, владеющего волшебным мечом, обитают далеко на юге, у полуденного побережья Бретланда.

– Да, это десяток дней пути, – покачал головой Хаук, выслушав рассказ. – Прощай, Коиннеах! Ты был плохим правителем, но в благодарность за твой рассказ я дарую тебе легкую смерть!

Меч конунга метнулся вперед со скоростью пикирующего коршуна. Коиннеах дернулся и в изумлении уставился на клинок, вонзившийся ему под подбородок. Затем глаза его закатились, и тело рухнуло на землю.

– Чего застыли? – Хаук повернулся к дружинникам, которые все как один столпились вокруг, слушая разговор. – Мы что, зря сражались? Вперед – грабить и убивать!

Викинги с восторженным ревом кинулись к окруженному частоколом селению, а конунг про себя пробормотал:

– Ну что за болваны! Пока мы тут болтали, даже хромые и безногие успели удрать в лес!

Бриттов Грим кольчугиМетил углем рети,Мяса рвал досытаЛебедь сока раны.

Строки висы, посвященной недавней битве, падали одна за другой, заставляя пламя костра то в испуге прижиматься к земле, то с ревом взвиваться к низкому вечернему небу. Недаром говорят, что слова в устах эриля способны изменить мир.

В речах Хильднизверглись – кто под небосводомХауку подобен? —В пищу коням ведьмы.

Викинги сидели неподвижно, и ни один не проронил ни звука. Слышно было только, как трещат дрова да грохочет неподалеку разошедшееся под ударами северного ветра море.

– Ты почтил меня великой честью, Арнвид Лысый, – проговорил Хаук, вставая. Судя по голосу, он был доволен, хотя на неподвижном лице прочитать этого было нельзя. – Прими от меня дар, достойный тебя!

В пламени костра блеснуло массивное золотое запястье, которое конунг до сего дня носил не снимая.

– Благодарю! – Эриль принял дар. – Думаю, что ко мне с этим запястьем перейдет и часть твоей удачи, о конунг!

– Несомненно! – Хаук сел. – Удача конунга всегда с теми, кто поддерживает его, и отворачивается от тех, кто предает своего вождя! Но сейчас нам нужно решить, что делать дальше, плыть далеко на юг, чтобы сразиться с великими воинами, там обитающими, или брать добычу там, где мы всегда ее брали! Прежде чем решать, я должен знать мнение дружины! Говорите!

– Я скажу. – Эйрик Две Марки распрямился. Пламя костра время от времени вырывало из полутьмы его лицо, покрытое многочисленными морщинами. Волосы опытного воина блестели серебром. – Путь так далеко на юг опасен. Туда плавали считанные единицы викингов, и все они грабили Валланд, к южному же побережью Бретланда не ходил никто. Ты сам сказал, конунг, что хорошую добычу можно взять, не уходя далеко на юг. Стоит помнить о том, что подвиги сгинувших не воспоет никто!

– Хорошо. – На каменном лице Хаука не дрогнул ни единый мускул, точно речь Эйрика была ему безразлична. – Кто еще хочет сказать?

– Позволь мне, конунг. – Нерейд Болтун хищно ухмыльнулся, обнажив два ряда острых белых зубов, которым позавидовал бы волк. – Что более достойно мужчины – резать беззащитных овец, которые даже не в силах сопротивляться, или снискать себе славу, сражаясь с такими же мужами? Нужно идти на юг, проверить крепость мечей тамошних обитателей! Еще никому не удавалось победить викингов. Не смогут и они!

– Я понял тебя. – Конунг вновь остался безучастен, по его виду нельзя было догадаться, какое из решений ему больше по душе. – Кто еще хочет высказаться?

Дружинники говорили один за другим, даже немногословный Кари пробурчал несколько слов, и большинство склонялось к тому, что неплохо бы сплавать на юг, посмотреть, кто такие рыцари и что за король Артур правит ими…

Неожиданно обнаружилось, что не высказался один Ивар.

– Что ты скажешь? – спросил конунг, обращаясь прямо к нему. – Что тебе больше по сердцу?

– А что я? – смутился Ивар. – Я – как все…

– Да, – покачал головой Хаук. – Для битвы ты уже набрался смелости, для речей – нет. Запомни – в нашей дружине нет рабов и каждый имеет право слова, особенно когда конунг просит совета. В следующий раз начнем с тебя! А теперь…