Катя мысленно скривилась. Она и у женщин-то подобную мимику переносила с трудом, а человеку, называющему себя мужчиной, и вовсе не могла простить такого. Даже если бы она собиралась пригласить своего сегодняшнего ухажера в гости, то уже передумала бы.

– Я не пью кофе на ночь, – стараясь, чтобы в голосе не прорезалась брезгливость, ответила она. – Потом уснуть тяжело.

– Так я и не предлагаю тебе спать. – Молодой человек тут же перестал изображать обиду и игриво подмигнул ей.

– Все, спокойной ночи!

Не давая ему опомниться, Катя захлопнула дверь прямо перед его носом, порадовавшись, что, несмотря на солидный возраст дома, в парадной все же установлен кодовый замок, и навязчивый ухажер не последует за ней.

Вечеринка по поводу выхода из творческого кризиса скульптора Володьки Гарина неприлично затянулась, и время давно перевалило за полночь. Катя уехала одной из первых, а народ остался праздновать. Как бы после такой тусовки Володька не ушел в другой, гораздо более затяжной кризис. Впрочем, едва ли это как-то повлияет на его, с позволения сказать, творчество. Гарин был из тех, кто только языком трепать горазд, а на деле никто уже не помнил, когда он заканчивал хоть одно свое гениальное творение. Зато у него от бабки осталась огромная квартира в самом центре города, где было удобно устраивать разнообразные творческие и не очень вечеринки, поэтому его хвастовство и абсолютную бездарность ему прощали. Катя каждый раз клялась себе отказаться от очередного приглашения, но каждый раз его принимала. Не потому что ей нравились все эти пьяные люди, мнящие себя гениями, а потому что не хотела прослыть «дочкой богатого папы, забившей на своих закадычных друзей, с которыми когда-то приехала в Питер искать вдохновения и признания». Правда, с тех пор прошло почти десять лет, а закадычные друзья, в отличие от нее, так и не повзрослели, да и признания особого не снискали.

Лифт поднимался на предпоследний этаж так долго и так протяжно при этом скрипел всеми несмазанными частями, словно высказывал ей все, что думает о таких поздних возвращениях домой, напоминая в этот момент соседку из квартиры напротив. Выйдя из лифта, Катя остановилась на секунду, прислушиваясь к звукам в той самой квартире, но за дверью стояла гробовая тишина. Либо старая сплетница уже легла спать, либо затаилась, понимая, что Катя давно заметила ее наблюдения за собственной персоной.

Дом, в котором Катя купила квартиру всего полгода назад, был довольно старым, построенным где-то в начале шестидесятых годов прошлого века. Хотя некоторые и утверждали, что по меркам этого города он еще достаточно молод. Большинство жильцов здесь родились и выросли, давно друг друга знали, и к каждому новичку относились настороженно. Для всей парадной, застывшей в прошлом веке, Катя была как бельмо на глазу: молодая, незамужняя, с горящим в окне по ночам светом и, прости господи, кошкой без шерсти. Или наркоманка, или проститутка – к гадалке не ходи. Пожалуй, с одной только соседкой с последнего этажа у нее и сложились более или менее дружеские отношения.

На всякий случай показав «глазку» неприличный жест, Катя направилась к своей квартире.

Резкий запах гари ударил в нос, едва только она открыла дверь. Катя остановилась, и не проходя в квартиру, и не отступая обратно. Между прихожей и просторной гостиной, соединенной с кухней, не было двери, а потому она хорошо видела желтую полоску света, протянувшуюся по полу от окна к стене, и никакого дыма в ее свете не заметила. Значит, в квартире ничего не горит. Опять кто-то жег бумагу перед вытяжкой, которая в старом доме работала неправильно. Такое уже случалось, поэтому Катя даже не удивилась. В этом доме постоянно что-то случалось.

Она осторожно вошла внутрь, прикрывая лицо теплым шарфом, и закрыла за собой дверь. В квартире стояла полная тишина, даже Анхе, чертовка лысая, не бежала ее встречать. Впрочем, это ленивое животное так и не признало в ней свою хозяйку, а потому никогда не встречало у порога, не мурчало у нее на руках и не приходило в поисках ласки, как делают все нормальные кошки.

Щелчок выключателем не привел к нужному эффекту: прихожая так и осталась погруженной в темноту. Катя тяжело вздохнула, принявшись раздеваться, но тоже не удивилась. Свет в этой квартире часто ни с того ни с сего переставал включаться, а иногда зажигался среди ночи, поначалу доводя ее до нервной икоты. Дому сто лет в обед, чего от него ожидать? Но за большую двухуровневую квартиру, весь верхний этаж которой был оборудован под мастерскую, она простила бы ему что угодно. Дом был построен таким образом, что верхний этаж как будто делился пополам. Квартиры, выходившие окнами во двор, были самыми обычными, а те, которые смотрели на парк, выглядели как огромные студии без внутренних стен с окнами от пола до потолка. Когда-то их сдавали в аренду художникам, но теперь почти все помещения были выкуплены. Кто-то из предыдущих владельцев объединил верхнюю и нижнюю квартиры в одну, которая потом и досталась Кате.

Разувшись и скинув пальто, девушка наощупь прошла в ванную, вымыла руки и тут же направилась наверх. Даже без кофе спать еще не хотелось, и если свет все же включится, она сможет немного поработать, однако уже на верхней ступеньке она остановилась. Здесь запах гари стал меньше, зато заметно тянуло холодом. Она точно помнила, что не открывала сегодня окна, и уж тем более не оставила бы их незапертыми в мастерской. Неконтролируемая влажность картинам вредна, а в этом городе за ее контроль не могут отвечать даже синоптики. Тем более с самого утра шел снег, а старое окно во всю стену открывалось либо полностью, либо никак.

Катя быстро вошла в мастерскую и увидела распахнутое настежь окно. Если теперь старая задвижка не удерживает его, то, возможно, ей все же стоит пересмотреть свою любовь к этой квартире. Или же поменять окна на современные, как давно советовал отец. Кате очень нравились эти старые деревянные рамы с потрескавшейся краской, поэтому следовать его совету она не спешила.

Захлопнув раму и вернув задвижку на место, она вдруг замерла, подсознательно отмечая нечто странное. Медленно опустила голову и в желтом свете фонаря увидела на узком пороге под окном как будто выжженные следы чьих-то рук. Тонкие длинные пальцы хватались за край деревяшки снаружи, словно кто-то, раскаленный добела, влезал в ее квартиру. Не входил, а именно вползал. Сердце пропустило удар и тут же усиленно застучало в животе, а ноги подогнулись от слабости. Катя поняла, что на первом этаже пахло именно жженой древесиной, а не бумагой. Еще медленнее, чем до этого, она обернулась, разглядывая другие следы от ладоней. Неизвестное существо влезло через окно и, видимо, на четвереньках поползло по комнате в дальний угол, где стоял мольберт с натянутым на подрамник холстом, еще чистым, но уже подготовленным к написанию картины.

Катя вскрикнула и дернулась в сторону, увидев, как на полу появляются новые следы. Невидимое существо все еще находилось в студии и неторопливо ползло к мольберту, оставляя за собой выжженный паркет. Снова запахло гарью. Нужно было бежать, но Катя не могла сдвинуться с места. Ноги приросли к полу, а руки судорожно скребли по стеклу за спиной. Она чувствовала, как по щекам текут слезы ужаса, а сердце колотится так сильно, что сотрясает ударами все тело. Спящая в кресле Анхе вдруг подскочила с места, выгнула спину и зашипела, но убегать тоже не торопилась.

Существо наконец добралось до мольберта, ухватилось длинными пальцами за ножки и начало подниматься вверх. Почернел и оплавился край холста, а затем на нем начали появляться непонятные линии. Они вспыхивали на мгновение искристым огнем, но тут же гасли, оставляя после себя все те же выжженные следы. Катя вдруг поняла, что существо… рисует?

Наверное, она все-таки умерла бы от ужаса, если бы в этот момент не услышала знакомый голос:

– Катюша?

Линии на картине мгновенно остановились. Катя обернулась и увидела на пороге комнаты Антонину Семеновну, ту самую соседку, с которой поддерживала дружеские отношения. Квартира Антонины Семеновны находилась на том же этаже, что и Катина мастерская, но выходила окнами во двор.

– С вами все в порядке? Я вышла мусор вынести, а у вас дверь распахнута.

Катя торопливо огляделась, пытаясь понять, какой именно мусор выносила соседка в первом часу ночи и как дверь в мастерскую, которую она не открывала, может быть распахнута, и вдруг обнаружила, что через большое окно комнату заливает яркий солнечный свет. Она взглянула на часы, обнаруживая, что те показывают девять утра.

– Все… в порядке, – выдавила она из себя.

Соседка неодобрительно покачала головой.

– Вы бы прогулялись, сегодня такая хорошая погода: морозно, но солнышко светит. Совсем себя изведете своей работой.

Катя судорожно кивнула, с трудом понимая, о чем она говорит, а затем увидела разбросанные по полу краски. Ее ладони оказались измазаны чем-то черным. Она поднесла руки к лицу и принюхалась. Это определенно была акварель. Катя торопливо подбежала к холсту и наклонилась к нему. Черные линии тоже пахли акварелью. Так что же это – она сама нарисовала? И не кистью, а руками?

Она посмотрела на порожек под окном, но на старой облупившейся белой краске не было никаких следов. Как не было их и на полу, и на ножках мольберта. Она шумно выдохнула и снова повернулась к застывшей столбом соседке, но стоило ей сделать шаг в сторону, как спящая в кресле Анхе подскочила, выгнула спину и зашипела. Не то на нее, не то в пространство. Катя дернулась обратно к мольберту, но тут же остановила себя. Чертова кошка просто испугалась ее резкого движения. Никого, кроме нее и соседки, в комнате не было и быть не могло.

Глава 1

28 апреля 2015 года, 12.45

г. Москва

– Нас прислали за господином Дворжаком. Вам ничего не грозит. Вам просто нужно пойти с нами…

Когда подобную фразу говорит накачанный мужчина под два метра ростом, рядом с которым стоит еще один такой же, похожий на него как брат-близнец, трудно сохранять спокойствие и самообладание. Однако Войтех знал, что мужчина не врет. Обострившаяся до неприличия интуиция подсказывала, что ему действительно нечего опасаться. По крайней мере, пока.

Он видел, как Нев соединил кончики пальцев и вопросительно посмотрел на него. Войтех понимал, что тому хватит секунды, чтобы избавить их от проблемы в виде черного Гелендвагена и двух внушительных близнецов с короткими стрижками и в строгих костюмах. Однако в ответ на взгляд Нева он только едва заметно качнул головой и медленно поднялся из-за стола.

– Я к вашим услугам, господа.

– Войтех?..

От внимания Лили не укрылся его обмен взглядами с Невом, в голосе ее звучала тревога, но стоило ему остановить ее жестом, как она тут же замолчала, признавая за ним право решать, как поступить.

А вот Саша, конечно, тут же вскочила на ноги и спросила, может ли она поехать с ним. Наверное, ему было не суждено понять эту женщину и ее логику. По крайней мере, он не представлял, зачем ей ехать с ним. Чем она в случае чего сможет помочь?

К счастью, ей не разрешили. Войтех видел волнение в ее взгляде и чувствовал ее страх, поэтому постарался уверенно улыбнуться, коснувшись ее руки.

– Все будет хорошо, – заверил он. – Оставайся с остальными.

Он не любил обещать то, в чем сам не был уверен, но сейчас почти не сомневался, что все действительно будет хорошо. Или хотя бы правильно.

Его проводили к машине и предложили сесть на заднее сиденье. Именно предложили, а не заставили – его сопровождающие вели себя с ним строго, но вежливо.

И все же когда дверца машины захлопнулась, отгородив его железом и тонированным стеклом от оставшихся на летней веранде кафе друзей, Войтеху снова стало не по себе. Он не любил терять контроль над ситуацией, а на заднем сиденье чужой машины, один против троих крепких мужчин, к тому же без оружия, он ничего не мог контролировать.

Они ехали довольно долго. Войтех жил в Москве уже не первый год, но совсем в другом районе, поэтому не ориентировался и не понимал, куда его везут. Сопровождавшие его мужчины молчали, не переговариваясь даже между собой, и он сам тоже не задавал вопросов, понимая, что не получит ни одного конкретного ответа. Ему оставалось уповать на интуицию, которая убеждала его, что эти люди никак не связаны с ЗАО «Прогрессивные технологии», на которое он работал последние три года. Об этом говорил и тот факт, что его сопровождающие не взяли с ними Ивана, который взломал счета ЗАО и вычистил с них деньги. К тому же они явно ничего не знали о Неве, иначе вели бы себя с ним по-другому. Стало быть, их послал не Директор, убить которого Войтеху не хватило духу.

Когда машина наконец сбросила скорость и припарковалась, Войтех не имел ни малейшего понятия о том, где находится. Он даже не был уверен, что они все еще в Москве. Несколько раз он слишком глубоко погружался в свои мысли, прислушиваясь к внутренним ощущениям, поэтому вполне мог пропустить момент, когда они выехали за МКАД.

Место, в котором они оказались, походило на городской лесопарк: деревья здесь росли довольно хаотично, но при этом между ними петляли ухоженные дорожки, по краям которых стояли скамейки и мусорные урны. Парк казался пустынным, несмотря на солнечный теплый день. Вероятно, они все же оказались на какой-то окраине, не в самом популярном месте. Выйдя из машины, Войтех быстро оглянулся, но ближайшие жилые дома виднелись слишком далеко. Рядом с их Гелендвагеном было припарковано всего две машины: точно такая же, как та, на которой привезли его, и еще один Мерседес – черный Майбах. На обеих машинах стояло по «мигалке», в каждой сидел только водитель.

Двое мужчин, с которыми он приехал, попросили его – снова строго, но вежливо – следовать за ними. При этом вперед пошел только один, второй предпочел идти за Войтехом, словно боялся, что тот сбежит. Почему-то это предположение насмешило его: следовало быть совсем уж отчаянным, чтобы попытаться сбежать в такой ситуации.

Они прошли по тропинке около сотни метров и свернули в сторону, оказавшись на такой же пустынной алее. Здесь тоже через каждые пятьдесят метров стояли аккуратные лавочки, но только на одной из них сидел мужчина. Вокруг его лавки, то убегая в лес, то возвращаясь обратно, радостно носился рыжий кокер-спаниель.

Один из охранников жестом предложил Войтеху пройти к лавке, что он и сделал, но уже в полном одиночестве. Когда он подошел, сел и снова оглянулся по сторонам, никого из охраны уже не было видно: они словно растворились в воздухе, бесшумно и не привлекая лишнего внимания. Хотя едва ли здесь можно было привлечь чье-то внимание, кроме снующих по стволам деревьев белок. Войтех понимал, что охрана никуда не делась, и стоит ему повести себя неправильно, он с этой лавки может и не встать.

– Добрый день, господин Дворжак, – поздоровался с ним мужчина, не поворачивая к нему головы, вместо этого гладя снова подбежавшую к нему и вставшую лапами на лавку собаку.

– Добрый, – согласился Войтех. – Не сочтите за грубость, но я не знаю, как к вам обращаться.

Его голос прозвучал ровно, ни грамма волнения в нем не отразилось. Наверное, потому что с того момента, как Войтех увидел собаку, он окончательно успокоился. Хозяин рыжего кокер-спаниеля не внушал угрозы.

– Можете никак не обращаться, – разрешил мужчина.

На вид ему было около пятидесяти, но могло быть и ощутимо больше: незнакомец относился к тем людям, которые следят за собой – и за внешностью, и за здоровьем. У него были густые и очень светлые волосы, седина в таких терялась, скрадывая несколько лет, гладко выбритое лицо, ухоженные руки. Любые недостатки фигуры прятал великолепно сидящий на нем костюм, а дорогие ботинки не подходили для прогулок по лесу. От мужчины веяло уверенностью и властностью, что было неудивительным для человека с двумя машинами охраны.

– Хорошо, обойдемся без имен, – легко согласился Войтех. – Зачем я вам понадобился? Вы, очевидно, хорошо меня знаете, но я не представляю, чем я могу быть полезен человеку вроде вас.

Собака, громко залаяв, вновь унеслась прочь за очередной белкой, а мужчина наконец посмотрел на Войтеха. И даже улыбнулся. По крайней мере, его губы скривились в улыбке. Мутно-серые глаза оставались при этом холодными.

– Да, я хорошо вас знаю, – подтвердил он. – Я знаю, что некоторое время вы были тесно связаны с одной организацией, которая занималась… нестандартными задачами. Я знаю, что вы проводили для них расследования с определенной спецификой. Вы ловили некроманта в Санкт-Петербурге, искали пропавших на год людей в Красном Яре, нашли древний портал в другой мир в Научном городке в Тверской области. Вы даже засветились в родной Праге, когда в Староновой синагоге произошло весьма брутальное убийство археологов, изучавших подземный лабиринт. Наверняка у вас была еще масса эпизодов, но это те, о которых известно мне.

Внешне Войтех никак не изменился, как минимум, он на это очень надеялся, но внутри пробежал неприятный холодок. Интуиция ошиблась: его привезли сюда из-за ситуации с ЗАО.

Однако паниковать было поздно, поэтому он постарался проигнорировать надвигающийся страх, мерзкой волной поднимавшийся по спине к затылку. Сейчас ему это удалось достаточно хорошо.

– Я также знаю и то, что с той организацией ваши пути разошлись, – продолжил мужчина, когда Войтех промолчал на его первые заявления. – И как ни странно, хуже от этого стало не вам, а им… что уже само по себе заставляет вас уважать.

Это было настолько неожиданно, что Войтех, до сих предпочитавший смотреть вперед, скользя взглядом по деревьям, покрытым свежей листвой, резко повернул голову к собеседнику. Если его сюда привезли наказать за то, что он сделал, то мужчина определенно начал очень уж издалека и вел разговор странным путем.

Незнакомец усмехнулся, заметив его реакцию, и покачал головой.

– Расслабьтесь, Дворжак. Мне нет дела до того, что вы натворили. Пока нет. Я пригласил вас сюда, чтобы попросить вашей помощи.

– Пригласили? – с нервной насмешкой переспросил Войтех.

– Как мог – так и пригласил, – ничуть не смутился мужчина.

– Так какая помощь вам нужна?

Его собеседник на время снова отвернулся, уделив внимание подбежавшей к ним собаке. По тому, как долго он с ней возился, не желая отпускать, Войтех понял, что грядущий разговор его угнетает, и он просто тянет время, чтобы как можно дольше его не начинать.

Однако чрезмерно активное животное в конце концов снова унеслось прочь. Мужчина вздохнул и сказал:

– У меня есть дочь. Уже взрослая, ей двадцать восемь, живет в Питере. И в последнее время ее что-то преследует. Я хочу, чтобы вы выяснили, что это.

Он произнес это так быстро и четко, что сразу стало понятно: эту фразу он готовил заранее, формулировал и оттачивал в голове.

Войтех вопросительно приподнял брови, давая понять, что ему нужно немного больше информации, но собеседник, бросив на него мимолетный взгляд, покачал головой.

– Это все, что я могу вам сказать. Остальное вы должны выяснить сами.

Даже Директор давал ему больше информации. Войтех помолчал немного, но все же решился уточнить:

– Что именно вы имеете в виду, говоря, что вашу дочь преследует «что-то»?

– Мне кажется, в таких вещах вы должны понимать больше меня, – недовольно процедил мужчина.

– Хотя бы как это выглядит?

Он пожал плечами.

– Я это не видел. Да и дочь заикнулась всего один раз. Давно, еще зимой. Больше не рассказывала. Я сначала понадеялся, что это прошло, а потом понял: нет, все стало только хуже, но она боится говорить об этом.

– Что именно она рассказала в тот раз? – не унимался Войтех. Ему нужно было получить хотя бы минимальные сведения. Пока слова мужчины выглядели несколько… странно, и как начинать расследование с такими вводными данными, он не представлял.

Мужчина нахмурился, поджав губы. Было видно, что ему нелегко дается эта тема, но он все-таки рассказал:

– Она говорила, что ей мерещится какое-то существо, поселившееся у нее дома. Сверхъестественное существо. Говорит, оно заставляет ее рисовать страшные картины.

– Рисовать картины? – удивился Войтех.

– Моя дочь – художница. И последнее время она действительно стала рисовать несвойственные ей картины. Все в черном цвете, мрачные, депрессивные. Она стала грустной и замкнутой. Почти перестала общаться с друзьями. И с нами.

– Замкнутость, видения, странные картины… – подытожил Войтех. – Это может быть психическое расстройство. Или наркотики. Почему вы обратились ко мне?

Мужчина снова посмотрел на него, на этот раз взгляд его казался вполне свирепым. Ему определенно не понравилось предположение Войтеха.

– Я обратился к вам, потому что другие тоже твердили про психику и наркотики, – отчеканил он. – Но мои люди следили за ней: никаких наркотиков, никаких странных знакомств, а причин сходить с ума у нее нет. Я обратился к вам, потому что человек, утверждавший, что видел НЛО, должен уметь искать другие объяснения подобным видениям. И вы его найдете, потому что в противном случае и вы, и ваши друзья ответите за все свои художества с ЗАО «Прогрессивные технологии». А если найдете, то я навсегда избавлю вас от возможных проблем, с ними связанных. Такая вот сделка, господин Дворжак. Я могу как спасти вас и ваших людей, так и уничтожить. Выбор за вами.

Наверное, ему стоило испугаться, но Войтех почему-то только улыбнулся. Немного грустно, потому что в этот момент отчаянно позавидовал неизвестной девушке: если бы его отец в свое время так отреагировал на рассказ об НЛО, вся его дальнейшая жизнь могла сложиться совершенно иначе.

– Знаете, совершенно необязательно угрожать человеку, чтобы чего-то добиться от него, – заметил Войтех. – Необязательно запугивать его охраной и встречаться в пустынном парке как в дурном фильме про шпионов. Необязательно пытаться его купить. Но я принимаю условия вашей сделки. И с удовольствием займусь делом вашей дочери. Только мне потребуется от вас все возможное содействие.

– У вас будет все, что вы попросите, – заверил мужчина, заметно смягчившись. – Деньги не имеют значения. Все, что можно на них купить, будет вам предоставлено. И любая имеющаяся у меня информация тоже.

– Хорошо. Тогда для начала попросите своих ребят вернуть меня в кафе к друзьям.

Мужчина снова покачал головой.

– Нет, ребята отвезут вас сразу на вокзал. У вас поезд скоро. Позвоните друзьям, пусть захватят ваши вещи и присоединяются к вам. На сборы у них не больше часа. Кое-какую информацию о моей дочери я вам сейчас пришлю на почту, будет время изучить в поезде.

С этими словами он поднялся со скамейки, неожиданно пронзительным свистом подозвал к себе собаку и пошел прочь.

28 апреля 2015 года, 15.22

Ленинградский вокзал

– Какой вагон он сказал? – на ходу спросил Ваня, быстро шагая по платформе, на которой толпилась куча не менее спешащих в разных направлениях людей.

– Первый, – подсказала Лиля, с трудом поспевающая за ним на высоких каблуках.

– Да блин, это через всю платформу пилить, – простонал Ваня. – Меньше десяти минут до отправления… Погоди, – он внезапно остановился как вкопанный, отчего Лиля, бегущая по его пятам, не успела затормозить и налетела на него, ударившись плечом в объемный рюкзак за его спиной и зацепившись длинными белокурыми волосами за застежку.

– Блин, Ваня!..

– Первый вагон? – повторил тот, не обратив на нее внимания. – Это же первый класс. Шикует парниша.

– Помнится, всего несколько часов назад вы и сами планировали заказать самое дорогое шампанское в ресторане, – хмыкнул Нев, обгоняя его. Он вез только Лилин чемодан, поскольку все его вещи и так находились в Питере, откуда его так внезапно «увезли», а попросту говоря – похитили – одиннадцать дней назад.

– Справедливо, – кивнул Ваня, снова ускорившись. Им предстояло преодолеть сквозь толпу еще половину состава.

Саша, тащившая за собой неудобный чемодан на колесиках, найденный в глубинных недрах Ваниного шкафа, только молча отбросила со лба влажную кудрявую прядь волос. Она прилично запыхалась и участвовать в разговоре не могла физически. Большая часть ее вещей тоже находилась в Питере, поскольку родной город она покинула тогда же и таким же путем, как и Нев, но Ваня нагрузил свой рюкзак и большую сумку немыслимым количеством техники, поэтому помочь ей с немногочисленными вещами Войтеха не мог. По крайней мере, чемодан можно было везти по перрону, а не тащить в руках.

1 2 3...5 >

На страницу:

Перейти

1 из 5