Корабельные приключения кота Сократа

Праздник на нашем корабле закончился, я пробрался на камбуз, там хлопотал Гриша.

– Ну, где ты бродишь, Посик? – спросил он.

Странный вопрос, где я могу бродить? Праздновал вместе со всеми День Нептуна.

– Я же тебе тут тоже праздничный ужин приготовил! Идём в каюту. – Там он подвинул мне миску и продолжил: – Угощайся, дорогой. Это и твой праздник. Нептун и Посейдон – они же коллеги, морские цари, а ты их потомок.

Хорошо, у меня морда покрыта мехом, а то точно бы вогнал в краску. Это ж надо такое сказануть – потомок морских царей. С ума сойти! Такого звания у меня ещё не было.

Честно говоря, я не ожидал такой потрясающей красоты от Григория. Блюдо, которое появилось перед моим лицом (позвольте мне в этот праздничный день не называть свою физиономию мордой), было произведением искусства.

– Тут и курочка, и кусочек говядины, а вот здесь, смотри: полбаварской колбаски. Любишь баварские колбаски?

– Даже не знаю, что тебе ответить, Григорий. Я люблю колбаски любые. Баварские они или рублёвские, докторские или любительские. Я как-то не вникал никогда в подробности. Чем угостили, тем и наслаждался. У нас в семье было не принято объявлять названия продуктов для кота, а что они там едят за столом, для меня часто было недосягаемо.

Но начал я свою трапезу именно с этой баварской колбаски. И действительно, оказалось вкусно. Единственное, что мне не понравилось в этом гастрономическом шедевре, это наверху кусочек варёной морковки. Ну вот к чему это? Если для красоты, я могу понять, но если ты думал, что я буду это есть, то тут, Гриша, ты допустил грубую ошибку. Мы, коты, не едим морковь, свёклу, помидоры, болгарский перец и тому подобные ваши человеческие деликатесы. Для нас самая пригодная пища – это мясо, сметана, можно молочка употребить. А ещё Татьяна Михайловна приучила меня есть сырые яйца. Как приучила? Вы, наверное, знаете, что у хозяек всего мира иногда на кухне случаются аварии. Уронила яйцо, не на сковородку же его с пола отправлять. Естественно, оно перекочёвывает в мою миску со словами «угощайся, котик». Ага, угостила бы меня, если бы не проворонила и не уронила. Сначала я отнёсся к таком угощению подозрительно. Понюхал, сморщился, попробовал лапой…

– Чего ты туда лапу суёшь? – рассмеялась хозяйка. – Ешь, эта пища как раз для тебя. Белок – шерсть будет гладкой и переливистой.

Попробовал. И впрямь вкусно. С того дня я даже иногда сам выпрашивал у Татьяны Михайловны яичко. Так и привык. Да, кстати, вспомнил. Я немного неправ. Нельзя быть таким категоричным. Я не раз встречал своих соплеменников, которые с удовольствием лакомились (если здесь уместно употребить это слово) и морковью, и болгарским перцем, и свёклой, и даже капустой. А один кот у нас в дачном посёлке, вы не поверите, ел малину. Да, наклоняет к себе веточку и, как медведь, снимает ягодку и жуёт. Я когда первый раз увидел, глазам своим не поверил. Ехидно так спрашиваю у него:

– А ты кто? Кот или…

– Кот-кот! – весело ответил мне малиноед. – Удивляешься, что я ем ягоды?

– Конечно, удивляюсь, – ответил я.

– А ты не удивляйся, – мурлычет кот, – я раньше тоже её не ел, потом попробовал раз, другой, а на третий и понравилось. Бери, пробуй, не стесняйся.

– Спасибо, – поблагодарил я. – Но… как-то нет желания. В следующий раз.

До следующего раза так и не дошло, да и особого желания я не испытывал. Тут, как говорится, хозяин – барин. Нравится кому-то есть малину, ешь. По мне, так лучшее лакомство – это курочка или колбаска. Не знаю, может, и мне когда-то на старости лет захочется поесть каких-нибудь фруктов, овощей, всякое может случиться. Но пока воздержусь.

Но я отвлёкся. Употребив праздничный ужин от шеф-повара Григория, я почувствовал, что смертельно устал, и отправился к своему спальному ящику с мягким пледом. После такого суетного дня спится особенно сладко. Сон мне приснился великолепный, но здесь я о нём рассказывать не стану. Я готовлю вторую часть «Снов кота Сократа» – вот там и почитаем. Вы читали мою первую книгу о вещих снах? Если нет, это очень большое упущение. Исправляйтесь. Убеждён, вам обязательно понравится. Я каждый день получаю отзывы от своих читателей, и претензии были только одни: очень мало снов. Ну не могу же я все свои сны засунуть в одну книгу. Во-первых, сны должны быть интересные, кто будет читать скучный сон, а во-вторых, согласитесь, не всякий сон можно рассказывать слушателям. Ведь сны бывают разные. Моя Катя, например, часто говорила мне:

– Ой, Сократик, мне такой сон сегодня приснился, с ума можно сойти, но я тебе его не расскажу.

Спрашивается, а зачем тогда объявляешь, если не собираешься рассказывать? Я ведь могу заподозрить, что ты просто сочиняешь на ходу.

В общем, вы поняли? Я собираю новую коллекцию снов. Думаю, вам понравятся. Сны – это как другая планета. Все мы живём на Земле, а в своих снах путешествуем по другим мирам. Почему я так думаю? Да потому что здесь, на Земле, такое часто и произойти не может. Сны – это и радость, и фантазии, и мечта.

Глава 8

Утром меня разбудил сигнал тревоги. Я испугался, но вошедший Гриша успокоил меня:

– Не бойся, Пося, это учебная тревога. С новыми пассажирами всегда нужно проводить учения. Вдруг какая беда, все должны понимать и знать, что и как нужно делать. Паника – это всегда плохо, она приводит к трагедии. А если человек заранее знает, как действовать в той или иной ситуации, это облегчает задачу по спасению. Наш капитан очень ответственный человек и всегда проводит подобные учения. Сиди тут, я скоро приду. Я ведь тоже участвую в учениях.

Григорий натянул на себя спасательный жилет и спешно покинул каюту.

А я остался один на один со своими мыслями.

«Хм, у них у всех есть спасательные жилеты. То есть в случае, если наш корабль захочет исследовать морское дно, то есть начнёт тонуть, они надели на себя жилеты и поплыли к берегу. А я куда? Мне-то как спасаться? Вот вопрос! И как мне объяснить это своему начальнику Григорию?»

Самое смешное, что я где-то слышал, что мысли имеют продолжение в бытовой жизни. В такое трудно поверить, но, вернувшись с учений, повар Гриша посадил меня на колени и сказал:

– Ты не думай, Посейдон, что мы о тебе забыли. Случись настоящая тревога, для тебя тоже приготовлен спасательный жилет. Наш боцман нарочно изготовил для твоего собрата.

Услышав сказанное, я даже привстал на задние лапы и обнял своего кормильца. Вот как бывает. Выходит, не зря я тут размышлял о спасательных жилетах, заботе, людях и котах. Вон оно как! Видать, очень дружный и толковый у них экипаж, не забывают ни о ком – ни о людях, ни о животных. Это радует.

Не успел я порадоваться одной новости, как Гриша объявил:

– Готовься, Пося, сегодня идём в увольнение. Хочешь в город со мной поехать? Мы прибыли в Сочи. Бывал здесь?

«Вот так новость! Конечно, хочу. Где я только не путешествовал, но вот в Сочи бывать ещё не приходилось».

– Только одно условие, кот, от меня ни на шаг. Не хватало нам ещё одного Посейдона потерять. Будешь убегать, посажу на поводок. Оно тебе надо? Встретишь своих сочинских «девчонок», стыда не оберёшься. Стройный, статный, красивый кот и гуляет на поводке, как болонка. Согласись, совсем не комильфо.

«Да понял я, понял, никуда я не денусь, буду везде ходить рядом с тобой, только смотри за собаками, а то опять загонят меня на забор. Им наплевать на твои правила этикета. А я не хочу остаться без хвоста».

Чем занимаются коты всего мира после сытного, обильного обеда? Правильно! Забираются в укромное место и дрыхнут до вечера, чтобы потом ночью наводить порядки в квартире или в доме. А чем я, отобедав, занялся в этот раз? Засобирался в поход. Впрочем, больше собирался Гриша, а я просто наблюдал за кормильцем. И вот тот миг настал – мы отправляемся, вернее, сходим (нужно же уже морскую терминологию соблюдать) на берег. Радости моей не было предела. Смотрю, по трапу спускается и актриса Орнелла. Мы даже успели с ней обмолвиться несколькими словечками.

– Далече собралась? – спрашиваю я.

– Ой, откуда я знаю! – отвечает собачка. – Хозяйка мне не докладывает. А ты что, без поводка гуляешь?

– Как видишь, – гордо ответил я.

– Как я тебе завидую, – тяжело вздохнула болонка. – Ок! Встретимся на корабле, поделимся впечатлениями.

Она последовала за своей хозяйкой.

– До вечера, – ответил я, и мы с Григорием направились в другую сторону.

Поверьте, когда я начинал писать эту главу, я и не думал рассказывать никаких подробностей о городе Сочи. Но потом, тщательно подумав, пришёл к выводу: а будет ли читателю интересно читать о том, что мы до вечера бродили по городу, ели пирожки с мясом и капустой, я гонялся за воробьями и так далее. Спросите, что это за рассказ? А вот, отдыхая в парке, Григорий мне поведал о названии города, в котором мы отдыхали от корабельной суеты. Естественно, я не могу кратенько не поделиться и с вами хотя бы выдержками из того рассказа. К тому же это, поверьте, ну очень интересно.

Вот вы, например, знаете, откуда появилось название Сочи? Обычно этим интересуются узкие специалисты. А мы все живём и даже не задумываемся об этом. Есть разные версии. Одни учёные говорят, что название города произошло от одноимённой реки, другие от фамилии какого-то кабардинского князя, третьи (и на мой взгляд, это самая интересная версия) рассказывают о том, как один турецкий военный Эвлия Челеби назвал живущее в районе Адлера племя Садша. А дальше случилось то, что случается со многими названиями в мире. Поработал один переводчик, затем второй, третий, и в результате слово «Садша» превратилось в Сочи. Попробуйте сами произнести сначала турецкое название племени, а потом – настоящее название города. И то, и другие слово произнесите быстро и заметите, что вполне они дополняют друг друга. А если учесть тот факт, что разные народы по-разному произносят те или иные буквы, так и вовсе Садша зазвучит как Сочи.

Не стану вас утомлять посторонними рассказами, тем более что у меня впереди новые знакомства. Сразу скажу, Гриша предложил посетить дельфинарий. А почему бы и не сходить? Это очень интересно. Идём! По дороге Григорий решил слопать мороженое. Присел на лавочку в тенистой аллее, отщипнул мне кусочек, и мы занялись важным делом. Раньше я думал, почему мой Димка говорит: не мешай, я занят важным делом, не видишь, ем мороженое. Я ещё удивлялся. Надо же, нашёл важное дело. Но теперь, попробовав это лакомство, я понял, что действительно это дело очень даже важное.

Не успел я доесть свою частичку угощения, как ко мне подбежала собака непонятной породы. Но она была чистой и ухоженной. Морда подстриженная, на конце хвоста какой-то смешной бубенчик, вся такая жизнерадостная, вертлявая, подбежала и с ходу говорит:

– Здоров, кот! Как тебя зовут?

– Сократ, – отвечаю.

– А меня Шарик! – звонко тявкнула собака. – Я породистый пёс…

Я рассмеялся и ехидно так спрашиваю:

– Ты в зеркало себя видел, Шарик?

– Каждый день смотрю, – удивлённо отвечает пёс. – У нас в прихожей громадное зеркало стоит. Хозяева в него смотрят, ну и я вместе с ними. А почему ты спросил про зеркало?

– Да потому что тебя надо было назвать, скорее, не Шарик, а…

– А как? – насупился собеседник.

– …скорее, Кубик. Кубик-рубик. Взгляни на свою морду. Какой ты к чёрту шарик. Или квадратик, или, допустим ромбик.

– Это моя хозяйка фантазирует и подстригает меня так, словно мне в цирке выступать. Но имя есть имя. Куда теперь от него деться?

– Да я просто пошутил, – сказал я. – Не обижайся.

– Поиграем? – предложил Ромбик. Тьфу, чёрт… то есть Шарик.

– С удовольствием, – ответил я, – но мы с коком идём в дельфинарий.

– С кем? – выпучил глаза пёс. – Это ещё кто такой?

– Кок – это корабельный повар, – пояснил я.

– Так ты на корабле живёшь? – удивился Шарик.

– Временно, – уклончиво сказал я. – Типа в командировке.

– Давно плаваешь? – не унимался собеседник.

Тут пришлось отстаивать морские традиции моих коллег.

– Моряки не плавают, – гордо заявил я, – они ходят.

– Ясное дело, что ходят по кораблю, но корабль-то плывёт по морю, – возразил неугомонный Шарик.

– Нет, – решительно ответил я, – и корабль ходит. Он идёт по морю, а не плывёт.

– Как он может ходить? – рассмеялась собака. – У него что, ноги есть?

Меня начала раздражать эта настырность. На моё счастье, Григорий поднялся со скамейки и сказал:

– Идём, Пося. Время поджимает.

Шарик и тут достал меня своим занудством:

– Так ты, оказывается, обманул меня? Ты не Сократ, а Пося… Я всё слышал.

– Пося – это мой морской псевдоним, от слова «Посейдон». Ладно, я пошёл… Пока.

Я оглянулся на Шарика и заметил в его глазах грусть. Видимо, он только настроился погулять со мной, попрыгать, поваляться на газоне, а тут нового знакомого внезапно увели. Не знаю, сколько бы я выдержал его любопытство, но всё равно пёсик оказался очень забавным.

Глава 9

Через полчаса мы уже входили в дельфинарий. Детей здесь было полным-полно. Шумно, весело, красиво. Ведущий объявил, что сегодня будут выступать дельфины по имени Гео, Ника, Эра, Новик и др. Аттракцион называется дельфинарием, но тут ещё выступают и морской лев по имени Тимон, и две белухи – Гоша и Глаша. Бедные артисты. Представляю, сколько сил, нервов, времени потрачено на то, чтобы они вытворяли свои трюки. Конечно, всё это очень красиво, забавно и запоминающе, но я хорошо знаю по своему театральному опыту, что такое репетиции и оттачивание каждого движения.

Не знаю, что на меня нашло, но со мной (или из-за меня) случилось небольшое ЧП. Нас с Гришей едва не вывели из зала. Только благодаря детям и их настойчивым просьбам нас оставили, но пригрозили, что, если моё поведение повторится, нас непременно выгонят из дельфинария.

Что же произошло, спросите вы. Трудно объяснить, но сначала я смотрел во все глаза, как прыгали морские «звери», это было так грациозно и завораживающе, что я, наверное, на какой-то момент забыл, где я нахожусь. Дело в том, что дрессировщик, видимо поощряя своих питомцев, постоянно кидал им рыбёшки. В какой-то момент я и сам не понял, как это произошло (наверное, сработал мой птицеловный рефлекс), но я прыгнул и на ходу чуть ли не из самой пасти у дельфина выхватил рыбёшку, приземлившись на голову вынырнувшему в это время рядом с ним морскому льву Тимону, и ловко прыгнул с головы на «берег» бассейна. Что самое интересное, зрители, как мне показалось, подумали, что это часть представления, и громко начали аплодировать. Мне даже захотелось встать и поклониться им. Со мной ведь такое случалось в театре, если помните. Но тут к нам подошёл тренер-дрессировщик и строго спросил:

– Так, чей это проходимец?

«Ой-ой-ой, такими словами разбрасывается, какой я тебе проходимец. Подумаешь, рыбёшку схватил. Так я же это сделал не нарочно, это произошло само собой… Ну, вот такой у меня охотничий инстинкт сработал, что я могу поделать?»

– Извините, – развёл руками Григорий.

И в этот момент «проснулся» опешивший Тимон.

– Эй, котяра, – строго произнёс он, – это что за номера? Кто тебе разрешил наш корм хватать. Ты знаешь, он у нас строго нормирован. Или ты думаешь, нам тут рыбу вёдрами раздают? Немедленно верни товарищу его продукт.

Я опустил глаза, тихо извинился и ответил:

– Ну. Если не побрезгует, вот, пожалуйста, – и подвинул рыбёшку вплотную к воде.

В этот момент вынырнул дельфин и весело произнёс:

– А что, мне понравилось! Не ругай его, Тимон, он проявил невероятную ловкость. Может, пригласим его в наше шоу? Ты как, кот? Поработаешь с нами?

– Спасибо, – мяукнул я. – Но у меня уже есть работа.

– Кем же ты работаешь? – спросил лев.

– Матросом, – соврал я. – Хожу в море на корабле. Мы здесь с моим поваром, – я обернулся и взглянул на Григория, – в увольнении. Вот решили посмотреть на ваше шоу. Так засмотрелся, что забыл, где нахожусь, и вспомнил свой сад на суше, где я ловлю птичек.

Если вы заметили, я начал говорить как заправский моряк. «Хожу в море», «увольнение», «на суше» – ну, настоящий матрос. Как же быстро можно привыкнуть к новому амплуа. Мне кажется, у людей так же. Не успел переехать в другой город, устроиться на другую работу, завести новых друзей, и всё – ходишь по другим маршрутам, стараешься выполнять работу качественно, с друзьями начинаешь обсуждать другие темы.

Димка рассказывал, как к ним в класс пришёл новенький и как над ним смеялись одноклассники, а всё потому, что он некоторые слова называл иначе, чем привыкли в этом городе. Люди странные, между прочим, живут в одной стране, говорят на одном языке, смотрят одни и те же фильмы, слушают одни и те же песни, читают одинаковые книги, а многие предметы называют по-разному. Вот вы знали, как, к примеру, жители юга России называют тапки? Умора! Они говорят «чувяки». Да-да. А в столице понятия не имеют, что это такое. Или, например, что такое «шкорки»? Трудно догадаться, но это шелуха от семечек. В одном регионе скажут «немножко», а сибиряк – «маленько». То же самое со словом «дети». Сибиряк непременно детей назовёт «ребятишками». И таких примеров масса. И все эти новые слова прилипают к новичкам так, что они, спустя многие годы возвращаясь в родные пенаты, используют эти слова в своей речи, чем веселят своих родственников и давних знакомых.

У нас как-то дома гостил один гость из Сибири. Где он жил, название города не помню, но где-то в таёжной местности. Так вот он удивил и Александра Петровича, и Татьяну Михайловну. Помню, как у них брови полезли на лоб. Гость говорит, не ожидал такой погоды, на улице большие лывы. Оказалось, так он называет лужи. Дальше говорит:

– Я прошёл вдоль оплота…

– Вдоль чего? – поинтересовалась Татьяна Михайловна.

– Ну, вдоль забора.

С ума сойти. Человек, словно с другой планеты прилетел. Или из другого государства. У вас бывало такое, что говорите с соотечественником из другого региона, а некоторые слова не понимаете? Хорошо у нас, животных, мы в любом конце света, в любом краю, говорим на одном языке и понимаем друг друга.

Однако вернёмся к нашим водяным артистам. Расстались мы друзьями, дельфин сказал, что ему для меня рыбёшки не жалко, и разрешил её съесть. Правда, его тренер ещё несколько минут стоял над душой, выговаривая мне и Грише, что мы нарушили дисциплину в его заведении.

«Да иди уже работай! Что ты зудишь, словно я у тебя палку колбасы увёл? Всё нормально, мы с дельфином и львом решили этот вопрос и договорились. У нас, кстати, такие вопросы решаются скоро. Это у людей, как развезут на полдня, хоть стой, хоть падай…»

На прощание дельфин грустно сказал мне:

– Эх, котик, как же я тебе завидую. Ты бываешь в море, это такое счастье. А мне эта лужа (наверное, он имел в виду свой бассейн) уже поперёк горла стоит. Я слышал, что нас, всех работников дельфинариев, скоро отпустят на волю, в море.

– Желаю вам удачи, ребята, – сказал я на прощание, и мы удалились.

Пока мы шли на судно, я размышлял над словами дельфина. Скучают ребята по морю. Как решить этот вопрос? С одной стороны, аттракцион вроде на радость детям и взрослым, а с другой – это же такая несправедливость. Вы слышали, как дельфин назвал бассейн? Не случайно же. Им тоже хочется на волю и пожить без всяких подачек. Дельфин сам наловит себе рыбы хоть мешок. Но главное – дайте свободу. Между прочим, я не раз слышал и по телевизору, и в машине у Петровича по радио, что этот вопрос во многих странах обсуждается и что всех этих водных артистов должны выпустить в море. Я думаю, это было бы честно и справедливо. Обойдёмся мы без этих жестоких шоу. Но зато будем знать, что наши морские братья не находятся в заточении и дышат свежим воздухом.

Глава 10

Возвращались мы на корабль в хорошем настроении. Я думал, что в этот день мои новые знакомства закончились. Но нет! Мы уже подходили к кораблю, как у Григория зазвонил телефон, и кок присел на лавочку у пирса. Говорил он продолжительное время, я валялся на спине и любовался облаками. Неожиданно рядом со мной приземлилась чайка. Сначала я подумал, что сделала она это из-за праздного любопытства, но, присмотревшись, вдруг обнаружил у неё на крыле кровь. Чайка как-то странно ворковала. Я подошёл к ней и участливо спросил:

– Птица, что случилось?

– Да вот, – она кивнула головой на крыло, – авария.

– Как это произошло? – участливо спросил я и лизнул ей крыло.

– Я и сама не поняла, – тяжело вздохнула чайка, – не заметила натянутый трос. Раньше его там не было, а в этот раз я проморгала.

– Лететь теперь не можешь? – спросил я.

– Пробовала, не получается, – грустно ответила птица.

– Что же делать? – воскликнул я, и вдруг мне в голову пришла мысль: – Слушай, давай я попрошу человека, может, он чем поможет.

– Нет-нет-нет! – испуганно залепетала птица. – Только не человек. Прошу тебя. Я не доверяю людям, они…

– Да погоди ты, – перебил я её, – это мой коллега, добрейшей души человек, ничего плохого он тебе не сделает. Как же ты останешься на берегу? Придут бродячие собаки и устроят тебе Варфоломеевскую ночь. Нет, тебе нельзя здесь оставаться.

В этот момент к нам подошёл Григорий и, увидев у чайки разбитое крыло, запричитал:

– Бедная птица, что с тобой? Кто это тебя так?

Ни я, ни чайка, разумеется, объяснить повару ничего не смогли, но Григорий и сам понял, что оставлять птицу на берегу нельзя. Он аккуратно взял её на руки и понёс на корабль. По дороге она у меня ещё несколько раз спросила:

– Ты уверен, что он ничего плохого мне не сделает?

– Уверен-уверен, – бодро отвечал я, а сам подумал: «Странная птица. А у тебя есть другой вариант? Тебе же сказали, что на берегу оставаться нельзя. Куда ты сейчас побредёшь? Летать-то ты сейчас не сможешь. Так что терпи, дорогая птичка, выздоровеешь. Ещё налетаешься. Да следи внимательно за преградами. А то так и голову свернёшь».

– А кем он на корабле работает? – опасливо спросила чайка.

– Поваром, – ответил я, полагая, что такая мирная профессия окончательно успокоит раненую птицу. Но она, напротив, вся встрепенулась и с ужасом переспросила:

– Поваром? Я слышала, что они из птиц часто готовят обед. Он меня не съест?

– Какая ты глупая! – фыркнул я. – Неужели ты думаешь, на корабле, кроме чаек, больше нечего есть? Успокойся ты уже… Никто тебя есть не собирается. Мой друг не такой зверюга, чтобы раненую птицу в суп пустить.

Забегая наперёд, скажу: когда на корабле экипаж узнал, что Григорий приволок к себе в каюту чайку, капитан (конечно, в шутку) спросил у него:

– Гриша, мы кем тебя на работу принимали?

– Коком, – гордо ответил мой кормилец.

– Но я смотрю, – рассмеялся капитан, – ты ещё и спасателем-ветеринаром подрабатываешь? Говорят, ты какую-то птицу взял себе под опеку.

– Так получилось, товарищ капитан, – развёл руками Григорий, – кто-то поранил бедную птичку. Наш ветеринар осмотрел её, говорит, неделя – и крыло должно заработать. Нельзя было её оставлять на берегу. Погибла бы бедняга…

Мастер похлопал кока по плечу и сказал:

– Да не оправдывайся, Григорий, всё ты правильно сделал. Кто их защитит, кроме нас? Мы, люди, должны заботиться о них.

Я был уверен, что никаких отрицательных последствий поступка для Григория не наступит. Наш капитан очень сердечный человек. Я убедился на собственном примере. Наверное, именно такие люди и должны руководить большими коллективами. А тут, на судне, не только коллектив из моряков, тут полно пассажиров, среди них и старики, и дети, и инвалиды, и наш брат – домашние питомцы. Разве можно здесь назначить какого-нибудь злодея? Поставь самодура, он всем участникам круиза отдых испортит. А наш капитан, напротив, эффект от отдыха усиливает, я ведь вижу, как к нему относятся и члены экипажа, и пассажиры. Впрочем, я заметил, что здесь, на судне, работают в основном люди коммуникабельные, отзывчивые, заботливые. В этом и есть сплочённость коллектива и настоящая команда.

Ну, что ж, теперь у меня появился друг, точнее подруга. Поскольку у прибрежных чаек нет имён, я придумал ей прозвище. Чтобы почаще вспоминать своих родственников и родной дом, я назвал её Катя.

– Не возражаешь? – спросил я свою подругу. – Будешь Катей, Катериной, Катюшей…

– Ой, – смутилась птица, – так много имён?

– Нет, – рассмеялся я. – Это одно имя, но в разных вариантах.

– Это как? – недоумённо спросила чайка. – Разве так бывает?

– Бывает, – пояснил я. – Вот, например, как можно тебя назвать? Чайка – верно?

– Верно, – кивнула подруга.

– Но я ведь могу назвать тебя ещё и птица. Правильно?