Отцы и деды

– Что еще? – спрашивает он. – Может, ты самбо увлекался, карате? Кулачный бой я имею ввиду.

– Это неприлично, – медленно проговаривает маг и продолжает: – Но я изучал психологию, основы управления, право…

– Фуфло! – резюмирует Николай с некоторым, я сказала бы, удовлетворением в голосе. – В общем, парень, ни хрена ты не знаешь, и ни на что, по большому счету, ты не годен, кроме этих твоих фокусов.

– Это не фокусы! – гневно восклицает Лин, и мне кажется, от возмущения у него из глаз искры сейчас полетят. В прямом смысле этого слова. Признаюсь честно, жаль мальчишку. Наверное, его родители виноваты в том, что мажик такой бестолковый. Пора спасать ребенка.

– Николай, – мурлычу я, – мы наверняка что-нибудь придумаем.

– Ага, – соглашается он, – вот говорящая кошка – это прикольно. Хотя и странно. С другой стороны, Ханна, команды же ты выполнять тоже можешь?

Теперь уже моя очередь смотреть на него с изумлением.

– Ага, – немедленно встревает мажонок, – Иоханна, сидеть, стоять, голос!

И я его еще жалела?

– Мяу! – кричу я и тут же поправляюсь. – Я?! Команды?! Вы забыли, с кем разговариваете?!

Шерсть у меня дыбом, когти сами собой вылезли.

А Николай смотрит на меня оценивающе так и заявляет:

– А я, пожалуй, мог бы с управляющим насчет вас поговорить. Чтобы вставил в вечернюю программу. Если вы, конечно, сможете фокусы какие-нибудь интересные разучить. У нас артисты, между прочим, очень так неплохо получают. Лучше охранников. И за разбитые клиентом стеклянные двери зарплату с них тоже не вычитают.

Лин

Кого в бордель? Меня в бордель? Вместо девушки? А не оборзел ли хозяин наш гостеприимный, растудыть его в тудыть? Что?! Иоханну в бордель? Убью. А потом подниму и снова убью.

– Я могу чем-то помочь?

Я был так холоден и спокоен, что аж самому противно! Я даже почти не вздрогнул, когда Коля в ответ предложил мне на работу устроиться. Я продолжал сохранять ледяное спокойствие до тех пор, пока Коля не назвал меня фокусником. Нет, он как-то иначе выразил свою мысль, но это не имеет значения. Все! Терпение мое лопнуло! Не вмешайся Иоханна, не знаю даже, что было бы. Николай переключил внимание на нее и задал такой вопрос, что я чуть не грохнулся от смеха, представив себе это дело наяву.

– Команды ты же выполнять тоже можешь?

Хотел я сдержаться, но это было так сложно. Хорошо хоть не заржал.

– Ага! Иоханна, сидеть, стоять, голос!

Блонда моя в полном апофигее от такого поворота сделалась.

– Мяу! Я?! Команды?! Вы забыли, с кем разговариваете?!

Я не выдержал, хрюкнул от смеха. А Коля оценивающе киску эту престолонаследную оглядел и заявил, что поговорит с управляющим. Это что это получается? Он работу нам нашел? Я? Работать? Дрессировать Иоханну? Ха! Отличная идея пришла нашему Коле в голову!

– Ханна, ты на задних лапах ходить сможешь? – сделав одухотворенную мину, поинтересовался я.

Она бросила на меня ошалелый взгляд. Наверно, решила, что я уже продумываю сценарий нашего с ней выступления.

– Ты серьезно?

– Конечно. И учись говорить в ответ «мяу», – без улыбки посоветовал я.

– Мяу… тьфу! Лиииин! Ты… ты…

– Что, слова закончились? – съехидничал я.

Иоханна с разъяренным шипением прыгнула. Ну нет уж, невестушка моя несостоявшаяся, больше ты меня царапать не будешь! Я поймал ее в прыжке, встряхнул и… звонко чмокнул между ушами. Принцесса удивленно вытаращила глаза. А что она, интересно, ожидала? Что я ей лапы отрывать начну? Нет, мне определенно нравится ее реакция. А если я ее нежно в нос поцелую? Симпатичная кошечка, такую и поцеловать не жалко. Ну, поцеловал я ее в нос. Нежно. И получил когтями по физиономии. Николай, глядя на это дело, жизнерадостно захрюкал. Правда, когда я Иоханну аккуратно на стол поставил и царапины залечил, Николай похрюкивать перестал, одобрительно так хмыкнул и сказал, что теперь знает, к кому в случае чего обращаться. И вообще, может быть, мне не актерствовать, а открыть свое дело – народный целитель, потомственный маг и так далее. Не понимаю, о чем он? В его мире нет магии, кто на такое клюнет? Но, как бы там ни было, все равно не сработает.

– Я, Коля, только себя могу вылечить. Да и то в самых простых случаях. Вот, наподобие царапин от всяких бешеных кошек. Лечить других людей я не сумею.

– А почему так?

– Некроманты работают преимущественно с неживой материей, – объяснил я, – редко кто из нас может других лечить. Отец вот может, если что-то несложное. Мать может даже в сложных случаях помочь, но с тех пор, как она в некромантию углубилась, у нее эти способности – других лечить, стихийно проявляются. А я даже такого не могу.

– Некромант, значит. Выходит, ты мертвых поднимать умеешь?

– Кого тебе поднять?

– Никого!

Николай слегка побледнел или мне показалось?

– Зря вы, Коля, боитесь. Не поднимет он никого, он у нас недоученный, – подала голос Иоханна.

– Недоученный или нет, но вот запретить тебе говорить могу, – намекнул я.

Принцесса обижено замолчала. Без всякой магии.

Через пару часов Николай опять ушел на работу, высказав на прощание странное пожелание:

– Хоть бы порядок навели, дармоеды!

– Мы – дармоеды, – проворчала Иоханна. – Да в Зулкибаре любой был бы рад, если бы у него остановились такие высокопоставленные особы.

– Мы не в Зулкибаре, – напомнил я, окидывая взглядом зал.

Кто бы мог подумать, что я – Мерлин Эрраде, буду заниматься уборкой? Так, а что у нас тут мусором назвать можно? Шелуха от семечек – это мусор. Вот шкурки колбасные – тоже мусор, пыль всякая и шерсть иоханнина. Куда мы в итоге все это денем? А куда подальше! Пара жестов, и все это безобразие собралось в аккуратную кучку. Правда, напутал я что-то, и там же чуть не оказалась принцесса вместе со всей своей шерстью. Ругалась сильно. Но без нецензурщины. Даже не интересно.

– Иоханна, отойдите от мусора, а то я вас зацеплю, – буркнул я.

Принцесса замолчала на полуслове и в два прыжка оказалась на шкафу. Мусор был отправлен… не знаю, куда, но в квартире его больше не было. Надеюсь, это сойдет за уборку. В конце концов, меня не учили на уборщика помещений. Как мог, так и навел порядок.

Я сел на вычищенный от шерсти и шелухи диван и посмотрел на шкаф, где гордо восседала моя «нареченная».

– Ханна, я вот не пойму, ты боишься высоты или нет?

– С чего ты взял, мажонок, что я высоты боюсь?

Настроение у меня было хорошее, поэтому «мажонка» я пропустил мимо ушей и объяснил лохудре этой:

– Когда я тебя на шкаф отправил несколько дней назад, у тебя глаза испуганные сделались.

Иоханна грациозно соскочила со шкафа, запрыгнула на диван, устроилась поудобнее и только тогда ответила:

– А ты бы не испугался, если бы какой-то недоучка стал на тебе магию демонстрировать?

Интересно, она специально меня злит или это у нее случайно получается?

– Ваше высочество, сомневаясь в моей образованности, вы ставите под сомнение способности моего отца как наставника.

– О… хм…

Это было все, что сумела сказать принцесса, прежде чем надолго замолчать. Какое счастье, что она замолчала!

Правда, через полчаса это уже не казалось таким счастьем. Скучно же.

Я включил телевизор. Ящик этот с движущимися картинками. Пощелкал по каналам. Не увидел ничего, что могло меня заинтересовать, и выключил.

– Оставь.

О, голос прорезался у принцессы моей задумчивой!

Я пожал плечами и включил. Показывали какую-то ерунду. Коля называет такое вот действо фильмом. Похоже на наши спектакли, только здесь не живые люди, а картинки эти движущиеся. Иоханна смотрела, а мне было скучно. Какая-то запутанная история про любовь. Как только наступал какой-нибудь особенно душевный момент, персонажи начинали петь и танцевать. Оно, может быть, и красиво, но слишком уж часто они это делали, на мой взгляд. Скука, одним словом.

– И что ты там интересного нашла? – не выдержав, спросил я.

– Да, в общем-то, ничего, – призналась принцесса. – Обычная любовная история. Я просто убиваю время.

Еще немного помолчали, и тут Иоханна задала вопрос. Не иначе как этот фильм ей в голову ударил.

– Лин, ты когда-нибудь любил?

– Вот так? Чтобы песни орать через каждые пять минут? Нет, – ответил я со всей серьезностью, на какую был способен.

Кажется, принцесса обиделась. А какого ответа она от меня ожидала? Любовь, она как привидение – все о ней говорят, но никто ее не видел. Вот и я не видел. У нас при дворе хватает дам с определенной слабостью к наследнику. А в Зулкибаре вот фрейлины (мать моя против фрейлин, поэтому в Эрраде их нет). И где только король Вальдор таких находит? С ними не заскучаешь. Был бы у Вальдора сын, оценил бы. А так вот мне приходится… хм… оценивать. Но это ведь не любовь, правда?

– А ты, Иоханна?

– Так чтобы песни орать? – ехидно отозвалась она. – Нет.

– А без песен?

Мне вдруг, и правда, интересно стало. Мы же хоть и знакомы всю жизнь, я о ней, можно сказать, практически ничего не знаю.

– Отстань, – буркнула Иоханна, – лучше бы семечек мне почистил вместо того чтобы глупые вопросы задавать.

– Сама тему эту подняла, – напомнил я и послушно притянул к себе тарелку с семечками.

Николай ворчит, что кошкам вредно семечки есть. Но она же не настоящая кошка. Пусть ест. Это даже забавно – кормить с рук зулкибарскую принцессу. А язык у нее по-кошачьи шершавый, щекотно, когда семечку с ладошки берет. А как оно было бы, будь она сейчас человеком? Представил я, как кормлю с рук блонду эту, а она языком по ладони мне… Лучше бы не представлял.

– Ты чего? – удивилась Иоханна, когда я резко вскочил с дивана.

– Я? Ничего, – главное физиономию каменную сделать и добежать до ванны быстрее, чем она догадается. Хотя куда ей – догадаться. Впрочем, может удивление выказать. Не каждый день я, ни с того ни с сего, кидаюсь душ принимать. Холодный.

Вот до чего воздержание доводит! Не привык я так долго без девушки. Уже неделя почти. Где в этом мире девушку взять, да такую, чтобы не ломалась особо? Не то у меня настроение, чтобы тратить время на заигрывания и прочие конфетно-букетные глупости. Надо задать Николаю этот вопрос. Когда Иоханны поблизости не будет.

Это я принцессы застеснялся? У меня вообще с головой все в порядке?

Иоханна

В чем дело? И что это наш мажонок вдруг таким прытким оказался? И куда-то он так стремглав полетел? Неужто в уборную? Или в душ? Ох, как нравится мне здешнее изобретение – душ. Не как кошке нравится, а как человеку. Как представлю, вот стоишь так, практически обнаженная, а струи воды стекают по волосам, по телу, такие теплые и нежные, как летний дождь, как… Ох… муррр, как приятно сразу сделалось. Хм, может, Лин под душ пошел? Мыться? С чего бы это? Неужели я своим языком так его запачкала? Так мог бы семечки и на блюдце складывать. Я, что ли виновата в том, что ему показалось, что так удобнее – подставить свою ладонь. Кстати, она у него слегка солоноватая. Или мальчик наш нафантазировал себе что-то? Очень интересно.

Нет, что-то он долго! Пойду, посмотрю, не случилось ли чего?

И дверь, что странно, не заперта. Действительно, мальчик стоит, наслаждается водой. Брызги! Брр! Вода-то холодная! Вот уж не понимаю. Фу, какая гадость, я лапы замочила!

– Лин, ты…

Мамочки! Да он же голый! Совсем! Совсем-совсем голый, и меня не видит, и не слышит. Хм, вот так, со спины, он больше на отца похож. Что-то есть, все-таки, в этом княжиче. Или появится с годами. Ну да он еще молод совсем. Вот подрастет…

Так, он выключает воду. Пора бежать.

Глава 6

Лин

Мне вроде бы что-то снилось. Что-то такое захватывающее. Периодически перемежающееся песнями и танцами героев этих из фильма. Все-таки вредная штука – телевизор.

Разбудил меня крик. То есть не крик, а возмущенная ругань, которую громко, с чувством, толком, расстановкой высказывал Николай. Опять ему на работе настроение испортили?

Я неохотно приоткрыл левый глаз, тот, который желтый. Коля стоял надо мной, свирепо топорща усы.

– Проснулся!

– Нет, – честно отвечал я и попробовал глаз закрыть.

– Подъем!

От крика я едва из положения лежа не подпрыгнул. Да, рявкать Коля знатно умеет. Почти как мать моя. Вот бы их свести и посмотреть – кто кого переорет? Правда, у мамы словарный запас в плане всякой брани побогаче.

– Поднимайся, я сказал!

– Не надо так орать, я вас отлично слышу, – проворчал я и сел.

Иоханна недовольно мявкнула и скатилась с моей груди. Другого места для сна не нашла? И нечего на коленках у меня кверху пузиком разлеживаться и сонно моргать! Особенно, когда не до тебя мне, когда тут этот громкоговоритель над душой стоит и злобно сопит.

– Чем вызвано ваше недовольство, Николай?

Кажется, мой ледяной тон его немного успокоил. Он еще пару раз пыхнул в усы и проворчал:

– Ты еще спрашиваешь чем? Ты зачем мусор в подъезде бросил?

– Где бросил?

– В подъезде! Одно наказание с вами! Между третьим и четвертым этажом кто кучу мусора навалил? Скажи спасибо, что соседи на меня не подумали и не пришли с утра пораньше разборки тебе устраивать!

– Ну так если не подумали, и разборок не будет, в чем проблема?

– Да я тебе и без соседей разборки устрою! Я сам свой мусор узнал, вот по шерсти ее белой! – Коля ткнул пальцем в направлении Иоханны. – Я, между прочим, тоже в этом доме живу! В этом самом подъезде! Вот ты дома тоже так делаешь – мусор на крыльцо выметаешь и считаешь, что уборка закончена?

– Дома, Коля, слуги уборкой занимаются.

– Ядреный корень, ты не дома, что б тебя! – Николай перевел дух. – Ну, ты это. Молодец в общем, что убрался, но… Вот под раковиной на кухне ведро мусорное стоит, сложно было туда выкинуть?

– Ведро? – растерянно повторил я.

Не хочется этого признавать, но я тупой! Мне даже в голову не пришло, что в доме должна быть емкость под такие дела, как мусор.

– Николай, простите его, дурака такого, – промурлыкала Иоханна, перетекая из лежачего положения в сидячее. – Он наверняка хотел мусор куда-нибудь подальше телепортировать, да только вот силенок не хватило на большое расстояние.

Спасибо, что не стала повторять заезженную шутку про то, что я недоученный. Но все равно, сама дура. Сидит тут с самодовольной мордой. На коленях у меня, кстати. Она что решила здесь поселиться?

– Брысь! – прошипел я, дрыгнув ногами.

Принцесса от неожиданности шерсть вздыбила, когтями в одеяло вцепилась, чтобы удержать равновесие, и укоризненно на меня посмотрела. А что смотреть-то? Не я первый с утра пораньше обзываться начал.

– В чем дело? Если я говорю «брысь!», это значит брысь и без взглядов всяких! Пинка для ускорения под пушистый зад не хватает, что ли? Расселась тут как у себя дома!

– Хам ты, Лин, – с достоинством ответила принцесса и, гордо задрав хвост, покинула кровать.

Интересно, вот пока она кошка, это ничего, что мы спим вместе? Или теперь я буду обязан на ней жениться, чтобы спасти ее репутацию?

– Вставай, завтракать будем, – распорядился Николай и отправился на кухню.

Опять макароны. Мерзость, скажу я вам, редкостная, макароны эти! Хоть с кетчупом, хоть без, все равно несъедобно. И Иоханна вот со мной согласна. Сидит уныло над тарелкой, уши повесила.

– Пошевеливайтесь давайте, – посоветовал Николай и осчастливил нас новостью: – Я с управляющим поговорил, он хочет взглянуть на вас. Сегодня в четыре. У вас осталось два часа на все.

– На что на все?

Я так растерялся, что запихнул в рот наколотые на вилку макароны. Пришлось прожевать и проглотить. Я ненавижу макароны!

– На сборы.

Николай был краток как никогда. А я, кажется, резко поглупел, потому что тупо спросил:

– Куда?

– На кудыкину гору! – прикрикнул Николай. – Посмотреть Алексей Дмитриевич хочет, что за номер у вас.

– Какой номер?

– Лин, проснись, наконец! – насмешливо мяукнула Иоханна. – Ты забыл, о чем вы с Колей вчера договорились? Ты теперь у нас рабочий человек.

– Я хоть человек, – огрызнулся я.

– А чья заслуга в том, что я не человек? – вкрадчиво напомнила принцесса.

– А нечего было злить меня!

– Сам виноват. И, кстати, зачем тебя вообще принесло ко мне в спальню? Это просто неприлично.

– Умная ты моя! Ну, прямо-таки умнейшая блонда на всем белом свете. Наконец-то догадалась спросить! – обрадовано воскликнул я и объяснил: – Я хотел посоветоваться с тобой, как родителей наших помирить. Да только зря мне такая глупость в голову пришла. О чем советоваться можно с неумной, самовлюбленной, капризной девицей?

– Мяу…тьфу! А сам? Глупый, несдержанный мальчишка! Подумаешь, обидели его! Только ненормальный в этом случае стал бы заклинаниями бросаться. Так ты даже дальше пошел – ты сам не знаешь, каковы условия освобождения. Это умудриться надо. Даже мать твоя, у которой образования вообще нет, так не делает.

– Ребята, не ссорьтесь, – предложил Николай, – макароны остынут.

Мы с Иоханной переглянулись. Лучше дальше ссориться, чем макароны эти в себя запихивать! Но ссориться что-то больше не хотелось.

– Лин, как думаешь, что сейчас у нас там происходит? – послед недолгой паузы заговорила Иоханна.

– Думаю, ищут нас. И деда тоже.

– Наверное, и помирились уже, пока ищут.

– Хорошо, если так. А могли еще больше переругаться. Особенно, если родители твои, обнаружив, что тебя нет, мага придворного пригласили спальню обследовать, и он засек следы магии. Хорошо, если не опознает, что это я постарался. Хотя и так в первую очередь на меня или отца моего подумают. Кто еще из магов может беспрепятственно в ваш дворец телепортироваться?

– Только Эрраде.

– Вот. Так что, Ханна, боюсь, что перессорились они еще больше. Хорошо, если не додумаются войну затеять.

– Страшные вещи ты говоришь, Лин. Мой отец достаточно благоразумный правитель, и он никогда не…

– Мой тоже, – перебил я, – достаточно благоразумный. А вот мама нет.

– Терин Эрраде не такой дурак, чтобы в таком деле на поводу у Дульсинеи пойти.

– Он-то, конечно, не дурак, но ему и не надо будет. Мать просто короля Вальдора из себя выведет, и всё благоразумие отца сойдет на нет.

Иоханна мрачно задумалась. Даже нахмурилась, что выглядело несколько забавно на кошачьей мордочке.

А что тут задумываться? Все именно так и может быть. И я не удивлюсь, если по возвращении в свой мир мы застанем Эрраде и Зулкибар в военном положении. Хорошо если без больших потерь обойдется.

– Коля, как там поиски деда? Есть новости?

– В Саратове похожего человека видели.

Мы с Иоханной радостно встрепенулись.

– Но не он оказался. Очередной ненормальный с манией величия. Его в психушку упекли.

Точно не дед. Он бы не позволил себя никуда упечь… если только его магический предмет при нем был, когда он в этот мир ушел! А если нет, то…

Додумать мне не дали. Николай заявил, что если мы не хотим завтракать, то можно заняться более полезным делом. Например, порепетировать, а заодно и показать ему, какой мы номер придумали. Николаю и в голову не приходило, что мы вчера весь вечер у телевизора просидели. То-то он обрадуется, когда я ему об этом скажу.

– Конечно, Коля, покажем, – промурлыкала Иоханна, незаметно мне подмигивая.

О, неужели эта мудрая девушка что-то придумала, пока я занимался тем, что ничего не делал и ни о чем не думал… во всяком случае ни о чем полезном не думал.

Иоханна

И все-то мне самой приходится делать. Балбес малолетний даже такую простую вещь не может придумать – номер показать. Можно подумать, в их убогом княжестве никогда цирк не останавливался. Да он даже в деревнях представления дает.

– Ладно, – говорю, – смотрите. Зажигается свет. И выхожу вся такая я. Сажусь в центр и говорю…

– Ага, – тут же вклинивается Николай, – а потом все посетители клуба дружно отправляются туда, на Куйбышева, кошка в исследовательский центр, а ее хозяин – куда-нибудь к моим бывшим коллегам.

– Он мне не хозяин! – возмущаюсь я.

– К каким коллегам? – уточняет Лин.

– А тем, – охотно поясняет Николай, – которые всякими околонаучными бреднями занимаются. Нужно же будет выяснить, откуда у тебя такая примечательная зверушка.

– Я не зверушка.

– Хорошо, не зверушка. Что еще ты можешь показать, кроме красивого восседания в центре? Что-то такое, что кошки в театре имени Куклачева делать не умеют?

Ой, ну если говорить мне нельзя… Что, действительно, я могу показать? Вопрос о Куклачеве оставляем до лучших времен. Пытаюсь встать на задние лапы. Но не удерживаю равновесия.

– Эх, – вздыхает княжич, – даже этого ты не умеешь.

– Сам дурак, – всхлипываю я. Обидно же.

– Да ладно, – примирительно проговаривает Лин, – иди сюда, блондочка, я тебя пожалею. Садись на диван. Не плачь. Чем бы мордочку твою вытереть?

Я осторожно, зубами, вытягиваю из его кармана платок. В самом деле, пусть вытирает.

– А это идея! – оживленно так заявляет Николай. – Вот, смотри. Ты, Лин, выходишь в зал и заявляешь о том, что у тебя волшебная кошка. К примеру, в руках у тебя воздушные шарики. Ай, потом объясню, что это такое. И ты, загадочно так улыбаясь, говоришь:

– Ханночка, возьми, пожалуйста, у меня из рук синий шарик и отнеси его… Кому мне его отнести, господа? Допустим, тебе предлагают, кому. И тогда твоя киса берет шарик в зубы и торжественно, с поклоном, вручает его нужному человеку. Потом, допустим, Лин предлагает кошке взять что-нибудь у этого человека, или кого другого что-нибудь сложное и принести ему. Ну и так далее. Вам нужно будет показать что-то такое, что другие кошки не умеют! Какой-то редкостный уровень понимания животного, прости, Ханна, и человека. Народ это оценит. Да вам даже костюмы концертные не нужны! Ханна и так хороша, а Лин пусть наденет то, в чем сюда прибыл.

Лин, которого перспектива вновь облачиться в привычную для него одежду (в последнее время он разгуливал в явно великоватой ему рубашке Николая и его же странных каких-то штанах) явно радует, широко улыбается. Дурачок. Лучше бы он еще раз подумал о том, как это выступление сочетается с нашим статусом. Впрочем, надеюсь, никто об этом не узнает. Я, я с каким-то шариком в зубах! На потеху публике! Балаганные актеры, какой кошмар!

Вскоре Николай приводит нас к, как он выразился, менеджеру, Алексею Дмитриевичу. Руководителю, как я понимаю. Сам поход в это место ничего, кроме дрожи, у меня не вызывает. Лин тоже всю дорогу краснел и бледнел. Похоже, большая часть его сил уходила на то, чтобы не вырваться из рук удерживающего его Николая и не спрятаться где-нибудь в кустах, дрожа и поскуливая. Все же, чужой мир – это нечто. Особенно такой странный и шумный.

Помещение, в которое нас привели, не имело окон, и это чем-то радовало. Во всяком случае, мы с княжичем были избавлены от необходимости наблюдать за всякими движущимися гадостями, обонять их запах и слышать шум. Нас встретил человек – высокий, худой, коротко стриженый. В очках. Николай представил его как Алексея Дмитриевича.

Мы с Лином худо-бедно продемонстрировали свои умения. На лице человека особый восторг не отразился.

– Что ж, – медленно проговаривает он, дождавшись того момента, как я с разбегу запрыгиваю Лину на плечо, – не театр Куклачева, но, в принципе, сгодится.

Николай сияет в ответ и начинает увлеченно обговаривать с Алексеем Дмитриевичем размер гонорара. Мы с Лином, слегка испуганные, стоим в сторонке и стараемся ничего не трогать. Нет, я бы, может, и прогулялась немного, только Лин невежливо встряхивает меня за шкирку и шипит что-то о необходимости соблюдать осторожность. Лучше бы он таким осторожным был, когда заклятье на меня накладывал. Мажонок.

Наконец, Николай радостно произносит:

– Договорились!

И, улыбаясь, смотрит на нас.

– Ну что, ребята, – продолжает он, – через час выступление. Здесь подождете или домой пойдем?

Лин в очередной раз бледнеет и лепечет, что он предпочел бы подождать. А я что? Мне голоса не давали! Хотя, быть может, я бы и прогулялась.

Следующий час, и даже чуть больше, мы сидим вместе с Николаем в комнатушке, заставленной экранами. Лин пьет горький, остро пахнущий кофе. Я дремлю. Прямо-таки идиллия. Прерывается она появлением какой-то всполошенной девочки лет шестнадцати на вид, которая с криками «Быстрее! Сейчас вы!» вытаскивает Лина наружу. Я бегу следом. Точно дурачок, так растерялся, обо мне забыл. Да что это за номер, без чудо-кошки?

Выходим в зал. Темно. И светлый круг в центре. Вот, я так и предлагала! Я немедленно выбегаю на свет и раскланиваюсь с публикой. Ну, как раскланиваюсь? Как получается! Просто припадаю на передние лапы. Три раза. Как договаривались. Лин, волоча ноги и растерянно озираясь, подходит ко мне.

– Здравствуйте, дамы и господа, – говорит он, а голос дрожит.