Screenplay 6. Найденная

– Не бойся! – смеётся Эхо, догоняя меня. – Что здесь может с тобой случиться?

А вот действительно – что? Я ведь сплю, и всё это – всего лишь сон, так чего опасаться? Какая-то смелость, лихость, овладевает мной, я буквально чувствую, как от перевозбуждения искрятся глаза и всё тело охватывает поток невероятной бурлящей энергии. И я разгоняюсь. Чернота бездонного космоса и звёзды вокруг меня – сверху, справа и что самое невероятное – даже внизу! Я не верю своим глазам – как все эти звёзды, светящиеся дымчатые туманности, целые галактики могут быть у меня под ногами?! Как я могу глядеть на них сверху? Я ведь привыкла к тому, что небо может быть только над головой и ни в каком другом месте, но здесь…

– Забудь обо всём, что ты знала! – проникает в моё сознание его голос. – Здесь только ты устанавливаешь правила, и они будут такими, какими ты захочешь! Никаких ограничений, просто лети! Просто чувствуй это!

И я лечу, подхваченная вихрем экзистенциального восторга и не знаю точно, чьи эмоции я сейчас испытываю – свои? его? Это не важно, потому что в эти моменты я чувствую такое глубинное восхищение, что единственным способом вынести весь этот нечеловеческий восторг была возможность разделить его с кем-то. Казалось, что я не смогу пережить это в одиночестве, настолько эти эмоции переполняли меня. И я так благодарна была Эхо за то, что могла разделить их с ним, была благодарна за его причастность и единение со мной в этом колоссальном космическом круговороте

Я разлепила глаза. В бунгало сильнее обычного пахло зеленью и влажной землёй, кажется ночью прошёл дождь. Встала, вышла на террасу – так и есть, на пальмовых листьях висят крупные капли, лужицы на ступеньках, но небо начинает светлеть. Пока умывалась, совсем распогодилось, стало красиво вокруг и на душе не так погано. Перепрыгивая через лужи на лестнице спустилась на завтрак, быстро проглотила кашу и попросила Самнанга перетащить матрас с моего диванчика на валуны, хотелось поваляться на них и дочитать вчерашнюю книгу.

Пытаясь вникнуть в текст, я потягивала через трубочку смузи и жалела о том, что не надела купальник. Солнце великолепное, светит, но не жжёт, позагорать бы, а тащиться до бунгало страшно лень. Я оторвалась от книги и подняла голову, тоскливо уставилась на свою террасу неподалёку. Вон он, купальник, сушится на спинке стула уже, наверное, пятый день, сходить, что ли?.. И тут я поперхнулась. У бара стояла группа из трёх пёстрых дракончиков, до меня доносились их писклявые, как у бурундуков из мультфильма, голоса, они обсуждали что-то, пихались, спотыкались об свои же хвосты.

Так я сплю! Вот ведь!

Стало жутко смешно. Обычно, встречая во сне таких странных существ, я тут же подхожу к ним подслушать о чём они болтают, но сегодня мне и вправду всё было лень. Перевесило желание позагорать, просто насладиться моментом. Я стянула с себя свой лёгкий льняной комбинезон, растянулась на матрасе в чём мать родила, накрыла голову соломенной шляпой и заставила себя ни о чём не думать. Понятно теперь, почему читать никак не получалось, я не улавливала смысл написанного, глаза по нескольку раз возвращались к началу абзаца – во сне всегда так. Просто слушала плеск волн, ласкающих подножие валуна, ощущала кожей тёплые лучи солнца…

– Твою мать, Лу! Ты что, совсем сдурела?!

Я вздрогнула и стянула шляпу с лица, села на матрасе, комкая комбинезон возле груди.

– Артём?

Он стоял в нескольких метрах от меня, недоуменно таращился на моё тело.

– Почему ты голая?! – прошипел, краснея.

– Загораю…

– Прикройся, идиотка! Здесь тебе не нудистский пляж, а территория отеля!

Я бросила взгляд на ресторан. Дракончики сидели за столиком, болтали ногами и чокались стаканами с лимонадом.

– Артём, успокойся, мы в моём сне, – сказала я, пытаясь взять себя в руки.

Вот ведь противный, даже тут не может оставить меня в покое!

– Чего? – сморщился он.

– Обернись, там драконы.

Он оглянулся назад, но тут же вернулся ко мне.

– По-твоему, в реальности драконы могут сидеть в твоём ресторане? – спросила я с вызовом.

– Это дети, Лу, – приглушённо взвыл он. – Дети наших постояльцев. На площади Золотых львов сегодня был карнавал.

– Да? – заподозрила я неладное.

Артём вытер пот с лица, устало махнул в мою сторону.

– Оденься, пожалуйста, и пойдём поговорим.

– Значит, ты утверждаешь, что у тебя проблемы с тем, чтобы отличать реальность от сна? – спрашивал он через полчаса, задумчиво позвякивая льдом в стакане с виски.

– Ну… не то чтобы проблемы, просто… у меня это не всегда получается.

– Это значит проблемы, Лу, – мрачно заключил он. – Давно это с тобой?

– Точно не знаю. Помнишь, когда мы ещё жили на вилле, я задыхалась по ночам?

– Конечно, помню, – поднял он на меня тяжёлый взгляд.

– Это происходило потому, что сон был очень реальным. Я видела её, чувствовала её руки на своём горле, чувствовала, как не хватает воздуха. Наверное, тогда это и началось. Со временем прогрессировало, ну а теперь… не знаю, что теперь. Сам всё видел. И кстати, я до сих пор не уверена в том, что не сплю.

– Но как это может быть?

– Я не могу тебе этого объяснить. Просто, когда я вижу сон, в нём всё такое же настоящее, как и здесь, поэтому кажется, что всё происходит на самом деле. Иногда я понимаю, что это сон, иногда нет. Никак не могу приспособиться, пока не разобралась, как именно их различать. Понимаешь, бывают такие сны, они совсем нереальные, в том смысле, что я почти сразу понимаю, что сплю, потому что там много сказочного и необычного, однако это не значит, что всё выглядит искусственным, даже наоборот, есть ощущение какой-то гиперреальности. А есть сны, похожие на обычную жизнь, и вот тогда возникают сложности. Всё вроде бы правильно, ничего сверхъестественного, и вот это-то как раз и обманывает больше всего. Такой сон сложно раскусить.

– Звучит как бред…

– Я знаю.

Он залпом допил виски, поставил стакан на стол, рассеянно покрутил.

– Как можно не понимать, что ты спишь? – спросил у него.

Я начинала злиться. Ну вот что, что тут сказать?! Как объяснить это состояние человеку, который ни разу в нём не оказывался? Если бы это случилось с ним хоть однажды, он бы не задавал такие глупые вопросы! Глупые, потому что задавать их кажется бесполезно. Это нужно пережить.

– А ты сам-то понимаешь? – выдавила я бессильно.

Артём задумался ненадолго, потом крякнул:

– Я вообще редко сны вижу.

– А вот я часто, каждую ночь и по многу, много разных! Когда я там, то чувствую, что это случается прямо сейчас и именно со мной. И только когда просыпаюсь, осознаю, что ничего этого не было. Остаются только воспоминания. Но и эти воспоминания ничем не отличаются от обычных. Вот, например, ты. Как именно ты помнишь, что происходило с тобой вчера или неделю назад? Не очень ярко, не очень отчётливо, но помнишь же! Так же и я, не очень подробно, не каждую деталь, но я помню.

– Нужно, наверное, поискать симптомы в Интернете. Может, это как-то лечится?

– Да, наверное…

Я смотрела на свои нервно сжатые кулаки и понимала, что лечиться мне не очень-то и хочется. Однако проблему нужно как-то решать. Осознавать себя во сне – это одно, это может быть весело и интересно, но подозревать реальность в нереальности – это уже совсем другое дело, попахивает расстройством психики, наверное… Просто теперь, куда бы я ни попала, нужно стараться вести себя естественно, а то, чего доброго, снова попадусь, и он упрячет меня в психушку…

Глава 7

Сегодня на океане шторм. Волны вздымаются в высоту человеческого роста, с грохотом разбиваются о камни. Дальние острова заволокло туманной дымкой, низкие тяжёлые тучи нависли над зловещим океаном. В ожидании ливня мы с Аланом убрали все лежаки, все подушки и матрасы и, слушая далёкие громовые раскаты, притихли за барной стойкой с чашками кофе.

– Сейчас что-то будет, – многообещающе прошептал Алан, глядя на горизонт.

– Ветер просто ужасный. Как бы крыши не посносило.

– Эти крыши ещё и не такое видали. Выдержат, не переживай.

– Думаешь? – беспокоилась я.

– Уверен.

– Я слышала на пляже, хозяйка какого-то геста жаловалась на то, что шторм когда-то почти полностью разрушил все её бунгало.

– Такие истории случаются, – кивнул Алан. – Всё зависит от качества строительства. Экономят на рабочих, получают в итоге карточные домики, а потом удивляются, почему они рушатся от ветра. Ваши бунгало выстроены как будто на века, ещё и вас самих переживут.

– Будем надеяться, – вздохнула я, опасливо косясь на гнущиеся от ветра пальмы.

Грохот волн почти полностью заглушал музыку. Одни туристы на берегу догоняли сорванные ветром шляпы и панамки, другие, наученные их опытом, придерживали свои руками. Краем глаза я видела, как большой пляжный зонт вывернуло наизнанку и трепало на ветру. Стало жутко. Успокаивая саму себя, я мотнула головой, усмехнулась и сказала почти весело:

– Разве это ветер? Вот на Нептуне ветер…

Чувство дежавю накрыло меня с головой, оглушило, вывело из строя. Я замолчала, растерянно моргая, вертя головой, будто стремясь найти в окружающей обстановке что-то, что могло бы стать причиной этому состоянию.

– Всё хорошо? – спросил Алан, обеспокоенно заглядывая мне в глаза.

– Да… Нет… Не знаю. Я просто подумала, что… Ладно, не бери в голову.

– Так что там про Нептун?

– Нептун – это планета Солнечной системы, – продолжала я, рассеянно озираясь по сторонам, – и на нём просто ужасные ветры. Они дуют со скоростью две тысячи километров в час, – внутри меня нарастало страшное чувство. Щемящая тоска, боль, предчувствие чего-то кошмарного. – Дуют и дуют, и никогда не прекращаются, – бормотала я, вцепившись ногтями в барную стойку, – вечный грандиозный шторм.

Выдохнув последнюю фразу, я замолчала не в силах добавить ни слова. Горло сдавило так, что я не смогла бы протолкнуть сквозь него ни звука. Страшное предчувствие переросло в настоящую панику. Тяжело дыша, я смотрела на чернеющий океан, одновременно раскапывая внутри себя хоть что-то, что помогло бы мне уловить причину моего состояния, надеясь зацепиться хоть за какую-нибудь ниточку. Ничего. Только бескрайняя, как океан, бездна необъяснимого страха.

– С тобой точно всё в порядке?

Я подняла на него полные отчаяния глаза.

– Нет, Алан. Со мной не всё в порядке. Я, кажется, схожу с ума.

– Всего-то? – ухмыльнулся он.

– Это не самое главное, – просипела я, продолжая озираться по сторонам. – Понимаешь, с ума можно сходить по-разному. Можно весело и интересно, вытворяя всякую присущую сумасшедшим ерунду, ходить голым по парку, например, или играть в догонялки с собственной тенью. А можно так, как я. Не могу даже вспомнить, когда в последний раз чувствовала себя спокойной. Не счастливой, но хотя бы спокойной.

жить в постоянном страхе, терзаться странными чувствами. Блуждать по чёрным коридорам воспоминаний, спотыкаясь о свои собственные неожиданные и от того ужасные мысли. Хотеть изменить и прошлое, и настоящее, но понимать, что это невозможно. Я устала, смертельно устала. Бегу сама от себя, пытаюсь заткнуть зияющую дыру в своём сознании, заполнить пустоту в сердце, занимаю себя какими-то делами, но ни в чём не могу найти утешения

– Этот отель, это всё, – я широким жестом обвела свои владения, – всего лишь моя очередная неудачная попытка наполнить свою жизнь хоть каким-нибудь смыслом.

– Разве такая уж неудачная попытка? – спросил Алан, легонько потрепав моё плечо. – По-моему, ты прекрасно справляешься.

– Да речь не о том, что я плохо справляюсь, я говорю о том, что это не приносит мне удовлетворения. Делать всё хорошо – это всего лишь привычка. Если я берусь за что-то, то непременно выкладываюсь на все сто процентов…

Очередная волна дежавю заставила меня вжаться в кресло. Чувствуя себя беспомощной и уязвимой, я закрыла глаза руками, пережидая, пока стихнет это всепоглощающее чувство.

Океан разбушевался не на шутку. Волны стали просто огромными, высокими, стремились дотянуться до нас, но с размаху налетая на камни, могли лишь в ярости разбрасывать брызги и пену.

– Ты привыкнешь, – сказал Алан, напряжённо глядя вдаль.

– Я даже не знаю, хочу ли я привыкать. Понимаю, что это единственный выход, раз не остаётся ничего другого, но именно поэтому, скорее даже подсознательно, сопротивляюсь. Я привыкла считать себя свободной, и мысли о том, что моя жизнь больше не принадлежит мне… Это невыносимо, Алан.

– Твоя жизнь принадлежит только тебе и никому другому.

– Нет. Уже нет. Я ведь не могу проживать её так, как считаю нужным. И это значит, что она уже не моя, она теперь принадлежит незнакомой мне женщине, а я, как ни стараюсь, не могу стать ею, не могу принять её условия и её желания. И именно это сводит меня с ума. Медленно, мучительно, издевательски сводит с ума. Хочется иногда только одного – сдохнуть.

– Сдохнуть?

– Просто перестать существовать.

– Ну ты даёшь, Лу. Живёшь в раю и хочешь сдохнуть. Вечно нас, людей, что-то не устраивает.

– Любое место, которое мы не можем покинуть по своей воле, есть ад. А в аду смерть – наименьшее из всех зол. Будешь спорить?

– Не буду.

– То-то и оно.

Я что-то совсем приуныла. Обхватив колени медленно раскачивалась в кресле, как в трансе, погружалась всё глубже в чувство безысходности.

– Может, мне просто сбежать? – осенила вдруг меня печальная мысль. – Поселиться в какой-нибудь глухой деревне с местными? Пасти вместе с ними скот на полях?

– Не вариант, – сморщился Алан, подумав.

– Почему?

– Белая женщина здесь в диковинку, а языки у местных длинные. Слухи распространяются быстрее радиоволны. Стоит Артёму объявить награду хотя бы в тысячу долларов, и тебя доставят к нему максимум через три дня. Здесь это средняя годовая зарплата, конечно, они порвут себе задницы, выискивая тебя. А если награда будет в десять тысяч? Сбежав утром, вечером ты будешь снова сидеть на этом же стуле.

Вряд ли, конечно, на стуле. В лучшем случае запрёт меня где-нибудь…

в подвале

В подвале?

– У нас же здесь нет подвалов? – спросила я рассеянно.

– Нет. А почему ты спрашиваешь?

– Да так… не знаю…

Глава 8

Я умирала много раз разными способами и теперь не боюсь смерти. Просто если дело доходит до чего-то ужасного, не позволяю мучить себя слишком сильно, потому что ощущения предельно реалистичны. Всегда оказывается какой-то способ проснуться побыстрее, чтобы не испытывать страха и боли. Например, выпрыгнуть в окно, пронестись сквозь облако странной золотистой пыльцы, раствориться в ней и оказаться в своей кровати. Прервать страшный сон.

Этому меня научил он.

Я убегала от кого-то. По лестнице, выше, выше, перепрыгивая через несколько ступеней сразу, задыхаясь, ускоряясь, на пределе сил. Дверь. Крыша. Всё. Бежать больше некуда.

Я подхожу к краю. Где-то далеко под ногами, в недосягаемой глубине тёмный город и огни, миллионы огней. Фонари, окна, неоновые вывески магазинов и баров, фары редких в этот час автомобилей, и всё такое крошечное, муравьиное. Свежий ветер треплет волосы, сердце грохочет, лёгкие работают на пределе, стараясь компенсировать затраченный при беге кислород. Через минуту они будут здесь, я это знаю, с ужасом смотрю в пропасть под ногами. Что же делать?

– Привет, – слышу я и тут же спиной чувствую твёрдую грудь, его дыхание возле уха. Узнаю моментально.

– Привет, – отвечаю растерянно, обрадованно и тут же спохватываюсь. – Ты? Но как?!

– Подойдём поближе, – шепчет Эхо, и моя нога, подталкиваемая его осторожной, но неумолимой ногой, шагает к самому краю. – И ещё шажок…

Не дыша, смотрю на мыски своих туфель. Они нависают над пропастью. Под ними проплывают облака, размывают свет далёких городских огней.

– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я.

– Я здесь, чтобы ты не боялась

– Да? – спрашиваю я, потрясённо рассматривая крошечные автомобили, и вдруг до меня доходит: – Так я сплю!

Боже! Ну конечно! Я просто сплю! Он ведь только во снах ко мне и приходит! Я никогда не вижу его достаточно чётко, а сейчас он вообще за моей спиной, но как же мне знакомо ощущение его присутствия! Тёплое обволакивающее ощущение полнейшей безопасности, чувство, которое только во сне и можно испытать.

– Ты ведь меня помнишь? – спрашивает он.

Что такое моя память? Огромный пыльный архив, залежи забытых фактов, песчинки событий в барханах времён. Бескрайняя пустыня, в которой оживают призраки прошлого. И это я их оживляю, они становятся тем, о чём я когда-либо мечтала, чего боялась, на что надеялась, каждая мало-мальски значимая мысль или эмоция здесь обретает форму. Конечно, я его помню, но не как человека, а как ощущение.

– Чей ты призрак? – спрашиваю тихо, прижимаясь затылком к его щеке.

Он долго молчит. Чувствую его тёплое дыхание возле уха и даже, кажется, его бьющееся сердце. Знаю, что уже спрашивала его об этом, может, тысячу раз. Знаю, что и в этот раз не ответит. Знаю, что по какой-то причине эту загадку я должна разгадать сама.

Вид ночного города, раскинувшегося у ног, просто завораживает, гипнотизирует. Какой это этаж? Может быть, сотый. С такой высоты мне доводилось смотреть только из иллюминатора взлетающего самолёта. Светящиеся змейки дорог, светящиеся муравейники человеческих жилищ и непроглядная темнота на подступах к городу. Так стоять можно бесконечно. Если бы мне предложили провести остаток моей жизни на этой крыше, в его объятиях, я бы с радостью согласилась, но

БАМ! БАМ! БАМ! – грохочет дверь под напором разъярённых ударов. Они уже здесь. Я рефлекторно сжимаюсь, но тут же беру себя в руки. Всего лишь сон, не так ли?

– Знаешь, что будет дальше? – спрашивает Эхо, прижимая меня к себе бесконечно бережно.

– Что же? – пытаюсь обернуться, чтобы посмотреть на него, но вдруг всё понимаю.

И в тот момент, когда глаза мои расширяются от ужаса, он крепко обхватывает меня под рёбра, приподнимает и вместе со мной шагает в пропасть. Я хочу кричать, но не могу, давлюсь воздухом, горло сводит, страшно кружится голова, нет это не голова кружится – это нас переворачивает в воздухе. Мимо проносятся светящиеся окна, ветер свистит в ушах, гул всё нарастает, асфальтированная дорога приближается со скоростью звука…

– Закрой глаза, – слышу его близкий голос.

И зажмуриваюсь в ужасе

Полёт продолжается вечно. Я уже давным-давно должна была разбиться насмерть, но я всё лечу и лечу в кружащейся засасывающей бездне. Наверное, я уже умерла, но почему тогда я продолжаю чувствовать? Свои руки, ноги, свои сжатые от ужаса челюсти. Его руки, вокруг моего тела. «Только не отпускай, не отпускай меня!» – мысленно умоляю, догадываясь, зная, что только он каким-то образом всё ещё связывает меня с жизнью. Но, вопреки всем моим безмолвным стенаниям, его руки разжимаются, и я теряюсь в головокружительной черноте.

Очень знакомое ощущение. Не полёт – растворение, тела больше нет, я стала пространством. Сейчас! Пусть я его потеряла, но сейчас я должна думать о том, где хочу оказаться. Рядом с ним! Пожалуйста! Где бы он ни был!..

По-прежнему ничего не вижу, но то, что я теперь собой представляю, трансформируется в огромную вращающуюся воронку, вся вселенная вибрирует вместе с ней, и через мгновение меня выносит в знакомом месте.

Водопад. Полосатый гигант в небе. Золотая пыльца под ногами. Чувствую на себе его выжидательный взгляд и наконец дышу.

– Ты меня отпустил! – фыркаю, падая на землю.

– Я был рядом. Я всегда рядом, не моя вина, что ты не можешь чувствовать меня постоянно.

– Ты сбросил меня с крыши! – продолжаю я атаку.

Мне просто очень нужно выплеснуть на кого-то бушующий в крови адреналин.

– Ну да, – Эхо опускается на землю рядом со мной и треплет меня за коленку, – и что же произошло?

Ух, задала бы я ему жару, окажись я в любом другом месте, кроме этого, но я здесь, а здесь, как обычно, не чувствуешь ничего, кроме невероятного облегчения. Благодарности. Счастья. Все тревоги и волнения тут же тонут в омуте бесконечного покоя, который я всегда испытываю в его присутствии.

– Это было страшно, – говорю примирительно, – и здорово.

Рот мой непроизвольно расплывается в улыбке, и я бросаюсь на него с объятиями. Через минуту я уже обнимаю свою подошедшую кошку, а он какого-то другого зверя, мы катаемся по земле, хохоча и играясь с местной живностью. Спустя какое-то время под сенью раскидистого дерева он будет учить меня:

– Когда опасность близка, когда всё против тебя и некуда бежать, просто вспомни, что всё это не по-настоящему. Ты всегда должна уметь отличать реальность от сна.

Знал бы он, как это сложно! Ведь всё так реально, пока не заканчивается!

– Но как? – спрашиваю я с отчаянием в голосе. – Когда снов так много и в них путаешься!

Прежде чем ответить на мой вопрос, он заставляет меня закрыть глаза и прислушаться к своим ощущениям.

– Что ты чувствуешь сейчас? – спрашивает.

Я бы не взялась описывать своё состояние, ведь в человеческом языке просто не найдётся подходящих слов, хотя бы потому, что будучи человеком невозможно испытать нечто подобное. Человеческая грудь всегда сдавлена невидимыми оковами тревоги, человеческое сердце всегда беспокоится, человеческое тело всегда в чём-то остро нуждается. Но вот сейчас я вроде бы человек, но совершенно иной. Наверное, только боги и могут себя так чувствовать, зная, что без их ведома ничего не произойдёт, зная, что случаться будет только то, что они сами захотят. Ни тени беспокойства, ни грамма тревоги, только всепоглощающее блаженное ощущение бесконечной правильности происходящего. Покой. Умиротворение. Именно это я пытаюсь ему объяснить, и хоть получается у меня кривовато, он всё же меня понимает, о чём свидетельствует его довольная улыбка.

– Да. Запомни это ощущение, вбей его в самую сердцевину, в самую основу своей памяти. Держи в голове одно – настоящая реальность никогда не представляет опасности. Она прекрасна, потому что она всегда за тебя, всегда нацелена на то, чтобы ты была счастлива, и не только ты, а всё вокруг. В ней нет ни одной опасности, в ней отсутствует само это понятие, потому что настоящая реальность – это всевозможность, а всевозможность щедра. Она разумна, всесильна, и её цель – делать счастливыми всех, до кого она может дотянуться, всех, кто в ней обитает. Это её смысл жизни. Если тебе что-то угрожает, значит, ты кому-то мешаешь и, значит, это не реальность, потому что в ней достаточно всего и для всех. Видишь, реальность вычислить очень просто, а всё остальное – лишь сны и игры разума. Тебе решать, хочешь ли ты играть в эти игры.

– Здесь нет ни одной опасности, – говорю я, – и здесь я счастлива. Но ведь это не реальность, это ведь сон.

– Я не буду с тобой спорить, скажу только, что это место принадлежит тебе. Это твой мир.

– Что?

– Ты выпросила себе его, он твой.

– У кого выпросила?

– У себя.

– Как я могла это сделать?

– Так творятся миры.

– Но…

Сонно моргая, я пыталась сфокусировать взгляд на Артёме.

– Милая, уже десятый час, – бормотал он, комкая в пальцах краешек моего сползшего пледа, будто не зная, поправить или стянуть его с меня совсем. – Ты весь вечер проспала.

Не хотелось просыпаться, до смерти хотелось вернуться обратно.

– Отстань, – прошипела я, кутаясь в плед, – спать хочу.

– Хотя бы переберись в бунгало. Не будешь же ты ночевать в ресторане?

– Боже, оставь меня в покое…

– Я отнесу тебя.

Мерно покачиваясь у него на руках, я испытывала одновременно и благодарность за заботу, и ненависть за неё же.

– Что ты теперь ночью будешь делать? – вздыхал Артём.

– Спать, – зевнула я.

– И куда в тебя столько лезет?

– Не знаю.

– Нет, правда. Ты спишь очень много, и ночью и днём. Что с тобой? Ты хорошо себя чувствуешь?

– Во сне прекрасно.

потому что там нет тебя

– Наверное, нужно показать тебя врачу, это не совсем нормально…

Глава 9

Сижу в ресторане, в отдельной кабинке, напротив Артём. Говорит мне что-то, пока я рассеянно оглядываюсь.

– Ты что, оглохла? – щёлкает пальцами перед моим лицом.

– А? – поворачиваюсь к нему.

– Я спрашиваю, что насчёт Питера? Когда ты планируешь ехать?

Из соседних кабинок доносятся разговоры, размеренный стук приборов.

– Я не планирую.

– Ты сдурела? – он даже приподнимается. – Мы месяц готовились!

Боже, что я тут делаю? О чём мы вообще? И только я открываю рот, чтобы потребовать объяснений, как вдруг всё понимаю.

– Я пошутила, просто пошутила, – поднимаю руки. – Поеду на следующей неделе, устраивает?

Всё сходится, я опять просто сплю. Нужно вести себя естественно, пока не разобралась, в чём тут дело. Он качает головой: