Никому не отдам тебя

Остальные посмотрели молча, Ира даже сфотографировала на смартфон. Между прочим, без разрешения. Но что с нее спросишь? Она всегда так. Думает, что если у нее смартфон последней модели, то можно все. Или предпоследней? Или она нарочно врала девчонкам, чтобы те завидовали? Ведь никто же не проверял: какая модель последняя на самом деле.

– Нужно просто нарушить связь, – вдруг очень серьезно сказала Марго.

– Что? – не поняла Алина.

Марго недавно переехала из маленького южного города, говорила с акцентом, зато знала столько всего, что у Алины иногда начинала кружиться голова, то ли от ужаса, то ли от количества знаний.

– Связь между тобой и куклой, – продолжила Марго.

Некоторые пытались называть ее Ритой, но быстро прекращали. Кто Марго, тот не Рита – нечего.

– Если ты боишься, конечно, этой связи.

– Я? – задумалась Алина. – Да нет, не боюсь.

Дослушивать Марго не стала. Она уже вклинилась в самую гущу девчонок. Туда, где Ира демонстрировала новые колготки со скелетами. Или как их там было правильно называть? Алина прозевала. И оттуда уже доносился тонкий голосок Марго:

– Прекрасные! Прекрасные!

Глава третья

Сосед

Фаталь эррор

Он вспоминал ту первую встречу у него дома, когда Алина рассказывала, а он слушал и слушал. Только иногда выходил на кухню за новыми конфетами или горячим чаем. Ему казалась смешной Марго с ее «Прекрасными!» И Ира в алых колготках со скелетами и последней моделью смартфона. А в общем, до них ему не было никакого дела. Зато он смотрел на Алину и понимал, что ему дико повезло. Что она живет в его подъезде. Что он нашел ее куклу-брелок. И что она рассказывает ему свою историю как настоящему другу. Раньше девчонки никогда с ним не дружили.

В общем, наверное, правильно делали. Эту дружбу он тоже не смог уберечь. Он вспомнил, как Алина пришла к нему в последний раз.

– С человеком хорошо, когда он хочет, чтобы с ним было хорошо. А когда ему все равно, с ним никак. Ты же сам выбирал: я или она. Ты выбрал, – она прикрыла глаза на секунду, будто вспоминая, как именно он выбирал. – Тебе никто не мешал. И я…

Она запнулась, но продолжила, просто чуть тише:

– Я любила только тебя. Ты это знал. Тогда.

Последнее слово прозвучало. Так вот оно какое: «Тогда».

Он хотел закричать, что ничего он не знал. Откуда бы? Ему кто-то сказал, что ли? Или он ясновидящий? И ничего он не выбирал. Марго сама явилась к нему, несла себя как вечное счастье. Вот этому, кстати, нужно бы у нее поучиться. Она всегда, даже если выпрашивает что-нибудь, несет себя как счастье и ведет так, словно человеку, к которому она обращается, несказанно повезло.

Однажды он увидел, как Марго шла с Алиной по школьному коридору, поддерживая ее под локоть. Он еще удивился тогда, потому что раньше не знал: дружат они – не дружат. Но если бы не дружили, разве ходили бы под руку? И лица у них были такие таинственные, и разговор тихий, но явно увлекавший обеих. Он бы так разговаривать мог, наверное, только с лучшим другом, если бы тот у него был. Или… Или с Алиной.

Но Марго даже тогда несла себя с королевской гордостью, словно она – самый ценный подарок. Вернее, даже не она сама, а только разговор по душам с ней. На прощанье она обняла Алину (он замер от зависти) и коснулась губами щеки. Конечно, почему бы не обнять подругу? Уже потом он подумал, что Марго чем-то похожа на рыболова, который раскидывает сети везде, куда только может дотянуться. Вдруг кто попадется?

Многие, кстати, попадаются, он тоже попался. Так вот, Марго пришла к нему и сказала четко и ясно: «Отстань от Алины! Она не знает, в какую дырку от тебя прятаться. Ты что – маньяк? Во всех „сетях“ ее зафрендил, каждый пост лайкаешь. Она уже тебя боится. Следишь ты за ней, что ли? Наши все смеются».

От последних фраз у него зазвенели в ушах колокольчики. Противные такие, тоненькие. Еще тоньше, чем голос самой Марго. Ему даже показалось, что мир вокруг пошатнулся и встал не на прежнее место, а под каким-то едва заметным, но точно неправильным углом.

– Это она тебя попросила прийти? – спросил он, стараясь, чтобы голос звучал равнодушно.

– Она бы не попросила. Она стесняется. Но я же – ее лучшая подруга, разве я могу…

Он не дослушал, что именно она может или не может, а осторожно откатил кресло из-за стола и встал.

– Я понял, Рита.

Она посмотрела на него испепеляющим взглядом, но замечания не сделала. Видно, поняла, что пока хватит испытывать его терпение.

– Я понял. Все.

Рита кивнула и тоже поднялась.

– Кстати, не все такие сумасшедшие, как Алина. Многие девчонки только рады были бы твоему вниманию. Честно.

Он посмотрел на нее, как на табуретку. Причем табуретку, оказавшуюся явно не на своем месте. Например, посреди прихожей. Или в ванне. Не в ванной комнате, там-то мало ли что, могла и она пригодиться, а посреди самой ванны. Уж туда-то нормальные люди табуретки не ставят, наверное?

Она сделала вид, что ничего обидного не заметила. Или ей на самом деле было все равно, как он тут на нее смотрит?

– Если что, можешь подписаться на меня. В любой Сети. Я сразу отвечу. И я-то, в отличие от некоторых, подписчиков не боюсь. Особенно таких как ты.

Он кивнул. Понятно, чего там. Она не боится. А Алина… Алина вот, наоборот, и все уже смеются. Над ним смеются. Над его непрерывными лайками и прочим вниманием. Ладно. Так, значит так. Он все понял, больше объяснять не нужно. Честно.

Рита (или как там ее? Марго!) ушла, на прощанье улыбнувшись такой открытой улыбкой, словно они договорились о чем-то очень приятном для обоих. «Прекрасном! Прекрасном!» – зачем-то вспомнилось ему. Тьфу.

Не было у него теперь ничего прекрасного. И простого хорошего. Ведь как ни смотри, что ни придумывай в ее оправдание (или в свое?), Алина его предала. Ладно бы, написала сама. Ну чтоб он от нее отстал. А то ведь нет. Подружку попросила. И плюс к подружке ведь в курсе еще какие-то «наши». Ну которые смеялись. Как так? Почему?

Ему казалось, что ей нравится. Что ей интересно с ним. А на самом деле… Она копила раздражение, как можно накопить дождевую воду в пакете, пока тот не лопнет.

Это было почти невыносимо – знать, сколько времени выступал полным идиотом. Ну ладно, может, не полным идиотом, но ошибался. Фатально. Фаталь эррор.

Он не стал ей писать и звонить не стал. Зачем? Бросить пару отчаянных фраз, чтобы она поняла, насколько ему больно? Жирно будет. Да и не больно ему уже. Ну почти.

Пару недель он ухаживал за Марго. Та хохотала, всегда отзывалась в «сетях», рассыпая сердечки под любым комментарием. Правда, когда он разговаривал с Алиной, его накрывало настоящей волной – счастья, неуверенности, надежды, а при общении с Марго ничего похожего не было. Ну поржать, ну провести полчаса до ужина, ну обменяться лайками перед сном. То есть это тоже было приятно. Особенно, когда Марго выкладывала в Сеть какое-нибудь видео с танцем, она ведь танцевала в студии, всерьез. И он смотрел и думал, что вот – похоже, нравится такой девчонке. А потом его обжигала мысль: ага. Другой девчонке он тоже думал, что нравится.

А потом Марго начала отдаляться. У нее появился какой-то то ли рокер, то ли джокер, то ли фиг разберешь, но явно с деньгами. И с интересом к Марго. Ошиваться вокруг них третьим он не хотел.

И он ушел. И вообще подзабил на все эти «сети», лайки, игры. Попросил отца, как когда-то, купить ему модель парусника. Только посложнее, чем раньше. Чтобы деталей было много-много. И начал потихоньку изучать инструкцию и делать первые аккуратные раскладки деталей.

А когда остов корабля уже стал похож на остов, к нему пришла Алина. Влетела в комнату (наверное, дверь открыл отец или мама, он даже не слышал звонка) и сказала все. И что любит, сказала. Вернее, что любила.

Она была какая-то новая, повзрослевшая, как будто со времени их первой встречи прошел год, не меньше. Он понял, что такая она нравится ему еще сильнее и что нужно что-то сделать, не отпускать ее. Но ничего не придумывалось, совсем ничего. А Алина смотрела на него прищуренными глазами и, кажется, на ресницах блестели слезы. Но все равно лицо у нее было таким строгим и решительным, что он оробел перед ней, как перед суровой учительницей. Может, он и не был виноват перед ней в том, о чем она говорила. Он не выбирал между ней и Марго. Его просто обманули. Любого могут обмануть. Но все-таки, он понимал, что все или кое-что уж точно сделал неправильно. Можно было иначе. Можно.

Его как будто пригвоздило к креслу, и он подумал, что только чуть-чуть передохнет и все ей объяснит. А она вскочила, обдала его запахом цветущей вишни и горького миндаля и исчезла.

Совсем исчезла, а не только из его комнаты.

Глава четвертая

Алина

Без мамы

Алина поняла, что долго не продержится. Вернее, она уже и не держится, а так, висит из последних сил на поручне автобуса и пытается казаться нормальной. Ну, сонной или, может, чуть-чуть больной, но не такой, какая есть на самом деле. Потому что если кто-нибудь догадается, какая она, ей останется только выскочить из автобуса и осесть в придорожном сугробе. И главное – спрятать лицо. Чтобы никто его не увидел. Нельзя смотреть на такое лицо. По нему сразу видно, что внутри у Алины – пустота. Даже не ночь или зима, а безвоздушное пространство, ни кислорода, ни света, и температура близится к абсолютному нулю.

Когда утром она позвонила в справочное больницы, где последние две недели лежала мама, то уже почти не боялась. Можно сходить с ума от страха день. Два. Три. Но невозможно бояться две недели подряд. Мозг не выдерживает и сам начинает подсовывать мысли на посторонние темы. Невеселые, конечно, но привычные – бытовые. Что нужно купить хлеба. Что в прошлую передачу они с Леной положили всего одну пачку влажных салфеток, а это мало. Нужно бы две или три. И чай в упаковке, чтобы разрешили. И… Алина не знала, пьет ли мама чай. Она его и дома-то не пила. Но ей сказали, что всем передают чай и сахар. И они маме тоже послушно передавали. А узнать у нее самой было нельзя. В отделение интенсивной терапии мобильники брать не разрешали. Говорили, что от них сбоит техника и вообще. Не до телефонов там людям. Вот переведут в обычную палату, тогда наговоритесь.

Алина ждала этого перевода, как ничего и никогда в жизни. Но пока о нем речи не было. Зато можно было каждое утро звонить в справочное и узнавать о состоянии мамы. И раз в два дня привозить передачи и отдавать их в специальное окошко для передач.

В тот понедельник Алина позвонила.

– Да, – ответила ей уже знакомая по голосу женщина. – Зорина Татьяна Александровна. Год рождения – тысяча девятьсот семьдесят четвертый. Все верно?

– Все, – ответила Алина и даже кивнула, как будто ее кивок кто-то мог увидеть.

– Состояние тяжелое, – вдруг сказала женщина из справочного, и голос у нее изменился. – Переведена в хирургическую реанимацию.

– Так, – сказала Алина, пытаясь осознать. – Так.

И разрешила еще появиться спасительной мысли, что «тяжелое», а не «крайне тяжелое». Она же слышала, такое тоже бывает.

– И что можно сделать? – подумав, что надо вести себя, как взрослая и без истерик, спросила она.

– Так, – ответила теперь уже женщина из справочного. – Так.

И вдруг почти без паузы добавила:

– Оформить документы для операции.

– Какой операции? – не поняла Алина.

– Зориной Татьяне Александровне сегодня должны сделать операцию. Нужны документы. Да они давно были нужны, мы просто вас не дергали лишний раз. Привезите карту из поликлиники хотя бы.

Кажется, голос думал, что разговаривает со взрослым человеком. Вернее, женщина из справочного думала.

Алина хотела позвонить Лене на работу, но вдруг поняла, что не сможет ничего сказать. Вообще, ни слова. Представила, как напишет в мессенджере, всхлипнула и тоже решила: потом.

А сама оделась, сунула в сумку паспорт, мамину медицинскую карту и пошла на автобус. Как тысячи людей в этом городе. Обычных людей, у которых ничего не случилось.

Жить можно и по привычке, на автомате. Вставать утром, умываться, завтракать чем-то, что оставила на столе Лена. И идти в школу. То есть в первые дни Алина ни в какую школу не пошла. Она вернулась домой из больницы и уползла в свою комнату. А там забралась под плед и накрылась с головой. Сколько она так пролежала – кто ж знает. Сначала ее трясло, но она понимала, что это не от холода. Надо было, наверное, встать и налить валерьянки или пустырника, но даже от мысли об этом сводило челюсти и рот наполнялся кислой слюной. Не будет она сейчас вставать. И ничего пить не будет.

Потом, окончательно перестав дрожать и пропотев, Алина вдруг сообразила, что так и не позвонила Лене на работу. А значит, Лена еще не знает и живет пока в той, прежней реальности. Там, где еще можно верить, что все обойдется и что операция не нужна.

Алина взяла смартфон, посмотрела на него, как на врага, и все-таки выбрала из списка Ленин номер.

– Алло, – сказала Лена.

Спокойно так, ничего не подозревая. Тем более что на работе все стараются быть вот такими – спокойными, сдержанными, рассудительными. Алина была там у Лены, видела.

– Приезжай, – выдавила в трубку Алина. – Сюда. Срочно. К маме после операции, сказали, не пустят все равно.

Спасибо Лене, что не стала ни о чем спрашивать. Ответить бы Алина все равно не смогла. Она отбросила трубку и заплакала. Пока никого не было в квартире, пока никто не видел и не слышал. А потом пошла умываться ледяной водой и стучать зубами о край чашки с валерьянкой.

Лена ее спасла, наверное. Приехала. Быстро, на такси. Вскипятила чайник, заварила чай, разлила по чашкам. И только тогда заговорила:

– Твоей маме сделают операцию, и она поправится. Обязательно. Мы должны не рыдать, а готовиться за ней ухаживать. Понимаешь? После операции ей понадобится очень серьезный уход. В больнице мы найдем подходящую сиделку. Если нужно, переведем на платное отделение. А дома справимся сами. Да?

Алина кивнула.

– Вот, – Лена залпом выпила огненный чай. – Значит, сейчас я поеду туда, обо всем договорюсь. Поехали со мной!

Но тут Алина попятилась и замотала головой. Не было у нее никаких сил. Все закончились при первой поездке, когда она висела на автобусном поручне и всерьез думала, а не вывалиться ли ей в сугроб. Вдруг так будет легче и правильнее? Хорошо, что вовремя сообразила: не будет.

– Я не могу, – сказала Алина. – Я лучше… Что еще нужно сделать?

– Ты почитай что-нибудь, – предложила Лена. – Или, может, пусть кто-нибудь из подружек придет?

Алина поняла вдруг, что никого из подруг видеть не хочет и не может. Им же придется рассказывать. Хотя бы коротко.

– Я в Сети побуду, – сказала она. – Просто почитаю там что-нибудь.

– Может, лучше книжку? – спросила Лена.

– Нет, там думать надо. А я сейчас – никак.

Лена кивнула, соглашаясь.

– Я дождусь завершения операции и вернусь. Только не уходи никуда.

– Да куда я теперь? – спросила Алина и всхлипнула. – Я теперь пока тут.

Она поняла, что говорит все более бессвязно, но какое это имело значение? Валерьянка, что ли, так подействовала?

Лена уехала.

Алина вышла в Сеть. Она подумала, что вот сейчас есть один человек, с которым действительно можно поговорить. Ну и хорошо, что есть. Могло бы и не быть никого.

Человек действительно был. И в Сети.

Вот только он вел длинную игривую беседу с типа подругой Ритой. Тридцать семь комментариев, и это явно был не предел.

«Почему сегодня? – подумала Алина. – Не вчера, не завтра, а вот именно сейчас?» А потом поняла: пусть. Сегодня ей на него плевать, вот что. А вчера она бы страдала и перечитывала каждый комментарий. Или, наоборот, закрыла бы Интернет, только увидев их разговор, и прорыдала бы весь вечер. В последнее время она часто ревела. А кто бы не ревел? Вот в прошлом году она бы сказала Ритке все, что про нее думает. И ему бы сказала. И ушла гордо, а не вот так. А сейчас – сейчас ей просто не до них. Ее и так распластало болью. Новую она уже не почувствует. Ну предали. Подумаешь. С кем не бывает?

Она выключила компьютер, вытащила из шкафа старый альбом с фотографиями и начала их рассматривать, пытаясь вспомнить все, до самой крохотной мелочи. Когда они снимались. Кем. Кому вот тут улыбается мама и какого цвета ее купальник вон на той черно-белой фотографии. Желтый ведь. Или это у Алины тогда был желтый, а у мамы цвета морской волны?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.