Завод

Нельсон

Завод

Похороны

Дед Василий был неплохим человеком. Об этом сказала мне мама, сам я видел его редко, обычно он всё время работал на своём любимом заводе. Как можно проводить на работе столько времени. Надеюсь хоть платили хорошо. Но семью он обеспечил, отца на ноги поднял, что ещё можно требовать от родителя? Мало ходил на рыбалку, играл в детские игры или в мяч? Не знаю.

Отец мой пошёл весь в деда, вечно пропадал на работе. Даже сегодня, в день похорон своего отца он хотел отпроситься куда-то, но строгий взгляд матери заставил его передумать. Обычная российская семья в небольшом моногородке, где завод является градообразующим предприятием.

В нашем тихом городе мало что происходило, и любое событие ещё долго мелькало на экранах телевизоров и во всех местных газетах.

Мне не очень хотелось идти туда, и корчить из себя заплаканного родственника, но дед оставил завещание, в которое был вписан почему-то я один. Папаше он не оставил ничего из своего небольшого имущества, но судя по его лицу, ему было всё равно.

Гроб быстро опустили в землю, сказали пару напутствующих слов, и закидали землёй. Мама плакала, отец молчал. Бабушка лежала рядом, умерла она совсем недавно, земля ещё не успела утрамбоваться, и вместо каменной плиты стоял деревянный крест.

Мне было скучно, я смотрел по сторонам, но на кладбище не было ничего интересного, ещё бы, тут закопаны мёртвые люди, и обычно они не производят никакого шума, разве что по ночам.

***

– Сапожников Александр Леонидович тут присутствует?

Седовласый мужчина в очках обратился к немногочисленной аудитории. В его адвокатской конторе чай приносила уже немолодая секретарша в вызывающе короткой юбке.

– Да, тут он, тут!

Мама вскочила и легонько ударила меня рукой по колену. Я нехотя встал со стула и пристально посмотрел на адвоката, в ушах моих были наушники.

– Садитесь, в ногах правды нет! Итак, Александр Леонидович, вам полагается двухкомнатная квартира на Павлова 17, и гараж. Какой же мелкий почерк, что тут написано, Дарья! Прочти пожалуйста!

Та подошла ближе, и нагнулась прямо напротив меня, заголив недозволительные к просмотру места.

Он говорил что-то об умелом распоряжении имуществом, о сроках оспаривания наследства, об отказе от него, но я уже не слушал, а быстро подмахнул роспись и удалился. Что он там сказал про завод? Ладно, почитаю дома.

Мама вышла за мной, отец не стал присутствовать, а вернулся на работу.

– Ну вот, сынок, совсем уже взрослый встал, куришь ещё! Ах как я тряслась над тобой, как молилась!

– Мам, ну перестань! Не устраивай истерики хотя бы на улице! Давай ключи, и я пойду.

– Баб поди приведёшь, домой то, в квартиру деда?!

– Обязательно, целый табун, и не мешкая!

Я взял ключи из её рук, и быстро удалился. Она кричала вслед про плохие компании и ненадёжных друзей, но я воткнул наушники обратно в уши и направился к уже известному месту, которое я не посещал давным-давно.

Типовой советский дом встретил меня уютным теплом батарей и подъездным полумраком нерабочих лампочек. Этаж номер три, квартира справа, дверь хорошая, стальная, даже слишком современная, совсем не гармонировала с эстетикой этого подъезда. Дверной глазок с камерой и новенький белый звонок так и кричали всему миру о новизне и лоске этой квартиры.

Я позвонил три коротких и один длинный, условный сигнал, знакомый обитателю этого места ещё с самого детства. В коридоре загорелся свет, и кто-то зашаркал по паркету мягкими тапками, и дверь нехотя отворилась. На пороге в халате и трусах стоял мой старинный приятель Вадим. Высокий, в очках и с острым носом, он уставился на меня во все глаза, а потом раскинул руки, словно пытался обнять весь мир, и полез обниматься.

– Сколько лет, сколько зим, я и не думал встретить тебя вновь! Ты вернулся из Питера, зачем?

– Учёба закончилась, и меня отправили домой. К тому же мой дед помер, а в завещание вписал только меня. Странный он был, да мы и не общались особо, к чему бы это?

Он пригласил меня войти, угостил чаем и мы сели читать документ более внимательно. Квартира друга была хорошо обставлена, работать ему вообще было не нужно, его папа занимался каким-то серьёзным полулегальным бизнесом, и давал ему деньги на всё: еду, одежду, жильё и автомобиль. Однажды на работе, где он пробыл всего пару недель, Вадик так и сказал: А зачем мне работать, если у меня папа миллионер? И тут же уволился.

Друг имел необычную склонность пробовать всё новое и неизведанное, каждую неделю он начинал какое-то дело или находил себе занятие, а старое бросал на полпути. И так каждый раз, то бизнес, то новое духовное учение, то школа бокса, всё это находило в нём живой отклик, но он быстро остывал и бросал это. Лицо его часто покрывалось прыщами, как он говорил, из-за того, что лез не в свои дела. Человеком он был довольно мнительным, и при малейшем признаке простуды или любого другого заболевания, тут же пачками глотал всевозможные лекарства. Его главной мечтой было разбогатеть и жить в своё удовольствие, как будто сейчас он был беден, словно церковная мышь.

На данный момент вся квартира была заставлена портретами Кришны, одного индуистского Бога. Ему полагалось преподносить еду, читать джапу и ходить в дхоти, простыня, как я её называл.

На мои вопросы, как можно ходить в этом в суровые уральские зимы, внятного ответа я не получил.

***

– Ладно, рассказывай, что там у тебя? Завещание?

– Оно самое, – я быстро пробежал текст глазами, – вот сволочь! Он не просто завещал меня свою квартиру и гараж, а сделал это при определённом условии, надо минимум пять лет отработать на заводе! Везде есть подвох!

– Ха-ха-ха, вот это дед даёт. Ты же и дня в своей жизни не работал!

– Ну-ууу, было как-то, мы убирали мусор на субботнике в институте, а ещё я помогал бабушке копать огород на даче.

– Нашёл с чем сравнивать! Работа на заводе, это тебе не шутки, встаёшь в 7, идёшь на работу, и без опозданий!

– Да ну бред, – я в досаде всплеснул руками, и бросил бумагу на пол, – лучше бы в общаге остался!

– Ага, с клопами и тараканами, бррр.

– Зато какие там девки ходят, ух.

– Ладно, ты то чем занимаешься, опять что-то новое?

– О да, братан, я нашёл своё призвание, себя нашёл. Я теперь в обществе сознания Кришны. Плюс пишу реп, и даже иногда выступаю.

– О господи, это ещё что такое, небось секта какая? И как в тебе может сочетаться столько всего разного? Получается хоть? – я махнул рукой, оставив эти вопросы без ответа – ой, да ладно, не каждый талант обязан быть гением.

– Да что ты прям секта! Обычные люди, не пьют, не курят, ходят продают книги, мясо не едят, я теперь веган! А реп, это так, для души.

Он встал и принял горделивую позу.

– Знаешь, я так-то тоже мясо не ем уже почти два года, это всё Маша, она приучила меня к своим блинчикам без яиц, да рагу из овощей.

– Как она кстати?

– Мы расстались.

– Оу, да ты брат холостяк теперь, ну ничего, в нашем захолустье тоже есть хорошие девушки.

Мы болтали до самого вечера, а потом он подбросил меня до моего нового дома, ключи от которого лежали у меня в кармане.

Первым, что запомнилось мне когда я открывал двери, был резкий запах чего-то протухшего. Я вошёл в квартиру, включил свет и огляделся. Типичная двушка, советский ещё ремонт, и большие часы прямо в прихожей. Запах шёл из кухни, какой-то умник решил разморозить холодильник, и забыл там открытую банку тушёнки. Охх, какая вонь! Я заткнул нос рукой, взял первое попавшееся полотенце и смыл содержимое банки в унитаз. Вот коммунальщики обрадуются. Потом долго мыл руки в пожелтевшей от времени раковине.

– Ой, ну и рожа у тебя! А ещё бы не мешало побриться.

Я смотрел на себя в зеркало, и казалось, что оттуда смотрю не я, а совсем другой человек, небритый и жутко злой. Мешки под глазами выдавали сломанный режим дня, губа чуть опухла от недавней драки. Прохожий толкнул меня плечом, и я без раздумий ударил его по лицу, а потом и он стукнул меня в ответ. И откуда во мне столько злости? Наверное гормоны.

А что? Неплохая квартирка, только завалена всяким барахлом. Осталось перевезти вещи, ну и у меня есть полгода, пока завещание вступит в силу. Никто же не заставляет меня работать прямо сейчас. И ещё было бы неплохо вывести отсюда весь этот хлам.

На том и порешали, я закрыл двери, и пошёл в квартиру родителей, благо там был готов горячий ужин, и всегда ждала тёплая постель.

***

Время странная штука, когда чего-то ждёшь, оно тянется медленно, как смола. Но стоит только попытаться растянуть момент, как оно летит быстрее ветра, или тех новых японских поездов на магнитной тяге.

Полгода пролетело как один день, у меня появилась новая девушка, Даша. Эмоциональная и взбалмошная, она постоянно требовала к себе повышенного внимания и всяческих походов в кино и на дискотеки. Город был тихий до ужаса, и после шума Невского проспекта я чувствовал себя словно меня закопали на метр под землю и все звуки вокруг исчезли.

Проснулся я как обычно в обед, но только на этот раз меня разбудил звонок телефона.

– Алло, кто это?

– Мать твоя, кто ж ещё! Ты когда устраиваешься на работу? Полгода уже почти прошло, или ты хочешь вылететь из квартиры, чтобы она досталась другим родственникам? Неблагодарный! Как я тебя рожала, как маялась!

– О нет, опять! Я устроюсь, всё помню, скоро пойду в отдел кадров, кем там можно пойти, чтобы не сильно утруждаться?

– Ха, наша семья почётных станочников никогда не искала лёгких путей!

– А могла бы!

– Что ты сказал?

– Ничего, мам. Станочники, так станочники, а что они делают, точат болванки?

– Это на уроке труда вы точили болванки, а тут серьёзное предприятие с многолетней историей, и ты будешь работать фрезеровщиком, как твой отец…

Она говорила и говорила без умолку, но я уже не слушал её, в моей голове представилась картина, как я весь такой нарядный, в каске, очках и чистой, выглаженной форме иду на работу, встаю за свой станок и принимаюсь за дело. Тьфу! Да что же это такое, прям наваждение какое-то. Я наскоро попрощался с матерью, положил трубку и повернулся на бок. Даша спала рядом. Через полчаса позвонил отец, конечно же с работы.

– Алло, сын?

– Ну если я у тебя записан в телефоне другим прозвищем, то можешь называть меня по-другому.

– Не смешно. Отдел кадров работает с 8 до 16.00, сегодня ты лентяй придти уже вряд ли успеешь, а вот завтра приходи. Бери с собой паспорт и трудовую, она есть у тебя? Ай, да откуда у тебя трудовая, ладно, купим тебе трудовую и завтра чтобы как штык был у проходной в 8! Я понятно выражаюсь?

– Но зачем так рано? – проскрипел я.

– А затем, что надо сдать экзамен, а то вдруг ты зайдёшь за жёлтую линию и тебя придавит краном. Мать не переживёт такого, а какой позор на работе, трудовая семья станочников…

О, Боже, да они там что, реально все с ума посходили с этим заводом? – подумал я, но вслух ответил, что буду в нужное время.

– Кто звонил? – сонным голосом сказала Даша.

– Мать, а потом отец, прожужжали мне все уши с этим заводом и работой, как будто мне больше заняться нечем, как работать всю жизнь на этом долбанном предприятии.

– У меня тоже отец всю жизнь там работает, – сонным голосом сказала она, – ну да ладно, идти то ведь завтра, а не сейчас, а теперь иди сюда, и давай поспим ещё.

Она сказала это так ласково и нежно, что я не смог устоять и рухнул обратно на кровать.

***

Завод находится чуть в стороне от города, и туда надо добираться на автобусе. Огороженная забором территория занимает огромную площадь, рабочие между цехами передвигаются на велосипедах. Полезно для здоровья и можно быстро решать производственные задачи.

Проходная встретила меня стелой из нержавеющей стали, сделанной на заводе. Рабочий с молотом в руках горделиво вознёс его ввысь, на неизведанную высоту.

У входа стоял отец, он нетерпеливо посматривал на часы, и ждал моего прибытия. Заспанный, я уныло ковылял с автобусной остановки по мощёной камнями улице.

– Привет, выспался? Надеюсь ты не забыл документы? А то мне тебя ждать некогда, на работу пора. Как тебе квартира?

– Тоже рад тебя видеть, отец. Как я уехал учиться в другой город, ты ни разу мне даже не позвонил. Квартира хорошая, только кто-то забыл в холодильнике тухлое мясо и я его выбросил.

Его глаза округлились от ужаса.

– Как выбросил, как тухлое? Быть того не может! Это просто катастрофа! – он помедлил, посмотрел на моё удивлённое лицо, а потом продолжил, – Прости, работа заела, столько заказов. Но может быть мы сходим куда-нибудь на выходных, поиграем в шахматы?

– Мне уже не 5 лет, папа, я вырос, и шахматы меня теперь мало интересуют, разве что в виде развлечения.

Он промолчал и указал мне на дверь. Мы поднялись на третий этаж, кабинет 317, он не стал дожидаться результатов теста, а сразу поспешил в раздевалку. Отец всегда был таким равнодушным ко мне, или я только сейчас это заметил? Наверное всегда, работа была для него на первом месте, и только потом я и тем более мама.

Возле кабинета толпились ещё люди, много молодых, тоже после институтов и ПТУ, они шли устраиваться на работу. Молодые ребята, едва окончившие учебные заведения. Так и я тоже пока молод и полон сил, зачем же мне гробить себя тут? На этот вопрос я знал ответ, своё жильё штука очень нужная и полезная.

– Так, заходим и садимся в класс, я выдам вам листочки, надеюсь вы все подготовились к сдаче экзамена? Билеты выучили? У вас полчаса времени!

Какие ещё билеты, чёрт побери? Отец мне ничего не говорил!

Мне дали листок бумажки с пятью вопросами по технике безопасности. Надо выбрать из четырёх вариантов ответа и поставить галочку. Ну это легко, подумалось мне.

Я поставил все галочки, встал и отдал билет седому дяденьке в рабочей форме. Он строго посмотрел на меня, а потом указал ждать ответа.

– Такс, посмотрим, тут у вас верно, а тут…

Зазвонил телефон. Дяденька поднял трубку, представился и многозначительно посмотрел на меня, потом отложил листок и громко сказал: Прошёл!

Фух, ну хоть не пришлось пересдавать. За дверью меня ждал отец, уже переодетый в рабочую форму. Вся грязная и в мазутных пятнах, рукава вообще частично оборваны.

– Как ты в ней ходишь, папа? Она же вся грязная!

– Ах, роба? Ну я отдам в чистку. Ты как? Всё сдал?

– Мне кажется, ты знаешь ответ.

– Сдал конечно! Я попросил за тебя у Бори, но ты давай, не подкачай! Пошли, проведу тебе экскурсию на нашем родном предприятии.

***

Мне дали каску, очки, одноразовый пропуск и пустили внутрь. Сразу после проходной мир как будто поменялся, всё вокруг потемнело, краски потускнели, словно я опять попал в 50 оттенков серого Питера. Лица у прохожих были какие-то угрюмые и недружелюбные.

Огромное предприятие дымило кирпичными трубами, цеха как большие коробки заботливо расставлены кем-то в только ему известном порядке. Завод был очень старым, ещё 300 лет назад тут стояли первые предприятия, некоторые кирпичные здания сохранились до сих пор. Часть станков же была и сама времён царя Гороха, такие же старые и изношенные. Говорят, что коммунизм был не эффективен, но почему с тех времён обновлений станков почти не было? Обстановка вокруг больше походила на то, что из предприятия выжимают все соки, а станки, это так, лишний расход прибыли.

Отец рассказывал об истории завода, знаменитых людях и трудовых династиях, мне же было не особо интересно, в моей голове роились мысли, как схитрить, обставить эту ситуацию так, чтобы я по бумагам работал, и время шло, а на самом деле нет. Но ничего стоящего пока не приходило. Вот блин! Неужели мне и правда придётся тут работать целых пять лет? Ужас.

Мы подошли к доске почёта. На ней висели фотографии почётных тружеников завода. Среди прочих были и отец с дедом, «Завод гордится ими».

Жидкость для вейпа заканчивалась, и надо было ехать за новой в город, ибо в нашей дыре таких не продавали.

– Надо зайти в больницу при заводе, сдать некоторые анализы.

– Это надо сделать прямо сейчас?

– Не переживай, там быстро, сдашь немного крови и всё.

Я поморщился, мне совсем не хотелось чувствовать на себе проколы иголок.

Больница совмещалась с проходной, мы зашли с другой, заводской стороны и поднялись на второй этаж.

– Давай, пока мало людей. Юлия Владимировна тебя примет.

Я вошёл в светлый кабинет, поздоровался. Взрослая тётка в белом халате велела мне закатать рукав, и поднесла уже готовый к уколу шприц с колбой для забора крови.

– Ай!

– Ну что ты как маленький, я всего лишь сделала крохотный укольчик, сейчас польётся кровушка, и всё, это быстро.

Мне показалось, или её глаза при виде крови жадно блеснули. Тёмная струйка полилась в колбу и быстро наполнила её. Медсестра до последнего не убирала руку, как будто хотела собрать как можно больше крови. Сначала я кашлянул, а потом уже громко крикнул, и она как будто очнулась ото сна и убрала колбу.

– На вот, прижми.

Она дала мне ватку со спиртом. Я зажал уже немеющую руку и вышел из кабинета.

– Долго ты, а справку взял?

– О блин!

Я в исступлении закатил глаза, мне совершенно не хотелось возвращаться к этой странной женщине. Но пришлось войти без стука, и лучше бы я этого не делал. Медсестра, взрослая женщина предпенсионного возраста, со смаком пила из колбы мою кровь, да так жадно, что та текла по её лицу. Я в оцепенении встал прямо на пороге, от шока даже не мог открыть рот.

Она, увидев меня, быстро спохватилась, вытерла рот салфеткой и убрала колбу в сторону.

– Что здесь происходит?!

– Ээ, ничего, я просто, просто проверяла кровь на железо! А ты зачем вернулся?

– Забыл справку.

– Да вот же она, возьми.

И она дрожащей рукой протянула меня бумагу. Я посмотрел на неё, печати не было.

– Вы забыли поставить печать.

– Ой, да, точно, вот.

Она взяла со стола большую синюю печать и оставила на бумаге синий треугольник. Я поскорее вышел оттуда, хотелось перепрыгнуть через забор, и бежать от этого цирка без оглядки.

– Она мою кровь пила, из колбы!

– Да что ты такое говоришь, сынок, Юлия Владимировна дипломированный специалист, работник с тридцатилетним стажем!

– А по мне, она чокнутая старуха!

Я шёл за отцом, сжимая руку, рана неприятно пощипывала, будто врачиха добавила мне в ватку не спирт, а что-то другое.

***

– Ну вот и пришли, сынок, моё рабочее место. Фрезерный станок с ЧПУ.

Я оглядел большую громадину станка, окрашенного в кислотно-зелёный цвет. Точнее, когда-то она была зелёной, а теперь вся в масле больше напоминала груду металла, чем какое-то серьёзное оборудование. По цеху стояли такие же станки, как и этот.

К нам подошёл мужчина в белой каске, по всей видимости начальник.

– Аа, Лёня, сына привёл? Молодец, молодец. Приобщай молодёжь, учи труду!

Начальник цеха был такой солидный русый мужчина около 50 лет, живчик, гонял даже по цеху на велосипеде и успевал везде. Залысина постоянно потела от множества передвижений, и он часто снимал каску и протирал её платком. Контролировал всё и вся, любой процесс, любую работу знал сам, и мог подменить. Даже в отпуске ему звонили и консультировались по рабочим процессам, незаменимый человек на производстве. Был строг, но справедлив, требовал выполнения всех его указаний. За твёрдый характер имел кличку «Пиночет», в честь одноимённого чилийского диктатора.

Он осмотрел меня строгим взглядом, пожал руку, раздал указания отцу и удалился.

Меня поставили подручным на станок, убирать стружку, подносить не сильно тяжёлые болванки и выполнять разные мелкие работы. Первый рабочий день назначили на завтра, сегодня же мне должны сделать постоянный пропуск, выдать спецодежду, ботинки, и свой шкафчик в раздевалке.

Ну что же, в жизни не всегда приходится делать то, что хочешь, а то, что надо. А завтра надо узнать получше у работяг, вдруг есть лояльные бригадиры, кто за небольшую плату поставит мне смены, и можно не выходить на работу, благо мой друг Вадим предложил мне неплохую работёнку с хорошим заработком.

***

Я шёл домой, и эта ситуация со странной медсестрой всё не выходила у меня из головы, а рука ещё немного побаливала. Хорошо что есть те, кто ждёт тебя дома. Меня ждала моя Даша, за эти полгода мы почти стали семьёй, только без штампа в паспорте. Ещё в подъезде я почувствовал чудесный запах еды, булочки с корицей, готовила она очень хорошо. Веганские привычки я не бросил, мне нравилось не есть тяжёлое мясо типа свинины и говядины. Рыбу же и яйца охотно употреблял, и от морепродуктов не отказывался.

Квартиру мы вычистили почти от всего, что было, остался только захламлённый балкон и несколько старых фото на тумбочке. Всё было заставлено Дашиными поделками, статуэтки из бумаги и полимерной глины, она в свободное время лепила, потом откидывала их в сторону и начинала новые.

Даша открыла мне дверь, лицо её было сильно озадаченным. Стройная и тёмноволосая, с голубыми глазами, мечта поэта, как я её называл. Я обнял её и приблизил к себе, она в задумчивости отвернулась.

– Всё в порядке?

– Котя, скажи мне, как ты относишься к детям?

– Ну, хорошо, в целом хорошо. Они кричат, шумят, бегают, розетки там замыкают, а что такое?

– А что если я тебе скажу, что беременна, как ты отреагируешь, не бросишь меня?

Я задумался.

– Давай разыграем эту сцену ещё раз, закрой двери, я поднимаюсь домой.

Она заулыбалась, с заговорщической улыбкой закрыла двери и стала ждать. Я изображал подъём по лестнице и громко топал, только хотел постучать, но задумался и так и замер с поднятой рукой. Вот блин, ребёнок, я стану отцом. Такая ответственность! И теперь точно надо работать, хотя бы ради ребёнка и семьи. Семья, странное слово, никогда не думал, что в 22 года уже заведу её. Детство закончилось, и вот она, серьёзная взрослая жизнь.

Даше надоело ждать, и она в досаде распахнула дверь и недовольно посмотрела на меня.

– Так ты стучишь или нет?

– Ох, прости, я задумался.

– Ладно, входи уж, задумчивый ты мой.

Мы сидели на кухне и ужинали, в тот вечер я был максимально рассеян и погружён в свои мысли. Даша щебетала о том, как обрадуется её мама, и делала прозрачные намёки на то, что не мешало бы и пожениться. Вот так в одно мгновение лёгкая беззаботная жизнь превращается в семейную. Был ли я против? Вовсе нет, просто это всё было слишком быстро и неожиданно для меня. Я ушёл в маленькую комнату, чтобы немного побыть один и подумать. Одно неверное движение рукой в полумраке и фото деда в стеклянной рамке летит на пол и разбивается.

– Что там у тебя такое происходит?

– Всё хорошо, просто рамка упала.

Я поднял с пола осколки стекла и посмотрел на лицо деда, он стоял с большой рыбой в руках и улыбался. Никогда не видел его таким счастливым. Краешек фото отогнулся и за ним лежала ещё какая-то бумажка. Любопытство взяло вверх и я вытащил её из рамки и развернул. Тетрадный лист бумаги был наполовину исписан крючковатым почерком, а внизу были какие-то пометки, на автомате я достал телефон и сфотографировал всё это.

Как оказалось, дед промышлял не только рыболовством, а был ещё чёрным старателем, добывал золото в окрестных лесах. Наша область давно славится богатыми залежами этого драгоценного металла. А после истории о том, чем он занимался, была запись, что он спрятал банку золота прямо в подвале завода, в одном из помещений бомбоубежища.

Вот это да, а дед то смышленый малый, не ради этого ли он оставил квартиру именно мне, чтобы я нашёл записку и откопал его сокровище? Целая банка золота! На эту сумму можно купить квартиру побольше, и уж точно не работать на каком-то заводе!

Я быстро оделся, поцеловал ничего не подозревающую девушку, и вышел во двор.

***

– Ну, и что там у тебя такое?

Вадик смотрел на записку сквозь очки, и попивал имбирный чай, уютно расположившись на своей новой кровати.

Циновка на полу, и жёсткая подушка у изголовья. Аскетичная кроватка, ничего не скажешь. Ему постоянно звонили разные люди, и он часто отвлекался от чтения. Это был очень коммуникабельный человек.

– Да, чтиво очень интересное, и даже карта есть. Что будешь делать?

– Что, что, надо придумать, как пробраться на нижние этажи завода и найти эту банку.

Я показал ему чуть опухшую руку. Вадик покачал головой.

– Давай я позвоню нашему доктору и он тебя осмотрит, мало ли какую заразу эта женщина могла занести в твою рану. Есть будешь?

– Спасибо, но поел дома, Даша отлично готовит.

– Повезло тебе с ней, а я вот сам учусь потихоньку.

Он повёл меня на кухню, и показал новенькие столовые приборы и дорогую посуду.