Родня

Владислав Михайлов

Родня

.

По пыльной сельской дороге несся покачиваясь на ямах грузовик. Он устало кряхтел пружинами подвески, прижимая свое сутулое тельце низко к земле, затем вздыбился будто, отпрянул ото сна, вскочил и тяжело покачиваясь поплёлся вперёд. Усталые поля оголили свои пашни. После усталого сезона засева и жатвы земля отдыхала. Только изредка где-то, один грустный маленький трактор уныло собирал стога сена. Дело близилось к осени. То и дело на ухабистой неровной дороге вываливались куропатки, они быстро пробегали в придорожные пыльные кусты и прятались от шума машины. В кабине сидели двое. Шофер с загорелым лицом, сняв майку обеими руками непроизвольно крутил руль, стараясь объехать ухабы. Второй пассажир, был черный от пыльной копоти, одни лишь зелёные глаза проглядывали из-под козырька фуражки и щегольская рубаха из ситца оставалась по-прежнему белой. Недалеко от небольшого поселка грузовик задрожал. Захрипев словно усталый зверь, он остановился. Шофер выше и с досадой смотрел на капот:

– Ну что там Михалыч? – высунулся в окно пассажир с вопросом. Шофер лишь вскинул руками не зная, что ответить – Ну к, давай я погляжу, что там… – из грузовика вывалился худощавый паренёк, он аккуратно снял с себя рубаху, чистую и белую сложив на сиденье. Минуту он оглядывал усталый мотор двигателя. Пахло раскаленным машинным маслом, где-то вдалеке гудел завод, как всполохи взлетали с протяжным криком фазаны:

– Ну дела…Инструменты бы достать – протирал руки запачканным полотенцем Михалыч.

– Да, верно инструменты бы не помешали… Да ты что же… Я сейчас. Ты погоди немного, у меня неподалеку в этом городке живёт родня. Я схожу, принесу, а может ещё поможет кто.

– Давай Алеша, только побыстрее… Опоздаем ведь. – Михаил Павлович, смахнул, снял свою пыльную кепку, отряхнули сел на крыло грузовика. Его рука то и дело смахивала фуражкой знойные лучи. Алексей скрылся уже где-то за косогором. Дорога все тянулась, уходя за горизонт. Через двадцать минут, бескрайних полей, Алексей всё же дошел до поселка. Сразу сорвались собаки признав в нём чужака, они то и дело выбегали из-за калиток, с оглушительным лаем обрушиваясь на незваного гостя. Самая зла, мелкая дворняжка, серого цвета вылетела из дома, где жили родственники. Алексей и раньше бывал у своей дальней родни, ещё, когда ездил на учебу в город, не раз ему приходилось ночевать у семьи Головиных. Отец семейства, седой брюзга Иван Степанович Головин. Он всегда бранился на Алексея, когда тот неожиданно заглядывал в гости, жадный старикан, стаскивал с ближайшей лесопилки всё что плохо лежало, в свой двор. Не раз Алексей вел с ним разъяснительную работу, не раз давал наказ, Иван Степанович бранился, но возвращал что, успел прибрать к рукам. Недолюбливал он Алексея за его тягу к справедливости. На счастье, Алексея, дома его не было, во дворе бегала с посудой дочь Анка; русая девка, до того же рослая, что-то и дело задевала макушкой высокие ветви яблони. Увидев Алексея, обрадовалась. Единственная кто был всегда приветлив к Алёшке, в семье Головиных была Анка. Она находила в нём свою родственную душу:

– Алёшка! – Улыбнувшись сказала она. Её скромная девичья улыбка засверкала, и янтарные лучи солнца упали к черным глазам.

– Здравствуй Анюта! – радостно приветствовал её Алексей – Отец дома?

– Нет его ещё, на работе. Все на работе кроме меня и Васютки. Васютку Алексей хорошо помнил. То был младший сын, брат Анки. Мальчуган задиристый, шебутной вечно, попадал в передряги, как его помнил Алексей. То и дело забирался на плетень с голубями соседа Головиных, отца Дмитрия настоятеля местной небольшой церквушки и свистом сгонял сонных птах. Отец Дмитрий бранился на Васютку, а после рассказывал всё Ивану Степановичу:

– Совсем от рук отбился… В церковь не ходит! Бога позабыл! Щенок! – бранился отец загоняя мальчугана в хату.

– Анка, кто там пожаловал? – голос Васютки был слышен из сеней.

– Алёшка это, Алёшка Рыбаков, сын тетки нашей. Ну? Что же ты стоишь, ты садись, садись чаю попьем сейчас. Отец должен с минуты на минуту прийти – Анка заботливо усадила Алексея за небольшой деревянный стол, под раскидистыми ветвями яблони. Стол был широк, покрыт вышитой белоснежной скатертью, работа мастерицы Анки. Анки принесла три чашки, с голубыми цветками и чайник глянула словно с укором в окно и крикнула:

– Василий?! Лежебока, вставай, сейчас отец домой придет – из прихожей послышались тяжёлые шаги. Худощавое тельце, смуглое от загара, густые смоленые волосы неприятно были разбросаны по голове.

– Здоров братишка! – протянул руку Алексей – Василий поправил ремень на штанах, неуклюже шагнул навстречу и нехотя пожал руку. Все уселись за стол. Анка суетливо поглядывала на Алексея, затем на брата, вздохнула над ароматным цветочным чаем:

– Василь, ты скотину кормил? Птице давал? – Анка немного приподнялась из-за стола нависая над братом.

– Кормил. – Василий не обращал внимания на сестру и её едкий взгляд.

– Ну смотри Васька… Вот отец приедет задаст тебе… – все молча потягивали чай, – а что же ты Алёшка в такие края к нам пожаловал?

– Да вот понимаешь, дорогу мы делаем от Погольского до города. Бумагу на щебень получил, едем с города с моим товарищем, и тут грузовик как на тебе… В общем сломался, а время то не ждёт, щебень нужен к вечеру… Работа то стоит – Алексей опустил глаза. У ворот стоял грохот мотора. Вот завизжали тормоза.

– Ой, неужто отец приехал?! А? Вась? – все резкое приподнялись. Ворота с протяжным скрипом открылись, тучный образ Ивана Степановича, рядом с грузовиком. Он ещё издали заметил Алексея, но внимания не придавал. Прошёл до половины двора. Остановился у раковины, набрал воды и стал умываться.

– Анка! Неси полотенце – вполголоса прокричал Иван Степанович. Вытер лицо смуглое Иван Степанович, поморщил грузный нос, да и сел за стол:

– Ну, с чем пожаловал Алексей? – спросил он у парня, наливая одной рукой чай.

– Да вот с делом. Дело есть срочное…

– Да погоди ты. Дело… Дай с дороги отдохнуть – Иван Степанович достал пачку сигарет, набережною положил на край стола, вытянулся во весь свой большой рост и осел на скамейку – Ну ты расскажи, как там Мария? Отец как?

– Да что говорить. Мать как прежде работает в детском саду. Отец комбайнёр. Так и живём. Живём не жалуемся. Я вот что пришел, сломались мы в километрах пяти от сюда. Нам инструментов достать. Да я вижу у вас грузовик есть – Иван Степанович сразу оживился, поднялся, показал жестом Алексею следовать за ним. Стали они у ворот, осматривать грузовик. Пах он заводской краской, весь начищенный до блеска, только по краям бортов были едва видные пыльные дорожки.

– Вот, гляди! Новый купил! – подмигнул и хитро улыбнулся Иван Степанович.

– Новый значит… – Алексей задумчиво несколько секунд осматривал грузовик – может разрешите пару ходок сделать. Быстро туда и обратно. На своём то, новом. А наш то… Долго чинить его в поле – Иван Степанович резко переменился в лице. Улыбка сошла, нахмурились брови – Эге, брат я тебе эту машину не дам. У тебя машина казённая?

– Ну казённая машина.

– Вот её и ломай. А эту не дам и не проси – Иван Степанович повернулся и глядел на Василия – вон видишь, отдал тоже одному телку трактор. Так он его через неделю сломал. Телок… – махнул рукой Иван Степанович.

– Ну бать… – опустил голову Василий.

– А что бать? Что бать? Не умеешь обращаться с техникой. Нет… Нет машину не дам.

– Ну человеку нужно, бать.

– Вот чудак, у тебя Алексей работа стоит – а зарплата идет. Так ты должен рад быть, что на сегодня работы меньше. Чудак… Точно, как Володька отец твой. Все мне в глаза смотрит с укором, будто судит, но молчит ничего не говорит – гордый, поглянь – показал Головин пальцем на Алексея.

– Дело нужно дать! – Алексей вертел в руках кепку яростно сжимая ее.

– Ой, Анка ой гони его, отседай сейчас начнет проповеди читать! – схватился за сердце Иван Степанович и перекрестился на небо" Боже, Боже, что же это? За что мне честному человеку испытания такие?"

– Эй, соседушки! Чего ругаетесь? – раздался голос около ворот. Маленькая бабушка шла в сером платке, держа в руках жирного гуся.

– Баб Дунь, чего вы так рано вышли?! —бойко спросил Васька. Бабка положила гуся на землю, прищурившись оглядела всех стоящих

– А? Чегось? Слышу плохо совсем… Милок, а милок? Купи гуся. Гусь хороший откормленный.

– Да на что мне гусь ваш бабушка? Куда я его, за пазуху что-ли? – Алексей махнул рукой на гуся, гусь в ответ зашипел грозно и ковыляя поплёлся к забору.

– Мне была бы прибавка к пенсии, а тебе отрада, гусь то во какой, счастливый!

– Чего ты носишься с ним Филипповна? Вон, твои гуси весь забор мне пожрали, деревянный забор съели…

– А нечего, нечего тут всё заборами огораживать. Купи, а милок? Бабке поможешь.

– Жадная ты баба Филипповна… Ты ж, на целый поселок самогоном торгуешь… А всё жалуешься что денег не хватает.

– Тьфу дурак… – Авдотья Филипповна махнула рукой и возмущено сдвинула брови. – Про тебя то Иван, я что же сказала? Каждый вечер с полным грузовиком добра возвращаешься… – повисло молчание.

– Так вот оно что… Иван Степанович, вот какая "честность"?! – стад внутри Ивана Степановича горел жарче солнца, перехватило даже дыхание, побагровел он и отошёл в сторону.

– А я вот сейчас в бригаду схожу, всё про вас узнаю – развернулся Алексей и твердом шагом направился за ворота.

– Да что ты… Что ты Алексей? Да бери ты грузовик, ну что ж мы будто не родня друг другу – запричитал Головин. Однако Алексей его уже не слышал -

Ишь бойкий какой, ну пойдём. Вместе пойдём.

Алексей и Иван Степанович, ушли. Шли молча, поглядывая искоса друг на друга, как непримиримые враги. "Да не что опустится до воровства" – думал про себя Алексей – и это же надо, начальник и ворует… А у кого? У кого ворует то? У народа ворует… Вот показались ворота лесопилки. Работа уже давно встала, солнце обжигала оголённый метал, вздымая побагровевшую краску. Иван Степанович окликнул:

– Павел Николаевич! Собери бригаду, в зале – какая-то темная фигура вдали зашевелилась скрывшись за постройками. Через пятнадцать минут, в зале уже ожидали тридцать рабочих. Сидячих мест на всех не хватало, кто-то занял место у окна, кто-то, облокотившись, прижимался к двери. Шумные разговоры прервал голос Алексея:

– Товарищи, все вы знаете бригадира Ивана Степановича Головина. Честный ли он человек? Сам то он заявляет что честный, что ничего чужого не брал. Можете говорить товарищи, не бойтесь – поднялся одни рабочий, отряхнул куртку – Врёт Головин… Выносит, конечно,да и мы берём что плохо лежит… Иной раз кто балку утащит, кто брусья или доски… А Головин, а что он… Он спишет всё… Не знаем мол, сами пропали....

– Корова слизала – послышался голос из толпы.

– Так что же вы ему позволяете красть? Ведь у кого крадёте то, у себя, у таких рабочих как я. Вот сегодня, три ходки за щебнем делали. А щебеня ведро. Я к начальнику стройки, а он руками разводит, говорит только был щебень уже нет, бумагами в лицо тычет чёрт бы его побрал… А щебень другая бригада растащила. Да где же это видано чтобы рабочие у рабочих крали? Как воры последние… Все в хату, всё в хату. А там будь что будет.

– Верно, верно – послышались голоса рабочих.

– Я так скажу, бригадир наш никудышный. Ты прости меня Степаныч, но я правду ребятам скажу. Сколько молодняка уходит от нас, бегут со всех ног! Потому что начальство засело, смены невпопад, воровство. А если уж пожаловаться, так грозятся уволить. Куда, пойти рабочему, поселок то небольшой… Все молчат, знают и молчат. А некоторые спелись с начальством…

– Вот вам Иван Степанович, народный суд…

– Давайте, судите меня… Можете хоть сейчас к прокурору вести. А ты чего смотришь? – перевел взгляд Иван Степанович на Алексея – Тоже мне родня…

– В милиции разберемся – глянул на побледневшего Ивана Степановича – Вы своей вины не признаете, что же мне возиться? Пусть правоохранительные органы и разберутся. Алексей попросил телефон и дозвонился до местного участкового, который общался через полчаса быть на месте. Иван Степанович пунцовый, на стуле оглядывал опустевший зал. То и дело презрительно посматривая на Алексея.

Через некоторое время в дверь вошёл небольшого роста человек в форме.

– Здравия желаю! Капитан Колесников. Это Вы гражданин вызвали? – обратился он к Алексею.

– Я. Очень приятно познакомиться товарищ Колесников. Я рыбаков Алексей.

– Ну, будем знакомы – пожимая руку Алексею говорил Колесников.

Сняв фуражку, он поздоровался с Алексеем. Присел около Ивана Степановича улыбаясь:

– Ну, что лис ты этакий? Загнали тебя? Надулся то как, гляди. – ещё больше заулыбался участковый.

– Душу изводите, ироды – огрызаясь отвернулся Головин.

– Но, ты давай Иван Степанович не хами. Вот тебе, ручка, лист. Пиши чистосердечное, как казённое воровал – участковый достал ручку протягивая Головину. Однако тот даже не посмотрел.

– Дело гляди долгое будет… – постукивая по карманам проговорил участковый. – пойдёмте, перекурим.

Над селом зардели тучи. Где-то вдали доносился шум полей. Тучи сутуло прижимались к земле. Отблеском молния струилась молния. Алексей и участковый стояли на крыльце.

– Будете? – сжатыми пальцами протянул участковый пачку сигарет Алексею.

– Не курю. Спасибо.

– Что же, это хорошо. А я все не могу отвыкнуть после армии, как начал так и… – на минуту в воздухе повисло молчание.

– Что же тянет Иван Степанович? Не пойму я, почему не признает вину? – устало говорил Алексей. Колесников разводя рукой

– Гордый он слишком. Стыдно ему. Я давно его знаю. Упёртый ну точно баран. Надвигался дождь.

– Алексей. Вы свидетелей приглашайте. Гражданин Головин отказался от сотрудничества. Так ведь, Иван Степанович? – отбирая неспешно ручку и листок смотрел на измученное лицо капитан Колесников.

– Так я же… Я ведь ради детей… Не ради себя – оживился Головин подскочив со стула – товарищ капитан я зачем нам свидетели? Чистосердечное так чистосердечное… – махнул рукой Головин и выхватив ручку и листок из рук капитана принялся писать.

– По справедливости Иван Степанович вас бы народным судом судить. Вот сколько дал бы народ за ваши преступления, справедливо. А вы Алексей не беспокойтесь я уж сам похлопочу о мере наказания. Тяжёлые капли дождя сорвались срываясь на крышу. Дождь усиливался три темных фигуры укрывшиеся кто чем придётся идти к автомобилю капитана.

– Вас подвезти?

– Очень хорошее дело бы сделали товарищ капитан, очень. Застряли мы здесь неподалеку. Очень бы выручили нас, если ещё бы инструментов дали бы.

– Чем богаты – капитан вытащил небольшой ящик с инструментами – садитесь в машину покуда совсем не стемнело. Дождь то и дело заливал лобовое стекло УАЗа, ухабы подбрасывали сутулое тельце машины. Вскоре Алексей увидел свой грузовик и Михалыча тщетно пытался он оживить машину.

– Ну, спасибо вам товарищ капитан – улыбнулся Алексей на прощание капитану пожимая руку и выскочил из УАЗа прямо под проливной ливень. Белая рубашка от зоной жары и резкого дождя промокла и прилепала к телу,а с головы стекали ручьи. Подбежав к Михалычу Алексей отдал инструменты:

– Держи Михалыч, достал я… – из последних сил держался на ногах Алексей. Михалыч ещё пять минут возился с машиной, постукивая то тут то там.

– Помочь может чем? – показалась фигура участкового.

– Да вы лучше товарищ капитан смотрите за заключённым, сейчас ещё убежит ненароком. И точно в ту секунду, Головин открыл заднюю дверь и вперёд по дороге неуклюже убегая от правосудия. Дождь хлестал его по лицу и ветер сбивал с ног и не в силах больше бежать Головин бессильно упал на колени и рыдал перечитая. Рядом прикрывшись курткой подошёл Алексей:

– Вот что тебе скажу Иван Степанович, убежать ты конечно можешь, но от себя долго ли бегать станешь? Человек начинает жить тогда, когда начинает борьбу вокруг себя, борьбу за справедливость. И для него не пустой звук это слово. Много врагов он наживает, ненависть в них искренняя боятся и уважают. А Вы что же? Обложили рабочих,что те и слова поперёк не скажи. Нет. Так дело не пойдет… Ежели одному дай волю воровать, самому мелкому прорабу или начальнику какому, всё будут и будут воровать без конца – Алексей закончил и ушёл к машине. Головин так и остался сидеть под проливным дождем,перед дорогой на которую несли грузовики гравий и песок.