ESCAPE. Книга 1

– Что вы видите вокруг себя?

Я был уверен, что этому собеседнику можно доверять, а потому отвечал спокойно:

– Здесь моя комната. Обои голубые, но немного выцветшие. Потому что я не первый, кто здесь живет. Это старые обои. А вот постельное белье совсем новое и пахнет свежестью. У меня под одеялом кролик!

– Это живой кролик? – поинтересовался голос сверху.

– Конечно. – спокойно отвечал я. – Это Ева. Ее должны были съесть через несколько месяцев, но теперь мы будем жить вместе.

– Здорово. Что еще есть в комнате?

Я огляделся и увидел, как мебель и предметы интерьера начинают вставать на свои места, материализуясь из чуть видимой серой дымки. Вот слева от меня появился рабочий стол и мягкий пуф с подушкой в полоску. Прямо напротив вырос высокий и могучий шкаф-гардероб. А у кровати я заметил плетеную корзину с чем-то, похожим на игрушки. Каждая из них обретала свой образ поочередно, открываясь моему взору постепенно. Когда я смог разглядеть содержимое корзины чуть лучше, то понял, что эти вещи скорее напоминали трофеи, собранные отовсюду, из всех закоулков дома, где можно было найти хоть что-то интересное. Здесь хранились деревянные марионетки из кукольного театра, подаренного мне родителями, длинные гусиные перья, которые я стащил у фермера по соседству, набор красивой бумаги для письма из библиотеки, два игрушечных коня с красивым окрасом «в яблоко». Откуда взялись последние – я не помнил. В центре коллекции красовалась дорогая фарфоровая кукла с заячьими ушами. Каждый из предметов занимал в корзине свое особое место и представлял собой часть композиции. Все находки я озвучивал вдумчиво, рассказывая невидимому собеседнику о том, что знаю про эти вещи. Но не успел я перейти к описанию кукольного зайца, как мой монолог прервали. Потертая белая дверь, ведущая в общий коридор, резко пошатнулась – так, словно кто-то врезался в нее плечом. Я занервничал.

– Нам нужно уходить, – дыхание снова сбивалось, но пространство вокруг было достаточно крепким для того, чтобы держать мое сознание в плену еще какое-то время. Так было всегда – приятное рассеивалось быстро. Жуткое – норовило задержаться.

– Нет, не нужно. Что сейчас происходит? – безэмоциональность голоса сверху начинала меня раздражать.

– Он ломится ко мне в дверь, – я говорил так уверенно, потому что это происходило не впервые.

– Боузи, если к вам в дверь кто-то ломится, что вы должны сделать? – теперь невидимый диктор напоминал навязчивого лектора, который мучал меня во время экзамена.

– Сбежать!

Я натянул на себя одеяло и собрался под ним в дрожащий комок. Может быть, если сделать вид, что меня здесь нет, он все-таки успокоится и уйдет? Я схватил Еву и посадил себе на колени, нервно поглаживая кролика по дрожащим ушкам. Сейчас мы были удивительно похожи – если бы я мог обращаться в животное, то, наверняка, в такого же ушастого и трусливого. Поэтому в таком решении проблемы толку было мало, нужно было подумать о чем-то еще.

Стоило мне зажмуриться и попытаться сконцентрироваться на том, что я должен сосредоточиться на срочном приобретении навыка исчезновения, что-то теплое деликатно коснулось моей головы. Скинув с себя одеяло, я обнаружил доктора Константина. Он улыбался мне и всем своим видом показывал, что не замечает процесс выламывания двери в мою комнату.

– Боузи, скажите громко, что не хотите, чтобы вас тревожили, – медленно и четко проговорил доктор.

– Вы сумасшедший! – я не заметил, как провопил эти слова, прекрасно осознавая, что если кто-то из нас двоих и страдал безумием, то точно не Константин. – Это не работает так!

– Скажите, – настаивал психотерапевт.

Мне казалось, что на стыке дверного косяка и трясущейся двери уже начинала отлетать белая краска. Константин просил меня выполнить простое действие, но я не мог даже открыть рот – просто сидел и смотрел на то, как опасность уже практически ворвалась в мою комнату и достигла своей цели. Доктор сохранял спокойствие и, осознавая, что в данный момент я был беспомощен, взял инициативу на себя:

– Дверь заперта!

Я был уверен, что Константин издевается надо мной. Он говорил очевидные вещи с таким видом, будто подобные фразы работают как заклинание защиты. Но спустя мгновение я заметил, что удары по двери действительно стали слабее, но все еще не прекратились.

– Боузи, вы должны сами, – подтолкнул он снова.

В голове просто не укладывалось то, что я всерьез пытаюсь победить ветряную мельницу с помощью ветра, но оставлять просьбу Константина без внимания и в этот раз было просто невежливо. Я вобрал воздуха в грудь и крикнул изо всех сил:

– У-Х-О-Д-И!

Дверь перестала трястись. За большой паузой последовал один громкий стук, а потом шаги послышались в другом конце коридора. Он и вправду послушался…

– Медленно, плавно вы начинаете чувствовать свои конечности. Обивка кресла снова ощущается под ладонями. Постепенно вы открываете глаза. Осматриваете кабинет. Да, вот так, – голова кружилась, но я старался рассматривать окружающее меня пространство постепенно. Константин подстраивал свою речь под мой темп. – Посмотрите направо, здесь дверь. Все хорошо. Теперь налево, здесь окно. Отлично. А теперь вы видите меня. Здравствуйте, Боузи.

– Угу, – доктор выглядел довольным, и я почувствовал себя смущенно.

– Кролик… – врач сделал вид, что восстанавливает события, но я знал, что путешествие в несуществующую комнату, на самом деле, заняло не более трех минут. – Ева?

– Да. Из кормового загона.

– Боузи, подскажите пожалуйста, что значит этот кролик? – доктор что-то записывал в свой планшет, и мне очень хотелось, чтобы он прекратил это делать. Каждая новая запись заставляла меня думать о чем-то плохом.

– Я не знаю. То есть, я знаю, что я его спас, – я вновь отвернулся, подставляя пытливому взгляду свою левую щеку.

– Все верно. Кролик стал одомашненным благодаря вашим действиям, верно? – Константин снова напомнил мне надоедливого лектора, хотя этот вопрос был совсем простым.

– Вроде так, – пришлось кивнуть, хотя то, к чему он ведет, было для меня неочевидно.

– Вы спасли его от неминуемой гибели волевым решением, – мой специалист развел руками, давая понять, что резюмирует сказанное. – В вас достаточно силы.

– Ну… – я потупил взгляд, будучи несогласным с его словами. – Это просто кролик.

– Это вы. И от кролика вы в данной ситуации ничем не отличаетесь.

Мне хотелось прыснуть от смеха, но в тот же момент, я понял, что это будет выглядеть невежливо. Пришлось сдержаться. Константин продолжил:

– Тем же понятным, четким действием вы прогнали того, кто за вами гнался.

– С вашей подсказкой, – я решил добавить ложку дегтя, исключительно ради справедливости.

– С моей подсказкой, да, – еще одна снисходительная улыбка – и я отправлюсь прямиком под кушетку. – Но если на вашей работе игроки берут подсказку, уменьшит ли это их победу в квесте в случае успешного прохождения?

– Конечно, нет. Брать подсказки нужно и важно, гейм-мастер наблюдает за игрой именно для этого. Это его работа.

– Все верно. Считайте, что мы проходим квест. А я – просто выполняю свою работу.

Несмотря на близкую мне аналогию, я так ничего и не понял. Ни связи с кроликами, ни с квестами. Суждения моего врача время от времени звучали как полная ересь. Но, к сожалению, я осознавал, что дело было не в том, что он говорил, а в том, как я это слышу. Хотелось сменить тему и подойти к тому, что интересовало меня куда больше врачебных метафор.

– Доктор, я задам этот вопрос снова. Что он такое?

– Карающий критик,[3] – Константин пожал плечами. – Я отвечу на этот вопрос столько раз, сколько вы попросите, но ответ вряд ли изменится.

– Режим в виде… – я верил в схемную терапию, но так и не мог смириться с тем, что преследующий меня образ был всего лишь режимом. Настолько живой, настоящий, опасный. Такое разоблачение буквально меня разочаровывало. – Одного целого, практически живого ублюдка?

– Вы так сильно себя ненавидите, Боузи. Буквально за все, включая то, что вообще дышите, – доктор невесело усмехнулся и снял очки. Больше ничего записывать он явно не собирался. – Разве есть что-то удивительное в том, что ваше критическое отношение к себе приобретает внятный облик?

– Звучит разумно, – я уткнулся взглядом в пол и вздохнул.

– Абсолютно так. Вы мыслите образами. Вы наполнены стрессом. Я хочу вас успокоить, – психотерапевт отложил планшет и наклонился ко мне. – То, что вы видите, называется аффективными галлюцинациями.[4] Это не имеет ничего общего с эндогенными расстройствами.

– …Простите, но можно повторить еще раз?

– В случае эндогенных, то есть генетических расстройств, таких, как, например, шизофрения, – врач сделал паузу, зная, как сильно я боялся этого слова. – Вы, например, можете видеть говорящего кота, который общается с вами, потому что вы избранный.

Говорящие коты до меня еще не доходили. Тем временем доктор продолжал:

– То, что видите вы – собирательные образы, которые формируются в вашей памяти и выплескиваются в материальный мир из-за повышенного уровня стресса. Вам достался какой-то странный заказ, как вы сами сказали. Считайте, что это стало катализатором. Вы очень сильно переживаете по поводу этого проекта, верно?

– Все так, – конец сеанса был уже близок, и вывод Константина напрашивался сам собой.

– Не забывайте дышать так, как мы дышали сейчас – несколько раз в день. Если начинаете зацикливаться на определенной мысли, делайте круговые упражнения глазами, – мой специалист вернулся в свое статичное положение и откинулся на спинку кресла. – Вы все знаете. Не ленитесь использовать эти маленькие «подсказки». Помните, что это совсем не стыдно.

– Я понял.

На самом деле, я не понял ничего. Уже не в первый раз, и не во второй, и не в третий я осознавал, что по окончании сессии не верил тому, что так уверенно резюмировал доктор Константин. Он как будто бы слушал меня, но не слышал – всем вещам, что со мной происходили, у него находились оправдания, которые ни на йоту не помогали решать проблему. Однако разбирать это подетально и продолжать наше бодание ни сил, ни желания у меня не было.

Оставалось воспроизвести наш привычный прощальный диалог. Врач упростил мне задачу и начал первым:

– Лекарства принимаете вовремя?

– Поставил будильники, – кивнул я.

– Едите, спите? – вопрошал он так, словно мог проверить, совру ли я в следующем своем ответе.

– Если бы этого не было, я бы до вас не доехал, – но я доезжал до него в любом состоянии, потому что жил в плену у своих алгоритмов и обязательств.

– Хорошо, – Константин поставил невербальную точку в нашей беседе и поднялся с кресла первым.

Я отзеркалил его движение и покинул кушетку. Прием был окончен. Прошедший час прошел так быстро, что я не успел его почувствовать. Теперь в голове вился рой мыслей, которые нужно было сплести между собой и приземлить.

* * *

Мне не нравилась темнота, которая поглощала меня на улице после сеанса. Казалось, что за вереницей пустых обсуждений, я терял ощущение реальности и уже совсем не понимал, в какой момент день сменяется ночью. Лужи после вчерашнего ливня сливались с асфальтом. Я не видел, куда ступаю, но мои кроссовки были достаточно хороши и воду не пропускали. Мне было все равно.

По пути я закурил, на этот раз отдавая предпочтение обычным сигаретам. Зажигалка, как и всегда, не поддавалась моим дрожащим рукам с первого щелчка. Палец соскальзывал с острого на ощупь колесика, а я все корил себя за то, что поторопился при покупке и выбрал кремниевую зажигалку, а не автоматическую.

Улица была пустой и безлюдной. Я подумал, что могу позволить себе остановиться посреди тротуара и поджечь сигарету в спокойном темпе. Но стоило мне застыть и сосредоточиться на прокрутке механизма, как кто-то больно задел мое плечо и зажигалка полетела в лужу. Я успел выловить ее прежде, чем вода попала внутрь корпуса, но этот эпизод меня очень разозлил. Так и не зажженная сигарета отправилась туда, где секунду назад почти утонул кремниевый механизм. Не раздумывая, я побежал вперед, за тем, кто посчитал необходимым задеть меня несмотря на то, что тротуар был достаточно широк для двоих.

– Эй! – гаркнул я вслед прохожему, что есть сил. – Смотри, куда идешь, окей?

Передо мной маячил силуэт плетущегося старика. Может быть, я поторопился, и дед просто плохо видел и потому в меня врезался? Но, присмотревшись, я заметил, что прямо перед старцем быстро двигалась другая фигура. Этот мужчина был значительно моложе и выше, а с широких и острых плечей незнакомца спадал длинный черный плащ. Сомнений в том, что именно этот дылда задел меня, теперь не осталось. А если бы он сбил старика с ног?

Внутри меня копилась непонятная, вязкая агрессия и злость на все окружающее пространство. После приема я был абсолютно разочарован в происходящем, а конфликт с этим проходимцем мог стать невероятно удобным предлогом для того, чтобы выплеснуть свои чувства. Я обогнал старика и практически наступил на полы плаща.

Но как только я протянул руку для того, чтобы остановить прохожего, он растворился в воздухе.

Может быть, Константин был прав, и дополнительные часы сна мне не помешают?

Пока я стоял столбом посреди дороги, пытаясь мысленно поймать уже несуществующий силуэт, дед успел поравняться со мной.

– Сынок, ты в порядке? – прошамкал он.

– Да-да, я… – я виновато глянул на старика, чувствуя его непонимание. – Мне показалось.

– Бросай ты это, сынок, – старец покачал головой и сотряс пальцем воздух. – Употребление сведет тебя в могилу.

Я понаблюдал за тем, как старик проковылял вперед, продолжая что-то бубнить себе под нос, и выдохнул. В этой ситуации я был согласен с дедом, хоть и не употреблял ничего запрещенного, кроме лекарств, прописанных Константином, и сигарет. С курением пора было завязывать.

Я выкинул зажигалку в ближайшую урну и побрел к метро.

Глава 4

Сегодня, вернувшись домой до полуночи, я наконец застал Иви бодрствующей, за работой. Она сидела на своей постели, увлеченно выводила линии на планшете, и не заметила, как я пришел. Я хотел окликнуть ее из коридора, но подумал, что могу случайно напугать и прервать важный процесс. А потому сначала умылся в ванной, и лишь потом направился в нашу общую комнату для того, чтобы ее поприветствовать. Наблюдая за ее излишне сосредоточенным выражением лица, я не смог сдержать улыбки:

– Привет!

– О, Зи-Зи, – это прозвище белокурая художница дала мне еще в детстве, в том самом месте, где мы впервые встретились. С тех пор оно навсегда приклеилось ко мне, но я не был против. – Ну, привет!

– Это что за фантасмагория у тебя? – я подошел ближе и, слегка наклонившись, попытался рассмотреть цветные наброски на сенсорной поверхности.

– Фурри,[5] Боузи, – подруга насмешливо вскинула темные брови, которые создавали яркий контраст с белоснежным цветом ее волос.

– Это что-то на извращенном, что ли? – в такие моменты я чувствовал себя отвратительно старым, хоть и был ровесников Ив. Я совершенно не понимал, о чем она говорит.

– Зи-Зи, как это грубо и плоско! И вообще, мне все равно как неотесыши вроде тебя характеризуют это, пока такие заказы приносят деньги! – соседка хмыкнула, демонстративно сдув свою челку с глаз. – Хватит обзываться на то, что ты не понимаешь. А то у тебя снова либо черное, либо белое.

Увидев виноватое выражение моего лица, Иви светло рассмеялась и любезным жестом пригласила меня сесть рядом. Мне нравилось быть здесь, в непосредственной близости рядом с ней, чувствовать приподнятое настроение и вдохновение, с которым девушка бралась за любую работу. Ее спальное место всегда казалось мне более уютным, чем свое собственное.

Эти перебежки в личное пространство подруги начались еще много лет назад, в нашем общем, довольно безрадостном детстве. Нас объединяло схожее прошлое и мрачные обстоятельства, на которые не может повлиять ни один ребенок на свете, как бы сильно этого ни хотел. Ни у Иви, ни у меня не было семьи. Мы росли в учреждении с другими братьями и сестрами по несчастью, время от времени путешествовали по чужим домам, но всегда неизбежно возвращались обратно. Было ли это проклятием именно нашего дома, мы не знали, но на злой рок не жаловались, потому что умели довольствоваться малым. Нас было шестеро, и у каждого по прибытии в общественное заведение был с собой мешок колючих воспоминаний и проблем, которые смогли выкинуть нас из общества на столь ранней стадии жизни. Ив легко делилась своим прошлым с другими, делая акцент на том, что ей пришлось пережить. Она открыто могла говорить о том, что эти испытания сделали ее сильнее, помогли раскрыть талант, научили бороться и достигать цели.

Я, в свою очередь, о причинах, по которым попал в учреждение более пятнадцати лет назад, вспоминать не любил. В голове покоились лишь отрывки, которые я распознавал значительно хуже, чем собственные видения.

Сейчас, спустя время и три года работы с психотерапевтом, на ум приходили лишь редкие теплые моменты тех времен. И все они были связаны с Иви. Например, я постоянно просил ее поменяться кроватями на время моей болезни, хоть и боялся нарушить границу дозволенного. А болел я довольно часто.

Лишь одна ощутимая проблема проследовала со мной сквозь года, и по-прежнему терзала мое сознание. Мне всегда не хватало ощущения безопасности. Куда бы я ни попадал и чтобы ни делал, я не чувствовал себя дома и не знал, как могу это исправить. Я до сих пор не мог отучиться от пагубной привычки произносить одну и ту же невнятную фразу во время сильных эмоциональных переживаний. Это выглядело странно. Для всех, кроме Иви. Я вечно повторял одно и то же, словно пустой болванчик: «Хочу домой». А при мыслях о «доме» в голову приходили странные, пыльные образы, которые не имели ничего общего с тем, что я когда-либо видел в реальности.

К осознанному возрасту я понял, что у меня чересчур богатое воображение и ощущение «дома» я могу создать себе только сам, если хорошо постараюсь. Именно так я научился входить в свои особые состояния и перемещаться по несуществующему миру. По этой же причине меня затягивала именно квестовая индустрия, работая в которой, я априори, находился в альтернативных вселенных и даже помогал их строить. В конце концов, я больше не был ребенком, и никто не мог выдернуть меня из опостылевшей серости одним днем. Да и в детстве – не получилось.

Я старался брать пример с Иви. Теперь мне казалось, что в этом вопросе она и была той самой нестыдной «подсказкой», о которой вещал мой психотерапевт.

– Мы давно не разговаривали, – Ив заметила то, что я погрузился в себя и последние пару минут не подавал признаков жизни. – Как твой врач, как на работе?

– Не знаю, – я взъерошил копну своих русых кудрей ладонями. – То есть все, как всегда. Константин сказал, что у меня аффективные галлюцинации.

– Это что за зверь такой? – нахмурилась подруга.

– Еще один Фурри, наверное, – я спешно отмахнулся. – Забудь.

– Окей… – блондинка сделала вид, что послушалась меня, но прищурилась, давая понять, что еще вернется к этому разговору. – А как дела у Веселого Боба?

Иви любила придумывать различные присказки к людям и ситуациям. Я думал, что именно таким и должен быть настоящий художник. Рисовать не только красками, пастелью, или чем-то еще, но и мыслями. С ней воспринимать бесцветность окружающего мира было несколько проще, потому что даже глубокий неизменный серый в ее руках приобретал оттенки. А время от времени, при должном старании, у меня получалось увидеть и другие цвета.

– Веселый Боб привел не менее веселого друга с новым заказом, – я вспомнил поведение мистера О, не смог сдержаться и подкатил глаза. – На какой-то дурацкий квест.

– Ну, и чем же он «дурацкий»? – Ив вновь погрузилась в процесс рисования, ожидая от меня рассказа.

– Знаешь, все эти сомнительные творцы… – я сделал паузу, пытаясь понять, как именно могу выделить категорию одержимых учредителей так, чтобы она не пересекалась с тем, что создавала Иви. Потому что ее творчество было действительно содержательным и не имело ничего общего с теми, кто стремился заработать на обыденном, выдавая последнее за что-то гениальное. – Они же правда убеждены в том, что их идея и сценарий – уникальны. И следовать всем указаниям при постройке квеста нужно максимально точно, даже если некоторые элементы невозможно воспроизвести в реальности.

– Сценарий-то дашь почитать? – в голосе подруги звучала львиная доля скептицизма.

– Кстати, – я вспомнил, что давно не проверял мессенджер и посмотрел в телефон. Диалог с О по-прежнему заканчивался на моем сообщении. – Нет, он все еще его не отправил.

– И как же ты можешь знать, что он дурацкий, если даже не читал? – Иви ущипнула меня за плечо. – Зи-Зи, ай-яй-яй!

– Да ну тебя, Ив, – я слегка дернул ее за длинную прядь в ответ, и соседка рассмеялась. – Ноя правда не понимаю, почему файла еще нет. Знаешь, Боб меня так торопил с видео-туром, что я даже не заметил, что свою часть информации заказчик не предоставил.

Иви пожала плечами и продолжила водить стилусом по экрану. Я отполз на другой край ее кровати и, только собравшись отвлечься и посмотреть что-нибудь с телефона, увидел уведомление из ненавистного чата. Невероятно.

– Вот урод! – несдержанно воскликнул я. – Сейчас же двадцать два часа!

– Чего там? – больше девушка на меня не отвлекалась и совмещала наш диалог с работой.

– Да ничего! Вспомнили… – я сбавил тон, чувствуя, что сегодняшним вечером эмоции переходили через все установленные лимиты. – И он появился. Прислал свой файл, как же! Раньше, конечно, не мог. С конца моего рабочего дня прошло уже три часа.

– Ой, Боузи, почитай и все, – проговорила Иви, пытаясь разрядить обстановку. – Все лучше, чем опять в потолок будешь пялиться.

Ее последний комментарий соответствовал правде. Я не собирался делать ничего полезного и, если сейчас не нашел бы себе какое-то занятие, наверняка пролежал бы в одной позе до позднего вечера. А потом Иви пришлось бы расталкивать меня и гнать со своей постели. В общем-то, похвастаться богатыми планами на остаток вечера я точно не мог.

Слова Ив побудили меня к не самым приятным мыслям насчет сегодняшнего рабочего дня. Может быть, я и вправду зря воспринял в штыки мистера О и работу, которая мне предстояла? Ведь еще сутки назад я радовался шансу поучаствовать в чем-то новом. В конце концов, Боб еще никогда не возлагал на меня такую большую ответственность, доверяя вести проект в одиночку. А сценарий я и вправду еще не читал, но уже забраковал. Кажется, мне стоило больше прислушиваться к тем, кто так открыто шел со мной на откровенный диалог – и к доктору Константину, в том числе. Даже учитывая то, что он делал это за деньги и по своей методичке.

Я сделал волевое усилие, поднялся с кровати подруги и подошел к нашему рабочему столу, который стоял у окна: он был общим, потому что использовался попеременно. Представлял он из себя не более, чем обычную белую парту из самого популярного мебельного магазина, с парой шкафчиков слева и справа. С левой стороны свою канцелярию хранила Ив, а с правой – я. Деление было точно таким же, как и в случае с половинами нашей спальни, поэтому невидимая черта пролегала не только через пространство, но и задевала некоторые предметы интерьера.

Я включил настольную лампу на подвижной ножке и потянулся к своему домашнему ноутбуку, который веками пылился на зарядке и практически не использовался по назначению. Каждый раз я говорил себе, что продолжу работу дома для того, чтобы не упустить очередной крайний срок какой-либо задачи, и каждый раз забывал об этом, потому что не чувствовал в себе сил и мотивации даже включить компьютер.

Ноут, как и мой рабочий компьютер, загружался долго, и я застыл в ожидании его пробуждения. За окном была дорога, но, с высоты одиннадцатого этажа, в темноте, я практически не различал силуэты машин по отдельности. Яркие огоньки сливались в единую полоску, образовывая длинные световые лучи. Тьма давила, поглощала мир внизу, отрезая нашу светлую, маленькую квартиру от реальности, сохраняя это небольшое пространство. Мы возвышались над этим черным озером, не имея с ним ничего общего.

Компьютер поприветствовал меня тихим гулким сигналом, и я ввел пароль. Затем загрузил веб-версию мессенджера и наконец скачал файл долгожданного сценария, который был озаглавлен как «История». Оставалось надеяться, что имя документа – не желаемое название для будущего квеста, потому что продвигать проект с таким именем будет очень трудно.

Я принялся читать:

«Игроки предстают в роли путешественников, заблудившихся по пути домой. В поисках мотеля на ночь они замечают старинный особняк и решаются заглянуть туда и попросить хозяев о ночлеге».