Помутнение

Никита Тацкий

Помутнение

Уверен, что стоит? Уверен? Уверен? Уверен?

Тут так холодно, что меня бросает в дрожь.

Рано ли поздно тебе придется сделать это.

Пускай. Даже если ни в чем не уверен.

Часть I

Поиск самого себя

Уставшие фонари еще горят на моей улице,

Уставшие лица заполняют город.

Кто-то еще хочет жить, а кто-то пытается.

Попробуй почувствовать: Горят ли фонари на твоей улице?

Появление на свет

Мы родились в пронизанных болью стенах старых больниц. Мы учились, нам давали советы как правильно жить. Что нас окружало? Холодные бетонные стены, облитые тюремным щебнем. Мы нащупывали почву в надежде стать хоть кем-то, но увы – мы были рождены от одной яйцеклетки. Границы безумия и желания выжить были напрочь размыты. Мы всегда дрались и ходили измученные жизнью.

Всё, что было в школьные годы превратилось в безвременный песок. В холодный безвременный песок. И каждый раз, когда я возвращаюсь туда, то чувствую только боль и сожаление потраченного времени. Иду по школьному коридору и чувствую тот самый камень в груди, что и пятнадцать лет назад. Эти холодные стены дали мне больше, чем кто-либо.

Безумие

Как только я вышел из вагины, то тут же попал в безумный мир. Безумие людей торжествовало везде. Они называли свой безумный кружок – обществом. И если ты безумец до мозга и костей, то ты должен быть частью общества. Все идет поэтапно. Ты медленно вливаешься в безумную жизнь. В детском саду все проходит менее безумно, нежели в других отрезках жизни. Максимум безумия – если твой кореш уведет у тебя твою девушку или спиздит твою игрушку. Тут ты уже начинаешь ненавидеть кашу и людей. Настоящий ад начинается со школы.

Тебе приходится теснится со своим безумием и с безумием других людей. Тут ты и попадаешь в общество. Все друг друга ненавидят. Ты всех ненавидишь. Твой мозг пытаются выпрямить и положить в ровную красивую коробку, похожую на телевизор. Утреннее безумие дома в виде завтрака и поучений жизни. Дневное – с драками и плохими оценками.

Вечернее – подведение итогов дня и получение пизды от хуя и вагины(классическая история, в которой может быть только хуй и вагина). И после всего этого ты засыпаешь с тяжелым камнем на теле. Твое тело измучено и побито, а мозг звенит от напряжения. Можно максимум достать журнал и помастурбировать. Ибо доступ к компьютеру закрыт, потому что ты пошел против всего.

Противники безумия никому не нужны. Был всегда простой путь – быть паинькой и делать то, что тебе говорят. Но он был не для всех. Хотя мог бы быть для каждого. Должен быть по крайней мере. И все это в тебе смешивается и получается дерьмовый коктейль. Коктейль, который нахер никому не нужен. Он будет вылит в унитаз. Он сольется со всем дерьмом, что течет по жизни. Тут не будет яркой индивидуальности. Не будет страсти. Не будет любви к высокому. И ты будешь чувствовать это безумие людей всю жизнь. Они будут лить дерьмо вокруг, а другие будут потреблять. Так устроилось общество. Самая безумная фраза которую можно услышать от представителя безумного мира:

– Все будет хорошо. – И даже когда ты будешь умирать. И когда умрешь.

Как всё начиналось?

Сперма нежно разливалась по влагалищу.

– Блять! Ты кончил в меня! – Закричала она и столкнула с себя своего любимого мужа.

– Извини, случайно вышло и я тебя люблю.

– Извини? Ты ебанутый? У нас уже есть один ребенок, куда мы денем второго? Я точно забеременею!

Он сел на край кровати, достал сигарету и закурил. – Слушай, да времена сейчас не самые простые, но мы справимся, тем более я всегда хотел второго. Особенно девочку. – Сказал он, глядя ей прямо в глаза. Искренне, и с тем чувством любви и трепета, что было у него когда-то.

– Я тоже хотела второго. Я люблю тебя. – Сказала она и обняла его.

Откуда столько слепой уверенности? Нужно завести детей? Заведи собаку. Это не твое. Ненормально родить ребенка в стране, где царит полное безумие в виде: насилия, торговли наркотиками, оружием, детьми, работы с 9 до 18. Выбор есть? Выбора нет. Выбор есть. Всегда есть.

Первая кровь

– Здравствуйте дети! Проходите и выбирайте себе свои места. – Все побежали выбирать себе места, а я подошел к доске и повернулся лицом к классу. В глазах внезапно потемнело, я просто стоял, не зная, что делать. Все разбились по парочкам и удобно расселись. Когда туман рассеялся, ко мне подошла учительница и спросила:

– Почему ты не выбрал себе место?

– А я обязательно должен сидеть с кем-то? – Спросил я. Она громко и мерзко рассмеялась, а потом оборвала свой смех и сказала:

– Да, конечно. Так заведено, чтобы добиться результата нужно работать в паре. – Я кивнул и пошел в самый конец класса. Нашел заброшенную парту-одиночку и сел за нее. Рядом со мной висел портрет какого-то мертвого человека, очень старый. Он смотрел на меня и внезапно я услышал слова:

– Мертвые могут научить нас большему, чем живые. Мертвые лучше живых. Они молчат и не садятся по двое.

Это был первый и последний урок, который я усвоил. Одна парта на двоих. Один мозг на двоих. В итоге мы получаем полулюдей с половиной личности и возможностей. Эта полуличность всю жизнь ищет к кому бы примкнуть и с кем поделится. Ему всю жизнь скучно на едине с самим собой.

Полуличность. Получеловек.

Немного позже нам раздали раскраски и сказали правильно раскрасить её. Я тут же задался вопросом: – Как это, правильно? За это я и получил свою первую двойку. Я собрал свой портфель, наполненный болью и потащил его домой. Когда возвращаешься домой со школы, то думаешь, что же тебя поджидает в темной подворотне сегодня?

Громила? Вор? Педофил? Маньяк-убийца? Нет, хуже. Мать с тяжелым ремнем, готовая разорвать твой маленький зад до крови. Первая двойка. Первая кровь. Первый урок.

Она заводит тебя домой, бросает на пол и отрывается до призвуков наслаждения от каждого нанесенного тебе удара тяжелым ремнем.

– Ты жалкий и никчемный двоечник-первоклашка, это твоя первая порка и ты запомнишь её надолго. Делай так, как делают все. Если наконец в голове совсем пусто, то спиши у соседа по парте. Не нужно идти против. Она резко останавливается и уходит к себе в комнату, а ты лежишь избитый на полу, зарываясь тяжелыми всхлипами.

В тот день во мне что-то умерло. То, что я в себе любил.

Коктейль из плесени, сигаретных окурков и подростковой спермы

Что такое школа? Уроки жизни? Уроки любви? Уроки познаний и хорошего поведения? Нет. Боюсь, что это не так. Это уроки разочарования в самом себе, людях, государстве, любви. Это бесконечный поиск самого себя среди этого бесконечного потока давно устаревшей информации. Это старое и заплесневелое место, где нет места настоящим жизненным урокам. Едим теорию на завтрак, обед и ужин. Подтираем зад плохими оценками и радуемся жизни. Когда ад под названием «Школа» заканчивается, то ты выходишь в этот большой и неизведанный мир совсем один, знающий только математику и русский язык. Всего остального было слишком много, что ты успел выхватить совсем немного. Куда идти? Что делать? Путей настолько много, что ты забываешь: кто ты есть на самом деле. Ты кому-то чего-то должен. В первую очередь значимости обществу: Адвокат? Бригадир? Киллер? Мусорщик? Труповоз? Священник? Учитель? Военный? Фотограф? Депутат? Во вторую очередь уже отсосать, отслужить в кабинете военкома. Сказать родителям, что ты не пропадешь и все будет у тебя хорошо, только они все равно будут считать тебя бездельником и без их совета твоя жизнь никак не наладится, а если их совет не сыграет в удачный спектакль, то сам виноват – своей головой думать надо было.

Часть II

Настолько плохо, что хорошо

В тумане, словно призрак

Рассекая волны, я бегу.

И может в своевольном бреду,

Я нагоняю свои страхи и обиды.

От чего же я вечно бегу?

Предрассветное безумие

Утренний туман рассеялся над мостовой. Чума скребет косой по мощенной улице, словно сама смерть. При призрачном свете газовой лампы люди доедают остатки фасоли и курят табак, вытряхнутый из бычков. Последняя фасоль и последний табак, что может быть хуже?

Остаются заполненные одиночеством и печалью пустые тронные залы и величественные спальни лордов. Последний человеческий век подходит к концу. И кто останется здесь? Пустые слова и ветер? Скелеты, прибитые к полу и своим мягким кроватям. Смерть вошла во вкус.

– Кто здесь последний? – Проскрипела Чума, остановившись посреди пустынной улицы. Я затянулся сигаретой и открыл дверь. Сел за стол напротив входа и ждал своего конца. Через пару минут в дверном проходе появился силуэт. Я отыскал ее холодные глаза и прибил к ним свой взгляд. Она зашла, поставив косу у напольной вешалки и села за стол напротив меня. Я закурил от свечи, что догорала во тьме ночи. Смерть раскурила толстую сигару.

– Ты единственный, кого я смогла отыскать. Неужели все остальные мертвы?

– Они боятся дышать, они боятся жить. Они мертвы.

– Страх – поганое чувство, от смерти не убежать.

– И я так подумал, поэтому открыл тебе дверь. Твоя коса остра, а дыхание смертельно.

– Настолько я хороша? – Улыбнувшись, спросила Смерть.

– В своем убийственном обличии – да.

– Хватит льстить мне! Твой час настал! Ты прожил свою дурацкую жизнь, и пора с ней расстаться. – Смерть курила сигару, я налил виски и протянул ей бокал.

– Убить меня вздумал?

– Бессмысленно.

– Аминь! – Сказала смерть и махнула залпом стакан.

– Давай заключим пари? Если я найду еще одного живого человека, то ты не станешь меня убивать.

– Смерть громко рассмеялась. – У меня пари с матушкой Чумой, а я проигрываю. Ради одной чертовой души? Если только ради смеха, давай.

Ветер распахнул дверь и задул все свечи. Я поджег свечу, что стояла на столе и заметил, что Смерть испарилась, оставив на столе записку: – У тебя ровно 168 часов, отсчет времени пошел.

В этот момент мне показалось, что жизнь совсем не заканчивается, а только берет свое начало. Времени у меня не так много, как хотелось бы. Но в преддверии смерти мы начинаем жить. Непростая задача: найти человека, который горит, задыхаясь от насыщенности воздуха, которым дышит. Человек вовсе не животное живущее только инстинктами, а все же нечто большее или это наша больная фантазия? Где человек, который не думает о несовершенстве этого мира, а просто берет и делает его более совершенным. Человек, который не стремится к власти вездесущей над всеми неимущими. Человек, который не купается в денежном бассейне, комфортно рассиживаясь на костях предков. Где монах во плоти?

Мысли бегают, словно тараканы по черепной коробке.

В этом грязном и дешевом мире все циклично, каков следующий цикл? Двигаемся не совсем в верном направлении. Неоконсерватизм. Коммунисты тоже умирают от денежного ножа. Кто-то еще не сдается и ищет свободу в самых темных углах нашей страны.

Кто сдался, те одевают чертовы галстуки и идут перекладывать бумажки в офисе, нервно подлизывая зад своему шефу.

Свобода снова в андеграунде и говорить о ней лучше не стоит, она исчезла с улиц и проспектов, словно тьма при восходе солнца.

Прекрасная музыка из прошлого теперь строго подается в малых дозах подземных переходов города. Мона Лиза набила татуировки и курит косячок. Ван Гог сошел с ума от популярности и отрезал себе второе ухо. Уолт Дисней за жвачку насилует детей в своей мастерской. Пора собирать чемоданы и покинуть это проклятое место. Назад. В омут воспоминаний. В прошлое. В будущее.

Возвращение в мир

23.17 14.08.199х года

Я растекся на диване как старое воспоминание, и мне кажется я уже не вернусь в этот мир. Остается быть собой. Быть холодным. Быть горячим.

И никакой справедливости в моем маленьком мирке, что раскинулся в моей черепной коробке. Жалко. Жарко. Солнце выжгло все зеленые поля. Шоколадка, что была в моем кармане, растаяла. Дорога кажется тянется целую вечность. Я съеду. Меня задует песком. Выйти из коробки. Оказаться где-нибудь поблизости. Рядом. Я..Не уверен.

– Ник! Спустись под землю!

– На землю?

– Придурок. Открой веки. Настрой зрачки.

Мозг чешется. Я раскроил свою черепную коробку и почесал. Прохладно.

– Ты в порядке? – Спросил меня бармен.

– Да. А есть повод усомнится в этом?

– У тебя череп сзади вскрыт. – он отвел свой неловкий взгляд и вернулся к пивному крану.

– Налей лучше пива.

Щелчок. Сверчок. Я снова в пиве. Плыву на самое дно стакана. Чертовы пузырьки. Ключики и воспоминания.

Братья и сестры. Преподобные и возвышенные. Бомжи и шлюхи. Господа и дамы. Встречайте отпитого идиота.

– Твой выход. – шепнул мне 01010101

– Мой выход. – я отправился к выходу и вышел.

Прислонился к помойке и достал сигарету. Поднес сигарету к губам, тут же из мусорки вылезла рука с зажигалкой. Я поджег сигарету.

Затянулся.

Переждал.

Выпустил дым.

Улица начала крутится.

Я услышал рокот вертолета.

Он приземлился рядом.

Я сел и улетел.

– Можете высадить на крышу моего дома?

– Возле помойки?

– Да. Мне всегда вниз. Не могу долго летать. Меня же стошнит.

Я уже не мог держать себя в руках, я выронил себя из своих же рук. Я полетел вниз. Я пролетел все крыши домов и приземлился словно перо.

Воздух сперт. И жутко воняет. Я дома. Я дома!

Я сел на диван. Достал сигарету. Закурил. В моих руках сигарета тлеет быстрее, чем просто лежа в пепельнице.

Может жизнь больше не стоит держать в своих руках?

Меня ломает как уличную проститутку от нехватки пенисов. Что мне нужно?

Никотин?

Кофеин?

Кодеин?

Нужно принять кофейную ванну с никотином и выпить пару таблеток кодеина. Закинуть свои глаза, а то они уже совсем красные.

Моя ванная комната позеленела от плесени. Я прислонился к холодной душевой стене. Я упал в дрожь. Я упал ничком на пол.

Мои веки завалились назад и я позабыл об этом странном дне.

Все стало повторяться. В этой квартире дни проходили мимо. Я просто лежал на диване и смотрел на чертовый вентилятор. Я ел сэндвичи, курил и дрочил.

У меня закончились чистые трусы и кодеин. Нужно сходить в прачечную и заглянуть к поставщику. Но, если я выйду из дома, то не вернусь недели две так точно.

Я встал с дивана. Бросил сэндвич на пол и подошел к зеркалу. Моя борода была желтовато-зеленой от горчицы и васаби, что я клал в сэндвичи. Я взял ножницы и состриг желтовато-зеленую часть бороды.

Нужно накидать список покупок:

1)Код (Поставщик)

2)Табак(Лавка)

3)Трусы(Прачечная)

4)Хлеб с ветчиной(Буковски)

Вроде бы ничего не забыл. Я достал из чемодана новую рубашку и отправился к поставщику.

Пока я шел по улице, ко мне подошел бомж и прожег мне сигаретой новую рубашку. Я был в ярости, но и было как-то плевать. Я попросил его отдать футболку, что на нем была надета. Бомж накинул мою рубашку и стал выглядеть солиднее, хоть и с ожогом от сигареты.

Маршрут. Код. Нужно достать код. Я подошел к телефонной будке и позвонил Алеку.

– Привет Алек, мне нужны документы на автомобиль, код региона два.

– Привет, Ник. Сейчас…сложно достать такие документы, нужно только официально подавать. Я уже не помогаю с водительскими удостоверениями и номерами.

– Черт. Я думал всё как всегда…есть документы. А если другой документ?

– Прости…Пойми меня. Ковбои сидят. Я один остался.

Черт. Я подумал о ковбоях. Но какой с меня аптечный ковбой? Я побежал домой. Открыл холодильник и достал банку колы. Потягивая колу, я ходил по квартире с мыслями: – От чего же можно заторчать? Сейф! Точно, чертов сейф. Заначка. Я подбежал к сейфу, открыл его.

В сейфе был один конверт с указанным адресом получателя: Фьюжн Авеню 28. У меня было пару марок. Одну на конверт, вторую под язык. Щелчок почтового ящика.

Я упал на диван и снова растекся в ожидании нового дня.

ИИКВН

9.05 21.08.19*? года

Проснувшись утром, я спустился на лестничную площадку проверить ящик, и для меня было одно письмо.

Уважаемый член общества, приглашаем вас на бэдтрип №28.

ИНСТИТУТ ИЗУЧЕНИЯ КАЧЕСТВЕННОГО ВЛИЯНИЯ НАРКОТИКОВ.

Fusion Avenue 28.Fax[phone].

Я приехал на Фьюжн авеню 28 и постучал в дверь. Дверь открыла светловолосая красивая девушка, и спросила: кто я и зачем пожаловал. Я достал письмо и показал ей.

–Проходите, присаживайтесь в кресло и подпишите документ о согласии на исследования. Согласен. Ставлю подпись и жду своей дозы. Девушка принесла две красные таблетки и стакан воды. – Последствия могут быть необратимыми. – Сказала она. – Да, да я готов. Выпиваю 2 красные таблетки.

Через пятнадцать минут я начинаю ощущать жжение в животе. Я прошу принести мне еще воды. Пытаюсь попить воды, а вода застыла в стакане, как и время на часах. Ножки стула ломаются, а пол под мной плавится, я падаю вниз. Наступаю на что-то вязкое, кажись это смола или болото. Я поднял голову и увидел гигантские деревья, кажись еще немного и они достанут облака. Так темно, что носа своего не видно. Я достаю спички из куртки, зажигаю одну, и внезапно я чувствую, как мои вены начинают гореть, жжение в животе усиливается, вены взбухли. Стало безумно светло, я достал солнцезащитные очки из кармана своего пальто. Хорошо, что нет ветра. Вокруг на земле одни грибы – они кажутся съедобными, я срываю несколько штук и быстро пытаюсь прожевать. Я чувствую резкий прилив любви к себе. Я лежу на пляже и ем песок. Мне нужно запить. В горле пересохло, а тут целое море воды. Я бегу к воде и падаю лицом в воду и жадно наполняю себя морской водой. Кажись я мёртв.

10.07. 22.08.1*/0 года

Я открыл глаза, надо мной кружили чайки. Мое тело было закидано водорослями. Я лежал на пляже. Вокруг не было ни души.

Я встал, оглянулся вокруг и понял, что оказался на маленьком необитаемом острове. Размер острова был, наверное, как мой дом в 100 квадратных метров. В песке предо мной лежала бутылка, а в бутылке – письмо. Я открыл бутылку и принялся читать письмо:

– Доброе время суток, если вы читаете это письмо, значит вы прошли первый этап. И ДА, ВЫ НАХОДИТЕСЬ НА НЕОБИТАЕМОМ ОСТРОВЕ. Выход только один – вколоть вещество, наполненное в шприц. Шприц в бутылке справа от вас.

– Так, хорошо, надеюсь тут есть другой выход. Я пробежал весь остров, потрогал все вокруг на предмет правдивости, я не знаю: либо это отход от тех таблеток такой, либо я действительно здесь оказался. Загоняю шприц в вену. Смешиваю кровь с содержимым. Ввожу смесь в вену. Черт.

Голова обмякла. Я снова проваливаюсь вниз.

22.09. 22.08.1*/0 года

Я очнулся на помойке в городе. Из ушей сыпался песок, а из носа текла вода. Я вылез из мусорки. Черт. Я в Нью-Йорке. Без одежды. Голый.

Меня сейчас отымеют. Я роюсь в мусорке. Нахожу старые джинсы. Прыгаю в них со скоростью молнии. Вроде никто не видел мой голый зад.

– Привет малыш.

– Еб твою мать! Ты откуда взялась?!

– Я тут живу. Ты приличный парень. И у тебя тоже приличный парень. У меня приличная девушка. Не хочешь упасть ко мне?

– Нет. Я не знаю. Не уверен, что хочу.

– Брось. Что может быть плохого в сексе?

– С тобой?

– А что со мной?

– У тебя, наверное, сифилис, СПИД или дети.

– Ничего такого. Чувствую себя прекрасно. И могу сделать тебе приятно.

– Платно?

– Нет. Ты чего. Мы все тут свои. Друзья.

– А ты левый?

– Нет, нет я с востока вообще.

– Когда-то жил на Манхэттене?

– Когда-то.

– Иди сюда.

Я снимаю штаны и падаю к ней. Я начинаю разогревать ее. Она была сексуальной бездомной. Как будто она обычная девушка. Я готов. Я вставляю свой член в нее. Она вся течет и мурлыкает. Приятно. Даже не чувствуется, что мы занимаемся сексом за мусорным баком. Как будто под солнцем на пляже. Странно. Внезапно она достает длинный шприц и вкалывает его содержимое в вену моего члена. Я падаю спиной на землю. Вот черт. Я кончил. А асфальт в ту ночь был таким холодным.

11.48. 23.08.1*/0 года

– Черт, как же холодно.

– Все пройдет.

– Что пройдет?

– Все.

Я открываю глаза и вижу трех эскимосов. Они раздели меня и растирают травами. – Вы чего творите?! – Расслабься. Закат еще не скоро. Но ты близок. – Боже мой. Черт. Во что я вляпался? Через пару часов я очнулся. Посмотрел по сторонам. Я был одет в одежду эскимоса.

– Что случилось?

– Скоро закат. Вставай. Нам нужно идти.

– Куда идти?

– На медведя. Идти на медведя нужно.

– Черт подери.

Зашел большой эскимос, оперившись головой в потолок иглу.

– Бери копье и иди за мной. – сказал он.

Так, это все реально? Дикие дни. Я снимаю свои очки и протираю глаза. Сквозь картинку промелькнула картинка дома. Гусиная кожа.

Мы вышли из иглу. На улице было тихо и спокойно. В океане тонул закат. Мы плыли на огромной льдине вместе с полярными мишками.

– Зачем нам убивать мишек?

– Так нужно – сказал низким голосом здоровяк.

– Я не очень люблю убивать животных.

– Либо ты, либо тебя.

– Ладно, хорошо я понял.

– Славно.

Мы шли пару часов в какую-то сторону. Здоровяк вел нас. Видимо знал все дороги и чуял животных за пару верст.

– Стой. Видишь. Вон там. Одинокий.

– Да. Вижу.

– Тебе нужно идти прямо на него. Когда он бросится на тебя, я сразу его прикончу.

– Что? Я тут как приманка?

– Либо ты, либо тебя.

– Да, я понял, понял.

Я собрал свои яйца в кулак. И пошел на медведя. Идти до него было недолго. Он почувствовал меня. И начал настороженно оглядываться. До него метров двести. Он волнуется. Я, черт подери, тоже. Фух. Я вспотел как сука. Но продолжал уверенно идти. У дураков уверенности море. Или океан. В моем случае целый океан. Я сильный. Вершина пищевой цепочки. А это какой-то медведь. Черт подери. Через сто метров он начал проявлять агрессию и идти на меня. Тут я и наложил в штаны. Теперь бежать будет сложнее. Нужно скинуть лишний вес. Я встал перед медведем. А он передо мной. Мы стояли друг на против друга в метрах двадцати, как ковбои возле городской башни. Он выжидал. Я тоже. Щелчок моего ремня. Штаны полные дерьма спадают на землю, я разворачиваюсь и бегу что есть сил.

– Эй здоровяк! – Кричит эскимос и выпрыгивает из-за ледяного камня, кидаясь на медведя. Схватка акулы и тигра. Скорее пираньи и акулы. Он явно переоценил свои возможности. Тут неожиданно происходит раскол льдины. Меня и этих борцов разделило. Я выиграл. Они отплывали на льдине в закат.

А я бежал. Я был самым счастливым голожопым человеком на северном полюсе. Черт подери. Только вот проблема. Я голый. И на северном полюсе. ЧЕРТ.

Через пару часов пути я окончательно замерз и упал. Я лежал на земле и смотрел на небо. Было темно. Звезды горели. А я замерз. Я начал крючится и трогать себя. Я обнаружил у себя в кармане связку замороженных трав. – Все равно умру. – подумал я и съел траву. Я уснул. И в этот раз не проснулся.

За неделю до побега

Я проснулся в 5 часов утра. Пот стекал с наволочки на пол. Я побежал в ванную и умылся ледяной водой из-под крана. Глаза были залиты кровью. Щетина превратилась в неухоженную бороду. Кожа была бледно-зеленоватого цвета. Видок как у трупа. Прияв три таблетки аспирина, я упал в ванну, растворившись в собственной боли. Проснулся к обеду, кое-как дотащил свой тощий зад до холодильника. Сделал себе бутерброд с пряной морковью и оливками. Боль не отступала ни на секунду. Что делать? Подошел к зеркалу и начал смотреть на себя: кожа бледная, как у столетнего наркомана, вены взбухли и вылезли наружу, словно садовые шланги в маленьком саду. Мне нужна помощь.