Заброшенный дом

Любовь Кононова

Заброшенный дом

1 Странница

Молодая женщина шла вдоль берега Азовского моря, и тихо подпевала под аккомпанемент разыгравшихся волн. Ветер забавлялся рукавчиками светлой блузки, бахромой джинсовых шорт, распущенными русыми волосами хозяйки. Она, привычно, откидывала их взмахом головы, иногда придерживая пряди рукой. Чайки, словно маленькие кораблики, взяли певунью в «плен», как только та зашла в мелководье до колен, и возмущенно перекрикивались. Хорошенький лобик наморщился, беспокойные серые глаза проследили за белой чайкой, которая металась над головой. Крикунья звала идти к заброшенной усадьбе, что на вершине утеса. Красавица замерла на миг, медленно словно под гипнозом пошла на берег: «Неужели свершилось!»

Земляные ступеньки осыпались со временем и были похожи на узкую тропинку вверх, метров десять будет, но пытливую девушку это не остановило. Полевые цветы поглядывали из травы на босую «спортсменку» и качали привлекательными головками.

Пожилая дама стояла у разрушенного стенного ограждения, когда-то вылепленным мастером, теперь охранявшее сиротливое «государство прошлого», окруженное глубоким оврагом и зачаровано смотрела на представшую картину. Пять яблонь утопали в траве, закрывая строение, которое, то ли от времени, то ли от не ухоженности последних лет рассыпалось под кирпичной кладкой. Одна лишь красная крыша с балконом удачно сохранились – пристанище для птиц.

Вдали загремело, сверкнула молния. Таинственная незнакомка, подхватив дорожную сумку, уверенно направилась в гущу травы.

Дом встретил её шелестом времён, гулом обреченности, детским поскрипыванием. Белая чайка сидела на пустом подоконнике и внимательно поглядывала на гостью, неуверенно остановившуюся у входа с сумкой на колёсиках. Внезапные громкие причитания птицы хлёстко ударили по ушным перепонкам. Странница вздрогнула, словно очнулась из забытья, неуверенно огляделась: «Где это я?»

По левому боку избы вверх вела лестница, требующая рук хозяина, а за ней маленькое длинное помещение с вешалками, тазиками, печными дверцами в стене, за которой наверняка скрыта небольшая банька.

Большая русская печь находилась напротив, излучая уверенность получить горячую еду и теплую постель в холодную погоду. Дрова лежали рядом, осталось положить на место и поджечь. Странница отпустила ручку сумки и сделала шаг вперёд. Длинный деревянный стол посередине избы и две лавки по бокам напомнили пьесу о трёх братьях. Скиталица провела рукой вдоль пыльного стола, улыбнулась мыслям, щелкнула пальцами, произнесла заветные слова: «Попить, поесть». – Увы, скатерть самобранка не появилась!

Взгляд упал на старинный угловой буфет у окна с потускневшими витражными дверцами в верхней части, как жаль, что неприкрытые полки внизу зияли, словно раны после боя. Между буфетом и печью находится проход в просторную комнату, где раскинул по верху своё хозяйство паук. Посередине стояло что-то громоздкое, закиданное тряпьём. Птичий помет вперемешку с мусором раскидан по полу, издавая терпкий запах. Два пустых оконных проёма пропускали пение незнакомой птицы, словно ребёнок плакал, а может быть и не птица вовсе.

На выходе уже отметила, что сумку бросила под полкой с разбитой домашней утварью.

– Оставшиеся осколки от жизни, – подумала, размазывая грязными ладошками нахлынувшие слёзы по лицу, всхлипывая, достала бутылку воды и вышла на крыльцо без перил, присела на одну из ступенек, задумалась и, вздохнув, поднесла содержимое ко рту, усмехнулась, открутила крышку и стала жадно пить.

Лёгкий красивый брючный костюм не гармонировал с несчастным лицом хозяйки. Модная стрижка черных крашеных волос удачно скрывала возраст пышной женщины. Жара уже вошла в свои права, и даже ветер с моря, не мог помочь бедняжке. Платок облегчил страдания, работая вместо веера, да тень от ветвистого орехового дерева помогла, а вот покоя не было в частых вздохах.

Наша знакомая чайка кружила над этим потаённым местом, зазывая подружек. Стая шумно прилетела на крик, посудачили немного, и забрав Хлопотунью улетели к морю.

Молодая женщина проводила птиц задумчивым взглядом. Она спряталась за колодцем недалеко от дома. Заросшие ягодные кусты и высокая трава, хорошее прикрытие, но не для нахождения лазутчика с голыми ногами. "Шпионка" решила, что пора познакомиться. Она поднялась и направилась к гостье.

– Доброго вам денёчка!

Бутылка с водой упала с крыльца от резких движений хозяйки. Самозванка поднялась, отступила назад, споткнулась об предыдущую ступеньку и чуть не упала, но молодка удержала её за руку.

– Не надо бояться! Зачем вы здесь? – не дождавшись ответа, поведала. – Наследники отказались от усадьбы много лет назад. С тех пор, многие пытались поселиться в доме, но что-то пугало всех. В поселении рассказывают жуткие истории об этом месте.

– Я пуганная, – слова произнесены с облегчением. – Значит, я могу пожить некоторое время, да?

Столько мольбы было в этом взгляде, что сердечко сжалось от жалости. – Уверена, что Странница сможет!

Гостья удивленно посмотрела на девушку, тихо переспросила: «Странница? – вздохнула. – Да, так бывает в жизни, наверное».

Молодая собеседница прикусила губу. Неловкая пауза заполнилась предложениями: «Допустим я смогу помочь с ремонтом в доме и сад привести в порядок. …» .

Ласковый голос и дружелюбие не остались незамеченными. Предательская слеза скатилась по щеке. Слова полились с размахом шумного водопада. Морщинка на лбу у гостьи разгладилась до черточки, глаза потеплели: «Моя мечта пожить в домике, с видом на море, с маленьким садом и огородом, с хлопотуньями курицами и голосистым петухом».

– И всё? – вопрос девушки прозвучал с намёком.

Незнакомка поджала губы и отвернулась в сторону моря.

– Что же ещё надо для полного счастья в моём возрасте?

– Помощь нужна? – собеседница нахмурилась.

– Спасибо, хочу побыть одна, – голос сорвался до шепота.

– Хорошо! Я приду попозже, можно? – внимательные глаза смотрели с сочувствием.

– Завтра! А теперь уходите! Пожалуйста! – слова произнесены с болью.

– Хорошо, так я пошла.

Причитания любимицы за ограждением поторопили девушку к выходу.

Скиталица обернулась и долго стояла, замерев, присматриваясь, на проложенную тропинку… в другую жизнь!

Утром путешественницу разбудили крики чаек и других певчих птиц, казалось, что музыка переполняла шелестящий воздух через открытые окошки! Она улыбнулась новому дню, повернулась на другой бок и … заснула.

Надувной матрас, да дорожная сумка находились в комнате, где блестело чистотой, даже стены побелены, правда, не было ни стекол на окнах, ни дверей, зато деревянный пол хорошо сохранился. Ветвистое ореховое дерево прикрывало вход и окна правой стороны дома от палящего солнца. Ветерок дарил прохладную свежесть.

Новый звук влился в мелодию. Молодой парень косил высокую траву усадьбы. Светлая панама в зелёную крапинку на голове спасала от палящих лучей. Лёгкая рубашка в синею клетку с закрученными до локтей рукавами и джинсовые шорты до колен отлично сидели на спортивном теле.

Закончив работу, заглянул в окна, в одном увидел спящую, улыбнулся, окинул довольным взглядом свои труды и направился в сторону единственного спуска, захватив косу и саперную лопатку, которой быстро, как смог, обновил ступеньки, чтобы Страннице было удобнее спуститься к морю.

На берегу сидела наша знакомая в купальнике. Белая чайка примостилась на загорелом плече и покрикивала.

«Я всё сделал, как ты просила, – косарь с интересом наблюдал за чудными переговорами, присаживаясь напротив. – И что ещё она тебе нашептала?»

Чайка закружила над головой парня. Илья расхохотался.

«Верю, верю! Улетай, оглушила …, – замахал руками. – Точно, как дядя Николай кричит, когда на выпивку приглашает, а ты не соглашаешься, – смеялся юноша. – Клав, неужели правда Странница переночевала?»

Серьёзный взгляд заставил сестру понимающе вздохнуть.

– Скорее да, чем нет, почему тебя это волнует, братишка?

Он нахмурился: «Ты ей не сказала!»

– Ничего же не случилось! – сестра пожала плечами, а затем усмехнулась, кивая на инструмент. – Ты и без них смог бы! А так, первый же дождь порушит твоё усердие.

Илья поднялся, скинул одежду, задумчиво посмотрел на водную даль: «Я завидую Страннице, так крепко спать может только безвинный человек».

Загорелая широкая спина до черноты замелькала в шумных волнах.

Молодая женщина понимала, что странная гостья отсыпается после бурной уборки допоздна, да так и лучше снять тяжесть с души, которая толкала бедняжку в неизвестность.

«Смелая она, решительная! – подумала с уважением. –А дом то её принял! Невероятно! Схожу к ней попозже, молочка отнесу, может, что ещё приготовить».

Приняв решение, заторопилась домой.

Новая хозяйка проспала до обеда, голод поднял её. Она вышла во двор. Литровая банка молока стояла на земле у крыльца в тенёчке и что-то ещё накрытое вафельным полотенцем. Большая трава скошена! Нахлынувшие слёзы перешли в тихий плач, но недолго, еда манила. Перекрестив трапезу, заглянула под полотенце. Пирожки со щавелем и яблоками с удовольствием скушала, запивая молоком. Благодарственную молитву прочитала за милостыню. Огляделась по-хозяйски, работы много, но это даже хорошо, некогда будет себя жалеть, но прежде, на море! Спускаясь, по выдолбленным ступенькам с благодарностью подумала о заботливых незнакомцах.

Жизнь налаживалась!

Беглянка чувствовала себя лёгкой русалкой в воде, но посматривала, чтобы волны не утащили далеко от берега, поэтому сразу заметила знакомый силуэт, окунулась и вышла на берег.

Молодая женщина решила, пока не раскрывать страшные легенды усадьбы, тем более там, так уютно себя давно никто не чувствовал, зачем пугать Странницу.

– Доброго вам, денечка, – поприветствовала с улыбкой.

– И вам … спасибо за вкусные пирожки, – прижала руку к груди с признательностью.

– Как прошла ночка, никто не беспокоил? –неприкрытое любопытство плескалось во внимательных серых глазах.

Гостья вздохнула виновато:

– Я спала, как убитая, может, что и снилось, забыла, как только открыла глаза.

«Голос не врал, удивительно!" – Прекрасно! Я, Клавдия, но поселяне иногда зовут Ведой, потому что я из рода ведунов».

– Ты ведьма? – испуга не было на лице, лишь интерес.

Клавдия удивилась и восхитилась выдержкой Странницы по её душу.

– Нет, я просто умею лечить нетрадиционным способом, и еще кое-что, так помаленьку.

Странница уважительно протянула руку:

– Елена Николаевна Иванова. Я, режиссер, и мне очень интересно подружиться с вами.

"И как удачно рассказать новой подружке об её отношении к ведьмам, через материал, который нашла в библиотеке, когда ставила постановку сказки".

Клавдия поставила тяжёлый саквояж на песок, а режиссёр не могла остановиться, найдя удивительного слушателя, при этом надевала на мокрый купальник спортивные брюки и футболку.

«Невнимательная, – подумала ведунья, – но это даже хорошо! Артисты, странный народ, себе на уме».

Великий режиссер напоминала сейчас её чайку Хлопотунью.

Елена Николаевна так увлеклась разговором, что опомнилась уже у ограды.

– Простите меня, заболтала вас совсем, о театре я могу говорить бесконечно…

Клавдия немного растерялась даже от такого отношения к себе незнакомого человека, чаще, люди, настораживались и уходили от разговора.

– Давайте помогу вам с садом, – ведунья прошла к дому, достала из саквояжа садовые инструменты, пытливо посмотрела на режиссера. – Как вам такое предложение?

Гостья улыбнулась: «Люблю работать на воздухе!»

– Кабы не забыть спросить, а воду из колодца можно пить некипячёной? – Странница дула на образовавшуюся мозоль от садовой пилы на правой руке между большим и указательным пальцем.

– Чистейший источник! – ведунья положила секатор на землю, подошла к колодцу, вытянула веревкой, привязанной за крюк в срубе полное ведро воды. – Попробуйте, жизненная сила в ней и прохлады свежесть!

– Надо же, даже дно прозрачное, – Елена Николаевна отпила немного. – Холодная!

– А, главное, полезное! Лучше аптечных лекарств. Давайте, вашу руку, – ведунья провела пальцем по ранке, затем полила колодезной водой. – Как ощущения? – посмотрела с улыбкой.

– Невероятно, мозоль исчезла! – Елена восторженно смотрела на удивительную помощницу.

Клавдия присела под яблоней, и принялась развязывать узелок матерчатого мешочка, достала пирожки, вареные яйца, помидоры, огурцы, квас в двухлитровой стеклянной банке, закрытое пластмассовой крышкой.

– Немного осталось, – посмотрела на проделанную работу. – Надо подкрепиться, присоединяйтесь.

– Перекусить не откажусь, – Странница сняла футболку, постелила на землю, шумно уселась. – Удивительные вещи произошли сегодня, кто-то скосил траву вокруг дома и заново выдолбил ступеньки.

– Это мой братишка, Илюша постарался. Я передам благодарность ему.

– Да-да, передайте, Клава! А ваш брат тоже .... – Странница запнулась на слове.

– Не переживайте! Он общительный парень, студент МГУ. Изучает всё, что связано с землёй, ему ужасно это тема нравится, никак не запомню, как называется факультет, – Клавдия засмеялась, так по-доброму, что было ясно, как девушка любит своего брата.

Да только у Елены Николаевны что-то засосала под сердцем. Она украдкой смахнула наполнившие глаза слёзы, и как смогла, бодро вскрикнула: -«А это мои любимые пирожки!»

– Накиньте что ни будь, а то сгорите, – предупредила Клавдия в ответ.

Сама она выглядела безупречно: укороченная блузка, и широкие брюки из льна удачно подчёркивали фигурку девушки. Китайская шляпка нежного цвета хорошо защищала голову от яркого солнца. Лёгкие красовки защищали ноги от колкой скошенной травы и других неприятностей для ног на земле. Ведунья любила изысканно одеваться при разных обстоятельствах, при этом ещё умудрялась почти не испачкаться.

Елена Николаевна ушла в дом, вернулась в мужской рубашке с короткими рукавами.

– Я готова к дальнейшему подвигу! – усмехнулась, приложив руку по-военному к повязанному из хлопка платку.

Ведунья видела красные глаза под упрямо сдвинутыми бровями, попытку напарницы схоронится за песней. Она поддержала бедовую подружку, подхватив знакомый припев: «Ещё немного, ещё чуть, чуть последний бой он трудный самый …».

Обрезка деревьев и кустов заняла много времени, они работали, пока не стало темно.

– Может быть вам свечи принести? Илюша поможет с электричеством через два дня, – помощница улыбнулась.

Странница выпрямлялась медленно, спину прихватило от неудобной длительной позы.

– Хорошо бы! Я той ночью под свет стариной лампы даже успела побелить стены в комнате., но всё хорошее когда-нибудь кончается, – режиссёр вздохнула, огляделась. – И куда это добро теперь девать? – показала на валявшиеся вокруг обрезанные ветки и стволы.

– Тебе на растопку, а сейчас костер разведем, да и поужинаем, ты, как? – Клава взяла охапку сухих веток и вышла за калитку.

Ночь заботливо накрыла все вокруг, лишь до двух женщин у костра не смогла дотянуться. Она терпеливо ждала

– Я спать, устала донельзя, спасибо за всё, – Елена Николаевна поворошила палкой слабеющий источник света и тепла, заволновалась. – Ты-то как выберешься?

Клава улыбнулась: «У меня фонарик в телефоне есть. Мы, такие с тобой молодцы! – она засыпала место тления землей. – Все, теперь точно до дома».

Труженицы пожелали друг дружке спокойной ночки. Ведунья подождала, пока Странница не зашла в дом и, успокоившись, скрылась.

Ночь, наконец то осталась довольна, все правильно, в ее царстве все должны отдыхать и погружаться в сны. Елена Николаевна так сладко спала, похрапывая, что никакие видения, даже грохот артиллерии вряд ли разбудил бы уставшую женщину.

2 Разведка.

Сельчане с тревогой посматривали в сторону холма, трамплином, застывшим над оврагом вдали. Крики чаек были тому причиной, казалось, они слетелись со всего побережья. Решено, послать пьяницу Николая на разведку, тот за бутылку готов на любой подвиг!

«За бутылку сами идите, три, не меньше! – набивал цену мужик. – Богом забытое место, может, я вас в последний раз вижу, – хитро вздохнул. – Чистую одежду дайте».

Да, выглядел мужичок не очень после длительной попойки: спутанные пряди волос напоминали больше куполообразный вигвам; небритая щетина на лице, засаленная рубашка и порванные на коленках спортивные штаны говорили, что сей "индеец" живет без семьи и женского внимания; большие красивые глаза с пушистыми длинными ресницами смотрели устало, с какой то обреченностью, что ли; руки, измазанные в разный цвет, смешно жестикулировали во время сговора.

– Может лучше к ведам обратиться? – голос в толпе прозвучал неуверенно.

– Ха, так они тебе всё и рассказали! – защищал горячительное добро мужик. – Они ж не ясновидящие, а лекари! Много тебе рассказали, когда братья пропали там, а?

Народ шумел, пока не вернулась статная, высокая, женщина с округлыми аппетитными формами за широким ситцевым платьем, которую земляки побаивались: в гневе её серо-зелёные глаза, пробуравят так, что захлебнёшься воздухом да ещё и выше каждого, в лучшем случае, на голову, – как с такой поспоришь! «Ладно, договор дороже сплетен, вот чистая одежда, переодевайся уже. Мы будем ждать тебя с вестями завтра. – Она отмахнулась от других предложений, строгий взгляд заставил замолчать нерешительных. – Идти туда – это вам не шутки шутить, может, кто согласится? Желающих нет, что и требовалось доказать!»

Довольный победой мужик взял бутылки спиртного, одежду, удалился для подготовки к заданию в дом тестя.

Аккуратненький дед в ладно сшитом летнем костюме сидел на раскладном стульчике у ворот, довольно, поглаживая усища и бородку, поджидал Николая

– «Что же это, хвать её едит твою дрыгалку!" Ну, ты и антихрист, – хохотнул, обращаясь к зятю. – Повеселился, что в цирке побыл, идиотизм полнейший … и это земляки! Ладно, Дора – она баба, что с неё взять, кроме услады, а мужиком оказался только пьяница! Да, помельчали людишки! – он уже не смеялся, а задумчиво поднялся, сложил стульчик. – Пойдём в дом, герой, накормлю. Бутылочку ахнем для храбрости, а остальные ждать тебя будут, тогда точно вернёшься, никакая сатанинская сила не сможет отменить твоё свидание с таким добром!

– Дядя Фёдор, ты человек! Я тебя уважаю, – Николай сидел за столом умытый и в чистой одежде, с удовольствием закусывал огурчиком с горчицей, картошечкой с салом и квашеной капустой.

– Жена моя и дочка любили тебя, недотёпу, царствия им небесного! – дед перекрестился.

– Так, а я как любил свою голубушку, – прошептал зять. – Жизнь не мила, день длится долго, пока не напьюсь.

– Знаю, – дед поднялся, пряча слёзы. – Хватит ныть, пора нам. Я провожу тебя.

Трость помогала деду передвигаться. Николай накручивал круги вокруг напарника, нужные слова не приходили на ум и уже в который раз, останавливался в позе спрашивающего, поджимал губы, … и всё повторилась сначала, словно юла, заведённая роком судьбы.

Пришли.

– Так я пошёл? – неуверенно проговорил Николай.

– Боишься, что ли? Так светлый день! – удивился помощник.

– Я быстро, посмотрю и обратно, – ноги не хотели обследовать обвалившиеся и стёртые в некоторых местах ступеньки. – Слышишь дед, чайки улетели.

Тесть подтолкнул бедолагу: «Забыл двери запереть, а водку то со стола не убрали, а ну как зайдёт кто?»

– Как же так не осмотрительно, – забеспокоился герой. – И окна нараспашку!

Дед усмехнулся, глядя, как зять вмиг покорил высоту и исчез с поля зрения. Он присел на берегу, поджидая «лазутчика».

Грохот, крики над дьявольским местом, подняли старого человека, рука зашарила в кармане лекарство.

– "Что же это, хвать её едит твою дрыгалку!"

Чайка пролетела над головой, заставив деда затрястись всем телом неожиданным появлением. Она кружила над ступеньками, криком звала или предупреждала о чём-то. Деду казалось, что кровавые пятна переливаются на белоснежных перьях птицы, и, где-то плакал ребёнок под глухое уханье то-ли совы, то-ли ещё чего пострашнее.

Брат с сестрой бежали со стороны посёлка к великому облегчению деда Фёдора.

– Клавушка, Илюша, "Что же это, хвать её едит твою дрыгалку!", Николаша же там! – он обречённо заохал, хватаясь за сердце.

– Останьтесь с дедом, – приказал юноша с высоты усадьбы. – Я, сам!

Девушка замерла, покорив уже половину пути, но послушалась младшего брата, кроме чайки, улетевшей вслед за ним.

Переполох в доме не смутил соню, она недовольно поднялась посмотреть, что за шум. Мужик сидел в тазике с грязной водой и орал среди, падающей хаосом стоящей мебели. Ведро с остатком разведённой извести, благополучно окатило самозванца, дико смотрящего на неё.

Странница расхохоталась.

–– Отличная мизансцена! – восторженно проговорила, потягиваясь, чем ещё больше повергла беднягу в шок. – Чего орёшь, оглушил, угомонись! – приказало приведение, снимая очки.

Николай словно захлебнувшись криком, заскулил, как щенок.

Дом качнуло, и он вылетел в пустой проём двери, к ногам юноши.

– Спаси меня, – прошептал в ужасе!

Внимательные глаза молодого ведуна смотрели, не мигая на гостью.

– Надо уходить, заберите свои вещи, ничего не оставляйте, это важно!

– Что происходит? – Елена Николаевна близоруко всматривалась в незнакомый голос.

– Надо уходить, я слабею, поторопитесь! – голос приказывал.

Наконец -то к Николаю, пришла способность бежать. И вовремя!

Ближняя яблоня упала с выкорчеванными корнями совсем рядом.

– Скорее, – успел сказать юноша. – Он упал, подкошенный верхушкой дерева.

Теперь уже Хлопотунья торопила нерасторопную женщину, хлопая крыльями над головой, пока та не съехала с вещами вниз. Беглянка облегчённо вздохнула, когда услышала знакомый голос.

– Хватит уже, Николай, это не приведение, а Елена Николаевна, режиссёр и наша гостья, она случайно забрела в усадьбу.

Тот недоверчиво смотрел на незнакомку, дед же, наоборот, с интересом.

Полнота совсем не портила фигуру женщины в тонком ночном платье, большая грудь манила формами, спокойное лицо потерпевшей удивляло, лишь чёрные отёки под глазами говорили о переживаниях. Взгляды встретились: восхищённый и … близорукий. Спокойствие давно покинуло небольшую компанию на берегу, уже и солнце скрылось, подарив последний свет.

– Что- то случилось, наверняка! – дед озвучил вопрос, терзающий всех.

– Слышите, треск огня, Илье нужна помощь! – тревога в голосе Клавдии передалась всем.

– Возвращайся с братом, одному Богу известно, что здесь происходит! – Странница перекрестила дорогу вслед спешащей подруге.

Ведунья обернулась.

– Только не вызывайте пожарных, не надо! – крикнула, быстро преодолела остаток пути и скрылась в шуме, набирающего силы огня.

Звёзды усыпали небо. Луна дарила свет да горящая усадьба. Треск и бормотание многих голосов, иногда с жуткими криками доходили до ждущей троицы на берегу моря.

– Тебе бы помыться, – попытался успокоить мечущегося зятя старик. – Жуть берёт ещё и на тебя глядучи, страдальца.

– Тебя там не было! – оскорбился мужичок. – У меня до сих пор всё внутри дрожит! Горит усадьба то! А нет Веды с братом! Они же с детства одни! Я -то знаю, как живётся, отвергнутым … – столько понятной боли в словах пьяницы, что дух перехватило у каждого.

– И не думал смеяться, только известку потом сложно будет отмыть, а ты с ног до головы умудрился вляпаться, – старик смотрел заботливо. – Сними хоть рубашку, – и стал помогать.

Страница посмотрела на них, затем на полыхающую усадьбу, и начала читать молитву, пока чайка не упала на песок с очками гостьи.

Елена Николаевна надела очки, осмотрела, бедняжку, открыла сумку, достала аптечку.

– Они! – мужчины выкрикнули вместе.

Николай помчался на помощь девушке, тяжело тащившей брата. Дед неспокойно ждал у ступенек, руководя спуском, он и принял Клавдию, упавшей в его объятия.

Ведунья очнулась, как только почувствовала прикасание и зовущий крик любимицы.

– Илья как? – пробормотала.

Лицо Веды хмурилось, слушая чайку, нашла глаза Страницы.

– Помоги нам!

– Что надо делать? – отблески огня отражались на стёклах очков подскочившей женщины.

«Она не боится! – восхитилась ведунья, произнесла тихо. – Поделись Верой!»

– Как? – сама серьёзность была готова к любому испытанию.

Девушка посмотрела на деда.

– Дядя Федор, вы идите к морю, помоги свояку. Не торопитесь!

– Не дурак, понял! – он подхватил Николая под локоть, уговаривая упирающего зятя покинуть странное место.

Клавдия посмотрела им вслед, застонала, как только пошевелилась. Елена помогла подняться, подвела к бездыханному Илье. Чайка опустилась на сжатый кулак юноши, причитая. Ведунья погладила любимицу, пошептала, посмотрела на Елену Николаевну.