Деревенские истории

Максим Погодин

Деревенские истории

Фельдшер

Жена забеременела. Как ответственные будущие родители, встали на больничный учёт в ближайшем городе Г., до которого 30 км. Вроде, и недалеко. Но с работой особенно не наездишься. Туда-сюда, там пару часов, сил потрачено много, перекусить надо зайти. Полдня съедено.

Быть беременным оказалось очень затратно по времени. Первые анализы. Вторые. Пересдайте первые, уточните третьи. Лаборатория сегодня не работает – света нет. Завтра не приёмный день у доктора. Послезавтра лаборатория снова не работает – совести нет. За первый месяц мы в городе бывали в 20 раз чаще, чем обычно! И это всё исключительно в рабочие дни. Каждый раз на приеме жена напоминала врачам, что мы живём не в городе, в 30 км от него, и что ездить постоянно не можем. Врачи кивали головами и назначили новый приём на завтра-послезавтра.

Угнетала и сама районная больница: в душных коридорах толпился народ, воздух смущали запахи хлорки, перегара, старости и мочи (многие сначала приносили анализы, а потом сидели в очереди). Отделение для будущих мам отделилось от больничного мира плотной дверью, за которой атмосфера была приятнее. Но, чтобы туда добраться, надо было переплыть Стикс. Жена и без того к людям в белых халатах относится, мягко говоря, прохладно («коновалы»). Ставить её в такие условия с их стороны было опрометчиво.

Промучились около двух месяцев. Когда в очередной раз сказали, что нужно пересдать сомнительный анализ (при этом, лекарство назначили), на семейном совете было принято решение – послать всех на три известных буквы! И мы исчезли с радаров поликлиники города Г.: на осмотры не приходим, анализы не сдаём, звонки не принимаем. Дыхание и пульс замедлились.

Стало так хорошо, спокойно и уютно. Но временно.

Через неделю раздался звонок в дверь. Сельский фельдшер Лариса пришла нас проведать. Адрес ей дали в поликлинике города Г. В её обязанности входило ненавязчивое возвращение будущей мамы под крыло дорогой больницы. Женщина немного за 50, с грустными глазами, но бодрой походкой, Лариса отлично вписалась в общий сельский пейзаж. Говорила уверенно, иногда жестко. Если требовала ситуация, голос менялся на заискивающий с минорными нотами. В деревне со всеми поддерживала хорошие, ровные отношения, умела выслушать, а в силу должности могла и сама «подогреть» уши.

Мы ехать в больницу отказались, в повторное плавание не хотелось.

Лариса не сдавалась. Сначала звонила с просьбами, потом с мольбами. Затем были попытки напугать тем, что у нас плохие анализы. Также в дело пошли угрозы по уголовной ответственности – сначала нашей, потом врачей поликлиники.

Финальным выстрелом стал звонок нашей … соседки! Она сказала, что Лариса нам передала, что у жены плохие анализы, и ей срочно надо в больницу. Не зацепило.

Когда жена родила, Лариса дошла до нашего дома, спросить, как записать ребёнка. Имя расслышала неверно, неверно же записала его в свой блокнотик. Ну и, конечно, бумажку об отказе лечиться в поликлинике города Г. на подпись нам подсунула. Так надо.

Ответственный фельдшер Лариса.

Одним утром я вместе с Ларисой – у неё сломалась машина – добирался до города на маршрутке. В салоне, кроме нас, ехала маленькая девочка, со школьным рюкзаком, который, как водится, был больше неё почти в два раза. Затяжелел разговор. Выяснилось, что девочка – дочка Ларисы. Едет в школу в соседнее село, учится во втором классе. На расспросы незнакомого дяди о папе скромно молчала. Больше ничего. Мама отвечала тоже нехотя, но разговору с дочуркой улыбалась. Они вышли на следующей остановке. А водитель мне рассказал, что муж бросил Ларису четыре года тому назад с дитем на руках. До этого она беспробудно пила, потом ради дочки бросила, и все четыре года в завязке. С мужем не общается (у него другая семья), на работе получает копейки, концы с концами сводит только огородом и тем, что помогает старушкам по всяким мелочам. И что за каждую беременную, которая не хочет наблюдаться в городе, с неё дерут три шкуры. Стало совестливо. Но извиниться перед Ларисой не хватило духу.

Хороший фельдшер Лариса.

Сосед Колян

Колян жил в соседнем доме и был первым, с кем мы познакомились, когда переехали. Совершенно необходимый человек в деревне: знает, где и что достать, у кого, что есть, и кто, чем может поделиться. Мастер на все руки – если что-то сломалось, зовите Коляна, он подсобит. Естественно, поставить пол-литра за это придется.

Незнакомцев пугали наколки на руках и ногах Коляна, болезненная худоба и петляющая походка. Те, кто знал Коляна, пользовались его добротой: то мясо с охоты принесет, то рыбу с рыбалки, то грибов из леса. Всё бесплатно. Таков человек.

Главная гордость Коляна – безлимитный кредит в магазине. Записывают в долговую тетрадку сколько угодно, так как точно знают – отдаст. А лучшая история – как ему один охотник «пять рублей» (пять тысяч) просто так отдал, за хорошую помощь.

Примерно через полгода после того, как мы купили дом, Колян ввалился к нам в хату пьяный в хлам, с бутылкой водки в руках и почти приказным тоном позвал меня к себе выпить. Крепкий алкоголь – не мой профиль. Но тут было видно, дело серьезное. Помощь человеку нужна. Или уши новые, как минимум.

Дома у Коляна тепло (зимой дело было), по-холостяцки грязно, без устали работает телевизор. Хозяин накрывает нехитрый стол: хлеб, килька, имитированная икра, маринованные огурцы. Моя жена, словно знала, дала с собой пельменей, чтобы голодными не остались. Колян на скорую руку сварил их, и тоже поставил как закуску. Разговор под рюмку склеился быстро, сосед излил душу.

Колянова сестра продала дом, в котором он жил (соседний с нашим). Нашла какого-то лоха, который обменял квартиру в городе на дом в деревне с небольшой доплатой. Колян никаких прав на жилище не имел, сестра пустила его пожить временно, и это растянулось на пять долгих лет. Мужик обжился, двор завел, огород, канализацию прочистил, гараж для машины у дяди Гриши выпросил.

А теперь Коляну оставалось только вспоминать, как по доброте душевной он отдавал килограммами мясо сестре после охоты. Весь жизненный уклад человека порушился за минуту, и вся водка мира не могла затушить внутренний пожар.

Как так? Родная сестра, и на деньги променяла? А он ей мяса, «скок хошь»…

Через полчаса на полусогнутых ногах (бутылку Колян уговорил почти один) он поехал на ночную работу (помогать охотникам). Через три недели переехал в дом отца в нашей же деревне, где и обосновался. Забросил огород, охоту, рыбалку, и пил беспробудно. Ко мне по первой памяти еще заглядывал, а потом перестал – магазин гораздо ближе. Пару месяцев спустя, Коляна арестовали: из его ружья ранили человека. Сделал ли это сам Колян, или кто из его собутыльников, неизвестно.

Уже потом, по обрывкам деревенских историй я узнал, что была у Коляна семья – жена с дочкой. Не дождались его из очередного тюремного приключения, уехали в другую деревню, а потом и вовсе в город перебрались. Первое время после освобождения пытался их вернуть, не пил, работал на местной ферме, даже зарплата хорошая была. Пока с дочуркой жена общаться позволяла, лучший мужик на деревне был. Потом что-то не сладилось, снова запил, и уже из запоя полноценно не возвращался.

Но мужик в деревне совершенно необходимый.

Сосед Гриша

Через дом от нас, по соседству с Коляном, жил Григорий. Мужик. На вид лет 70, худой, костлявый, передвигавшийся медленно, но солидно. В вечных огромных калошах и всегда с любопытным взглядом. Гриша любил помогать соседям, и, что для деревни редкость, не словом, а делом. Едва видел меня на улице, тут же подходил, интересовался, подсказывал, показывал, как и что надо делать.

Жил Гриша с женой Татьяной, которая была нечастым гостем не только у нас, но и на улице вообще. Всю работу по дому делал муж, за огородом и садом ухаживал тоже он. Григорий очень любил Татьяну. Они никогда не ругались, все конфликты Гриша обрывал на полуслове.

В одноклассниках страница Татьяны содержала много интересных сведений. Они с мужем работали в Нигерии, она была мастером спорта по парашютным прыжкам, а Григорий одним из ведущих инженеров Советского Союза. А вот о семье и личной жизни на странице Татьяны вообще ничего не было.

Татьяна часто болела. Как сказал мне Гриша, у нее вырезали поджелудочную, поэтому были постоянные проблемы с животом и еще чем-то. Скорая помощь к ней приезжала стабильно раз в месяц, а то и чаще. Клали в больницу на пару дней, мы привозили ей фрукты, её выписывали. Через месяц круг начинался заново. Сам Гриша ни на что не жаловался, хотя донимал его жуткий артрит. Ходил он с большим трудом, а с колен поднимался только с третьей попытки. Иногда просил купить себе в городе лекарство, если руки уже не позволяли держать руль.

Было у Гриши и Татьяны три сына. Один жил в соседнем городке Г., приезжал к ним каждую неделю. Григорий гордился сыном за его рукастость – рассказывал, что свою «десятку» они собрал сам из частей разных автомобилей, затратив на это какие-то смешные деньги. Второй сын приезжал примерно раз в полгода, на крутом белом внедорожнике. Привозил внуков бабушке с дедушкой, оставался на пару дней, но не больше – быстро уезжал. Третий сын вообще не появлялся в деревне. До поры.

Григорий отлично «шарил» в электричестве. Помог мне подвести проводку к котлу для нагрева батареи в зимний период, объяснил, как правильно делать контакты между проводами, разобрался в электрике моей несчастной «Нивы». Как-то раз на всей улице вырубило свет, и Гриша показал мне, как плоскогубцами открывать дверь в электрощиток и перезапускать электричество на улицу, чтобы не ждать электриков по три дня.

Однажды я ковырялся в машине. Что-то не получалось, был злой на себя, на автомобиль, на холодный август. Как всегда, подошел Гриша, спросил, не нужна ли помощь. И я ответил очень грубо. Некрасиво. Григорий извинился, прошел дальше по улице, и с тех пор никогда больше помощь свою не предлагал. Приходил только тогда, когда я просил сам. Мороз в наших отношениях крепчал, мы перестали разговаривать совсем.

Затем мы уехали на зимовку на юг России, а, когда вернулись, узнали, что Гриша умер… Тихо, спокойно, не привлекая всеобщего внимания – ровно так, как прожил последние годы жизни (каким он был в молодости, я не знаю).

Мне до сих пор стыдно за то, как повел себя в тот злосчастный день.

Дети к Татьяне ездить практически перестали. Когда ее в очередной раз положили в больницу, явился третий сын – пьяный, с девицей распутного вида. Татьяна мне позвонила (редкое явление) и попросила закрыть все двери в доме – боялась, что сын растащит всё, до чего дотянется. Но сын, увидев запустение (без Гриши всё быстро развалилось), просто уехал. Татьяна продолжала жить в доме, никто ее не навещал. Оказалось, Григорий был единственным мостиком, соединявшим маму и детей.

Прости меня, Гриша. Я был идиотом.

Трудности перевода

Деревня или небольшой город – обособленный мир, живущий своими законами и историями. Часто местный русский язык превращается в диалектовый код, который приезжим бывает непросто даже в самых простых вещах.

Захотели мы сделать пластиковые входные двери (зимой мороз в двери заходил без спросу). Выбрали компанию, которая вставляла нам окна в первый год деревенской жизни, пошли по старому адресу. На входной двери табличка «Компания переехала по адресу ул. Ленина, д.158. Бывший АТС».

Стоим с непониманием: что такое АТС? Как это найти? Пришла на помощь девушка из соседнего магазина:

– Они переехали, теперь сидят в здании бывшего АТС, знаете, где это?

– Нет.

– Бывший АТС.

– … (молчим со знаками вопросов на лице)?

К разговору подключается женщина, стоявшая неподалеку:

– Бывший АТС. Там еще пожарная станция раньше была.

Аааа. Теперь понятно. Поблагодарили приятных людей, отошли подальше, и попросили помощь у гугла…

Как—то раз искали, где можно купить детские книжки. «В погорелом доме», – отвечали нам добрые люди, – «там же Татьяна из Чёлсмы работает». Книги в итоге мы нашли, но только через неделю.

И так почти с любым адресом или маршрутом – если ты не знаешь, где «бывший АТС» или «погорелый дом», значит, ты не местный, и помочь тебе не сможет никто. Интересно, что, порой, даже гугл не знает ни АТС, ни некоего пожара в городе, в результате которого образовался «погорелый дом». То есть, местные жители названиями хранят память об исторических городских событиях и постройках.

Такие вот они, трудности деревенского перевода. Для приезжих.

Канализация

Ранней весной у нас забилась канализация. Рекламные «мускулы», «тиреты» и прочая химическая нечисть не помогали. Когда ходить в туалет на улицу стало совсем холодно, решили, пора что-то делать. Вызвали сантехника из областного центра. Приехал со специальной железной чисткой, на полуавтомате, целый прицеп потребовался для транспортировки. Возился день: огромные кучи отходов валялись по всему дому и возле. Я и сантехник – все грязные, дурно пахнущие. Но результата нет. Развёл областной сантехник руками, взял деньги за ложный вызов и отчалил домой в город. А канализация забивалась дальше.

Пришли первые теплые дни, и стали мы копать яму под домом, в месте, где проложена канализация. Хотели посмотреть, что там и как устроено. Может, дело разрешится само собой? Надежда на авось всегда остаётся. Оказалось, труба прямо под домом резко уходит под 90 градусов вниз, и этот сложный заворот как раз забился. По всем законам строительства быть такого заворота не должно. Но он был.

Пробовали чистить разными способами: прогревали паяльной лампой, жгли костром, простукивали молотком. Даже вырезали части трубы болгаркой. Не помогло. Воз оставался нетронутым. Только труба канализационная почернела от огня и стала похожей на нефтяную. Вот только внутри не то горючее было.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.