Второй Великий Учитель. Часть 2

Александр Саян

Второй Великий Учитель. Часть 2

"Я верю во всё, что могу себе представить, Петер. В волшебников, в Господа Бога, в дьявола, в привидения… в летающие тарелки… Раз человеческий мозг может всё это вообразить, значит, всё это где-то существует, иначе зачем бы мозгу такая способность?"

Аркадий и Борис Стругацкие

Новый Институт

По стерильно светлому коридору бодро шел человек в белом комбинезоне. Волосы на голове плотно закрывал такой же белый головной убор. Директор "Нового Института" делал обычный ежедневный обход лабораторий организации. Осталось посетить три последних.

Институт располагался на значительной глубине под землёй. Этот коридор на самом деле был тоннелем, а лаборатории – ответвлениями из главного тоннеля, поэтому потолок и стены плавно переходили друг в друга, образуя сплошную арку.

Директор Института Фирсов Сергей Иванович помнил, что на сооружение этого объекта было потрачено не меньше года. Если внешники долбанут по Институту баллистической ракетой, то конструкция выдержит обычный удар любой мощности, но если ядерный заряд, то кто его знает. А они обязательно долбанут, когда найдут способ преодолеть черные кластеры для своих ракет. Эту систему тоннелей вырыли насекомые и накрыли сверху муравьиным бетоном, а всякие двери, перегородки и мебель приспосабливали люди из всякого барахла, привезенного из соседних кластеров.

Открыл дверь и попал в тамбур, где загорелись лампочки и завыли пылесосы. Обработка для удаления пыли. После процедуры попал в саму лабораторию где увидел трех человек за работой. Большая комната была заставлена компьютерами, осциллографами и другой аппаратурой. Один из инженеров с трудом оторвался от электронного микроскопа и поздоровался с директором.

– Ну, докладывайте, Пётр Алексеевич, что у нас с камерами получилось? – произнёс директор.

– А ни хрена у нас не получилось, Сергей Иванович! Пару штук подают признаки жизни, но стабильного изображения получить не можем. Кроме того, они в память ничего не записывают. Вот, пытаемся разобраться в чем дело, но пока никаких результатов.

– А есть ли какое-либо отличие от оригинала?

– Вот если бы вы мне разрешили разобрать оригинал, то может быть я и нашел бы разницу, – начал опять старый спор инженер.

– Ничего бы вы не обнаружили, Петр Алексеевич. Это же аппаратура нолдов, там все на молекулярном уровне и квантовых эффектах. Вам никакой электронный микроскоп не поможет. А потом вы прекрасно знаете, что эту камеру невозможно разобрать, не разрушая её, как и любую другую аппаратуру чёртовых нолдов.

Портативную видеокамеру, которая по всем характеристикам прекрасно подходила для стрекоз разведчиков, Дед, он же директор Института, купил у начальника торгового каравана за бешеные деньги. Две красные отдал. Информацией, где он её достал, торговец делился неохотно. В соседнем секторе от нолдов якобы досталась. Но это тогда не казалось проблемой. "Есть же ксеры, скопируем сколько надо и решим все проблемы с дальней разведкой", – думал он. Своего ксера в Институте не было, поэтому снарядили экспедицию в дальний стаб Южный, где трудился, как говорили виртуоз своего дела.

Хозяин Южного слупил с них тоже приличные деньжищи за партию из ста копий, пользуясь своим монопольным положением, но все усилия, как оказалось, были напрасными. Копии не работали. Придется искать оригиналы, но это почти невыполнимая задача. Надо посылать разведчика в соседний сектор.

– Пётр Алексеевич, вы потестируйте их еще пару дней и если ничего не получится, то возвращайтесь к старой работе, а камеры придётся отложить в долгий ящик, – выдал Дед распоряжение и двинул в следующую лабораторию.

В лаборатории "Глобальная связь" дела были веселей, но тоже трудностей хватало. Здесь трудилось полтора десятка специалистов разного профиля. Они работали над проблемой связи между стабами и коммуникацией с муравьями.

Коммуникация с насекомыми для людей, не обладающих умением директора, а такие в улье были практически все, была налажена ещё в первые месяцы работы Нового Института. Тогда еще не было подземных лабораторий. Для планшетов и мобильных устройств с сенсорным экраном была написана программа, которая могла считывать информацию от насекомого или загружать её обратно в насекомое.

Работала эта программа очень просто. На сенсорный экран заползала стрекоза и начинала как бы дрожать. На самом деле она не дрожала, а слегка ударяла крыльями по чувствительному экрану устройства. Удары происходили в рваном ритме. Касание экрана соответствовало точке, а если возникала длинная пауза между ударами, то это означало тире. Каждая такая комбинация соответствовала определенному мыслеобразу. Словарь соответствия используемых мыслеобразов Дед вместе с муравейником разработал ещё несколько лет назад, хотя он до сих пор пополнялся и уточнялся. Программа использовала словарь для перевода информации в человеческие слова и выводила их на экран.

Когда Дед писал первую версию программы, то возникали большие трудности из-за разницы восприятия времени между человеком и насекомыми. Стрекоз было невозможно научить это делать медленно. Они так быстро молотили по экрану, что сенсор не успевал регистрировать отдельные касания. Пришлось долго работать с усовершенствованием датчика касания экрана мобильного устройства. Но в конце концов такой датчик заработал и это мобильное устройство было успешно размножено ксером и теперь все полевые командиры могли управлять стрекозами разведчиками без участия директора Института.

Для передачи информации стрекозе использовался обратный эффект. Человек записывал команду или просто информацию пользуясь выбором соответствующих мыслеобразов из словаря и планшет начинал моргать экраном в таком же рваном ритме для загрузки этой информации в память стрекозы. Стрекоза воспринимала эту информацию через свои большие фасеточные глаза. Причем выдать команду стрекозе можно было, не сажая её на планшет, а прямо когда она пролетала над полевым командиром.

Единственно что сильно осложняло этот процесс передачи и приема информации – это мизерная оперативная память отдельного насекомого. Таким способом можно было передать буквально несколько слов и поэтому сложные задания стрекозы не понимали. Можно было передать к примеру фразу: "Лети на северо-восток. Дистанция 5 км. Возвращайся ко мне." На самом деле это была фраза всего из трех мыслеобразов, которая соответствовала трем знакам нашей азбуки Морзе. Стрекозы могли вместить максимум пять таких знаков и то далеко не все. Если бы заработали портативные камеры нолдов, которые можно было таскать стрекозам в своих лапках, то насколько бы упростилась разведка. Видеть своими глазами, что делается в тылу врага, это намного лучше, чем расшифровывать точки-тире.

Связь с муравейниками происходила почти аналогичным способом. Только комбинации мыслеобразов передавались в муравейник и обратно при помощи радиорелейной связи, а на концах этих линий стояли те же планшеты. Муравьям они мигали светом, а людям писали словами на экране. Люди и муравьи могли многое передать и получить при помощи такой связи, размеры информации ничем уже не ограничивались. Ограничивал такую связь только словарь. Как он ни расширялся, всё равно тонкие и сложные вещи на нем описать было невозможно. Для таких целей приходилось выезжать Деду для непосредственного контакта с муравейником.

Всё бы хорошо, но в последнее время радиорелейная связь, как с муравьями, так и стабов стронгов друг с другом, стала трещать по швам. Тяжелые беспилотники, которые стали часто использовать внешники, легко определяли своими сенсорами положение ретрансляторов на промежуточных стабах и ракетными ударами их уничтожали. Стрекозы и слабое ПВО беркутов ничего не могло поделать с этими летательными аппаратами. Приходилось проделывать немалые усилия для восстановления потерянной связи. Дед организовал целый цех для производства радиорелейной аппаратуры, а беркуты потеряли немало людей, чтобы эту аппаратуру опять устанавливать по всей территории.

Вторая проблема радиорелейной сети стронгов, заключалась в том, что она стала прослушиваться. Беспилотники иногда, вместо того чтобы разбомбить станцию, сбрасывали возле неё свое устройство для подслушивания. Внешники легко расшифровали код передачи информации. Лаборатория, в которую зашел директор, тем и занималась что решала две проблемы:

Первая – сделать радиопередатчики незаметными для сенсоров внешников, а вторая – кодировать сигнал передачи так, чтобы никто не мог его расшифровать.

По первой проблеме успехов пока никаких не было. Смена частот радиосигнала ни к чему хорошему ни привела. А вот решение по второй проблеме подходило к концу. Научились применять систему сквозного шифрования1, известную многим программистам. Осталось только научить оконечные устройства этому фокусу.

Обсудив с начальником лаборатории связи текущие проблемы, директор двинулся в последний пункт своего обхода, новую лабораторию, которую организовал совсем недавно. Здесь работали одни программисты. Всего трое. Среди них был и Логан, спасенный и усыновленный Медой подросток, которого чуть не съели одноклассники во время похода по лесу. Логан и его одноклассница Лара жили в доме директора под неусыпной опекой его жены. Дед неплохо натаскал подростка в области программирования, так как обнаружил у него недюжинные способности.

Эта лаборатория была любимым детищем Деда и он сам в ней любил подолгу засиживаться. Беркут, когда был здесь с инспекцией пару месяцев назад, так и не понял для чего она нужна, но махнул рукой. Занимайся мол чем хочешь, но основные задачи должны быть в приоритете.

Дед тихо приоткрыл дверь и застал театральное представление. Логан изображал директора и громко вещал его голосом с характерными интонациями, а остальные весело ржали. Мальчишка научился неплохо подражать Деду и часто в последнее время веселил публику.

Увидев директора Логан радостно закричал:

– Дед! Смотри у нас получилось!

Но, встретив осуждающий взгляд и слегка приподнятый кулак начальника, осекся и продолжил в другом тоне:

– Ой, извините Сергей Иванович. Мы отладили программу. Посмотрите, пожалуйста, результаты.

По прихоти директора все сотрудники Нового Института обращались друг к другу земными именами. Дед решил, что глупые клички коими они наградили друг друга в Стиксе, не соответствуют солидному заведению, а обращение по имени отчеству мобилизует сотрудников на серьёзный лад. Многие работники были не согласны, но вынуждены были подчиниться. В суеверия Стикса Дед не верил.

– Ну, давайте показывайте. Андрей, ты писал программу? – обратился он к парню чуть постарше Логана.

Программист сел за компьютер и стал показывать.

– Вот, берем звуковой файл, запускаем его на воспроизведение, – раздалось характерное урчание зараженного.

– Запускаем конвертер, – Андрей нажал на кнопку. – Видите в этом окошке побежали шестнадцатеричные цифры. Всё, как вы и говорили. Оказывается, зараженные – это биороботы, которые общаются между собой, как древние модемы.

– Отлично. Выведи пожалуйста мне этот поток данных на печать.

Дед в своей прошлой жизни начинал программировать еще на перфокартах и поэтому любил анализировать на бумаге с карандашом в руках. Потакая его привычке для него специально завели принтер.

– Да, кстати, на чем ты написал конвертер? – спросил строго директор.

Андрей потупился и после некоторой заминки ответил:

– На Пайтоне2.

– Я вас всех скоро убью! – озверел директор. – Это должно работать на мобильном устройстве. Где вы видели Питон на Андроиде3 или Айфоне? Мне что, эту бандуру тащить на полевые испытания. Чтобы до завтра всё было переписано на Джаве! Причем на мобильной Джаве4. Понятно?

– Сергей Иванович, но я на Джаве почти ничего серьёзного не делал, – заныл программист.

– Не волнует! Пусть Дмитрий Сергеевич пишет, а ты ему помогай с алгоритмом. Книжек полно, а если что не понятно, то мне звоните в любое время суток.

Дед сел за стол и начал водить карандашом по распечатке. Когда он, привязанный к дереву в качестве наживки, в первый раз услышал урчание зараженного, то еще тогда уловил в этом урчании некоторую закономерность. Ему показалось, что фрагменты звука повторяются.

И сейчас на распечатке явственно было видно, что поток данных повторяется через небольшой интервал.

Взял у ребят другой звуковой файл, записанный от другого животного при других условиях, с конвертировал его той же программой. И увидел почти ту же картину. Закономерности были налицо. Это же типичное цифровое сообщение, которое регулярно повторяется. Вот заголовок, есть длина сообщения, а вот сам текст информации.

Настроение поднялось выше крыши. Кажется, разгадка близка! Теперь он при помощи ряда экспериментом сможет разгадать и смысл этой информации. Повеселевший директор, потрепав голову приунывшего Андрея, пошел в свой кабинет под удивленные взгляды программистов.

Стаб Черный

Все попытки Деда поработать за компьютером в своем кабинете не удались. Непрерывно звонил телефон и приходилось решать хозяйственные проблемы. Хозяйство Нового Института значительно разрослось, и он уже подумывал завести себе заместителя по этой части. В конце дня позвонил Беркут из Таганки, видимо релейка на ненадолго заработала и тот решил воспользоваться этой возможностью.

– Плохи дела у нас, Дед, – зазвучал его хрипловатый голос среди помех. – Лупят нас внешники по всем фронтам. Твоих муравьев почти вытравили, так что приходится отбиваться своими силами. А их у нас осталось совсем немного. Беспилотники налетают почти без перерыва, то отраву сыпят, то бомбы. Прячемся в развалинах. Люди уходят. Боюсь Таганку придется бросать, так что жди беженцев. Больше как к тебе нам отступать некуда.

Дед не знал, чем приободрить товарища:

– Отступай конечно, зачем зря людей терять. К нам беспилотники не долетают. Отсидишься, накопишь силы. Вместе что-нибудь придумаем. У меня кое-какие идеи есть на эту тему.

– Эх Дед, мне не идеи сейчас нужны. Мне нужно ПВО против этих чёртовых беспилотников. Ладно, жди. Пока.

Настроение пропало. А как все хорошо начиналось, – начал вспоминать директор. Разгромили муров, захватили все их стабы и уже начали как следует зажимать внешников в их долине.

Затем наступил перелом.

Во-первых, у внешников появилось множество мощных ударных беспилотников. Их не могли сбить ни хилые и медленные стрекозы, ни устаревшие трофейные шилки. Во-вторых, в том старом Институте, который окончательно снюхался с внешниками, разработали очень эффективный инсектицид против муравьев. Достаточно было небольшой дозе отравы попасть на насекомое, как оно сразу же гибло. На людей и зараженных эта отрава тоже, конечно действовала, но не до такой степени. Головокружение и рвота быстро проходили, а окончательное восстановление ускорялось глотком живчика. Инсектицид производился внешниками в огромных количествах и его распыляли по всей территории, куда могли долетать эти летающие аппараты смерти.

Директор вспомнил свой первый неприятный контакт с отравляющим веществом. Они тогда двигались небольшим, но хорошо вооруженным караваном на юг. Беркуты переселяли в безопасное место его и беременную Меду. Ехали в стаб Черный, где засели остатки муровской банды.

Когда уже довольно-таки много проехали, на них спикировал беспилотник. Дед тогда ещё подумал, что всё, конец, разнесет караван в клочья ракетным залпом, но залпа не было. Летательный аппарат выпустил густое облако желтого тумана и улетел. Люди прокашлялись и оклемались, но насекомые, которых перевозили на крыше в снарядных ящиках, все погибли до единого. Спасло тогда положение дел то, что он накануне поместил в герметичный контейнер одну самку и десяток рабочих, хотя сам не понимал зачем это делает. Эти насекомые выжили и дали потом начало новому муравейнику в стабе Черный.

Меда тогда объяснила Деду, что у него просыпается новое умение, которое называется «Оракул». Он теперь сможет предчувствовать будущее, поэтому и сохранил часть насекомых, а он в ответ жаловался, что Улей даёт иммунным хоть какие боевые способности, а у него – только гуманитарные.

– Глупый ты, Дед, – смеялась Меда, – да за одно твоё гуманитарное умение люди бы сотню боевых отдали. Если бы такой обмен был бы возможен.

Директор вспомнил как они захватывали этот стабильный кластер.

Долго ехали, петляя по закоулкам нормальной земли, которую окружала необъятная чернота. Не доехав несколько километров спрятали технику и людей в густые заросли. Дед с трудом напросился на разведку и они вместе с Майором и Стрелком по-пластунски доползли до края зарослей, за которыми виднелись развалины небольшого старого полуразрушенного завода.

Завод окружала бетонная стена. Виднелись стальные ржавые ворота, а по углам периметра стояли четыре сторожевые вышки.

– Конечно, это не крепость Таганка, но просто так не возьмешь, – подумал Дед, – жаль, что боевых муравьев нет.

Видимо у Майора было другое мнение.

– Дед, сиди на месте и не рыпайся, а ты, Стрелок, убери всё что торчит, – отдал он приказ на правах командира экспедиции и полез вперед через заросли.

Стрелок невозмутимо и не спеша прикрутил к своей монструозной винтовке глушитель и так же не спеша сделал четыре выстрела. Каждый выстрел сопровождал вскрик на очередной вышке. Буквально через несколько секунд раздался оглушительный грохот срываемых с петель стальных ворот.

Стрелок спокойно прикурил сигарету и поведал: «У Майора к этим мурам особые счеты. Они несколько лет назад его подругу на фарш разделали».

Вскоре из проема, где раньше были ворота, показался пошатывающийся от усталости Майор и махнул рукой. Двинулись к нему. На базе Муров нашли пару десятков растерзанных трупов. Некоторые были без голов или оторванных конечностей. Нашли несколько заплаканных девиц, измученных постоянными изнасилованиями. А в глубине заводских корпусов обнаружили камеры с пленниками. Видимо накопленный запас для разделки.

Дед тогда подумал: «Какая же страшная машина для убийства этот опытный клокстопер!»

***

– Ну ладно, хватит воспоминаний, – решил директор, – пора двигаться домой. Рабочий день кончился. Наверно все уже разбежались кроме программистов.

Поднялся на лифте наверх и попал в Институтский зоопарк. В нос ударил неприятный запах, такой же как в любом Земном зоопарке рядом с клетками крупных хищников. Конечно же хищников, притом таких, что на Земле и в страшных снах не приснятся. Вся территория была заставлена огромными клетками, сваренными толстенными из титанового сплава прутьями. В них томились зараженные на разных стадиях развития. Было даже два элитника. Украшала этот зоопарк монструозная клетка из особо толстого метала в которой еле помещался супер элитник. В этой клетке могли бы свободно прогуливаться два земных слона, а этот монстр занимал всё один, упираясь спиной на одну стенку и ногами на противоположную. Он учуял знакомый запах директора и завел свою рокочущую шарманку.

– Привет, дружище! Скоро я с тобой поговорю на твоем языке, – сообщил ему новость Дед.

Клетка в ответ содрогнулась от сокрушительного удара. На шум вышел смотритель зоопарка.

– Вы домой, Сергей Иваныч?

– Домой, Степаныч. Я бы еще немного поработал, но Меда ругается когда задерживаюсь.

Все иммунные в Улье ненавидят и боятся зараженных. Все, кроме Степаныча. Степаныч их любит и жалеет. Поэтому его и взяли смотрителем зоопарка. Он прожил много лет в Стиксе благодаря редкому умению, которое заключается в том, что он не вызывает аппетита у монстров. Они не ощущают его как пищу и не обращают на него никакого внимания.

– Сергей Иваныч, у меня к вам очень важное дело. У зверей начинается трясучка. Они слишком долго находятся на стабильном кластере. Нужно срочно лечить.

– Вот черт! Мне что экскурсионный автобус подогнать для прогулки по живописным окрестностям?

– Но вы же как-то их сюда завели, может так же и погулять заставите, а то придется усыплять. Жалко зверушек.

– Ладно, Степаныч, я что-нибудь придумаю.

Шел по улицам городка и любовался белоснежными, блестящими на закатном солнце, аккуратными коттеджами. Поселок называли Черным, а на самом деле он белый. Черным он был по имени форпоста муров в глубине черных кластеров, а вот белым по цвету он стал совсем недавно. Когда разросся муравейник после их переселения, дед мобилизовал насекомых на строительные работы. У муравьев это привычное занятие: копать тоннели и перетаскивать тонны песка. Он привнес в эту деятельность одно небольшое новшество.

Стаб Черный состоял практически из мелкого белого кварцита, то есть являлся гигантской песочницей, покрытой сверху слоем почвы. Это было очень удобно. Он настроил насекомых на то чтобы они складывали кварцитовые песчинки в виде стен, но не просто складывали, а приклеивали их друг к другу своими клейкими выделениями. Получился удивительно прочный бетон, по прочности намного превосходящий обычный. Этот материал обладал ещё одним достоинством, он был красив и если стены и потолки делать ровными, то не требуется никакой штукатурки. Строительство и отделка в одном флаконе. Причем строительный материал не нужно было ниоткуда завозить. Его муравьи тащили прямо из-под строящегося здания. Заодно получался и приличный по размерам подвал, который мог бы выполнять функции бомбоубежища. Окна, двери и мебель завозили из близлежащего кластера, где подгружался гигантский Бауцентр.

Меда раскопала где-то среди новых жителей стаба бывшего архитектора, и они придумали несколько типовых проектов коттеджей для поселка. Каждый коттедж окружал небольшой садик, на котором зеленела трава, росли молодые деревья и цвели цветы. Меда, которая взяла на себя функции мэра, строго следила чтобы жители содержали свои дома и сады в чистоте и надлежащем порядке. Несмотря на то, что это строительство продолжалось и было ещё много не застроенных участков, улицы и тротуары были в идеальном состоянии и сделаны из того же материала.

Центр города украшал небольшой театр, несколько магазинов и ресторанов. Там же стояло административное здание. В посёлке проживали граждане Черного. В их число было нелегко попасть и Меда за этим тоже строго следила. Окружала поселок ровная невысокая стена, покрытая сверху колючей проволокой и датчиками движения. Эта стена была защитой не от зараженных, она преграждала путь на территорию не гражданам, которые жили за пределами поселка, но в пределах стаба. За пределами аккуратной цивилизации Медуницы был тот же бардак и шалман, как и обычно в человеческих поселениях Улья. Строения из разного хлама, в которых располагались всевозможные питейные заведения, публичные дома и ружейные магазины. Называлось это место Чайна Таун и было пристанищем всевозможных вольных охотников за жемчугом, аферистов и проходимцев. Короче там было всегда шумно и весело.

С юго-западной стороны поселка плескалось большое озеро. На берегу озера пляж из белоснежного кварцита. Стояли пляжные зонтики и были разбросаны лежаки. За озером в отдалении виднелся горный хребет, покрытый снегом. Курорт! Швейцарские Альпы.

Со всех других сторон по всему периметру стаба шло медленное и неуклонное строительство внешней стены. По расчетам Деда муравьи возведут это уникальное строение не раньше чем через полгода. Тогда это оборонительное сооружение не сможет пробить ни один снаряд и не преодолеет ни какая орда, пришедшая из пекла. А пока периметр прикрывают сторожевые вышки, колючая проволока, датчики и боевые муравьи.

Старый Институт

По грязному коридору не спеша шел человек с брезгливой гримасой на лице. Он аккуратно переступал через разбросанный мусор и старался не дотрагиваться до не очень белых стен. Директор Института делал обычный еженедельный обход лабораторий организации. Но его не интересовали лаборатории, где занимались наукой. Он заходил только туда, где у него был собственный интерес и решались прикладные задачи, способные увеличить его личное благосостояние. По этой же причине он год назад сократил почти весь персонал уборщиков заведения. Это не очень сильно повлияло на бюджет организации, но зато превратило её внешний облик в неприятную картину запустения.

В первой большой комнате, куда он зашел, сидело несколько человек за компьютерами и листали на экране картинки. Они изучали фотоснимки от внешников с дронов и беспилотников. Вуду вспомнил сколько он времени потратил и унижений перенёс, чтобы получить эти снимки. И это якобы от союзников. Эти союзники выиграли войну благодаря разработанному в Институте инсектициду, но элементарную просьбу поделиться информацией не спешили выполнить. Целый год тянули.

– Ну что, нашли что-нибудь интересное? – директор задал вопрос руководителю группы.