Люблю на 100 %

Оксана Триведи

Люблю на 100 %

Глава первая

Облепиховые линии заката манили неизведанной кислинкой, в которой нетрудно уловить отпечатки сладости. Что-то подозрительное таилось в этой ягодной нежности. Сердце, как старый будильник, взлетало от того, что пришло время. Время вставать. Но не с постели, а мысленно. Время внутреннего подъёма. Подумаешь, что жизнь преподнесла урок. У многих такое бывает. Нет. Конечно, не у многих. Да, и не бывает подобного. Почти.

Майя Савельева приоткрыла рот. Хотела произнести имя. Но почувствовала, что если сейчас прошептать его, то остановить водопад слёз будет сложно. И она лишь плотно сжала губы. В её серо-зелёных глазах, напоминающих сентябрьский виноград, начинали поблёскивать слёзы, но шестнадцатилетняя девушка сдержалась. С усилием надавливая ногтями на мягкие подушечки кончиков пальцев, Майя приходила в себя. Оглядевшись вокруг, она заметила великолепие окружающей природы. Фиалковое небо с полосками цвета спелого манго на горизонте заставляло задержать дыхание, чтобы не потревожить ту умиротворяющую тишину, которая вдруг иногда настигает нас, когда практически не ощущается земли под ногами. «Может быть, это сон?» – подумала Майя. Громкий гудок поезда поблизости нарушил вечерний покой. «Нет. Не сон. Это правда. Он уехал», – прошептала девушка. Она отвернулась, чтобы не смотреть, как сквозь тёмные деревья мелькают болотные вагоны, похожие на чешуи молодых ящериц. Майя на мгновение прикрыла глаза. Затем она обвела взглядом все открывавшиеся виды с того места, где она стояла. Прямо сейчас она находилась в поле, смело раскинувшем своё пшеничное тело рядом с дачей, принадлежащей семье Майи Савельевой. Девушка любила это место. Здесь она чувствовала себя более свободной. Природа словно защищала её. И Майя улавливала эту защиту всей душой. За пределами поля возвышались изумрудные холмы. Чуть подальше деревенские дома. А самой дальней точкой был детский лагерь «Орлёнок». Каждый летний вечер оттуда доносилась модная музыка. Ребята с вожатыми зажигали под популярные песни.

Майя посмотрела в левую сторону. Там, через дорогу, внизу пестрело другое поле, которое под вечерним июльским солнцем становилось розовощёким, будто наносило румяна. В центре этого поля маяком торчало высохшее дерево. Без листьев оно выглядело таким одиноким. Особенно сейчас, когда буйство зелени повсюду.

– Я не должна думать о нём. По-крайней мере, в эту секунду, – тихо проговорила Майя. И поезд, словно подтвердив её мысли, раздал протяжный гудок. Последний вагон исчез вдали. Но девушка продолжала наблюдать за тем местом, в котором спрятался поезд «Старый Оскол–Москва».

– Привет! О чём задумалась, красотка? – весело произнёс Артём Волков. Соседский парень давно следил за Майей из-за больших смородиновых кустов, росших возле ульев у самого забора. А потом, не выдержав, тоже вышел в поле.

– Ты? – спросила Майя Савельева. От этой внезапной встречи она почти потеряла дар речи. Вечернее очарование растворялось. Недавний поезд стирался, словно ластиком простой карандаш.

– Я. Твой любимый пчеловод, – сказал Артём и добавил. – Надеюсь.

– Надейся, – усмехнулась Майя. И услышала поблизости звук пчелы.

– Не бойся. Я рядом, – произнёс Артём и потрепал рукой свои отросшие светлые волосы.

– Спасибо, но я не боюсь, – ответила девушка, а внутренне вся напряглась. Прошлым летом соседские пчёлы укусили маму. И это было ужасно.

– Красивый закат. Любуешься? – спросил Артём Волков.

Майя пропустила мимо ушей его вопрос. По сути, риторический. Она вдруг отметила про себя контраст молодых людей, влюблённых в неё. Брюнет и блондин. Забавно. Такие разные. Но выбрать легко. Только сложность заключается в другом. В невозможности быть с тем, кого выбрала.

«Но разве существует невозможная любовь?» – задумалась Майя Савельева. Её густые каштановые немного сросшиеся брови, образующие практически монобровь, приподнялись от внутренней борьбы. И это изменение в лице не ускользнуло от проницательного соседского парня. «Она чем-то расстроена. Или решает какую-то проблему. Как бы я хотел помочь ей, чтобы она поверила в мои искренние чувства! И тоже влюбилась в меня. Только как это сделать?» – размышлял Артём. Летний ветер отважно напомнил о себе, и его бархатистые нотки заставили обоих очнуться от тревожных мыслей. Вечернее дуновение сладко растрепало волосы девушки. Майя покачала головой, поправила причёску, от чего её индийские серьги в виде оранжевых колокольчиков издали лёгкое звучание.

– Майюш, у тебя прикольные серёжки! – обратил внимание Артём Волков.

– Спасибо! Только, пожалуйста, не называй меня так, – ответила Майя.

– Как так? – спросил парень.

– Ты знаешь, – сказала девушка.

– Майюш, мне нравится называть тебя так. Потому что я… – начал молодой человек и замер.

– Не говори ничего. Я не хочу. Извини. Но сейчас одиночество – мой лучший друг, – произнесла Майя.

«Она хочет, чтобы я ушёл. И не хочет слушать моё признание в любви. Почему именно мне надо было влюбиться в такую упрямую девчонку, да ещё и страдать от безответной любви?» – подумал Артём. Обида постучалась в его сердце. Но он решил не отступать от своей цели.

– Значит, ты хочешь, чтобы я ушёл? – прямо спросил сосед и изобразил двумя пальцами ходьбу.

– Мне нравится гулять здесь одной. Понимаешь? – робко проговорила Майя.

– Но почему ты не хочешь, чтобы я составил тебе компанию? Почему? Вдвоём легче справиться с чем-то неприятным в жизни, – сказал Артём.

«Парни никогда не поймут девчонок полностью. Может, это даже хорошо. Иначе пришлось бы чувствовать себя постоянно голой от того, что любой представитель мужского пола видит тебя, словно раскрытую книгу до последней страницы», – промелькнула молнией мысль в голове Майи, но вслух она сказала:

– Артём, для счастья человеку не всегда нужна компания друзей. Быть в гармонии с самим собой важнее всего в этом мире.

– Ты изменилась. Сейчас я просто не узнаю мою Майюшку, – произнёс парень.

«Нет. Нет. Нет. Он не имеет права так называть меня. Говорить «моя Майя» может лишь один человек на планете. Но он далеко. И я даже не знаю, услышу ли когда-нибудь ещё раз эти слова по отношению ко мне именно от него. Почему в жизни происходит это? Тот, кто необходим, не может быть рядом. А тот, кто не нужен, находится всего в нескольких сантиметрах, достаточно протянуть руку и дотронуться, чтобы убедиться, что вот оно настоящее, здесь и сейчас», – мысленно возмутилась девушка. Она машинально, будто в такт своему внутреннему монологу, вытянула руку, чтобы сорвать листик с тополя. Любимое дерево шуршало от ветра. Девичья рука сжала лист и замерла. Артём Волков осторожно схватил её за запястье и склонился над ним.

– Ух ты! Откуда этот браслет? Такой необычный, – поинтересовался парень.

– Не твоё дело, – ответила Майя и выдернула руку из его крепких пальцев.

– Грубить не обязательно. Я просто спросил. Не хочешь, не говори. Но мне кажется, я знаю твой секрет, – произнёс сосед и подмигнул.

Майя вспыхнула: «Неужели он видел нас? И что он может сделать? Рассказать маме? Но сейчас это уже не имеет никакого значения. Он просто хочет меня шантажировать, заставить полюбить его любой ценой. Ничего у него не выйдет».

– Пока! – еле слышно сказала Майя Савельева, и ещё раз обведя взглядом пейзаж, словно рисуя чёрным карандашом стрелки вокруг глаз, направилась к дому.

– Постой. Мы не закончили наш разговор. Не уходи вот так, не объяснив, что случилось, – крикнул Артём.

Но девушка, махнув рукой в его сторону, продолжила путь. «Как теперь жить дальше? Как?» – её сердце взлетало, как йо-йо в детской руке.

Глава вторая

Бодрый звонок, который сигнализировал о том, что через несколько символов наступит конец строки, заставил Майю Савельеву вздрогнуть. Девушка при помощи специального рычага совершила возврат каретки в пишущей машинке «Листвица» и поправила междустрочный интервал. Она жутко проголодалась после трёх уроков «Машинописи и основ делопроизводства». Именно сейчас её мысли были далеки от правил составления и оформления служебных документов. Но, тем не менее, девушка не отставала от других учениц, активно набирая текст слепым десятипальцевым методом. В последний майский день в межшкольном учебном комбинате было особенно оживлённо. Ещё бы! Одиннадцатиклассники сдавали экзамены по своему профилю. Совсем скоро они станут обладателями свидетельств о присвоенной квалификации, что вполне может пригодиться в будущем. А те, кто, как и Майя Савельева, заканчивал только десятый класс, радовались наступлению каникул и предстоящему труду на практике по выбранной профессии.

– А вы не пианистка? – спросила Лидия Михайловна Зубкова, остановившись возле парты с пишущей машинкой серого цвета, на которой наклеена цифра 5 и на которой активно стучала клавишами Майя, не жалея прекрасного маникюра.

– Нет, – улыбнувшись, ответила Майя Савельева.

– Просто у вас такие длинные тонкие пальцы, как у пианиста. Для работы на пишущей машинке очень хорошо иметь такие руки, – сказала учительница.

– А-а, – задумчиво кивнула головой девушка.

Лидия Михайловна продолжала ходить между рядами парт, наблюдая за своими ученицами, отмечая успехи практически всех девочек, за исключением двух, которые так и не пришли сегодня. «Всегда чего-то не хватает для полного совершенства. Если бы не Альбина Щитова и её вечная подруга Ира Яковлева, этой группой можно по праву гордиться. Все хорошистки и отличницы. А ведь на следующий урок должна заглянуть Александра Семёновна. Ей, как директору, не понравится, что в последний учебный день, когда идёт подготовка к практике, класс не в полном составе», – размышляла Лидия Михайловна. Но когда одновременно застучало 16 пишущих машинок, её сердце начало успокаиваться. Металлические переливы, производимые разными видами печатных машинок, на первый взгляд создавали дикий шум. Но только не для слуха Лидии Михайловны. Она наслаждалась этим звучанием. Механическая «Листвица», портативная «Любава», электрическая «Ивица», электронная «Ромашка»… Голос каждой пишущей машинки Лидия Михайловна Зубкова различала с одного нажатия литеры.

«Да. Люблю, когда стучат машинки. По крайней мере, неслышно, как урчит в животе. Скорее бы перемена», – подумала Майя Савельева. Машинки продолжали свою работу. Стены этого класса обладали особенной звукоизоляцией, поэтому находящиеся рядом кабинеты не страдали от шума, производимого будущими секретарями-машинистками. Последняя точка напечатана. И в этот момент прозвенел звонок. Майя тут же склонилась над сумкой, чтобы вытащить деньги. Лидия Михайловна села за свой каштановый стол. Несколько учениц вышли из класса. Напротив двери у окна стояла буфетчица с большим металлическим подносом, накрытым белой тканевой салфеткой. Через минуту возле неё толпились учащиеся. Все спешили купить пиццу. Майя быстро протиснулась между ребятами и, получив заветную круглую порцию, отошла. Девушка остановилась у окна и, непрерывно дуя на горячую пиццу, откусила.

– Сегодня пицца невероятно вкусная. Ты заметила? – спросила Алина Шестакова.

– Ага, – продолжая жевать, ответила Майя. – Потому что горячая. Обычно здесь каждую среду мы питаемся холодными ватрушками и пиццами, без чая и вообще каких бы то ни было напитков. Или сухариками из ближайшего ларька. А сегодня прямо праздник. Пицца только из печи.

– Ну да. Но не забывай. Это первая и последняя горячая пицца, – весело произнесла Алина и проглотила ещё один кусочек.

– Да! Потому что завтра начинаются каникулы, – выразительно, словно стихи, проговорила Майя Савельева.

– И практика, – добавила Алина. – Сегодня надо не забыть подписать договор на практику. Мы с тобой в архиве будем. Ты помнишь?

– Ну, конечно, Алин, – сказала Майя. Последний кусочек пиццы исчез за её губами. Как раз вовремя, потому что в ту же секунду прозвенел звонок. И все разошлись по своим классам.

Когда юные машинистки сели за парты, Лидия Михайловна написала на тёмно-зелёной доске несколько дат для прохождения практики. Первые и последние две недели июня. В этот момент Майя и Алина переглянулись. Губы девушек почти одинаково прошептали числа, когда они хотят пройти производственную практику.

– Итак, будущие секретари-машинистки, начнём! Подходите по очереди подписывать договоры. В своём журнале я уже записала некоторых из вас. В архивный отдел Губкинской городской администрации пойдут Савельева Майя и Шестакова Алина. Когда вы хотите проходить практику? – почти торжественно сказала Лидия Михайловна Зубкова.

– С третьего по семнадцатое июня, – ответила Майя.

– Так, подходите скорее, – чуть ли не прошептала учительница, садясь за каштановый стол.

Из разных уголков класса Майя и Алина подошли к Лидии Михайловне. Она протянула им подписанные листы договора. Дверь открылась. В кабинет заглянули Альбина Щитова и Ира Яковлева.

– Здравствуйте! – громко произнесла Ира, немного нечётко выговаривая «р», и прошла в класс. За ней также смелой походкой направилась Альбина.

– Здравствуйте! Проходите, девочки, – смущённо проговорила Лидия Михайловна, а в голове пронеслось: «Слава Богу! Они пришли. Теперь вся группа в сборе. Можно спокойно ждать проверки директора».

– Вы как раз вовремя. Мы подписываем договоры на практику. Только потрудитесь объяснить. Почему вы пришли к четвёртому уроку, а не к первому, как все ученицы, как весь УПК? – спросила учительница.

Крупная фигура Иры Яковлевой приземлилась на стул и закрыла собой обзор почти всей доски для худенькой Яны Тищенко, сидящей на четвёртой парте в среднем ряду.

– Просто я сдавала анализы, а Ира была со мной, – быстро произнесла Альбина Щитова и кивнула Ире.

– Целых три часа? А вы, Ирина, были в качестве группы поддержки? – поинтересовалась Лидия Михайловна.

– Да. Очередь большая была. Сами знаете, – ответила Ира Яковлева и, не решаясь снять футляр с «Любавы», спросила. – Печатать на машинке будем?

– Больше нет. Все ученицы уже поработали на машинках и сдали напечатанные документы. Сейчас мы выбираем дату прохождения практики и подписываем договоры, – сказала Лидия Михайловна и, заметив, что Майя и Алина по-прежнему стоят рядом, добавила. – Вы можете вернуться на свои места.

Майя Савельева почти дошла до своей парты и вдруг услышала, как Ира Яковлева проговорила:

– Мы с Альбинкой будем в архиве на практике.

«О нет! Только не они. Кто угодно. Но не они», – подумала Майя и села на своё место.

– Да. А ещё мы хотим в начале июня идти на практику, – заявила Щитова.

– Уже поздно. Эти даты выбрали другие девочки. Только что подписали договор, – ответила Лидия Михайловна.

– Ты что ли заняла наши места? – повернувшись к Майе, спросила Ира.

– У каждого человека есть своё место. И никто чужого места не занимает, – возразила Майя Савельева. Внутри начал закипать чайник злости.

– Ого. Слишком умная. Терпеть не могу отличниц, – тихо сказала Ира Яковлева.

«А я не выношу тучных людей», – хотела выкрикнуть Майя, но сдержалась. В класс вошла директор межшкольного учебного комбината Александра Семёновна Прасолова. Ученицы мгновенно встали и поздоровались.

– Группа в полном составе. Очень хорошо. Лидия Михайловна, поздравляю вас с окончанием учебного года. С практикой разобрались? – тонким голосом произнесла Александра Семёновна.

– Да, спасибо! Сейчас как раз подписываю договоры, – ответила учительница.

– Прекрасно. Тогда не буду вас отвлекать. Ведь это последний урок. Девочки, удачи на практике! Покажите всё мастерство, все полученные знания и навыки делопроизводства. Быть секретарём-машинисткой так почётно. Эта профессия пользовалась спросом ещё с 70-х годов прошлого века. А здесь, в нашем УПК профиль «Машинопись и основы делопроизводства» образован в 1988 году. Думаю, об этом вам уже рассказывала Лидия Михайловна. Постарайтесь проявлять лучшее, что есть в вас, – сказала Александра Семёновна Прасолова и вышла из кабинета.

– Запишите нас в архивный отдел, – сказала Альбина Щитова.

– Хорошо. Но только практику там вы будете проходить во второй половине июня, после того как её закончат Савельева Майя и Шестакова Алина. Со всеми учреждениями, где будут практиковаться наши учащиеся, мы договорились предоставлять практикантов по очереди, по два человека, – пояснила Лидия Михайловна.

– Ладно, – согласилась Альбина.

– Хорошо. Посмотрим, что там будет, – проговорила Ира Яковлева, раздражённо посмотрев на Майю Савельеву.

Майя почувствовала этот возмущённый взгляд, но не повернула головы. «Вечно я попадаю в такие истории. Почему на Алинку они не обратили внимания? Ведь не только я буду в архиве, но и Шестакова. Так почему же обида этих паршивых девчонок выливается на меня? Я тут ни причём. Надо посещать занятия, учиться хорошо, чтобы первой записываться туда, куда хочешь на практику. А то явились на последний урок и ещё мечтают, что кто-то отдаст им своё место. Они, наверное, даже не знают, как вставить бумагу в пишущую машинку, не говоря о том, как поменять красящую ленту. Прогульщицы. Но победа всегда на стороне добра и справедливости. Мне всё равно, что они думают обо мне», – размышляла Майя Савельева, украдкой поглядывая на Яковлеву и Щитову. Она пыталась себя успокоить, понимая, что частично перешла им дорогу, отодвинула их желания на другой конец тарелки. А ещё девушка осознавала всем сердцем, что с такими девчонками нужно быть очень осторожной, и если есть возможность не связываться с ними, то лучше этого и, правда, не делать. Неизвестно, как они могут отомстить. Любая мелочь, препятствующая их цели, воспринимается ими, как великан из пещеры. Вопрос лишь в том, что захотят ли они иметь дело с великаном и его пещерой или щёлкнув пальцами, словно при показе фокуса, выбросят всё из головы подобно ненужному мусору. За летние каникулы обычно многое забывается. Майя на это надеялась, поскольку предстояло учиться ещё один год в этой группе. К счастью, всего лишь один день в неделю. Можно и потерпеть.

У Альбины Щитовой зазвонил мобильный телефон. И она обратилась к учительнице:

– Лидия Михайловна, можно выйти?

– Да, конечно, – ответила Зубкова.

– Можно я тоже с ней выйду? – попросилась Ира Яковлева.

– Хорошо. Яковлева и Щитова – лучшие подруги, – с улыбкой произнесла Лидия Михайловна.

Девушки мгновенно выскочили из класса. И Майя почувствовала, как в кабинете стало легче дышать. «От них исходит ужасная энергетика. С такими людьми просто нереально находиться рядом. Як и щит. Всегда вместе. Всегда рядом», – промелькнула мысль в голове Савельевой. Прозвенел звонок.

– Девочки, не забудьте про даты вашей практики. В восемь часов быть уже на месте. Пожалуйста, не подведите меня и весь наш УПК, – сказала Лидия Михайловна Зубкова.

Альбина с Ирой вернулись в класс.

– А те, кто сегодня опоздал, будут дежурить. Щитова и Яковлева, вы остаётесь мыть полы, – объявила учительница.

«Слава Богу! Я могу спокойно идти домой, потому что их задерживает учительница. И они не догонят меня, не станут забивать стрелку, выяснять отношения, как когда-то было с одной девчонкой, про которую рассказывала Тищенко. Скорее домой», – подумала Майя Савельева. Она быстро сложила тетрадь с ручкой в сумку, накрыла чехлом пишущую машинку «Листвица» и, перевернув стул, поставила его на парту.

Попрощавшись с учительницей, Майя догнала Алину Шестакову. Они вместе стали спускаться по лестнице.

– Видела, как себя вели сегодня «як и щит»? – спросила Алина.

– Ага, – ответила Майя и поинтересовалась. – А кто вообще придумал называть их так – «як и щит»?

– Я даже не знаю. Слышала от девчонок, которые учатся с ними в одной школе. «Як», потому что Яковлева, да и если быть откровенной, то она немного напоминает это огромное животное, – рассмеялась Шестакова. – Щитова стала просто «щит». Конечно, хочется сказать «щит и меч», но нет. Они у нас «як и щит». Яковлева загораживает щит своими формами.

– Понятно, – медленно проговорила Савельева.

Подростки оказались на улице. Солнечный свет быстро заскользил по лицам. Майя надела солнцезащитные очки.

– Встретимся, как договорились. А сейчас мне пора бежать на автобус. Пока, Майюшка! – сказала Алина Шестакова.

– Да, Алин. Пока! – произнесла Майя.

Каждая из девушек пошла в противоположную сторону. Перейдя через дорогу, Майя Савельева оглянулась. Пятиэтажное кирпичное здание с табличкой «Межшкольный учебный комбинат при средней школе № 6» осталось позади. И кабинет «Машинопись и основы делопроизводства», который располагался на пятом этаже, по-прежнему находился там. А Майя уже начала скучать по пишущей машинке и той дивной атмосфере, когда текст оживает на бумаге.

Глава третья

Несколько сухих веток старого яблоневого дерева, возвышавшегося над половиной качелей, скрипело от пылкого ветра. Небо то исчезало, то появлялось вновь. Тысячи зелёных листьев, слегка припудренных полуденной июньской пылью, словно играли с ним. Майя Савельева закрывала глаза и поднимала голову высоко, подставляя своё бледное лицо обжигающе-сладкому солнцу. Над ней сверкало нежно-сапфировое небо, которое наполовину выглядывало, будто через чистую шаль «паутинку». Иногда пролетали стрекозы и бабочки, птички о чём-то мило беседовали. В воздухе царил запах свежескошенной травы, напоминающий только что разрезанный арбуз. Огромная ветка яблоневого дерева склонилась слева над недавно покрашенными в бордовую краску качелями. Девушка сильнее дёрнулась, и садовые качели вспорхнули, как воробьи от приближения человека. Майя наблюдала за движением листьев от лёгкого, освежающего ветра, того неповторимого ветра, который обычно бывает поздней весной или ранним летом. Птицы спорили. Их голоса менялись в зависимости от направления облаков. Шестнадцатилетняя девушка заметила это. Часто она слышала мелодичные, особо романтичные звуки их ласкового пения. Как признание в любви, сильном чувстве или удивительной привязанности. Потом вдруг наступало выяснение отношений. Всё как у людей. В этот момент Майя старалась не думать, а просто наслаждалась этой восхитительной птичьей беседой. Природа раскрывалась во всей красе.

– Майя! Опять ты бездельничаешь, – крикливый голос матери раздался поблизости.

«О нет! Я забыла включить воду», – подумала девушка.

Невысокая, весьма стройная для своих лет женщина задержала качели и встала перед дочерью.

«Сейчас начнётся», – мысленно нахмурилась Майя.

– Я тебе раз десять сказала: разложить шланг и включить воду. Жара сумасшедшая. Земля трескается. Надо спасать огород. А ты развлекаешься на качелях, – резко произнесла мама.

– Я положила шланг, как ты и просила, – сказала Майя. – Но про воду забыла.

– Ты вечно что-то забываешь. То у тебя получаются африканские оладьи, такие подгоревшие, что невозможно есть, то вместо полного чайника остаётся половина кипятка. А всё потому, что ты летаешь где-то в облаках. Вернись на землю. Мы живём здесь, и надо выполнять свои определённые земные обязанности, – сердилась Зинаида Петровна Савельева. Внезапно её взгляд упал на альбом для рисования, лежавший на качелях. Она протянула руку, чтобы взять, но Майя опередила её.

– Это моя жизнь, – робко проговорила девушка и прижала к груди альбом.

– Нарисовать очередной шедевр ты не забыла. А то, что действительно важно в жизни, для тебя не имеет значения, – возразила мать и направилась к крану. Через пару минут вода полилась в грядки с помидорами. Зинаида Петровна скрылась в доме. Девушка облегчённо вздохнула. «Сегодня всё прошло гораздо быстрее обычного. Как мне надоело сражаться за возможность рисовать, делать то, что я люблю больше всего на свете», – зашуршала в такт листьям мысль в голове Майи Савельевой. Она раскрыла альбом и пролистала его. Десятки рисунков, сделанных пастелью, замелькали так быстро, что картинки будто оживали, двигались, словом, жили какой-то своей незаурядной жизнью. Почудилось, что кто-то репетирует сцену из нового мультфильма, проверяет персонажей на точность, на право существовать в собственном мирке. Девушка остановилась на последнем рисунке, который закончила полчаса назад. Едва уловимые черты старинного большого дома с потрескавшимися стенами, невзрачного жилища, но такого дорогого сердцу, что начинают дрожать руки, то ли от страха, то ли от прилива великой любви. Чуть подальше возвышался храм в восточном стиле. Майя и сама не понимала, почему её рука вывела на бумаге именно такой храм и вообще этот несвойственный русской действительности дом с необычной архитектурой. Возможно, это нашептал ей сам Бог. Она не знала. Просто пальцы автоматически двигались и создавали этот пейзаж. Девушка подчинилась, как, впрочем, и всегда, когда рисовала. Рука смело действовала и не спрашивала, а можно, я буду рисовать это или то? Нет. Прелесть искусства как раз и заключается в том, чтобы творить то, что подсказывает сердце, и всё, что спрятано глубоко внутри, внезапно таинственным образом передаётся в художественном произведении и, по сути, становится своеобразной реальностью.