Кампанелла. Последний маг эпохи Ренессанса

В Мессине Дионисий встретился с Джузеппе Капоа и посвятил его в планы заговора. Капоа взялся собрать всех фуорушити, действующих в районе Реджо.

О Феличе Гальярдо Кампанелла впервые услышал от Битонто. Двадцатидвухлетний Феличе был храбрым и вспыльчивым. Повздорив с одним из своих родственников, он всадил в него заряд из аркебуза и угодил в тюрьму. Феличе был связан с большим отрядом фуорушити. Поэтому Кампанелла предложил Битонто поехать в Кастельветере и поговорить с ним.

Успешно выполнив поручение, Битонто уже возвращался в Стило, когда вдруг узнал, что Пизана, который тоже ездил из деревни в деревню и склонял своих друзей принять участие в заговоре, схвачен слугами князя Роччелла. Битонто встревожился не на шутку. Измена? К счастью, оказалось, что арест произошел по другой причине. Пизано, человек темпераментный, не мог довольствоваться медлительностью своего осла и вскочил на первую попавшуюся лошадь. На беду она принадлежала князю. Тот снарядил погоню. Пизано был пойман и как конокрад водворен в тюрьму. Этого еще только не хватало! Кампанеллу рассердил опрометчивый поступок Пизано. Но нужно было что-то предпринимать. Пизано сидел в одной тюрьме с Гальярдо. Кампанелла решил вместе с Дионисием и Битонто ехать в Кастельветере. Даже если все его красноречие будет бесполезным и князь откажется освободить Пизано, то он хотя бы познакомится с Гальярдо и выяснит, нельзя ли устроить побег.

Они направились прямо в крепость. Начальник тюрьмы, много слышавший о Кампанелле, разрешил свидание. В одной камере с Пизано, помимо Гальярдо, сидело еще четверо. В их присутствии разговаривать с Гальярдо о делах Томмазо не стал. Друзья ободрили Пизано как могли. Они сделают все возможное, чтобы он поскорее очутился на свободе. Но пусть он, со своей стороны, не теряет времени зря. И в тюрьме можно продолжать борьбу! Пусть он внимательно приглядится к своим товарищам по камере и, убедившись, что они надежные люди, воспламенит их идеями заговора.

Визит к князю Роччелла желанных результатов не дал. Он обещал освободить Пизано, но его искренность была сомнительной. Вероятней всего, Пизано придется посидеть под замком, пока не начнется восстание и друзья не взломают двери темниц.

Подготовка восстания шла хорошо. Каждый день Томмазо получал шифрованные письма из различных мест. В них сообщалось, кто еще примкнул к заговору, где устраиваются склады оружия, какие денежные средства собраны. Ненависть к испанцам объединяла выходцев из различных слоев населения. Среди заговорщиков были монахи и крестьяне, мелкие торговцы, дворяне, ремесленники. Кампанелла, не зная усталости, ездил из одного городка в другой, подбирал людей, выяснял соотношение сил, разрабатывал планы будущих военных операций. Дионисий и Маврицио тоже проводили значительную часть времени в седле. Пиццони хвалился большим успехом: один из самых отважных фуорушити Калабрии, Клавдио Криспо, отдал себя и своих людей в полное распоряжение Кампанеллы.

В городе Кастель д'Арена Томмазо вручили письмо, которое наполнило его сердце радостью. Быстроходная разведывательная галера, прибыв в условленное место, передала Маврицио окончательный ответ Чикалы. Сильный турецкий флот будет у берегов Калабрии в середине сентября.

Кампанелла и Дионисий были всецело поглощены подготовкой восстания, когда неожиданно узнали, что по приказу генерала доминиканского ордена в Калабрию прибыл наделенный широкими полномочиями Марко Марчианизе со своим помощником. Они будут инспектировать монастыри и наводить в них порядок. Их приезд был крайне некстати. От Марко Марчианизе нельзя было ждать ничего хорошего, а особенно Дионисию и его друзьям. Марчианизе был тем самым самодуром и притеснителем, с которым он воевал в Неаполе не на жизнь, а на смерть. Естественно, что его враги быстро найдут общий язык с инспектором. Надо было принять необходимые меры предосторожности. На майском капитуле доминиканцев Дионисий благодаря проискам Полистины не был утвержден приором монастыря Никастро и получил назначение в местечко Таверна. Он спешно туда поехал, чтобы подготовиться к прибытию ревизоров.

В трапезной на скамье, где он обычно сидел, Дионисий увидел маленького рыжего монаха. Тот вел себя заносчиво и нагло. Дионисий раздраженно велел ему освободить место. Они обменялись несколькими резкими фразами. Невзрачный монашек оказался помощником инспектора Марчианизе. Его звали фра Корнелио. Он был человеком мелочным, злопамятным, мстительным.

Они встретились в горной деревушке Даволи, в доме приходского священника. Кампанелла никогда не видел Маврицио в таком приподнятом настроении. Да и было с чего радоваться! Чикала дал согласие в середине сентября прибыть к берегам Калабрии с сильным флотом. Он обещал землякам полную поддержку как на море, так и на суше. Маврицио торжествующе показал Кампанелле написанную по-турецки грамоту.

Условия договора были точно определены. Чикала не претендовал на установление своего господства в Калабрии. Он обязался, что не допустит подхода испанских подкреплений и поможет, высадив десант, уничтожить их гарнизоны. Захваченные крепости Чикала должен был передать в руки восставших. Между турками и калабрийцами установятся дружеские отношения, обе стороны будут всемерно способствовать развитию взаимовыгодной торговли. Чикала сообщал о численности боевых кораблей, которые будут участвовать в походе, о месте и времени предполагающейся высадки.

Достигнутый успех превзошел все самые радужные надежды. Теперь срочно нужно было уточнить планы отдельных военных операций. С этой целью в Даволи съехалась большая группа заговорщиков. Основной удар испанцам следовало нанести в Катанцаро. По настоянию Маврицио особое внимание было обращено на этот город.

План захвата Катанцаро был тщательно разработан. В ночь, когда флот Чикалы подойдет к берегу, Маврицио ди Ринальди во главе трех или четырех сотен отборных смельчаков незаметно подкрадется к городу. А в это время Франца и Кордова со своими ударными группами, составленными из катанцарцев, нападут на стражу и распахнут ворота перед отрядами Ринальди. Испанцы не успеют накинуть «а плечи мундиров, как все будет кончено. Одновременно восстание начнется и в других городах. Маркантонио со своим отрядом овладеет Кастель д'Арена. Томмазо и Дионисий, осуществляющие общее руководство, захватят власть в Стило и его окрестностях. Никто не сомневался в победе. Кампанелла с жаром говорил о том, как в Катанцаро будет провозглашена свобода, как будут взломаны тюрьмы и перебиты чиновники, измывавшиеся над народом.

Стоял чудесный августовский день. В каштановой роще, за околицей Даволи, где Кампанелла и его товарищи обсуждали последние подробности в планах восстания, без умолку радостно пели птицы.

Энергия Дионисия Понцио была неисчерпаемой. Он ездил из города в город, вербовал сторонников, доставал оружие. Он махнул рукой на Марчианизе и фра Корнелио – победоносное восстание сметет и их.

В Катанцаро он развил лихорадочную деятельность. Его речи о насилиях, чинимых испанцами, о тирании короля и невыносимости налогов повсюду находили горячий отклик.

В своем стремлении любыми средствами увеличить число заговорщиков Дионисий не знал никакой меры. Чтобы привлечь на свою сторону даже людей, ревностно преданных религии, он стал широко пользоваться приемом, заимствованным у Кампанеллы: говорил о пророчествах и предстоящих переменах, уверял, что сам папа благословляет восстание. Калабрийцы установят святую республику, где будет одно стадо и один пастырь. Упоенный растущим числом заговорщиков, он не замечал опасности, которая в этом таилась. Среди тех, кто знал о планах восстания, было много сомнительных людей.

В Стило, в монастыре св. Марии, где жил Кампанелла, находился штаб заговора. Недели, оставшиеся до выступления, проходили в напряженной работе. Томмазо сам вникал в каждую мелочь. Хорошо налаженная связь давала ему возможность быть в курсе всех событий.

Каждый день приносил новые добрые известия. Заканчивались последние приготовления. Все обещало быть готовым к приходу турецкой эскадры. Кампанелла переживал необычайный подъем. Он был уверен, что близок день, когда исполнится его сокровенная мечта и под ударами восставших падет тирания. Люди провозгласят свободу и, вняв, наконец, голосу разума, уничтожат неравенство и заживут общиной! Калабрия – это только начало. Республика в горах, осуществившая идеи Города Солнца, станет примером для всех остальных народов!

Недаром он звался «Кампанеллой» – «Колоколом»! Беспримерное счастье быть колоколом, которому суждено объявить людям правду, набатным колоколом, зовущим к борьбе за справедливость, колоколом торжества, возвещающим начало новой эры, золотого века человечества.

Коль позабудет мир «мое», «твое»Во всем полезном, честном и приятном,Я верю, раем станет бытие,Слепое чувство – зрячим, не развратным,Высоким знанием – тупость и лганье,И гнет тирана – братством благодатным.

Теперь, когда он знал, как много у него сторонников и как сильны отряды, готовящиеся к выступлению, он мог себе позволить более подробно и широко говорить о будущей республике. Откровенные беседы с друзьями доставляли ему особенную радость. Воодушевление, переживаемое Кампанеллой, передавалось и людям, которые его окружали. Это были самые светлые дни в его суровой, многострадальной жизни.

Однажды в конце августа Кампанелла с группой товарищей поднялся в горы. Он еще раз хотел посмотреть, где лучше сделать засады и как занять узкие проходы, чтобы отрезать дорогу испанцам. Прав был Престиначе, утверждавший, что Стило благодаря своему выгодному расположению не нуждается в специальных укреплениях. Когда покончили с делами, не захотелось уходить. В горах не было августовского зноя. С высоты открывался чудесный вид на Стило и соседние деревни.

Кампанелла смотрел вниз на маленькие белые домишки. Но видел он совсем другой город – пояса прекрасных зданий, мощеные улицы, галереи, стены, расписанные фресками, с помощью которых дети легко усваивают все науки. Он видел Город Солнца.

Он размечтался. Но мечты его были конкретными планами, в близкое осуществление которых он верил. Он знал, как построить трапезные, спальни, палестры, как устроить общественные мастерские, магазины, склады, как разместить бастионы и укрепления. Годами продумывал он распределение обязанностей среди членов общины, организацию труда, покрой одежды, методы воспитания.

Томмазо читал стихи, воспевал гору Стило, называя ее Горою свободы. Здесь впервые восторжествуют идеи, которые впоследствии преобразят весь мир!

Неизвестно, откуда взялся кувшин молодого вина, сыр, оливки, мясо. Кампанелла говорил. И все, кто там был, испытывали вместе с ним радость и восторг.

Он говорил с необычайным воодушевлением. Внизу лежал город. Легкий ветерок был напоен ароматом горных пастбищ. Никогда в жизни он не был так счастлив, как теперь. Но он был уверен, что его ожидает еще большее счастье – восстание закончится победой!

Он дорого заплатил за то, чтобы насладиться этими днями, – платил отчаянием камер-одиночек, муками застенков, лучшими годами молодости, загубленными в темницах. Он имел право на счастье, имел право вдвойне. Ведь боролся он не за личное благополучие, а за освобождение всех людей!

И, предчувствуя близкую победу, душа его ликовала.

Глава седьмая

Измена

Вечером 27 августа в Стило на взмыленном коне прискакал Дионисий. Кампанелла сразу понял: стряслась беда, В самом деле, худшего нельзя было и предположить. Изменники выдали испанским властям планы восстания, и утром в Санта-Евфемия прибыл из Неаполя флот и высадил на сушу карательные отряды. Задание, которое они имели, хранилось в такой тайне, что и губернатор не был поставлен о нем в известность. Ему сообщили, что солдаты присланы для охраны побережья от пиратских набегов. Первый донос, вероятно, был сделан давно. Случайность уберегла заговорщиков от того, что их не похватали в постелях. Пятеро катанцарцев, участники заговора, узнав о первом доносе, поспешили покаяться властям. Губернатор пришел в неописуемую ярость: его даже не сочли нужным уведомить об истинной цели присылки войск!

В тот же день оскорбленный губернатор поделился своим возмущением с епископом Катанцаро, а тот, боясь навлечь скандал на весь доминиканский орден, предупредил Дионисия. Все планы рухнули. Приурочить выступление калабрийцев к приходу турецкой эскадры стало невозможно, а поднимать восстание за две недели до срока, когда основные силы еще не собраны, значило обрекать людей на истребление. Спинелли со своей армией уничтожит заговорщиков задолго до прибытия турок.

Как только стало известно о раскрытии заговора, многие из его участников, желая заслужить прощение, начали выдавать товарищей. Неожиданность, с которой правительство нанесло удар, посеяла панику. Теперь, когда Калабрия оказалась вдруг наводненной испанскими войсками, а на море вместо ожидавшихся галер союзников-турок стояли военные корабли вице-короля, мало кто думал о том, чтобы браться за оружие, – каждый мечтал о собственном спасении. Захваченные врасплох люди, которые смело дрались бы в отрядах, бросились кто куда.

Дионисий успел повидаться с Маврицио. Его нельзя было упрекнуть в трусости, но он тоже считал, что надо немедленно уходить, пока испанцы не заняли еще всех дорог и не отрезали пути на север.

Уходить? Постыдно бежать, даже не попытавшись оказать сопротивления? Разве нельзя продержаться до прихода Чикалы?

Сколько Дионисий ни убеждал Кампанеллу в нереальности этого намерения, он стоял на своем. Дионисий был прав – выступать было не с кем, отряды партизан находились далеко и должны были спуститься с гор только через две недели. Он ссылался на военный авторитет Маврицио. Калабрийцы потеряли свое главное преимущество – внезапность, испанцы их опередили.

Они спорили очень резко. Дионисий доказывал, что безумие оставаться в Калабрии и подвергать себя риску. Следует уходить подальше от испанских солдат и изменников.

Кампанелла со всей решительностью отказался. Он при любых условиях останется на родине. Две недели он будет скрываться у надежных людей. Он дождется прихода отряда из Реджо и прибытия Чикалы! Десятого он во что бы то ни стало, пусть с горсточкой людей, пусть один, но зажжет на прибрежных скалах сигнальные костры. А когда загремят пушки Чикалы и высадится огромный десант, поднимутся все, кому дорога свобода, вылезут из своих нор даже трусы. Стоит только начать. Восстанет народ, и испанцы будут уничтожены!

Напрасно Дионисий доказывал, что партизаны, узнав о многочисленности испанских войск, не выйдут с гор, а огни, зажженные на скалах, будут мгновенно потушены патрулями, уже сейчас занявшими значительную часть побережья.

Ему так и не удалось убедить Томмазо. Среди трех руководителей не было единодушия. Кампанелла категорически отказался бежать. Время не позволяло вести долгие споры. Каждая минута промедления могла стоить жизни многим. Дионисий торопился предупредить товарищей о раскрытии заговора. Получив от Кампанеллы обещание, что он по крайней мере не останется в Стило, где его сразу же схватят, а спрячется в Стиньяно, Дионисий сменил лошадь и помчался дальше.

Кампанелла неоднократно просил более внимательно приглядываться к людям, посвящаемым в планы заговора. Однако, увлекающийся Дионисий часто забывал об этих предостережениях. Ему так не терпелось набрать побыстрее возможно большее число приверженцев, что он начинал убеждать в необходимости поднять восстание даже тех, кого мало знал. Чем ближе приближался день выступления, тем нетерпеливей становился Дионисий. Во время пребывания в Катанцаро он окончательно потерял осторожность. Число заговорщиков росло с каждым днем, но ему всего этого казалось недостаточно. Он разыскивал старых знакомых, обращался за советами к друзьям, вербовал людей без всякого разбора.

В Катанцаро, во францисканском монастыре, он встретил Фабио ди Лауро и Джамбаттиста Библиа. Они совершенно не походили друг на друга, но судьба свела их вместе. Несмотря на молодость – ему едва исполнилось двадцать лет, – Лауро, носивший рясу капуцина, вел бурную жизнь и успел пустить по ветру целое состояние. Библиа, торговец из Катанцаро, крещеный еврей, тоже с головой запутался в долгах. Спасаясь от преследований кредиторов, они нашли убежище в монастыре. Они не выходили за ворота: боялись, что их скрутят представители властей или, того хуже, какой-нибудь разгневанный заимодавец свалит выстрелом из аркебуза. Речи Дионисия пришлись им по душе. Их очень устраивали его планы. Поднять восстание, прогнать испанцев, установить новые законы! Они стали горячо помогать Дионисию: называли недовольных, советовали где раздобыть оружие. Дионисий хвалился огромным размахом, с которым идет подготовка к восстанию, упоминал о союзе с турками и намекал, что сам римский папа относится с симпатией к заговорщикам. Когда Дионисий уехал, их взяло сомнение: неужели восставшие смогут одолеть великую Испанскую монархию?

В то время как Кампанелла переживал величайший подъем в ожидании наступающего торжества справедливости, Фабио и Джамбаттиста, отсиживаясь в монастыре, искали выхода из своего затруднительного положения. Ждать, пока утвердятся новые порядки, провозглашенные Кампанеллой, и будут отменены все долговые обязательства? Надеяться на победу заговорщиков? Они вспомнили, как щедро испанские власти награждали за выдачу даже какого-нибудь одного партизана. А если раскрыть целый заговор, который ставит своей целью отнять у испанской короны все Неаполитанское королевство? Награды, конечно, хватило бы, чтобы расплатиться со всеми кредиторами. Да и на какую карьеру можно было тогда рассчитывать!

Боясь мести, они долго колебались. Никому не хочется быть зарезанным в постели! Но когда они решились на измену, то стали действовать энергично и осторожно. Они сумели встретиться с Ксаравой, прокурором Калабрии, и рассказали ему о подготовляемом восстании. Оба доносчика были не очень сильны в грамоте, и сам Ксарава вызвался составить необходимую бумагу. Фабио и Джамбаттиста могли назвать поименно только немногих участников заговора. Ксарава велел им выйти из монастыря в город, вернуться в свои дома и продолжать наблюдения. Урезонить кредиторов он брал на себя. Доносчики сперва упирались, опасаясь, что их сожгут в их собственных домах. Ксарава пообещал им негласную охрану и большое вознаграждение.

10 августа изменники подписали составленный Ксаравой донос. Они удивились, что прокурор насочинил много такого, чего они и не говорили, но он легко убедил их, что чем серьезней будет представлен заговор, тем значительней будет награда. В доносе говорилось, что Кампанелла и Дионисий Понцио, опираясь на поддержку множества монахов, дворян, епископов, самого папы и турок, призывают народ к восстанию и проповедуют установление республики. Они называют короля тираном, порицают невыносимые злоупотребления чиновников, которые, по их словам, торгуют с публичного торга человеческой кровью и присваивают себе плоды труда, добытые потом бедняков. Лауро и Библиа заявляли, что в заговоре участвует более двух тысяч человек. В заключение они не забыли упомянуть о надежде на награду со стороны вице-короля.

Выполняя задание Ксаравы, они продолжали слежку, и 13 августа подали новый донос. Эти дни стоили им много сил – они почти не спали, ждали возмездия. Им постоянно казалось, что их встречи с прокурором были замечены кем-нибудь из заговорщиков. Они не могли больше оставаться в родном городе и, заручившись поддержкой Ксаравы, тайно бежали в Неаполь.

Как только в столице Неаполитанского королевства были получены сообщения о заговоре, вице-король, граф Лемос, тотчас же начал действовать. Копии доносов он послал в Мадрид и одновременно потребовал от своего представителя при дворе Климента VIII, чтобы тот, поставя папу в известность, что клирики-калабрийцы вступили в преступные сношения с турками, получил бы разрешение на их арест. Папа согласился при условии, что лица духовного звания будут содержаться в тюрьме как узники нунция. Климент, кроме того, высказал желание, чтобы в Калабрию был направлен его уполномоченный, который бы разобрался во всем на месте.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Доминиканцы, или братья-проповедники, – католический монашеский орден, основанный в XIII веке для борьбы с еретиками.

2

Францисканцы – один из монашеских «нищенствующих» орденов. Основан в XIII веке Франциском Ассизским.

3

Аристотель (384–322 гг. до н. э.) – великий древнегреческий философ. В средние века католическая церковь приспосабливала его учение для собственных нужд. Аристотель, изуродованный христианскими комментаторами, был воплощением мертвой схоластики.

4

Провинциал – глава всех монастырей провинции, принадлежащих одному ордену.

5

Приор – настоятель монастыря.

6

Перипатетики – ученики или последователи философской школы Аристотеля.

7

Вальденсы – религиозная секта в южной Франции. Вальденсы были объявлены еретиками.

8

Фуорушити – буквально: спасшиеся бегством.

9

Стихотворные переводы сонетов Кампанеллы, отрывки из «Города Солнца» и трактата «О наилучшем государстве» здесь и в дальнейшем даются по изданию: Кампанелла, Город Солнца. Перевод с латинского и комментарии: Ф. А. Петровского. Перевод Приложений: М. Л. Абрамсон., С. В. Шервинского и В. А. Ещина. Вступительная статья: В. П. Волгина. Москва, 1954.

10

Гороскоп – таблица расположения планет в момент рождения человека, употребляемая астрологами для предсказания судьбы.

11

Нунций – посол римского папы.

12

Геомантия – предсказания по фигурам на песке.

13

Апокалипсис (греч. «Откровение») – заключительная часть Нового завета. Автор Апокалипсиса, называющий себя Иоанном, заявляет, что бог открыл ему будущее человечества. Он рисует фантастические картины пришествия Христа, борьбы Христа с антихристом, страшного суда и конца света.