Суккуб для наследника

Выходит, человеку придётся умереть, чтобы умер монстр? Вопрос к знатокам: спасёт она тем свою душу или погубит её?

Николь набрала полную ванну воды. Холодную – не любила, горячую не могла сейчас позволить, поэтому выбрала индифферентную, равную комнатной.

Пока вода набиралась, Николь подошла к зеркалу. С той стороны отражения на неё смотрело ангельски-милое, сдобное личико, так называемое беби-фэйс: вздёрнутый, короткий, хоть и прямой носик, пухлые губы, большие глаза, маленький подбородок и круглые, тронутые нежным румянцем, щёки. Ямочки, наивный взгляд. Образ дополняли нимбом окружающие лицо золотистые локоны.

Кто, взглянув на это милое видение, воскрешающее в памяти синее небо и ромашковые, бескрайние поля, сияющие улыбки и летнее тепло, мог поверить, что за этой маской прячется чудовище?

Николь медленно сняла один за другим кольца. С каждым снятым кольцом менялся и образ. Мягкость и плавность черт таяла. Лицо истончалось. Кожа из золотистой сделалась фарфорово-белоснежной, лишённой намёка на румянец. Скулы приобретали чёткие выразительные очертания. Во взгляде читалась жадность. В волосах, огненно-рыжих, словно вспыхивали искры пламени.

Кто из них – настоящая она? Блондинка? Огненноволосая красавица?

Вода в ванной набралась.

Не желая, чтобы её нашли обнажённой, Николь облачилась в длинное светлое платье. Классический образ вечно плачущей невесты, поджидающей запозднившегося жениха на проклятых перекрёстках после полуночи. Убереги, господь, от такой судьбы, но чего другого ждать той, кто родилась проклятой? Возможно, после смерти ей придётся заниматься именно тем, от чего она пытается сбежать сейчас?

Хотелось бы верить, что мама будет с ней в этот тяжёлый момент. Что хоть кто-то болеет, переживает, одобряет или – порицает. Но вокруг была лишь тишина и одиночество.

Судьбоносные решения в жизни некому принять, кроме нас самих.

«Дай знак мне, если ты существуешь, Господи», – горячо обратилась она к тому, в кого неизменно верила, как человеком, так и нечистью. Но никто не ответил. Царила привычная тишина.

– Я не буду служить Тьме, – упрямо прошептала она, делая шаг в ванную.

Удивительно, в этот момент она думала не о том, что, возможно, делает последние вздохи в жизни – её страшили острое лезвие и боль.

Любые нити рвать нелегко, что-то приходится и перерезать.

Николь погрузилась в воду, чувствуя твёрдую поверхность бортика под затылком.

Страшно…

Ни о чём не думать. Просто сделать то, что надо. То, что должна.

Лезвие легко вспарывает кожу, следуя синей линии вен, светящейся из-под кожи. Вот и всё. Алая, горячая кровь смешивается с прохладной водой и плывёт в ней экзотическим сгустком.

Николь отстранённо наблюдает словно со стороны.

Ей представлялось, что она стоит на одном берегу этой кровавой реке, а на другой стороне её ждёт незнакомец в белом костюме. Он стоял, запустив руки в карманы и с улыбкой ждал.

– Прости, – ещё раз прошептала Николь. – Я правда не хотела. Я верила, что справлюсь.

Призрак проявлял привычное для призраков молчаливое безразличие.

«Скоро я узнаю, есть что-то на Той Стороне – или в смерти нас ждёт лишь пустота», – закрывая глаза, подумала Николь. – «Прости мама. Ты просила меня не выпускать эту тварь в мир. Я делаю, что могу».

Николь проваливалась куда-то вниз и сознание затопило чернотой.

Потом она почувствовала, что плывёт в чёрной воде. Вязкой, густой, как подогретой молоко. Плывёт, продвигаясь плавными, сильными движениями. Впереди сиял яркий проём, подобный луне. Николь точно знала, что должна туда попасть туда.

Ничего в своей жизни она не хотела так сильно! Достичь этой заветной сияющей черты, где ждала её мать, Творец и всё то светлое и счастливое, чего не было в этой жизни.

– Вернись, – проговорил мужской голос, тихий и глубокий.

Николь, не слушая, продолжала плыть.

– Вернись. Твоё время ещё не пришло. Ты должна вернуться, пока не поздно.

– Не хочу убивать людей! – упрямо отмахнулась от навязчивого голоса Николь.

– Не убивай.

– Но я не могу!

– Не ищи лёгких путей – ищи правильный. Ты просила знака свыше? Вот он: вернись!

Сияющий проход отдалялся. Мощным течением Николь сносило назад.

***

Вскрикнув, она села, с удивлением наблюдая, как кровь, которую только что видела расходящейся по воде, собираясь, втягивается обратно в вены, а сами раны затягиваются без следа.

На весь дом стоял дикий звон. Кто-то упрямо жал кнопку звонка. Тот отзывался визгливым треньканьем.

– Вот чёрт! – выругалась Николь, скользя по кафелю мокрыми ногами, срывая с вешалки махровый халат и оборачиваясь в него. – Да, иду я! Иду!

Будто тот, кто стоял за дверью, мог её отсюда услышать?

Короткая пауза и звонок заголосил снова.

Вернуть кольца на пальцы и спуститься вниз оказалось делом ещё пяти минут.

Рывком Николь распахнула дверь и нос к носу столкнулась со смуглым стройным красавчиком. У того был острый подбородок и острый, как лезвие, взгляд.

– Ты оглохла? – надменно фыркнул он Николь прямо в лицо. – Какого чёрта так долго?

– Я не ждала гостей, – ошарашенно выдохнула она в ответ.

Парень оттолкнул дверь и, отодвинув плечом хозяйку, нагло вторгся внутрь.

– Ты что себе позволяешь? – возмутилась она.

Незваный гость притормозил, обернулся и окинул Николь надменным взглядом:

– Я Фэйро Стрегонэ, – заявил он, как будто это должно было всё объяснить.

– Да мне плевать, кто ты! Я тебя не впускала.

Парень сцепил руки за спиной, словно боялся не сдержаться и распустить их.

Приблизившись, он навис над ней. Благо, рост позволял. Макушка Николь находилась приблизительно на уровне его плеч.

Выразительно окинув её взглядом, парень вопросительно приподнял брови.

Вода ещё стекала с Николь. Под халатом мокрая ткань противно липла к телу. Пряди волос липли к лицу и к шее, а у босых ног уже собиралась лужица.

Взгляд непрошенного визитёра задержался на этом мокром пятне и Николь почувствовала себя так, словно ненароком описалась.

Затянув пояс на халате, она с вызовом взглянула в полуночно-синие, мрачные глаза, словно требуя объяснений.

– Мать попросила забрать тебя, – произнёс он, пожимая плечами. – Я полагал ты меня ждёшь.

Ах, Стрегонэ? Ну, конечно!..

– Вы – сын Джастины?

– Для тебя – сеньоры Джастины, – поправили её жёстко. – Собирайся. Я не рассчитывал на то, что придётся так долго с тобой копаться.

– Переживёшь, – огрызнулась она.

– Что ты сказала?..

– Сказала то, что слышал. Ещё раз – как там тебя зовут?..

Привалившись плечом к стене, он холодно повторил:

– Фэйро.

– Сеньора, – Николь нарочито подчеркнула это слова, – сеньора Джастина сказала, что её сына зовут Дианджело.

– И? – дёрнул бровью он. –Что с того?

– Фэйро – не Дианджело.

– Догадаться, что у моей матери не один сын – не судьба? Слушай, у меня, в отличие от тебя, не так много свободного времени. Может быть, начнёшь уже собираться?

Жаль, что у неё контракт на старшего брата. Младший чертовски привлекателен.

Непрошенный гость тем временем без приглашения плюхнутся в кресло:

– Бери по минимуму, лишь самое необходимое. Униформу и всё остальное дадут на месте, – холодно инструктировал он её.

Вскоре они уже сидели внутри автомобиля – Фэйр Стрегонэ за «штурвалом», а Николь – прямо за ним, на заднем сидении. Она замечала, как, время от времени, он посматривает на неё через зеркало заднего вида.

– Раньше матушка не занималась благотворительностью, – сузил он глаза. – Мы никогда не впускали в дом случайных людей.

– Отличная традиция.

– Чем тебе удалось зацепить её до такой степени, что матушка решила оказать тебе покровительство?

– Не знаю. Я до вчерашнего дня твою матушку в глаза не видела. Признаться, её появление удивило меня и не слишком порадовало.

– Думаешь, я тебе поверю? Не часто, наверное, в твою сраную лавчонку миллионеры-то заходят?

– Мне плевать, во что ты веришь. Мнение незнакомцев для меня не в приоритете.

На сей раз он не хмыкает – кривит губы. Затем молча лезет в карман и небрежно достаёт оттуда стодолларовую банкноту:

– Скажешь, почему моя мать наняла тебя на работу и можешь это взять.

Взгляд синих глаз тяжёлый. В нём читается оскорбительное пренебрежение, словно перед ним сидит выползший на чистую скатерть таракан.

Она молчит. И в длинных пальцах, гибких, словно у хорошего фокусника, уже зажато две стодолларовые купюры:

– Я хочу знать правду. Этого хватит?

– Хочу десять раз по столько, – издевательски смеётся Николь.

– Твоя правда столько стоит? – невозмутимо и ровно звучит его голос.

– Нет.

– Не люблю переплачивать.

– Возможно, эта черта – проявление бережливости, но не исключено, что ты просто жаден.

– Возьми деньги и ответь на вопрос.

– Или – что?

– Тебе правда интересно? – в спокойном тихом голосе явственно звучит угроза.

– С первого взгляда, возможно, незаметно, но девушка я очень совестливая. Я не привыкла брать незаработанные деньги.

– Так заработай, – гнёт он свою линию.

– Я сама удивилась предложению вашей матушки, высказанному приблизительно в вашей же манере общения. «С завтрашнего дня работаешь у меня. Отказа не приму». И вот– я еду.

– Звучит странно.

– Ваша матушка, возможно, как и вы, считает, что решать дано только ей. Все остальные должны её решению восхищённо аплодировать.

– Работать в нашем доме – это привилегия. Тебе следует быть благодарной.

– Это ваше чисто субъективное мнение. А как по мне, так в мою жизнь ворвались странные люди и хотят причинить мне добро. Положите уже ваши деньги обратно – у меня на бумагу аллергия. И следите, пожалуйста, за дорогой. Мы так, чего доброго, разобьёмся.

– Тебя не учили почтительности?

– Меня в прислуги не готовили, а между равными простой вежливости вполне достаточно.

Ответить парню помешал проснувшийся смартфон, затянувший мелодию в стиле тяжёлого рока. Нажав кнопку вызова, Фейро приложил мобильник к уху, зажимая его плечом.

– Да?

Его манера вождения заставляла Николь нервничать. Они то и дело резко перестраивались, забирая в сторону, обходя другие машины и снова возвращаясь в поток автомобилей. Всё это в стиле «потеснись, грязь, навоз ползёт». То ускорялись, то подсекали, то тормозили, то вылетали на встречную полосу.

А тут он ещё побеседовать решил!

Кажется, новости были плохими? Парень сделался темнее тучи.

– Что значит: «Нигде нет»? Придурок! Тебе за что платят?! Ты должен был следить за ним!

На том конце связи кто-то поспешно, взволнованно оправдывался.

– Да мне насрать! Делай, что хочешь! Хоть землю носом рой, но, если через час не сядешь ему на хвост, я тебе лично яйца отрежу и сожрать заставлю. И это не фигура речи, идиота кусок!

Неразборчивый фон в трубке загудел сильнее, словно рой потревоженных пчёл.

А лицо Фэйро теперь не выглядело тёмным – напротив, побелело, как мел.

– Ищи, – коротко прорычал он. – Приеду через час.

Бросив смартфон на соседнее сидень, Стрегонэ ударил по рулю обеими руками.

– Чёрт! – рявкнул он. – Чёрт! Чёрт! Чёрт!!!

Руль жалобно скрипнул. Машину повело влево, вынося на соседнюю полосу. Сзади отчаянно засигналили, визжа тормозами.

У Николь сердце ушло в пятки, и она заорала с испугу:

– Угробить нас решил?!

Фэйро успел удачно вырулить:

– Закрой пасть!

Стрегонэ ударил по газам. Машина, взревев как зверь, стала ракетой, проносясь мимо других машин, играя в «шашечки». Ветер свистел в приоткрытых окнах, разметав волосы. Спидометр показывал 100 миль в час.

«Он – псих!», – подумала Николь, зажмурившись.

Молния два раза в одно дерево не бьёт – смерть два раза на дню не приходит. К тому же, она существо сверхъестественное. Выживет. Чего ей бояться?

Того, что будет больно! А боль – не пирожное с фруктовыми сливками и не ванильно-амбровые духи. Её никто не любит.

Вскоре оживлённая трасса осталась позади. Деревьев становилось больше, бетона – меньше и вот уже впереди забелел шикарный особняк, окружённый ландшафтным садом.

Они вошли в дом через внутренний дворик. Внимание Николь привлекла красивая ваза, стоящая на круглом столике. В ней красовался красивый букет из экзотических орхидей и зелени.

Джастина поспешила им навстречу. С виду –довольная и счастливая.

– Наконец-то! Я уже начала волноваться, – она нежно поцеловала сына в щёку. – Как доехали?

– С ветерком, – хмыкнул он, покосившись на Николь. – Путешествие было даже приятным. Правда?

Николь заулыбалась и закивала китайским болванчиком.

– А где Ди? Разве вы за ним не заехали?

– Как видишь, нет.

– Мы же договорились, что ты привезёшь его.

В голосе Джастины отчётливо зазвучали нотки недовольства и обеспокоенности.

– Я всё равно планирую возвратиться в город. Тогда к брату и заскачу.

– Не понимаю, к чему крутиться лишний раз? Я надеялась, что мы поужинаем вместе, как нормальная семья. Хотела познакомить вас с Николь.

– Новая служанка не настолько важная птица, чтобы менять из-за неё планы.

– Николь – не служанка.

Перехватив удивлённый взгляд сына, Джастина поправилась:

– Я хочу сказать, не простая служанка. Она моя личная протеже. И я была бы просто счастлива, если хотя бы кто-то из моих детей, пусть изредка, считался с моими желаниями.

– Прости, мама, но как я мог заранее знать о твоих желаниях?

– Я хочу, чтобы и к Николь ты отнёсся с уважением. Я кое-чем обязана её покойной матери. Прошу тебя, сынок, помоги девушке здесь освоиться. Будь вежливым и хорошим.

– Разве я бываю невежливым или не хорошим? Сделаю, что смогу, – раздражённо отмахнулся он. – А сейчас, если не возражаешь, мне нужно уйти.

Мать и сын вышли на улицу, но Николь было прекрасно слышно всё, о чём они говорили.

– Твой брат, сколько я не звоню – не отвечает.

– Что в этом нового?

– Ничего, – вздох. – Просто я надеялась, что он может быть с тобой. Или у тебя на квартире, – скороговоркой затараторила Джастина, словно боясь, что её вот-вот прервут. – Он опять под кайфом, да? Не скрывай от меня правды. Я пойму, почему ты пытаешься его покрывать. Он у тебя. Да?

– Да, мам. Он со мной. Как всегда, невменяемый после ночного загула. К сожалению, всё лечение в очередном центре – коту под хвост.

– Он не исправим.

– Боюсь, что так. Пока не сдохнет, будет отравлять нам жизнь.

– Не говори так.

– Молчу ли я об этом, говорю ли – результат один.

– Нам необходимо, чтобы завтра он был во вменяемом состоянии. Твой дядя заявился в город. Он собирается оспорить завещание вашего отца и хочет сам занять кресло в совете директоров.

– Тебе не приходило в голову, что, учитывая обстоятельства, так было бы лучше для нас для всех?

– Что ты несёшь?! Ты себя слышишь?! Хочешь, чтобы Райль пустил нас по миру?! Только дай ему шанс!

– Энджело пустит нас по миру в разы быстрее. И куда с худшими последствиями.

– Тебе прекрасно известно, что твой брат не интересуется компанией.

– Да. Всем управляет Карлос. И он нарочно выбрал Энжа, потому, что мной у него крутить так не получится.

– Твоего брата наследником выбрал твой отец, а не Карлос. Не понимаю, за что ты так его невзлюбил? Мы всем ему обязаны. Чтобы стало с нами без его поддержки?

– Да уж выкрутились бы как-нибудь. Будь моя воля, я избавился бы от обоих своих добрых любящих и горячо любимых, дядюшек.

– И занял бы кресло директора сам?

– И справился бы. Уверен.

– Пока тебе нет двадцати одного года твоя главная задача – это учёба. А делами должен заниматься твой старший брат.

– Ключевое слово «должен», но он и собой-то управлять не может и не собирается. Мне осточертело бегать вокруг него на цирлах, маменька. Он меня достал.

– Знаю, – обречённо выдохнула Джастина. – Он всех достал. Но он мой сын и твой брат. А завтра на Совете директоров он должен был трезвым.

– Нам повезёт, если он вообще там будет.

– Нужно постараться, чтобы был.

– Постараюсь. Постараюсь отмыть его, вытащив из очередной дыры, от очередного дерьма и притащить чистеньким. Но не рассчитывай на слишком многое. Я же не волшебник.

– Фэйро, ты не представляешь, как я тебе благодарна! Я ценю всё, что ты делаешь для семьи, сынок.

– Мне пора идти.

– Ты ведь позвонишь?..

– Не волнуйся, как только этот свин проспится, я заставлю его позвонить. Люблю тебя.

– И я тебя.

Догадавшись, что Джастина сейчас вернётся, Николь поспешила сесть в кресло, схватила первый попавшийся глянцевый журнал и притворилась, будто погружена в светские, а не в семейные, сплетни.

Сложить два к двум было несложно. Похоже, эта заноза в заднице, ради которого её сюда приволокли, в очередной раз заставляет болеть головы у всего семейства. Мать предполагает, что старший сынок пока обретается у младшего, младший его покрывает, но на деле этот Дианджело куда-то запропастился.

И чего этим богатеньким спокойно не живётся? Вот ведь, кажется, весь мир у тебя на ладони: самые интересные путешествие, доступ к любым знаниям, просто жизнь без забот и хлопот среди красивых людей и вещей? Так ведь нет! Несёт их бес зачем-то туда, куда обычным людям и даром не надо.

Глава 5. Странная семейка

Привыкшая к замкнутым пространствам, Николь в большой комнате чувствовала себя неуютно, но больше всего в новом жилище её впечатляла стеклянная стена с раздвижными дверями, ведущая на балкон-террасу, откуда по ступенькам можно было спуститься на пляж.

Это было потрясающе – видеть море прямо из окна. Столько воды, уходящей за горизонт, жёлтый раскалённый песок, белые шезлонги под цветными зонтиками. Красивое зрелище. Здорово, когда целый пляж принадлежит тебе одному. Здорово быть богачом. Даже лучше, чем демоном.

Раздвинув двери, Николь подставила лицо лёгкому бризу, ласковому и мягкому. Так приятно чувствовать дуновение воздуха и ни о чём не думать!

Но долго наслаждаться безмятежным одиночеством не пришлось. Внимание Николь привлекла угловатая фигурка в белом – девочка-подросток лет двенадцати стояла слишком близко к волнам. Вроде бы картина вполне умиротворяющая, но отчего-то на душе сделалось тревожно и Николь решила спуститься вниз.

Пляж оказался не так близко, как виделось. Пока Николь спустилась, пока пересекла площадку перед домом, пока снова спустилась (теперь уже по второй лестнице), девочка уже успела зайти в воду по пояс.

Начался вечерний прилив. Волны накатывали одна на другую. Море пенилось и шумело. Крик чаек сделался пронзительным, как удар бича. От них становилось тоскливо.

А ещё тоскливее была фигура странного ребёнка, зачем-то медленно бредущего в пучину. Что она пытается сделать? Увлечена чем-то в плещущейся воде настолько, что не понимает опасности? Хорошо, если плавать умеет, а если оступится в какую-нибудь неровность на дне? Упадёт, да чего доброго и утонет!

– Эй! – крикнула Николь, взмахивая руками не хуже чайки, в безуспешных попытках привлечь к себе внимание девочки. – Эй! Стой!

Вода плескалась. Худенькая фигурка в белом колыхалась в ней как водоросль.

Не долго раздумывая, Николь припустила бегом.

– Стой, тебе говорят! Да какого чёрта ты творишь?!

Может, дитё утопиться решило? Где няньки-шофёры-горничные? Почему никто не приглядывает?!

К счастью, Николь успела схватить сумасшедшую за руку ещё до того, как очередная волна обрушилась на них, орошая каскадом солёных брызг. Не успей она вовремя, девчонку точно уволокло бы течением на глубину.

Но стоило ей схватить ребёнка за руку, как та начала истошно вопить.

Рывком вытолкнув её на берег, Николь с возмущением, недоумением и даже страхом глядела на девочку.

– Пусти! Пусти! Пусти меня! – вопила та.

Истошные крики, наконец-то, привлекли внимание прислуги. Фигурки в униформе замельтешили наверху, спеша на помощь. Но им, как и самой Николь, потребовалось время, чтобы спуститься на пляж.

– Не кричи, – попросила Николь и, видя, что на голос девочка не реагирует, добавила капельку чар. – Не кричи, пожалуйста. Всё хорошо. Хорошо. Взгляни на меня.

Девочка смолкла, глядя на Николь широко распахнутыми, светлыми глазами.

– Я сейчас тебя отпущу. А ты будешь вести себя спокойно. Договорились?

Девочка медленно кивнула, но взгляд её оставался отсутствующим. Она вся сжалась, словно опасаясь, что к ней снова прикоснуться.

– Меня зовут Николь. Николь Джанси. А тебя?

Николь говорила, как можно мягче, ласковее, добавляя магию чар. Немного, ровно столько, чтобы понравиться, расположить к себе.

– Тони.

Голос у девочки был глухой, низкий, невнятный.

– Господи, боже! – подбежала запыхавшаяся горничная, а следом за ней какой-то мужчина. – Как вы здесь очутились, сеньорита? Вам срочно нужно вернуться в дом!

Девочка вновь шарахнулась от протянутой к ней руки, зажимая уши. В глазах читались неприятие и страх.

– Пожалуйста, пойдёмте! Ваша матушка будет очень недовольна, если узнает, что вы ходили на пляж. Меня уволят. Вы же этого не хотите?

Девочка отчаянно замотала головой, сильнее прижимая руки к ушам.

– Ну, прошу вас! – едва не плача, причитала женщина.

– Как ты за ней не усмотрела?! – буркнул мужчина.

– Отвернулась всего на секундочку, а она возьми – и выскользни. Я не виновата. Попробуй следить за ней целыми днями!?

– С чего бы? Это ведь твоя обязанность.

Девочка принялась бормотать что-то себе под нос.

– Надо бы ей переодеться, – нахмурился мужчина. – Она же вымокла насквозь.

– Тони, возьми меня за руку. Пойдём в твою комнату? Покажешь её мне? – напевным голосом проворковала Николь, молясь про себя, чтобы чары подействовали как нужно.

Девочка медленно потянулась к открытой ладони Николь.

Ещё четверть часа ушло на то, чтобы проводить ребёнка и уговорить переодеться. Затем, оставив Тони на попечении слуг, в чью обязанность входило заботиться о ней, Николь вернулась к себе, размышляя о том, что же так вышло, что все дети Джастины получились на редкость странными? А если отбросить модную нынче толерантность, то, говоря правду – дефективными.

У среднего сына явные проблемы с агрессией, младшая дочка – аутистка. А ведь изначально-то речь шла о том, что только у старшенького проблемы?..

Солнце ниже клонилось к плещущимся волнам, окрашивая воду в розовый цвет, когда в дверь заглянула смазливая горничная.

– Тебя ждут к ужину, – оповестила она. – Давай, не задерживайся.

Николь не предупреждали об ужине. В качестве кого её там ждут? Вырядится гостьей, а ждут прислугу? Не найдя в шкафу униформы, она решила, что джинсы и бледно-салатовая футболка, вполне сгодятся к данному случаю.

По всему дому навязчиво пахло лилиями. Цветы стояли в вазонах, высоких и низких, распространяя вокруг себя тяжёлый, удушающий в такой зной, аромат. Хорошо ещё, сквозняки наполняли дом воздухом, а то – совсем беда.

За столом, сервированном в малой гостиной, сидели четверо: Джастина, Тони (всё с тем же отсутствующим видом и пустыми глазами), двое мужчин. С первого же взгляда становилось ясно, что оба мужчины, несмотря на подтянутый и элегантный вид, слишком взрослые, чтобы оказаться пресловутым Дианджело.

– Садись, – кивнула ей Джастина. – Позволь представить? Это Карлос, мой младший брат. Он адвокат. А это – Джулиан.

Тёмные глаза последнего похотливо скользнули по фигуре Николь, вызывая у неё инстинктивное чувство гадливости.

– Очень приятно, – вслух сказала она.

– Я планировала устроить твою судьбу, дав место горничной в нашем доме, – заявила Джастина, – но Карлос убедил меня, что будет правильнее пригласить тебя в качестве гостьи. Поразмышляв, я согласилась.

Николь молчала, не зная, что сказать. У богатых свои причуды. Гостья – так гостья. Ей всё равно.

– Я навел о тебе кое-какие справки. Узнал, что ты закончила школу с отличием, – деловито начал Карлос. – Почему не поступила в колледж, учиться дальше?

Действительно – почему? В чём могут быть проблемы?

– Мама умерла, не оставив средств. То есть, на жизнь мне вполне хватает, – поправилась Николь, – но этого недостаточно для получения хорошего образования.

– Диплом с отличием способен открыть двери многих учебных заведений. Почему хотя бы не попытаться?

– Диплом с отличием ничего не открывает, если за тобой не стоят спонсоры или меценаты. На самом деле я пыталась пройти сквозь стены и сражаться с мельницами, но проиграла. Не подумайте, я не жалуюсь, – с улыбкой добавила Николь. – Я всем довольна. Меня не тяготит привычная жизнь.

– Но ведь это нормально – мечтать о лучшем будущем для себя, – подхватил Джулиан, похотливо блестя глазами.