Весы Правосудия Божиего. Книга третья

– И то правда, сытый художник больше думает о натурщицах, чем об живописи.

– Ты, маэстро, неисправим.

– Что делать, художник – и вообще мужчина, – в любом возрасте не прочь развлечься с молодой особой, это придает творческих сил, как ты знаешь.

– Если мне уже пятьдесят.

– То у меня семьдесят, мой мальчик, но ни одной юбки я еще не пропускал.

– Охотно верю, вот только где те юбки, что будут вешаться на шею престарелому маэстро.

– Знаешь, хвастать не буду, конечно, но пистолет еще держу заряженным, на всякий случай, и заметь, редкая девица не мечтает побыть натурщицей у опытного мастера.

– Рад за тебя, старый развратник, а теперь шутки в сторону. Маэстро, я раньше не трогал эту тему, чтобы зря не ворошить, но дело прошлое. За Уралом в начале девяностых мне довелось прикопать весьма увесистую сумку с алмазами, вот почему мы все здесь собрались.

Ни один мускул не дрогнул на лице художника.

– А ты, Бронислав Юревич, молодец, ценю. И знаешь за что? За то, что при нашем предыдущем общении ты даже намека не дал на эту тему, ну надо же.

– Маэстро, а какой толк был тогда об этом говорить? Как не представлялось возможным вернуться туда.

– Да уж, значит, это можно назвать делом твоей жизни.

– Так получается.

– Ну ладно. И что думаешь делать с теми каменьями, раз уж уверен, что они до сих пор тебя верно ждут на том же месте.

– Уверен, что ждут, живых свидетелей не осталось.

– Никак закон клада?

– Почти что так, но в деталях расскажу как-нибудь за чашечкой чая, весьма долгая история.

– Да уж, за каждым состоянием, ведь недаром говорят, стоят криминальные действа.

– Ну, не совсем так, и вообще, полагаю, что это к делу не относится, ты лучше скажи, участвуешь ли, дело предстоит немалое.

– Вряд ли есть такой ювелир, который бы отказался от алмазного дела.

– Ну вот и хорошо, я знал, что так оно и будет, а значит, пусть официант нам принесет по бокалу местного хереса, обмоем это дело.

– Да, херес тут знатный, рукой подать, соседняя область.

– Пусть этот раз нам повезет, ведь благое дело начинаем, а помнишь, как закончилась наша последняя вылазка, ох уж эти наркоманы, слышал ли что-нибудь о них?

– Еще на Канарах расстались, и были они тогда снова подшофе героина, лет уже восемнадцать назад. Да их судьбы, походу дела, уже давно как определились на погостах… кроме что, может быть, Димона, у них с Лидой ведь дочка родилась, говорил, как будто на стройке начал работать, как знать, да кто против, дай Бог им удачи да здоровья.

– Уж есть как есть, наркота редко из своих лап отпускает.

– Ну значит, как раз я и есть тот редкий, горжусь, соскочил.

– Да ты и не был уж слишком фанатичным.

– Был ли, не был ли, но пару месяцев кости ломило так, что век не забуду, такой отходняк поймал, аж по самые не балуйся, врагу не пожелаю.

– Так что же, ближе к телу, как сказал некто из классиков, что же будешь делать с брюликами, раз уж начат разговор.

– Ну конечно же, продам, а на вырученные средства, есть мечта, заметьте, хочу реставрировать храм в своей волости, ну и если останется что-то, построить дом престарелых подле него, на родине дома нету в наличии, и к чему мне он под самую старость, а так, богадельню построю, ну и себе келью забронирую на правах хозяина. Как-то так.

– Прям святой человек, даже не верится.

– Ладно, ну а вот ты, маэстро, ведь старше всех нас, разве не задумываешься о вечном? И неужто нет желания на родину вернуться хотя бы перед смертью, в родной земле свои кости чтоб бросить.

– Да есть такое дело, и тоже, как ты, своего угла там не имею.

– Так в чем вопрос? Устроим и тебе апартамент для предсмертного общения с Богом, дом престарелых гангстеров получится, нечто между монастырем и воровской малиной, вон, пятеро потенциальных жильцов уже в списке.

– Смех, смехом, но, похоже, идея твоя не без здравого смысла, да и вообще, ты Бронька, всегда отличался оригинальностью.

– Именно что оригинальностью, но пока особого ничего не добился, вот кроме что теперь, даст если Бог, то что-то, может, и получится путного из жизни моей.

– Значит так, братва, раз уж пошла такая пьянка… надо отправляться за теми алмазами, а там и посмотрим, во-первых, чего они из себя представляют плюс, минус, огранить, и только потом мы узнаем, что с ними можно делать дальше. Продать ли как бриллианты, толи вработать в некие оправы. Ведь всякому камню нужна достойная оправа, надеюсь, вы согласны со мною, господа?

– Именно так, маэстро, ведь только поэтому мы и приехали за вами, уважаемый, вся надежда на вашу творческую натуру.

– Ну ладно, ты, Бронька, все же не меняешься, все-то тебя на шуточки тянет, за что и ценю. Разумеется, есть некоторый опыт, в творчестве, я имею в виду, да и ты сам не бездарная личность, предполагаю, что твои друзья тоже не просто случайные люди в этом деле.

– Несомненно, этих ребят пригласил я вовсе неспроста, знакомы мы еще с мест не столь отдаленных. В начале девяностых вместе хлеб ломали и даже в смертном бою проверены все как один, вот я и вспомнил о ни, перед тем как заняться этим делом. Теперь все они люди состоявшиеся, не миллионеры, но каждый при своем деле, семьи, дети, все как у людей, хоть и отбывали, было дело.

– Да, вижу, что все вы люди серьезные, но это надо же, словно в кино получается, храм восстанавливать, да братки, а вы как раз подоспели.

– Семьдесят уже стукнуло, и правда, о родине все чаще задумываюсь. То, что тут имею – так, не особо, ну есть мастерская, закуток там же в магазине картин. Не так чтобы часто, но, бывает, колечко, серьги принесут, спаяю, так больше для души, чем дохода, да и ремесло практикуется, а без практики профессионал пропадает.

– Ну вот теперь тебе будет практика, искусство и шампанское, коль пожелаешь.

– Братцы, я сделаю все что смогу, вы не знаете, что такое искушение к творческому процессу, это панацея, лекарство от всех болезней. Давайте уже начинать, я готов и жажду видеть ту сумку с материалом.

– Да помню, как ты, маэстро, еще тогда говорил, мол, смотри на золото не как на драгоценность, а как на материал.

– Так правильно, для ювелира что золото, что бриллианты – это материал, из которого при желании и таланте возможно создать драгоценное изделие. Кстати, огранку мы предположительно сможем сделать во Франции, был у меня один знакомый мастер этого дела в городе Бордо.

– Ну да как раз там мы и встретились с маэстро.

– О как давно это было, двадцать лет, не меньше, с тех пор пролетело, словно стрела.

– Ты, если не сдает моя память, писал тогда картину под названием…

– «Время». Это моя любимая, она и кормит меня до сих пор, сотни я ее копий написал, правда, в отличие от других, самая успешная по продажам, так что мое «Время» и правда есть во всех сторонах света.

Остальные мужики только слушали, смотрели да удивлялись встрече старых друзей, которые видимо не одну собаку съели скитаясь в изгнании.

– А помнишь, как нас в аквалангах в этом же порту выудили из воды, когда мы с тобой в Америку собрались.

– Ну братцы, вот вы даете, вы что, в аквалангах до Америки доплыть собирались?

Викалик папарацци в недоумении задал вопрос, этим вызвав общее веселье.

– Да, а что… мы, брат, плыли к контейнеровозу, который должен был вскоре отправиться по маршруту Колумба. Мысль была такая: под покровом ночи втихоря забраться на борт и вместе с ним таки отчалить навстречу приключениям. Да не тут-то было, но стражи порядка были очень удивлены, когда мы изложили им свой дерзкий план. Кстати, вполне реализуем он был, если бы только нас не засекли эти бездельники.

– Ну и благо, что не удалось, а то мало ли чего в той далекой Америке с вами могло случиться, и не веселились бы мы тут за бокалами хереса…

– Надо посмотреть в интернете, может, Егор объявился.

Виталик раскрыл свой планшетник.

– И скажите, что интуиции нет как таковой, вот он, оставил сообщение. В России, в самой столице, бродяга, и, разумеется, будет рад нашей встречи.

– Ну так забивай стрелку недели через две. Я полагаю, к тому времени мы уже доберемся до Санкт-Петербурга, хотелось бы проделать примерно тот же путь, что и тогда.

– В смысле?

– В смысле таком, что будем стартовать из Питера.

– На днях ведь по-любому отправляемся, но до того «Тойотку» набьем моими инструментами, их я никак не могу тут оставить, пригодятся при реставрации храма, да и вообще, «русские ведь своих не бросают», а они не просто неодушевленные железки, это, мои дорогие друзья, нечто большее, чем бездушные железки, я вместе с ними свой хлеб долгие годы зарабатывал, так что пошлем их контейнером. «Тойота Хайлукс» – лучший рабочий джип в мире, и поверьте, она нам еще очень пригодится в России. Сами долетев до Питера, дожидаясь контейнера, сможем спокойно провести подготовительные работы, хотя поначалу ничего особенного предпринимать не стоит, в смысле пока брюлики не в руках. Как знать, все ли пройдет как по маслу, говорят ведь, что «если хочешь рассмешить Бога, ты расскажи ему свои планы». Так что будем действовать без спешки, господа.

Все были с ним полностью согласны, кроме художника. Затылок почесав, решил таки внести некоторые изменения во всеми одобренном проекте дела.

– С вами, ребята, я согласен, но в мои годы срываться с места уже не так-то просто, вы езжайте, добудьте камушки, а когда они уже будут у вас в руках, там и посмотрим, и даже не так, вам по-любому приодеться их перевезти во Францию на огранку. В общем так, на связи будем и то.

– Без проблем, старина, как скажешь, ну а родину повидать не желаешь, что ли? Не беспокойся, дорожные расходы концессия берет на себя.

Бронька в стиле классика продекламировал.

– Ну если расходы не предстоят, то, конечно же, за компанию было бы грех не поехать, ведь и я не был там с тех пор, как улетел в начале девяностых.

– Вот и хорошо, только не заехать бы нам в Бордо к твоему знакомому огранщику, так сказать, для уверенности в том, что он возьмется за это дело, ведь, поди, тоже не молодой.

– Резонно, а потом мы можем вылететь из Франции, какая разница.

– Да никакой. В общем так, мои престарелые гангстера, отправимся мы по местам боевой славы.

– Словно в кино, я обязательно опишу наш вояж, господа.

Виталик, словно уже музу за талию обняв, с огоньком творчества в глазах заявил с нотой оптимизма в голосе.

– Эти папарацци неисправимы, ты что, никак на мусоров шпилить стал, брат?

Гриша почти серьезно вставил старую зековскую шутку. Ведь тот, кто пишет, в тех местах не столь отдаленных невольно попадает под подозрение, дескать, «кумовьям малявы строчет».

– Знаете, братцы, а ведь Гришка не так-то и далек от истины, дельце наше не совсем сходится с его величеством законом, а мало ли его записи попадут куда нам не надо?

Андрюха, умом коммерсанта быстро проанализировав ситуацию, выдал черновик бизнес-плана.

– Так пусть пишет, но в виде произведения искусства, книгу пусть пишет, дескать, фикция, а там смотришь – и фильм получиться.

– Да тут, смотрю, далеко не дураки собрались, Бронислав Юревич.

Маэстро вдохновенно произнес, всем подряд заглядывая в глаза.

– Не обижайтесь за мой пристальный осмотр ваших лиц, друзья, просто вижу вас в первый раз, и столько вдруг разношерстной информации. Ведь знающий глаз может много прочитать с лица оппонента, а я еще и художник.

– Никаких обид, маэстро, разглядывай, сколько угодно, но на этих лицах проказы ты не рассмотришь. Эти ребята проверены в бою…

Бронька не преминул еще раз порекомендовать своих старых друзей.

– Да не проказу ищу я, ребята, это профессиональное, понимаете, художнику, чтобы написать хороший портрет, надо ведь тонко изучить лицо заказчика, а там заодно, смотришь и сквозь него видно. Целая философия, братцы.

– Маэстро, что возразишь.

Гришку не надо было дважды убеждать.

– Главное, ребята, не зазнаться, да что вас учить, все вы уже ох как ученые.

– Да блин, некоторые аж по три университета окончили, от звонка до звонка…

– Неважно, кто сколько и каких вузов проходил, а все мы учимся в университете жизни, и к этому возрасту даже двоечник уже должен хоть что-то понять.

– Егор отвечает, что будет на месте без промедлений.

– Надеюсь, ты не писал прям открытым текстом, что за брюликами подаемся.

– Ну, братцы, вы что, перед вами папарацци, мастер слова и пройдоха… мы собираемся на слет пионеров. Вот только об том не беспокойтесь, о чем бы я ни писал, но уж по моим текстам то под нас не подкопают.

– И да поможет тебе твоя муза, наш друг.

– Всегда готов, уважаемый Маэстро.

– Вот видите еще раз, ведь не зря сказано, мол, каждому свое… вот он хочет писать, значит, это его, Гришка, золотишко мыл по жизни, так вот им он и занимается до сих пор, Андрюха коммерсант в душе, этим и занимается, видите, ведь истину глаголил тот, кто некогда изрек, мол, каждому свое. Ты, Бронислав, строитель, так строить и задумал, этот раз все получится, быть может, не без ухабов, но опыт уже есть, а значит, будет все ок, я в это верю.

– Звучит словно благословение маэстро.

– Считай как хочешь, но я тобой гордился уже раньше, хотя и не предполагал, что наше знакомство перейдет вот в такое русло, а теперь и подавно горжусь тобой, мой ученик, ты вырос.

– Ребята, всех вас понимаю, и сам на той же высокой волне, чуть ли не адреналин, эйфория какая-то, да неудивительно, это предвкушение великого дела.

– Да, так оно и есть.

– Не обессудьте, я должен вам сказать слова покойной уже матушки моей. «Ты покинешь родину надолго, будешь говорить на языках и станешь известным на весь мир, сынок». Заметьте, две первых части пророчества уже сбылись, известным стать не стремлюсь, но если судьба, то от нее ведь никуда не деться.

– А Шапокляк говорила, что «хорошими делами прославиться нельзя». Ведь помните тот мультик, о Чебурашке и крокодиле?

– Ну ладно, не о славе тут базар идет, но говорить о нас скоро будут по-любому, нарисуемся ведь не на шутку, братцы, я должен вам сказать, что камушки не совсем мои… Был, а может, до сих пор и есть, некто господин Светловский, имейте в виду.

– Эту информацию я обещал раздобыть из глубин интернета, ну-ка глянем. «Господин Светловский был застрелен на пороге своего офиса еще в 2000 году». Вот такой вот развал, братва, было суждено, походу дела, отойти ему от дел.

– Ну, Виталий, хоть при разговоре о покойном попробуй пользоваться прозой.

– Полагаю, сей великий человек был столь достоин, чтоб о нем стихами выражались.

– О, будь по-твоему, поэт, ведь возражений тебе нет.

– А походу, им обоим не храм восстанавливать, а написанием стихов заняться надо.

– Вы ведь знаете, маэстро, раз артистизм в крови, то он может принять самые причудливые формы.

– Так тут одни артисты и собрались.

– Разбойники с большой дороги.

Гришка предложил классический вариант.

– Нет не так, а пенсионированные гангстера. Лучше звучит?

– Ну, Виталик, твоя версия, конечно же, бесспорна.

– А какого черта тебе вдруг свою тачку приспичило посылать морем в Россию? На месте прикупишь, какую душа твоя пожелает. У меня лексус, тоже джип, между прочим.

– Андрюха, я же сказал, что своих не бросаю. И потом, это не просто, брат, тачка, это суперджип, лучший в мире из тех, что созданы для жесткого пользования, вон, даже террористы на них по своим пустыням отваливают, да и не только, тут целая философия, друзья мои дорогие. Еще двадцать пять лет тому назад, на том же месте, куда мы отправляемся, мне пришлось оставить такую же техничину, только на одно поколение старше. Признаться, они почти ничем не отличаются, так, по мелочам внешнего дизайна, а техническая составная практически та же. Да это неважно, тойотка, братцы, там очень пригодится, ведь на ваших паркетниках в те места лучше не соваться.

– А может, вообще взять да на вертушке метнуться, ведь есть там на доступном расстоянии возможность арендовать вертушку.

– Да прям, не говоря о стоимости такого предприятия, так плюс ко всему лишние люди, в смысле пилот, спешка опять же, а мне хочется полезное совместить с приятным, так, чтобы сохранить независимость от кого-либо. Пацаны, надеюсь, вы разделяете мою точку зрения, спешить-то нам некуда уже, давайте впредь поступать так, чтобы с чувством, толком и расстановкой, как моя покойная бабушка Анастасия частенько приговаривала, да будет земля ей пухом.

– Резонно глаголишь, Бронь, а также имеешь и право на это, ведь дело, по сути, твое личное, благодарю, что позвал, мы тут с пацанами посоветовались и решили, конечно, чем сможем поможем, но нам ничего за это не надо, да и, надеюсь, все остальные того же мнения. Двадцать пять лет за кордоном пробыть, выжить и мразью не стать, да тебе медаль надо отлить, ведь другой уже давно сгреб те брюлики в охапку и поминай как звали.

Гришку, видимо, пробило на лирику.

– Извини, что перебил, да, Бронька, мы с пацанами все не перестаем удивляться твоему поступку, так оно есть, правда, и раз уж на это пошло, то, конечно же, мы тебе поможем в твоем деле чем сможем.

Виталик, человек с даром оратора не смог сдержать поток красноречия.

– Все мы, прожив свои годы на родине, даже представления не имея о твоих странствиях, каждый по-своему, но преуспели, жаловаться, по ходу дела, никто из нас не жалуется, а ты молодец, что объявился, да еще и всех нас собрал, и план у тебя достойный, да и вообще, братцы, давайте мы выпьем за этого бродягу, за блудного сына, и пусть нам повезет.

– Ну надо же, и так бывает.

Гришка разливал еще по маленькой.

– Да, братцы, поблуждал аж по самые не балуйся, а теперь на Русь, домой хочу, надо на могилку матери заехать, проведать, и не только ее. Много мест, куда хотелось бы заскочить хоть на минутку, а где и побыть денек-другой. Посмотрим, как там карта ляжет.

Глава 8

Вечер они провели в такой вот веселой эйфории, да заслужили старики, пусть уж оттянутся самую малость.

Ведь немалый путь их еще ожидал впереди, а тем временем, все новые и новые волны «как бы беженцев» уже захлестывали матушку Европу.

Бомбы терористов-смертников уже рвались тут и там, в мире начиналось нечто невообразимое.

Самое страшное из возможных вариаций насилия, неожиданный теракт, стал чуть ли не повседневностью.

Чего оставалось ожидать старушке Европе… ужас кошмарного будущего неумолимо окутывал цивилизованный мир.

Ближний восток уже полыхал во власти братоубийственной войны, «братья» друг друга бомбили, особо не беспокоясь о последствиях, а господа великие мира сего в глубоком упоении трудились над шлифованием умопомрачительных в своем коварстве бизнес-планов по поставкам новых партий оружия в руки обезумевших людей, дабы те уничтожали друг друга.

Далеко идущие планы великих мира сего не включали таких отделов, как милосердие или гуманитарность.

Да ладно, оставим политику политиканам, а сами, мой уважаемый читатель, вернемся к действию наших героев.

«Тойоту», максимально груженую строительными инструментами Бронислава, поместили в контейнер, и из порта Кадис морем отправили в Санкт-Петербург.

Дилер транспортной компании «Маерск» уверял, что доставка будет осуществлена в течение двух недель.

Сами господа кладоискатели на арендованной автомашине отправились во Францию, чтобы в Бордо встретиться с огранщиком драгоценных камней.

Особого труда не составило договориться с мастером о предстоящей работе, тот даже обрадовался столь великой чести, ибо, судя по описанию, дело предстояло весьма доходное, если не учесть предвкушения еще и в творческом успехе.

– Можно понять старика, ну когда ему еще раз выпадет шанс на работу такого масштаба.

Маэстро со светлой завистью в голосе как бы сам себе пояснил блеск в глазах старого мастера огранки.

– Да уж, и тем более получить щедрое вознаграждение, ибо условились мы на весьма и весьма достойный процент при расчете теми же алмазами.

Это Андрей, глядя со своей колокольни бизнесмена, выдал ему характерный комментарий.

– Ошибаешься, Андрюха, старому огранщику оплата не так важна, как сам процесс, вот представьте себе, он берет бесформенный кусок минерала, долго его рассматривает, чтобы не допустить ошибки при решении, какой же из вариантов огранки лучше всего подойдет данному камню, с какой же грани начинать, дабы минимизировать потери объема и так далее. Это, братцы, глубоко творческий процесс.

– Ладно, братва, а теперь предстоит нам полет на родину, так что вперед, сначала до городу Парижу, оттуда и отправимся.

С Янкой они условились, что ей будет целесообразней остаться на месте, в Испании, квартира на побережье и дачка в горах, а там два кота, пес, курицы и даже пчелы – за таким хозяйством кто-то ведь должен присматривать. Она с удовольствием согласилась, но при условии, чтобы он не смел оставаться без доступа к интернету.

– Ох уж эти современные технологии, ну не может человек уединиться даже в Сибири. Куда же я денусь, без тебя, дорогая, мне жизнь не представляется возможной.

– Это я знаю уже шестнадцать лет как, но ты не забывай, куда собрался, из курорта в тайгу, будь осторожен, умоляю. И ведь нужна тебе вся эта затея, жили себе спокойно, тут на тебе, понеслась.

– Дорогая, но ты ведь была в курсе практически с начала нашего знакомства, что однажды я отправлюсь за своим кладом, ну и вот оно, время настало.

– Благо с добрыми намерениями в душе ты туда отправляешься, а все равно неспокойно, но будем надеяться на положительный исход.

– Дело жизни, ну неужели меня ждет провал, чай, не молодые уже все мои компаньоны и всяк отдает себе отчет в том, что собирается делать. Алчности в их глазах я не наблюдал, все самодостаточные люди. И в конце концов, ведь Богу угодное дело начинаем.

– Ох вы, пенсионированные гангстера, берегите себя.

– Береженого, брат, и Бог бережет.

– Это ты славно подметил.

– Да не беспокойся, дорогая, мы еще с тобою потанцуем, и не раз.

– Ну что же, разве тебя возможно остановить? Поезжай, а я тут молиться за тебя буду. Конечно же, однажды в любом случае поехал бы, ну не оставишь же сумку с камнями там на всегда.

– Было дело, думал сыну доверить свой клад, но что он с ним делал бы, скорей всего попал бы в неприятности, даже трудно представить.

– То, что ты собираешься на вырученные средства реставрировать храм в родном краю, намного лучше, чем просто отдать камни молодому человеку, неровен час, беду накликал бы, а потом остаток жизни сам себя проклинал бы. Это самое серозное решение, что только и было возможно ожидать от тебя Бронислав.

Облачное небо не позволило созерцать родные просторы из иллюминатора самолета, но когда стюардесса сообщила о том, что лайнер вскоре приземлится в городе-герое Санкт-Петербурге, его душу словно теплой волной окатило противоречивое чувство.

Двадцать пять лет.. половина его сознательной жизни, о Господи, спасибо, что дал шанс на возвращение.

Изменилось все до неузнаваемости, словно никогда тут не бывал, вдруг все вокруг его заговорили только по-русски, это было самым удивительным фактом.

Мозг, за четверть века привыкший к совершенно другим языкам, чуть ли не взбунтовался.

– Братцы, давайте мы поедем прям в баню, ведь полжизни как мы с маэстро не были в нормальной русской бане.

– Да запросто, вот только в какую вы пожелаете, уважаемые господа.

Молодой таксист, явно кавказец, но говорил на чисто русском, без всякого акцента.

– Бронька, брат, да нет проблем, под Гатчиной у моего приятеля есть небольшой мотель, там и баня и не только…

– Никаких «не только»… европейскую грязь бы отмыть, веник чтобы березовый, да пиво холодное с таранкой, эх-х-х…

– Будет и веник, и все остальное, теперь не то что двадцатью годами раньше, банщики о клиенте стали заботиться по высшему разряду.

– Вот не поверите, братки, а хочется без всяких там сервисов, как в детстве, баньку по-черному, да из парилки в сугроб.

– К сожалению, месяц май на дворе, господа эмигранты-репатрианты, так что придется довольствоваться холодным бассейном.

– Да давай, поехали уже. Нас пятеро, так что поедем на двух машинах, мы с маэстро сядем во вторую, оба эмигранты-возвращенцы, ребята, дайте-ка вы нам несколько минут побыть наедине, пока доедем, для обмена впечатлениями, так сказать.

Виталик сказал адрес таксисту, и они помчались по ухоженному шоссе.

– Вот ты какая, родина-мать, помолодела.

– А по-моему, это мы с тобой постарели, мой маэстро.

Единственные фразы, которыми они обменялись по пути следования до Гатчины.

Оба молчали и наверняка каждый о своем.

На самом деле, родина вовсе не изменилась, ну разве что стала немножко другой, более пестрой, ухоженной, что ли.