Жить без тебя

Светский обозреватель хорошо скрасил мой первый развод комплиментами и чувственным сексом вперемешку с честностью – мы ничего друг другу не обещали, сразу договорились обо всем на берегу, не оставив места для домыслов и подтекста. Он мой идеальный донор спермы, я давно решила – если до сорока у меня не появится детей естественным путем, я попрошу у него баночку. Дети получатся красивые. И будут сочетать в себе прекрасный генетический материал. Но к этому мы вернемся чуть позже. В смысле, к детям и моим яйцеклеткам. Для начала надо с космосом разобраться, и понять, есть ли вообще смысл дальше населять Землю.

Почему-то после первого развода, хоть он не был драматичным и не оставил глубоких порезов, мне хотелось быть не столько красивой, сколько заметной. Я наряжалась практически каждый день, даже если ехала просто смотреть футбол с добрым приятелем или прикупить полотенца и домашнюю утварь. Сейчас я бы сказала, что мое тело демонстрировало открытость к чему-то новому: чувствам, эмоциям, встречам. А душа просила урока. Все, что было до этого – тренажер для любви, прощения и человечности. Полигон испытания характера. А нутром я чувствовала, что жизнь подкинет мне поле боя, где придется использовать теорию на практике.

Это как с правилами дорожного движения и вождением. Нас учат соблюдать правила и взаимодействовать с теми, кто соблюдает правила. Но ни один инструктор не объясняет, как уворачиваться от пьяного водителя, которого занесло на встречку. Или что делать, когда у тебя зеленый, а тебе под колеса бросается человек…

Я чуть не сбила МКС на пешеходном переходе. Точнее в тот момент космическая станция являла собой смазанное пятно, по очертаниям напоминающее мужчину, причем хорошо одетого – идеальная осанка, легкая щетина – суббота же. Выходя из машины, я ненавидела этого пешехода. Только включила на телефоне приложение, чтобы определить название композиции, которая играла по радио, и тут пришлось резко жать по тормозам. Да и матч уже три минуты как шел. Не приеду вовремя – отберут стол у экрана. Я редко скандалила на дорогах. Только однажды вылила чай на лобовое стекло верзиле, который подрезал меня, когда я парковалась задом, а он хамски заехал на мое место и еще покрыл трехэтажным. Даже забыла, зачем в торговый центр ехала, развернулась и пунцовая погнала домой. Стыд и обида смешались в коктейль с отвратительным вкусом.

На том переходе я испытала гнев, сопряженный со страхом. Нет, конечно, у меня горел зеленый, толпа свидетелей бы подтвердила, но ситуация так себе. Я вышла из машины и попала в логово знакомых глаз. И в миг перестала на него злиться. Ожидающая расправы гурьба зевак так и не поняла, почему мы радостно обнялись. Я коснулась губами его щеки. Стоило мне вдохнуть, как пахла его шея, снова пронзило: наши подушки неизбежно соприкоснутся.

– Ты похорошела после развода! – заметил МКС, видевший меня мельком в процессе выхода из долгосрочных отношений у общих друзей. – Слушай, я в понедельник улетаю на полуфинал и финал чемпионата мира по футболу. А когда я вернусь, давай поужинаем? – спросил он, не замечая, как с бульвара ему машет блондинка, переминающаяся на высоких каблуках.

– Почему нет? – соблюла я кодекс вежливости. – Звони, как вернешься.

– Будем пить вино и читать друг другу любимые стихотворения Бродского, – вдруг обозначил он контекст встречи. В то время Бродского читали только филологи и студенты журфака, а он человек технического склада ума. Занимался инновационными технологиями. И тут на тебе – Бродский. Зашел с козырей.

У меня был новый номер телефона, и потому я находилась в непоколебимой уверенности, что он не позвонит. Продираться через цепочку общих знакомых точно не станет – не его манера езды и не его тактика. Но по пути на футбол я неожиданно для себя заплутала и трижды проехала нужный переулок. Что это вообще? Короткий диалог, а я снова вспоминаю то чувство в момент первой живой встречи, что рано или поздно нас сомкнет в едином пространственно-временном континууме внезапно нахлынувшая страсть.

В ту ночь после футбола я проснулась посреди ночи от звонка его сводного брата, хоть мы и потерялись по жизни, когда я вышла замуж. МКС поругался с блондинкой, сел за руль, налихачил, его остановили, забрали права. Почему-то брат МКС, видимо вспомнив, как быстро приглашенной подругой я починила его растерзанную куртизанкой нервную систему, решил, что моих ресурсов хватит на то, чтобы разобраться с ситуацией малой кровью. Спросил, может ли он дать мой номер МКС. Я согласилась. Не до конца проснувшись, я промычала что-то похожее на «да». Вот не могла предусмотрительно выключить звук на телефоне?

Не то, чтобы я сильно ждала, но МКС так и не позвонил. Сутки я думала, что, возможно, это хитрый ход выудить мой номер. Часто взаимодействующая с правящей политической партией по благотворительным проектам, я выглядела со стороны как девушка, имеющая ресурсы, чтобы восстановить справедливость или сгладить досадное недоразумение нужными контактами. Набрать ему первой я не решилась. Если не позвонил – значит справился сам. Я про него забыла. На футбол времени не было – мы открывали корнер футболок в шоуруме, а кроме 22 игроков, сражающихся за мяч, мне об МКС ничего не напоминало.

Спустя пару недель мы сидели в небольшом азиатском ресторане с поставщиком тканей для футболок и обсуждали возможности закупок рулонов напрямую из Китая – на пробу. До этого мы работали с Италией и позиционировали себя как люксовый люкс, но масштабирование требовало перемен. И снова я была неприлично игриво одета в летящую белую юбку и шелковый топ на тонких спадающих бретелях. Это я сейчас понимаю – есть какая-то взаимосвязь. Если сидеть в растянутой хлопковой пижаме – МКС про меня даже и не вспомнит. Может, поэтому я со времен ковида из спортивных костюмов не вылезаю? Подсознательно берегу себя.

На моменте, когда передо мной разложили сметы, раздался звонок. То ли передали МКС номер во время истории с правами, то ли сам нашел – неважно. Он оказался в двух километрах. Забрал меня, повез ужинать, и мы так заболтались, что решили поставить машины и перебраться на веранду ресторана недалеко от моего дома. Впустить игристое в наш вечер и нашу кровь. По дороге закинули образцы новых футболок моим знакомым стилистам – я тогда активно продвигала бренд, намереваясь завязать с творчеством и уйти из стези для реализации, в которой требовалась медийность. МКС это было не в напряг, что сразу подкупило. Обычно моих спутников если открыто не бесила моя работа, то хотя бы раздражала. Они считали, то что я делаю – несерьезно.

На второй бутылке розе МКС начал читать Бродского с выражением. Что-то с экрана, что-то по памяти, но грудным голосом, так что алой ржавчиной покрываешься от трепета, который не в силах замаскировать. Утром мне нужно было ехать в Калужскую область на день рождения к подруге, но на часы я не смотрела. Не хотела досадой и переживаниями смазывать внезапный кураж, когда вы с человеком вдруг нащупываете эмоциональное созвучие на гребне волны жизни. В тот вечер мы с МКС были на одной волне. Кто же знал, что для меня это девятый вал…

– Как твоя девушка? Не ревнует, что ты в пятничный вечер не на связи? – вспомнила я блондинку, ожидавшую его тогда на пешеходном переходе.

– Не знаю. А тебе есть до нее дело? Мне – нет. – Он вернулся к Бродскому, пока я гуглила стихотворение Ахматовой «я надела узкую юбку, чтоб казаться еще стройней». Все же Анна Андреевна как никак родственная душа Иосифа Александровича. – А что у тебя на личном? – так и не сказал, кем она ему приходилась. И может, приходится до сих пор.

Я призналась МКС, что не одна. Точнее, не до конца одна. В тот момент у меня были отношения с чиновником из Татарстана, но география сделала свое грязное дело – мы перманентно ругались, что он не прилетал, хотя обещал.

МКС мое смазанное несвободное положение не смутило. Он не давал оценок происходящему, только попросил отключить звук на телефоне, на который с периодичностью в пять минут приходили гневные сообщения. Подсознательно я знала, что мой роман с Татарстаном – временный, что он никогда не перевезет меня в Казань, потому что там я от безделья выем ему мозги чайной ложкой. Тут у меня хотя бы работа, друзья. Татарстан не был против, чтобы я родила ему. Но дистанционно. У него в приоритете – развитие региона, иностранные инвесторы, кластеры, заводы, а чувства – на двадцать пятом месте и те рационализированные, и уж точно никакого Бродского. Я даже не уверена, что он когда-то его читал. Почему-то я открылась и вылила на МКС положения фигур на моей шахматной доске. Он улыбнулся, увидев, как можно в два шага поставить шах и мат. Глобально, конечно, он меня не рассматривал, но кто откажется красиво сыграть партию и уйти в закат?

На небе брезжили первые всполохи. Я не собиралась финалить вечер даже на рассвете. Смотрела на МКС и просто понимала: это закончится плохо. Или постелью, но потом обязательно плохо. До того дня мне казалось, что плохо рожать в двадцать шесть лет в позолоченной клетке на расстоянии вытянутой руки. Оказалось, что это не самая тернистая из тропок, по которым я могла бы пройти, но выбрала буреломы.

Официант в ресторане, на веранде которого мы провели ночь, считал меня проституткой. Я появлялась там каждый день с разными мужчинами – большая часть встреч имела деловой характер, но по негласному кодексу мужчины всегда оплачивали счет, и это не считалось харрасментом. Мне было удобно – от дома минута на машине, пешком – пять. «Еще один», – сквозило в его взгляде, когда принесли счет. Я все ждала, когда он отпустит едкий комментарий касательно количества моих спутников. Но нет, держался, молчал. Хотя у меня даже карты постоянного клиента не было. А у него – причин раскланиваться.

МКС проводил меня пешком до дома. Я сокрушалась, что уже через четыре часа за руль – хорошо, не в саму Калугу, а лишь за Обнинск, но друзей поздравить надо. Как бы между делом МКС заявил, что они с приятелями собираются вечером в караоке, сделав акцент на том, что никаких общих знакомых там не предвидится, отдельная комната – без общего зала и пьяных завываний «рюмки водки на столе». И он и я мельком упомянули, что не хотели бы, чтобы его брат и моя подруга знали о нашей случайной встрече, потому что оба были в курсе их незаживших чувств. А бередить чужие раны, рушить социальные связи – нет, тогда мы были слишком хитры и циничны, чтобы рисковать. Такой оксюморон. Сейчас в нас намного больше романтики, чем тогда. Возможно, мы просто изранились уже до той степени, что не чувствовать невозможно, а тогда мы еще могли… Не забывайте, я пишу вам из 2023 года и уже немало пережила и перечувствовала.

В нашей с МКС истории изначально все было неправильное, преступное, неэтичное, за гранью общественного, да и нашего понимания. От этого невозможно было отгородиться высоченной дамбой, как требовали здравый смысл и инстинкт сохранения хором. Этому нельзя было сказать «нет». Но я честно пыталась, отделалась «подумаю» насчет караоке, про себя решив, что всех поздравлю, вернусь из соседней области и лягу спать. Может, даже перед сном куплю билет в Казань – смешила Бога своими планами. А там не за горами рабочая неделя – рулоны тканей, корнер и новые принты для футболок утянут меня в прозу будней.

Я не та блондинка с фарфоровой кожей, у которой затекли ноги в ожидании его на Страстном бульваре. Я в него не нырну. Не упаду. Не поранюсь. И не вляпаюсь. Тем более на треть жизни. Засчитаем ли мы одиннадцатый, станет ясно после написания этой книги. Когда поймем, смогу ли я прожить полгода без мужчин, а особенно без моего персонального космоса, или хотя бы найду себе скафандр для безопасной коммуникации.

Без мужчин

Всю жизнь я, будто ртуть, перетекала из одних отношений в другие и, даже разбитая, как видавший жизнь и волосатые подмышки градусник, быстро собиралась в единую субстанцию и снова обрастала отношениями. Дошло до абсурда: однажды из одного брака в другой меня позвали спустя ночь после расстановки точек в истории, и при этом я была верной и никакие отношения не синхронизировала. За последние восемь лет я по пальцам могу пересчитать ночи, которые проводила одна. У меня всегда был полный комплект: мужчина, друг, который хочет стать мужчиной, и друг, который всегда может снова обратиться любовником. Я ежегодно делала прививку от одиночества, которого до смерти боялась. Больше, чем сезонного гриппа, ковида и санкций.

Я вообще не жила, а бегала, как прыткая лань от тигра, вдаль от одиночества. Настигнет – раздерет как добычу на куски. Я даже написала первую книгу, чтобы обескуражить первую любовь (ту, которая меня познакомила с МКС), думала, вот сейчас он увидит растяжки с рекламой по Москве и очухается, что потерял. А если нет – так одна не останусь, у меня всегда в арсенале боекомплект. В том или ином качестве в моей жизни всегда были мужчины. Я не боялась расставаний, потому что знала, будет новый день – а там цветы, встречи и замена игроков на поле. Боялась ли я потерять закрытый космос? Нет. Но только потому что он никогда мне не принадлежал. А потерять то, что ты не имеешь, априори невозможно.

Используя стратегию, что незаменимых нет, я дошла до той точки, где вариантов оказалось немного: или в жизни надо что-то менять, или палата в клинике неврозов в моем распоряжении, потому что четвертый развод заставит отца взять в руки прадедушкин браунинг и прикончить меня из солидарности с мужской частью населения земного шара. За моей спиной было три официальных брака, фатальная влюбленность, гражданское сожительство и МКС, который дольше чем на полгода за десять лет из моей жизни не исчезал. Мужчины, работы, квартиры, машины, – все менялось. А он как был, так и остается по сей день.

И, пока я не освобожусь от него, идти дальше в попытках построить семью или отношения просто бессмысленно. Я устала жить с оглядкой, устала бояться открывать сообщения, зная, как умело он появляется – хищно и внезапно. Знаете, почему я, например, не пью Киндзмараули? Однажды я привезла из Тбилиси бутылку, ополовинила с подругой и запустила четвертый сезон одним сообщением.

Еще был случай, когда я чуть не отменила из-за него свадьбу. Не из-за Киндзмараули, из-за МКС. А свадебное платье было из кружева ручной работы, шлейф которого десятки мастериц переплетали под высоту туфель, и стоило целое состояние. Этим решением я чуть не обанкротила собственного отца, благо (или не благо?) вовремя одумалась и как миленькая пошла под венец. Хотя пока меня красили и одевали в спа-отеле Барвихи, мысленно думала: ты же знаешь, где у меня свадьба, забери меня, напиши хотя бы сообщение «не делай этого», и я с чистой совестью сбегу. Но нет… Визажист влила в меня несколько коктейлей и проследила, чтобы я дошла до ЗАГСа – повезло, что соседняя дверь. Честно, до того дня я была уверена, что сбегают со свадьбы только полоумные дуры в кино. Может, я полоумная дура? Может, я в кино?

В жизни каждой женщины есть тот самый «бывший» или «возможный», с оглядкой на которого она живет, как бы ни обманывала себя в обратном. Выкладывает фотографии с помолвки, а внутри представляет, как он корчится в муках и сожалеет. Покупает сама квартиру и думает: «Ты не верил, а я смогла, вот теперь раскаивайся за сказанное сгоряча». И получается, что это и твоя, но и не твоя жизнь. Ты живешь не для себя, но даже не находишь смелости в этом признаться. Куда это может завести – я расскажу, и очень надеюсь, что вам меньше лет, чем мне, и вы еще можете набраться мужества все разрешить и освободиться. Или выбрать его, но так…чтобы этим решением никого не ранить, и прежде нащупать внутри себя скафандр. Не повторяйте моих ошибок – ищите спасательный трос в себе, а не во внешнем мире. Там слишком зыбко для опоры.

Проснувшись с невиданным похмельем после ночи, за которую я рассказала своему психологу нашу с МКС историю, я дала себе слово: больше так много не пить, даже закусывая хинкали в перечном соусе, никаких запасных аэродромов и другого гендера в окружении в течение полугода. Максимум – светский обозреватель, чтобы не потерять нить дружбы и не растечься по параллельным жизням. И пока я не излечусь от неземной зависимости и страха одиночества, я не сделаю и шага никому навстречу. Слишком много уже заноз во мне оставили, и достаточно заноз я оставила в других. Когда-то нужно, как говорится, набираться смелости закрывать гештальты. Только работа с психологом, проекты, творчество, благотворительность, чтобы не бессмысленно коптить воздух, йога и бёрпи по утрам. Аминь!

Институтский приятель, дозревший до того, что хочет не только разделить со мной фамилию, но и вместе растить дочь, согласился дать полгода на завершение всех вопросов, что держали меня в подвешенном состоянии – как акробатку страховочные нити под куполом цирка. Я спущусь на грешную землю, нащупаю почву под ногами и приду к нему. В стадии ремиссии, а не гормонального припадка.

Почему люди придумали клубы анонимных алкоголиков, но никто не придумал клубы зависимых от прошлого и «если бы»? Я бы с радостью приносила туда печенье, даже стулья для групп купила бы. В чем разница: боишься ты, что тебя позовут старые приятели пропустить по бокалу или что напишет «бывший» или «возможный»? Все равно потянет на дно. Сила воли нужна одинаково. Только в болезненных влечениях мы сражаемся один на один, без наставника и группы поддержки.

Оглядываясь назад, в тот вечер, когда МКС читал мне Бродского, а я спонтанно была готова спать четыре часа, я кричу себе туда – остановись, попроси счет, дай себе шанс на нормальную жизнь. Во время медитации я часто подхожу к себе в том ресторане, трогаю за плечи так, чтобы лямки топа не спадали и никого не провоцировали, и уговариваю уйти. Ловлю себя в туалете, внезапно выходя из соседней кабинки, пытаюсь увести за руку. Но она, та я, спокойно вытирает руки, кидает полотенце в корзину и направляется обратно к нему за столик.

Наутро после импровизированного поэтического вечера и поспав не четыре, но пять часов, я безбожно опаздывала. Быстро собрала себя в кучу, напялила джинсовые шорты и футболку собственного производства и отправилась в соседнюю область на день рождения друзей, семейной пары, по иронии судьбы, родившихся в один день и внешне напоминающих очаровательных бегемотиков. Вот и не верь после этого в астрологию. Мы прыгали на батутах, ели шашлык, срывали недоспелую малину прямо с куста, телефон лежал на зарядке в машине. Я подошла к нему случайно.

«Мы будем у твоего дома в десять. Отдельную комнату в караоке забронировали». Там не было ни одного вопроса – хочу ли я, готова ли, успею ли, в конце концов, вернуться к этому времени в Москву. Только утверждение. Он все за меня решил. И тогда мне это нравилось.

Я действительно в восемь вечера, как и планировала, выдвинулась в Москву, но случилась полоса препятствий: сначала мы в клочья поругались с Татарстаном, да так, что я залила весь руль слезами, съехав на обочину, пока он витиевато вел к расставанию своими сообщениями, а до того момента меня никто и никогда не бросал так виртуозно. Я списывала это на ревность – черт меня дернул рассказать ему про внезапный и случайный вечер с МКС, чтобы поревновал и скорее прилетел в Москву.

А далее на несколько километров растянулась авария. Полотно трассы было усеяно черными пакетами – четыре машины, два мотоциклиста. Движение перекрыто в обе стороны, полиция ехала сильно дольше, чем скорые. Только через час убрали бетонное ограждение, сделали проезд на встречку, минута в одну сторону, минута – в другую. Видеть так близко смерть и не иметь возможность отвернуться – еще то испытание для мозга, который спал пять часов, перерабатывая розе в крови. Я плакала, ведь тогда еще не привыкла к смерти, как к верному спутнику жизни. Когда мне позвонил МКС, сразу почувствовал в моем голосе растерянность, мне даже кажется, что надрыв его в женщинах и цеплял. Я показала мягкое брюшко, которое так легко было подцепить на крючок. Даже если он этого не хотел. Даже если так он не планировал.

Я коротко рассказала МКС про Татарстан и аварию, после соскочила с поездки в караоке – не ждите, не успеваю, в караоке не поеду, тем более мне еще переодеваться. Он спокойно сказал «Хорошо» и повесил трубку. Я даже расслабилась – крючок не успел впиться в брюшину. Чуть поцарапал пупок холодным тоном.

Припарковавшись у дома, я не сразу заметила МКС. Он вышел из незнакомой мне по виду и номерам машины друзей, направился ко мне и застал врасплох.

– Поднимусь с тобой? – закрыл он за мной багажник, откуда я достала садовые цветы, луговую герань, космею и петунью, которые мне выдали с собой.

– Зачем? – опешила я.

– Ну тебе же переодеться надо! – оценил он мой дачный вид.

– А ты мне с этим помочь решил?

– Не совсем!

– Интригуешь.

Его появление высушило слезы. Сняло усталость. Как будто не было укороченного сна, трехсот километров и нескольких шампуров шашлыка. Я понимала, что поступаю неправильно. Второе свидание подряд, когда ты не поставила точку, пусть смазанную (сорт отношений с Татарстаном это позволял), – не самое красивое поведение. Да еще и со сводным братом первой любви. Я могла удержаться от лишнего бокала, от неуместной ремарки, от меренгового рулета и даже не съесть упаковку сладкой аскорбиновой кислоты за раз. Но тут – нет. Сказал, значит, поехали. Я в секунду перестала хотеть в душ, надеть мягкую пижаму и обнять подушку. Будто организм подстраивался под ситуацию. Странно, с ночными эфирами на радио он мне так подсобить не норовил.

Тогда я вернулась после развода к маме и жила не одна. Я предупредила МКС. Его это не смутило, он зашел следом за мной в квартиру, поздоровался…а потом резво выхватил телефон из моих рук и передал моей маме.

– Извините, но телефон доставляет вашей дочери много неудобств. Сегодня выходной день. Я хотел бы, чтобы мы весело провели вечер в караоке. Давайте вы запишете мой номер, чтобы не волноваться. А ближе к утру я верну ее домой довольную в целости и сохранности, – не переставал он доставать джокеры из рукава, хотя и стоял перед нами в футболке.

Меня так впечатлила его речь, простая, сдержанная, все по делу, что я надела платье с глубоким вырезом и золотые туфли Gucci на тонкой высокой шпильке (десятые годы позволяли транслировать сексуальность, и в этом был свой цимес).

Мне пришлись по нраву друзья МКС. Семейная пара лет на десять взрослее нас, он – бизнесмен-путешественник, она – банковская служащая с обширным ареалом влияния. Тогда еще без детей, живущие для себя. Их чувство юмора располагало к себе с первой минуты. Они не задавали неудобных вопросов и сразу приняли меня как свою. Интересно, а МКС каждую с ними знакомит? Почему-то уверена, что да, и они уже привыкли к мелькающим лицам. Но как это может помешать весело провести вечер в караоке? У него прекрасно получалось копировать Высоцкого, хоть с микрофоном в руке я его представить себе не могла.

Я категорически не умела петь и стеснялась. Каким-то неведомым образом МКС удалось уговорить меня спеть дуэтом «Мой рок-н-ролл» Би‐2 и Чичериной. Во время песни он взял меня за руку. Между нами случилась какая-то телесность, после которой – туман. Что это были за вспышки? Влюбленность или термоядерные взрывы на поверхности нейтронных звезд? Я не помню, касался ли он моих волос, прижимал ли к себе. Помню руку, дальше – слепая зона. Возможно, просто не стоит после пяти часов сна и стольких же часов за рулем пить четыре бокала вина?

Сразу после внезапных касаний я засобиралась, меня выталкивало домой – МКС, естественно, вызвался проводить, и мы неприлично долго и нежно обнимались у подъезда. Вино избавило сцену от неловкости, первые дворники, с рассветом заполняющие улицы, поднимали пыль в соседних проулках. Ни одной машины не проехало по широкому проспекту. Город вымер. Выжили только любовники. Казалось, даже вселенная молчала. Она вообще согласно парадоксу Ферми молчит, и мы в мириадах галактик одни…

От поцелуя меня спасло то, что в голове играла строчка из песни «Дорога в мой дом – и для любви это не место». Дорога в мой дом – и для любви это не место. Точка. И никаких «долгих путей, где заплетают волосы лентой», как поется в песне. Интересно, теперь он поедет к блондинке, что топталась на высоченных каблуках, как у меня сегодня? Или вернется к друзьям?

МКС написал через полчаса уже из дома: «Ложусь спать. Что будем делать завтра?». Я зачем-то попросилась на мультик «Холодное сердце» в кино. И он это исполнил. Правда, тот день пошел совсем не по нашему сценарию, но об этом, как и о многом другом, позже.

И то, чье сердце на самом деле холодное, откроется потом.