Наперстянка

Анна Сабурова

Наперстянка

«Если сделали больно однажды, то сделают это дважды»

Пролог

– Люди не меняются никогда, доченька, поверь мне, – сказала мама, гладя мои волосы.

Она всегда укладывала меня спать, и неважно, что мне уже десять лет. Изо дня в день она всегда рядом, даря тепло и любовь.

– Я знаю, мама, даже лучше, чем таблицу умножения.А её я знаю лучше всех в классе, – улыбнулась ей, ожидая ответной реакции, хотелось, чтобы она осветила мою комнату своей улыбкой.

– Помни, никогда не прощай предательства или тех, кто причинил тебе боль, никогда, – последние слова она произнесла по слогам, заставляя воспринимать её слова всерьёз. – Ты обязана запомнить: боль – это грань, которую переходить нельзя. Ведьме не по статусу прощать, если только крови не захочешь.

Мама учила, что по долгам нужно платить и возвращать. И лучше в трёхкратном размере, долг платежом красен.

– Клянусь, мама, – я приложила к её большой ладони свою маленькую.

Наши руки заискрились от моей магической клятвы, ставкой стала моя жизнь.

Мама не знала, что я поставила на кон. Во мне играл подростковый максимализм, а ещё то, что я же ведьма, гордая и свободолюбивая, не имею права жить иначе.

Моя жизнь похожа на сплошное чудо:я беззаботна, чувствую любовь и живу в ней, не такая, как все. Чую, чувствую, вижу и слышу то, что не могут делать другие или не умеют, а возможно просто не хотят.

Мой мир другой, сладкий и невероятный. Моя магия осязаема, это непросто мои чувства и знания, а реальное крышесносноеволшебство. И я храню это в секрете, ведь опасность ждёт меня на каждом шагу.

Люди уничтожат нас, не допустят того, чтобы кто-то владел силой. Никогда не примут иных, не таких, как они… Людей заливает злость, зависть, похоть, и они пойдут на многое, лишь бы обладать такой силой или тем, у кого она есть.

Глава № 1

«Ночной кошмар»

Ночь, и мой кошмар снова со мной.Мне мало бежать наяву, так нет, даже во сне гонят. Страшно, до дрожи в руках. Только бы убежать, только бы не догнали.

Бегу сквозь непроходимые сугробы, зима. Я где-то загородом. Не знаю, в какую сторону бежать – на многие километры пустота. Мне никто не поможет. На мне лишь ночнушка и чужое мужское пальто, не по сезону лёгкое, почти не согревало. Благо валенки смогла надеть, иначе так далеко бы не убежала.

И самое страшное, что я не одна, в моих руках розовый конвертик. И это самый дорогой конверт, в нём вся моя жизнь.Это не метафора, а ужас наяву.

Аннушке всего двамесяца отроду, но ей уже грозит опасность.Точнее она грозит мне, а ей просто за компанию. Его не остановит родная дочь.

Моя девочка заплакала, а моё сердце зашло в дикийскач. Нет. Нас могут услышать. Я не знаю, что мне делать.

– Аннушка, луна моя, умоляю, пожалуйста, поспи. Мне сейчас необходима твоя помощь.

Провела рукой над головой дочери, крича молитву в голове, и она уснула, буквально за пару минут.

Я бежала и бежала много часов, уже не чувствовала боль от замёрзших ног, главное спасти дочь.

Картинка сменилась, и я смотрю в его глаза. Меня стало ломать до одурения. Ненавижу и тянусь к нему одновременно. Эти чувства словно осколки стекла в моих ногах: при каждом шаге они впивались всё глубже и глубже, причиняя боль.

Даже больше скажу, эта мразь и не догадывается, через что заставил меня пройти. Мне нельзя забыть о том, что с меня живьём снимали кожу, а я умывалась кровавыми слезами. Со знанием дела я скажу, физическая боль для меня предпочтительнее, чем моральная и душевная.

Как же страшно, твою мать, снова пройти через этот ад, даже во сне. Я едва выжила тогда, поэтому сейчас я бегу и буду продолжать бежать столько, сколько понадобится. А надо будет, и грех на душу возьму, не позволю моей дочери остаться одной.

Не позволю своей одержимости к нему помешать мне. Уля, ведь это всего лишь чувства, ты вытравишь их до дна, ты так хорошо это делала, долго и очень старательно. Я проклинаю себя изо дня в день.Моё проклятье, слава богу, работает, выжигает меня каждый раз.

2010 год

«Начало будущего кошмара»

Ульяна

– Уля, ты домой? – спросила у меня Кристина, моя подруга детства.

Мы с ней учимся на втором курсе хирургическогофакультета медицинского вуза, очень дорогого и престижного. Ведь моя сила в лекарстве. Это – смысл моей жизни, а может и больше, чем вся моя жизнь. Для каждого свой смысл в жизни.

– Нет, нужно к маме в лавку.

– Хорошо, тогда до завтра, – мы обнялись на прощание.

Почти всё время я помогаю маме в лавке магических трав и оберегов.Там же мы помогаем заблудшим душам. Иногда поток посетителей такой большой,что у мамы это забирает почти все силы. Тогда я гадаю или лечу вместо неё. Каждый день я получаю огромный багаж знаний и море практики.

Мама работала на двух работах, поднимала меня одна, без отца, которого я не знала и знать не хочу. Мама о нём никогда не говорила, да я и не спрашивала. Я сама ведьма, и знаю, что такое личное и что такое любовь. Чем меньше знаю, тем крепче сплю, в общем.

Я никогда ни в чём не нуждалась. Мама даже купила мне квартиру, и это в Москве(здесь, в Красноярске, она меня ещё в десять лет обеспечила жильём). Мама не была скрягой, просто к любой покупке относилась со всей серьёзностью, и брала только то, что действительно стоит внимания. Её покупки никогда не были импульсивными. Если недвижимость, то не абы какая и подешевле, а с качественным ремонтом и в новостройке, в замечательном районе. Если платье, то только в ателье. Она сама выбирала ткань и ходила только к одной портнихе,по совместительству подруге, которой она возродила жизнь из пепла ещё в девяностых.

Мама ценила ручную работу и то, что ей могло прослужить годами. Предпочитала качество, а не количество. И людейона также выбирала, не смотрела на внешность или финансовое состояние. А как иначе? Ведьма! У неё всего две подруги, да какие, могли устроить ураган на ровном месте. Я мечтаю о таком же, если честно, чтобы с подругой до гробовой доски.

Меня она воспитывала в строгости, но в то же время в уважении и любви. Я ни разу за свою жизнь слова ей против не сказала, да и надобности в этом как таковой не было.

Как думаете, мы чувствуем момент, когда может пойти что-то не так? Или момент, когда пойдёт под откос вся ваша жизнь? Нет! Вот и я не почувствовала, хотя я ведьма.

В один из самых обычных дней к нам в лавку пришла женщина, статная, красивая и властная. От неё веяло сногсшибательной энергетикой, уверенностью в себе и дикой любовью к жизни. Чёрные, как сажа волосы и серые глаза, в которых плескалась некая отстранённость от всего мира. В чёрном платье-футляре, пиджаке, элегантной шляпке и изящной нитью жемчуга. Одним словом – леди до кончиков волос.

Я просканировала женщину взглядом, боль в её груди чуть не сшибла меня с ног. Что это было?

На вид ей лет тридцать, но она старше, об этом говорили её глаза, очень мудрые и глубокие, непроходимые, словно туман. Я всмотрелась в них, и меня пошатнуло, так что мне пришлось прикусить губу. Заметив это, мама посмотрела на меня с укором, она запрещала мне сканировать посетителей.

– Проходите, садитесь в уголок за столик, я сейчас подойду, – вот так, ни здрасьте, ни до свидания. Но это неудивительно.

– Но, – женщина была ошарашена таким поведением мамы, поэтому попыталась протестовать. Всё зря!

– Пожалуйста, сделайте так, как я сказала, а будете спорить, диалога у нас с вами не получится.

Женщина послушалась, а как иначе? С мамой никому ещё не удавалось спорить, а тем более выходить из этого спора победителем. И это притом, что она очень редко повышала голос, почти никогда.

Мамочка закончила расстановку трав на полках за кассой минут через пятнадцать. И наконец-то пошла к женщине, которую уже трясло от нервов.

Мама присела за стол и молча стала раскладывать карты, а гостья начала говорить, почти тараторить.

– Мне вас посоветоваликак лучшую из лучших. У моего сына зависимость, он сейчас умирает в больнице, ему недолго осталось. Ему больно, и я не знаю, как ему помочь, – с её глаз скатилась слеза. – Из-за меня у него травма случилась в детстве…

– Не помогу. Уходи…, – резко перебила её мама, и женщина сильно побледнела.

Мама же неверящесмотрела в карты.

– Что? Почему? – тихо сказала я себе под нос. Что она такого увидела?Что заставило лицо побелеть?Её трясло от одного взгляда на женщину.

– Но почему? Я заплачу, сколько скажете, сделаю очень богатой. Знаю, вам это по силам, – посетительница была уже на грани истерики.

– Я никогда не повторяю дважды.

Мама встала из-за стола, а женщина вылетела из лавки. Меня же чуть снова не снесло от чувств женщины, только теперь безысходности. Это было впервые, мама никогда и никому не отказывала в помощи. Тем более если знает, что она для кого-то последний шанс.

– Мама, почему ты ей не помогла? Этой женщине так больно, что…

– Девочка моя, некоторым людям помогать не стоит. Ты потом поймёшь, всем помочь нельзя.

– Мама, каждый имеет право на последний шанс, – но она ушла, не давая закончить разговор.

На следующий день после учёбы я сменила маму в лавке. У неё сегодня репетиторство, раньше она работала в школе учителем французского языка. Это не единственный язык, которым она владела и обучала им меня.Иногда уже тошнило от того, что учила сутками напролёт. Но сейчас понимаю, что это очень круто – знать больше, чем другие. Не для того, чтобы этим козырять. Просто осознание того, что могу и знаю, даёт уверенность в себе.

К вечеру снова пришла та женщина, чем не удивила меня, я её ждала.

– Здравствуйте, а где Мария Ивановна? Мне очень нужно с ней переговорить, – произнесла она мелодичным голосом.

– Здравствуйте. Моя мама уже дала вам свой ответ, – меня снова ударило её болью, невыносимой и всепоглощающей.

С её глаз покатились слёзы, и мне стало жалко эту женщину до одурения. Впервые я решила пойти поперёк слова матери. Вот тот самый поворотный момент моей жизни, но об этом я узнаю слишком поздно.

– Может, я вам попробую помочь? Я могу! Но об этом здесь говорить нельзя. Оставьте мне ваш номер телефона, я позвоню.

Она смотрела на меня немигающим взглядом, и вот сейчас от неё стало веять надеждой. Я поняла, что такое сила ведьмы, для чего мы существуем. Дарить людям веру, надежду, любовь, словно наркотик для нас. Такого прилива сил не было никогда, словно живительная жидкость потекла по венам.

Женщина достала из сумочки визитку, на которой золотом на чёрной матовой карточке было выгравировано «Орлова Екатерина Викторовна». Я подарила ей улыбку с обещанием, что всё будет хорошо.

– Завтра, примерно к часу, я вам позвоню, будьте на связи. Знаете около медицинского вуза кафе «Красные розы»?

– Да, договорились. Спасибо вам большое. Я буду ждать. Вы мой последний шанс.Сын – это всё, что у меня осталось.

Видя, что я стала нервно поглядывать на часы, она поспешила удалиться. Я ещё долго теребила визитку, боясь, что приняла неверное решение, и поздно сдавать назад. Но, кто слушает матерей? А ведь у неё были причины, я это понимала. У каждого был момент, когда мы шли поперёк слова матери и чувствовали себя взрослыми.В этот момент мы вступаем в новую жизнь.

Следующий день для меня тёк невероятно медленно, словно мёд.Я была на нервах, боялась, что помочь не смогу. Может, в этом-то и причина маминого отказа. Её глаза на расклад словно преследовали меня.

Я немного опоздала, но женщина меня дождалась. Видно, что ей действительно необходима моя помощь. Если люди идут к таким, как моя мама и я (себя мы называли видящими), значит, больше не видят другого выхода.

– Здравствуйте, Екатерина Викторовна. Простите, на учёбе задержали, благодарю, что подождали.

– Здравствуйте…

– Ульяна, – помогла ей, ведь не представилась,не было возможности.

– Ульяна, – повторив,она замолчала.

– Я не гадаю, мне нужно видеть… кхм, больного. Не по вещи и не по фотографии.

– Хорошо. Вы сможете сейчас? – её мелодичный голос время от времени давал сбой от нервов.

Я посмотрела на часы. Значит, пропущу спортзал. А если мама решит меня встретить? Достала телефон и написала Кристине: «Если что, я у тебя».Мне тут же пришёл ответ: «Хорошо». Спасибо большое за такую подругу, она со мной из огня да в полымя.

– Да, только у нас всего пару часов.

– Тогда не будем терять времени, – женщина меня взяла за руку и потащила на выход. Она почти делала мне больно.

– Ой, – шикнула я.

– Простите, Ульяна. Я просто на эмоциях, каждая не то что минута, а секунда на счету. Прошу, поймите.

– Понимаю, – всё, что и смогла ответить я, но больше из вежливости, чем от понимания. Я не переношу любого вида боли.

Мама учила, даже если случайно причинили боль, не прощать. Если даже плечом заденут, извинения не принимала. Иногда это доводило меня до истерики. Да, вот такая я. Ведьма, ёшкин кот.

Дорога до клиники заняла почти полчаса, а я нервничала из-за того, что времени даже на диагностику остаётся мало. Что уже говорить о лечении.

Следом мы долго шли по коридорам очень потрёпанной клиники. Это мне показалось странным, ведь женщина выглядит очень состоятельной. Ну, да ладно, это не моё дело. Я умею держать своё любопытство при себе.

К нам подлетел доктор в чистом отглаженном халате, очень аккуратный. Но с растрёпанными волосами. Выглядел милым, но в то же время очень мужественным. Странная смесь, но она мне понравилась. Ох, ты… Ульяна! Тебе впервые понравился мужчина.

От него веяло состраданием и немеренной силой. Нет, не сверхъестественной, а душевной и человеческой. Если бы не напряжённость ситуации, я бы не отказалась пообщаться с ним подольше.

Есть такие люди, что могут мир перевернуть, дойти до конца. Слава богу, что этот человек выбрал стать доктором.

– Здравствуйте, Денис Георгиевич. Как Марк? – взволнованно спросила женщина.

– Здравствуйте. Всё неоднозначно, но, Екатерина Викторовна, нельзя его держать постоянно в таком состоянии. Это опасно.

Было видно, что доктор переживает за каждого больного и это не фикция. Он хороший человек, а это редкость в нашем мире.

– Я над этим работаю. Пройдёмте, Ульяна, – и только сейчас доктор заметил меня.

Денис Георгиевич посмотрел на меня, его карие глаза расширились и не хотели разрывать со мной контакт. У него глаза глубокие, словно без дна.

Благо меня затянули в палату моего будущего подопечного. Там я снова впала в ступор, увидев лицо парня, измождённое, но такое красивое. Моё сердце пропустило удар. Что со мной происходит?

Жгучий брюнет с квадратным мощным подбородком и густыми ресницами. От него веяло пустотой, словно он уже мёртв, и мне стало страшно. Я подошла, несмело тронула ещё тёплую руку. Сердце защемило от жалости и несправедливости.

В следующую секунду мне захотелось закричать, но горло сдавило жёстким спазмом. Я оказалась на месте немолодого мужчины, а маленького мальчика. Это было страшно, я словно в ад попала. Боже, прошу, ответь мне, в чём виноваты дети?

Я стою напротив мужика с голым торсом в одних брюках. Кажется, это отец мальчика. Он говорит, но я не слышу его слов, как будто блокировка на звук включена. Всё, что чувствую- это лишь перегар, от которого меня почти выворачивало, но я сдерживаюсь, иначе будет больно. Тело сковывает страх, сердце то в галоп пускается, то наоборот, замирает, грозя остановиться.

Это маленький мальчик. Боже мой. Он даже не в силах за себя заступиться.

Следом мужчина поднимается с корточек, страх заставил трястись всё тело. Ребёнок знает, что будет, это далеко не впервые. Последовал удар, потом ещё удар, ещё удар и ещё удар. По лицу, по голове, куда попадёт, разбивая об мою скулу кулак, отчего я теряю сознание. Благостная тьма поглотила меня, точнее Марка, ведь я всё вижу его глазами.

Молю о том, чтобы всё закончилось, но нет. Твою дивизию, как так можно? И почему этого никто не видит? Некоторым родителям нужно лечиться, а ещё лучше в клинику.

Сауна, много пьяных женщин, потерявших свою ценность для самих себя. Отец заводит меня в комнату и говорит невероятные вещи.

– Смотри, сынок, папка тебя трахаться учить будет, – и я смотрела, точнее тот маленький мальчик.

Они творили что-то невообразимое, грязное, и было страшно до икоты. Чувствую, как всё ломается внутри, кость за костью. Лучше бы это была физическая боль.

Следом снова систематические избиения, но чаще всего не только маленького мальчика. Боль от того, что ничем не может помочь. Мать стабильно синяя, и это не считая множественных переломов. Вся в тональном креме, плачет рядом по ночам и просит прощения у сына.

– Сынок, дорогой. Прости. Я слаба и ничем не могу помочь, ничего не могу сделать. Чаще всего мне кажется, что вот-вот убьёт, и я счастлива от этих мыслей. Потомвспоминаю, что ты есть, и меня душит ненависть на саму себя за такие мысли. Ты мне дороже жизни. Я хочу, чтобы ты жил, но не стал таким как отец.

– Мама, – и горькое хлюпанье носом.

Меня вытянуло из этого ада только то, что Марк пришёл в себя и открыл глаза. Это спасло мою психику, которая была готова надломиться от увиденного. На меня смотрели тёмно-зелёные глаза, как и у его отца. Он впился в меня диким взглядом и притянул резко к себе, со всей силой.

– Не дай мне… – попытался он мне что-то сказать, но вырубился, так и не договорив.

Меня отодрали от него, слава богу, но на руке остался синяк, который за пару минут налился красками.

И как мне это объяснить маме? Она не оставит это без внимания.

Мама у меня такая,кхм… Выпившего за километр учует, а враньё ещё до того, как произнесут. Жить с детектором лжи невозможно.

За это мою маму многие не любят, а я даже не заикалась, если слышала ложь или чуяла алкоголь.

– Ульяна, что вы можете сказать? Точнее сделать…– в глазах Екатерины Викторовны мольба.

– Неделя…

– Что? Ему осталась неделя? – перебила она меня и побелела, как мел, и чуть пошатнулась.

– За неделю вылечу, – поправила я её. Сама виновата, что недослушала.

Она мигом пришла в себя, подскочила ко мне и порывисто обняла. А опомнившись, отпрянула.

– Простите, простите, Ульяна.

– Всё хорошо. Вам повезло, что до полнолуния как раз три дня. Всё время поите его чаем из крапивы двудомной.Главное не забывайте следовать моим указаниям от и до. Каждый день будете забирать меня, как и сегодня. Больше никаких лекарств. Если понадобится, то привяжете его к кровати.После лечения никакого возвращения в дом. Полная смена обстановки, никаких врачей, а тем более психологов. К сожалению, вы для психики Марка тоже агрессор. Лучше отправьте сына куда-нибудь за границу или, ещё лучше, на другую планету.Шучу, в другой город тоже сойдёт. Может, есть родственники, с которыми он мало контактировал или вообще никогда не виделся. Желательно такие, которые не знают вашу,кхм… семейную обстановку.

– Вы уверены? – спросила она с удивлением.

– Да, я обещаю, что без рецидива он не сорвётся. Через полгода будет воспринимать всё как страшный сон,мозг и тело обновятся.Главное, всё сделайте, как я прошу, иначе последствия могут быть печальными.

Оченьчасто мама благим матом орала на идиоток и идиотов, что сделали что-то неправильно или закончили лечение раньше времени. Один парень сошёл с ума и спрыгнул с крыши.Последствия приворота на крови. Если быть точнее, на месячные. Но никто не слушает. Как только всё более или менее хорошо, у них от жопы отлегает. И самое смешное, чтопотом бегут с обвинениями и требованиями. В моих глазах они выглядят стадом свиней.

– Сделаем, – клятвенно пообещала Екатерина Викторовна.

Глава № 2

«У ночных кошмаров всегда есть предыстория. Самое паршивое – они будут вас преследовать очень долго, до гробовой доски»

Весь оставшийся день я почти сходила с ума от того, что увидела в голове у Марка. В эту ночь впервые мне приснился кошмар, который чуть не свёл меня с ума. В этот раз я видела всё в подробностях. А как следствие долго-долго плакала, глуша всхлипы в подушку.

На следующий день ехала туда как на каторгу. И ещё на первом этаже мы услышали дикие крики больного.

– Развяжите меня, я хочу прогуляться. Вы что, суки, забыли, кто я такой? Так я напомню, Марк Орлов, и я вас в порошок сотру.

Меня пробило током.

Подходя к палате, я движением руки остановила Екатерину Викторовну, чем удивила её.

– Я всегда буду заходить одна.

Она посмотрела на меня с каким-то облегчением, но тут же напряглась.

– Успокойтесь. Не съем я его, не переживайте. Вы можете помешать лечению. Это зрелище не из приятных, и вы можете пожалеть его.

Она понимающе кивнула. Умная женщина.

Я вошла в палату и кивнула двум санитарам, чтобы вышли. Они это сделали беспрекословно. Они видели меня вчера и знали, что я протеже Екатерины Викторовны. Все понимали, зачем я здесь. Смотрели косо, но с уважением. Благо, они не представляли в полноймере, что я буду делать.

С самой первой секунды пребывания в палатея чувствовала на себе дикий заинтересованный взгляд Марка. Выглядел он невероятно ужасно и пугал. Если бы лев не был связан, то ни за что не вошла бы в клетку хищника.

– Ой, малышка, – его голос очень властный, но это неудивительно. – Как же я рад тебя видеть. Давай баш на баш: я тебя оттрахаю хорошо, а ты меня обрадуешь. Принесёшь дозу, только качественную. Я тебе недешёвый и конченый наркоманишка.

Я молчу, но не просто так: в голове читаю молитву снова и снова, только он постоянно перебивает своим сквернословием. Готовлюсь к боли, дикой и страшной – это неотъемлемая часть лечения. Ведь ничего в этом мире не даётся просто так. Я не лечу, а забираю, и внутри себя борюсь с невероятно тяжелой заразой, от которой можно умереть, если сделать что-то неправильно.

Хотя,мама бы меня убила, если бы услышала, что я такое слово красивое снова с болячкой ассоциировала. Ведь на Руси заразами называли красивых девушек. Ладно, хватит отвлекаться.

– Ты же моя девочка, хотя бы развяжи меня, и мы уедем отсюда, куда пожелаешь. Мне интересно, как ты через цербера моего прошла?

Но его ухмылку очень быстро снесло с красивого лица, когда я вскинула руки перед собой. Его взгляд затуманился от моего проникновенияв голову. Я ощущала его боль, словно свою. Я видела все дыры в его психике, и их было много. Плюсом, в нём сидела сущность, да довольно большая и прожорливая. Мне будет очень больно.Здесь нужны двое или одна видящая, но с огромным резервом силы.

Я тянула на себя всё плохое, затягивая кровоточащие раны. Как же больно. Но, кажется, что я не продвигаюсь ни на миллиметр, а силы уже на исходе, вот-вот упаду. Самое тяжёлое – это то, что мне приходилось погружаться в воспоминания более глубоко. Пришлось поиграть в прятки, находить мальчика и успокаивать его не взрослого, а маленького ребёнка. Пожалеть, обнять и объяснить, что всё будет хорошо. Если хочешь быть здоровым – приведи мозги в порядок, это основа основ. Работа почти ювелирная и опасная, ещё и нужно сделать так, чтобы он не запомнил моего лица.

Не успели в моей голове пронестись мысли о том, что на сегодня достаточно, надо заканчивать, меня тряхнуло. Я упала на колени, и меня вывернуло, да не содержимым, а чёрной кровью. Из меня выходила уже переработанная энергия, что я забрала у Марка.Тот же был вотключке, хорошо ему. Парадокс, ему будет лучше, а мне хуже.

От того, что я упала и навела шуму, в палату влетел доктор и мать Марка. Посмотрев на меня, у них на лицах отобразился ужас. Да, видок у меня сейчас действительно тот ещё – весь пол, одежда и лицо были в крови. Денис Георгиевичподбежал ко мне, взял на руки и куда-то понёс. Поняв, что я в безопасности, просто отключилась, а его энергия окутала меня словно тёплым одеялом.

А вот очнулась я уже в машине на месте встречи, около кафе. На меня сверху накинули шаль. Екатерина Викторовна встрепенулась, когда поняла, что я пришла в себя.

– Ульяна, как вы? – она взяла мою руку в свою и с испугом посмотрела в глаза.

Боится, что не смогу продолжить лечение?

– Спасибо, Екатерина Викторовна. Не переживайте, это последствия лечения. К завтрашнему дню я буду готова к лечению Марка. Я не бросаю слов на ветер.

– Вы уверены? – её страх и нервозность были не наигранными.

– Да, – и вышла из машины не прощаясь.

Мне нужно торопиться домой, привести себя в порядок до прихода мамы. Иначе мне жопа. Благо, что Екатерина Викторовна додумалась поскорее доставить меня домой, а то проблем потом не оберёшься, и, возможно, по мне впервые пройдутся ремешком. Мне у мамыещё с ночёвкой к Кристине отпрашиваться, ведь в ночь полнолуния лечение будет проходить ровно в полночь, а не днём.