Гептата

– Что удивительно?

– Что старые боги выбрали именно это место для Великого города. Неужели они не могли подобрать что-то более… подходящее.

– Может им не бывает холодно.

– Ага, – ответил Игорь, – как тебе, да?

Молодой человек перевернулся на бок, все еще ища удобную позу, в которой можно было бы попытаться уснуть.

– Если честно, – сказал он, задумчиво глядя в дрожащее пламя, – я думаю, что за скалами все то же самое.

– Я тоже об этом думал. Но все эти рассказы о катарах…

– Просто рассказы в конце концов.

– Ну не знаю, – Игорь продолжал задумчиво гладить бороду, – странно все это. Дикари, живущие под землей, выходящие на поверхность лишь изредка.

– Вспомни то время, когда мы слушали рассказы морских народов о великом городе. Те тоже говорили о великанах, обладающих силой старых богов. Боги построили город и оставили в его стенах свою силу, прежде, чем уйти навсегда… А еще раньше лесные жители без умолку твердили о причудливых людях с рыбьими хвостами, обитающих на берегах моря. И так без конца, можно вечно продолжать. Все это, в конечном итоге, оказывается самыми обычными предрассудками, и люди не отличаются друг от друга.

Игорь пожал плечами и отрешенно покачал головой, словно завороженный продолжая глядеть в горевший над замерзшим платком огонек.

– Ну не все они – выдумки. Уж мы-то с тобой это точно знаем. Если так рассуждать, то и мы тоже два предрассудка. Я помню, как дед рассказывал о том, как уходили старые боги.

– Детские воспоминания. Они всегда самые яркие.

– Он часто рассказывал, что одна из них отказалась навсегда покидать людей.

– Я слышал эту историю от нее много раз, – ответил молодой человек.

– Да, ей об этом тоже рассказывали предки. Якобы, эта богиня осталась с одним народом, решив покинуть сородичей, чтобы и дальше служить людям.

– Может наоборот?

– Может и наоборот, – Игорь улыбнулся и тоже лег на камень поближе к огню, – я к тому, что уж мы-то точно не должны априори не верить во все истории. Как же звали того бога..? Совсем память растерял. Чертов возраст.

– Азура.

– Точно! Азура! – ответил Игорь, – да, именно она решила остаться с людьми. Надо бы изучить эту историю получше. Напомни мне, когда в следующий раз будем в библиотеке.

– Напомню. В той самой знаменитой катарской библиотеке.

Путники снова засмеялись и замолкли. Игорь еще долго ворочался, пытаясь найти себе более удобное место для сна на неровном холодном каменном полу. Молодой человек, не смыкая глаз, терпеливо ждал, пока его спутник отойдет в мир грез, а когда наконец удостоверился, что тот уснул, перевернулся обратно на спину и выпрямился, плотно сложив ноги и сцепив руки на груди. Он медленно закрыл глаза. Свистевшая за стеной вьюга постепенно утихла. Ей на смену пришел треск костра, звук шагов и звон посуды. Он еще несколько мгновений не размыкал глаз, пока, наконец, звуки не стали разборчивыми. Медленно подняв веки, он осмотрелся. В тесной комнатке, плотно заставленном всякой утварью, от массивной мебели до высоких книжных шкафов с резными деревянными дверьми, было темно и тепло. Перед горевшим камином в пышном бардовом кресле с высокой спинкой сидел человек. Видна была лишь его тонкая рука, длинные пальцы небрежно постукивали по пустому серебряному кубку, стоявшему на подлокотнике. Молодой человек провел ногой по высокому ворсу старого ковра. Он медленно подошел к креслу и, обойдя его, взглянул на женщину. Та не отрываясь смотрела в языки пламени в камине, отражавшиеся блеском в ее глубоких зеленых глазах. Он сделал еще шаг, подойдя ближе, и она будто ожила, моргнув и осмотрев пустоту перед собой.

– Тим? – неуверенно спросила она у пустоты, выпрямив спину и приподнявшись, – это ты?

Молодой человек ответил не сразу. Он улыбнулся, сделав еще один шаг, склонился над ней и прикоснулся губами к ее лбу. Женщина закрыла глаза и улыбнулась в ответ.

– Как ты? – спросила она, не открывая глаз, – где вы сейчас?

– В старой башне к западу, – ответил Тим, отходя к камину и разглядывая причудливые фигурки, расставленные на его полке.

– Тебе холодно?

– Ты же знаешь, что мне не бывает холодно.

– Да, – ответила женщина, – прости. Я так волнуюсь за тебя…

– Не нужно, – ответил Тим, присев на ковер перед теплым камином, – лучше позаботься о себе.

– Я не могу не переживать. Ты в одиночестве, за стеной, на диком холоде… Из-за меня.

– Со мной ведь Игорь. Так что, я не один.

Женщина улыбнулась.

– Этот чурбан, – сказала она, – считай, что ты один.

– Не говори так о нем.

– Да, прости. Ты же видел, какую сцену он устроил перед воротами? Я думала, что он натворит глупостей.

– У тебя сложилось о нем неправильное мнение, Виктория. Он импульсивный, горячий, но он не глупец, – Тим выдержал паузу, снова оборачиваясь к собеседнице, – ты ведь таким его выставила своему отцу?

– Мне пришлось. Ты сам сказал, чтобы я использовала все возможные способы. Этот был самым очевидным. Учитывая его поведение.

– Он зол на тебя.

– Это я как-нибудь переживу, – ответила Виктория, пожав плечами.

– Он слышал, что происходило на суде.

– Я сделала все в точности, как ты сказал. Он не мог догадаться…

– Не волнуйся. Не догадался. Теперь это неважно.

Женщина прикрыла лицо руками и тяжело вздохнула, наклонившись вперед к своим коленям.

– Только подумаю, что ты обрек себя на все это ради меня… Прости меня пожалуйста.

– Ты не виновата, – ответил Тим.

– Конечно виновата. Если бы я была немного более осторожна, то ты бы сейчас был здесь… По-настоящему.

– Мы много раз обсуждали это. И знали, что рано или поздно все всплывет. Удивительно, что удалось так долго держать все в тайне.

– Эти тайны! – Виктория запустила руки в свои волосы, – как я устала от них. С самого моего рождения вокруг сплошные тайны, секреты, заговоры… Я клялась себе, что не буду во всем этом участвовать. И теперь, посмотри где я.

– Ты ведь Ладьестерн – наследница и прокурор. Происхождение обязывает тебя хранить тайны. Ты жалеешь об этом?

– Я жалею о том, как все завершилось. Не знаю, как мне жить дальше. Без тебя.

Молодой человек подошел к ней и нежно положил нагретые костром руки на ее бледные щеки. Она снова закрыла глаза.

– Я вернусь, Виктория, – сказал он, – если буду нужен тебе к тому времени.

– Ты дурак, – ответила она, вновь опадая в кресло.

– Скорее всего.

– Пообещай мне. Поклянись еще раз.

– Виктория, я…

– Знаю, что уже клялся. Но мне страшно. Я страшусь того, что будет дальше. Страшусь того, что ты не справишься.

– Я справлюсь, – сказал Тим, улыбнувшись, – не сомневайся. Я вернусь сюда, как только дождусь ее возвращения.

– А если не дождешься? Если она не вернется?

– Она вернется. Поверь.

Виктория покачала головой и отвернулась, пряча глаза.

– Верю. Но я…

– Ты боишься не того, что это может не произойти. Ты боишься ожидания. Ты не привыкла ждать. Но привыкнешь. Поверь мне, как эксперту в вопросах ожидания. Пройдет время. Может совсем немного времени, и я снова приду сюда. И спрошу, ждешь ли ты меня до сих пор. И если ты ответишь, что все еще ждешь, то я вернусь. Клянусь тебе, Виктория. Я приду и заберу тебя, как и обещал. Заберу из замка и познакомлю с ней.

– Я знакома с ней. Ты столько о ней рассказывал, что я чувствую ее родной.

– Но она не знакома с тобой.

– А что, если я состарюсь к тому времени, как она вернется? Что, если я больше не буду нужна тебе?

– Этого ты боишься? – спросил Тим.

– Боюсь. Больше всего на свете. Боюсь, что ты вернешься сюда и найдешь старую сморщенную дряхлую измученную ожиданием живую мумию.

– Глупая, – сказал Тим, положив руку на ее голову.

– Боюсь, что буду ждать тебя так долго, что, когда ты наконец придешь, я уже не смогу родить тебе детей, как обещала.

– Ты забыла, кто я?

– Нет. Но даже ты не обладаешь силой богов. Старых, новых… любых.

– Мне не нужны их силы, чтобы любить тебя. Ты должна пройти через это. Время покажет тебе, истинны ли твои чувства, и тверды ли твои намерения. Я выполню свою часть уговора и вернусь. Главное, чтобы к этому времени ты все еще ждала меня. Все остальное можешь доверить мне. Я не подведу.

Он снова склонился и поцеловал ее в лоб, после чего отступил назад и закрыл глаза. Она говорила что-то в ответ, но он уже не слышал ее слов, лишь эхо доносилось откуда-то издалека, прорываясь сквозь свист нескончаемой метели.

* * *

– Я чувствую бессилие.

– Бессилие? Ты? Расскажи, каково это?

– Да. Такое тягостное. Такое… давящее. Чуждое чувство. Ты когда-нибудь сталкивалась с задачей, которую не могла решить? Ладно, понимаю, вопрос глупый. С задачей, решение которой вызвало бы определенные затруднения.

– Надо подумать. Так сразу и не вспомню.

– Позволь, я приведу пример, близкий нам всем. И от этого такой больной, будто свежая рана, еще не успевшая затянуться. Наша сестра отказывается подчиниться договору…

– Не продолжай. Я поняла.

– Хорошо. Но даже этой проблеме мы сумели найти решение. А представь, если бы мы так и не смогли это сделать. И если бы этот вопрос так и висел в воздухе. Что бы ты ощущала сейчас?

– Ты называешь решением банальное неучастие?

– Я называю решением то, что упразднило проблему.

– Скорее, не упразднило, а просто спрятало в надежный ящик, но я поняла, о чем ты толкуешь. Не понимаю только одного. Если ты сам, во всей своей мудрости, первым делом вспомнил о таком, казалось бы, простом способе решения, то почему бы не применить его теперь?

– Я лишь привел пример проблемы, решение которой далось нам всем с великим трудом. В остальном, не считаю, что ситуации хоть сколько-нибудь схожи. Невозможно универсальное решение всех проблем, ты должна это понимать. Отсюда и бессилие.

– Мы ведь не говорим о всех проблемах, верно? Ты не допускаешь, что некоторые вопросы имеют одинаковый ответ?

– Допускаю. Но если в ситуации с Азурой выбранный нами вариант был единственным возможным, снимающим вопрос, то, в сложившейся теперь ситуации, я не думаю, что простое игнорирование будет ответом.

Женщина пожала плечами и задумчиво подняла взгляд к небу, по которому медленно плыли массивные кучевые облака, белые, как пух, подгоняемые ветрами.

– Знаешь, – сказала она, незаметно косясь на сидевшего у обрыва собеседника, – чем дальше, тем больше я думаю, что мы должны и эту ситуации так же отпустить.

– Ты серьезно? Я ведь говорил, к чему это может привести. Или ты забыла?

– Нет, я помню твои слова. То, что ты описал – ужасно. Мы не можем этого допустить. Но то ведь только один из вариантов. Судьба течет в том направлении, но еще неизвестно, какое именно русло она изберет.

– Вода всегда течет по тому руслу, что глубже, сестра.

– И ты уверен, что это русло – самое глубокое?

Он ответил не сразу. Не глядя пошерудив рукой в траве, он нащупал небольшой камень, и, подняв его на уровень глаз, внимательно осмотрел, после чего бросил в пропасть.

– Не уверен.

– В таком случае, может нам следует подождать? Хотя бы до тех пор, пока не будет совершенно точно понятно, к чему все идет. И уже потом воздвигать плотину, перекрывая русло.

Он выискал в траве еще один небольшой камень и повторил с ним в точности ту же манипуляцию, что и с предыдущим.

– Два маленьких камешка. Два осколка чего-то большего. Абсолютно одинаковые на взгляд.

Она молчала, ожидая развития мысли. И развитие не заставило себя ждать.

– Равные исходные данные. Равные условия. Равное усилие. Какова вероятность того, что оба этих камня, пролетев одно и то же расстояние, упадут в одну и ту же точку там, далеко внизу?

– Это загадка?

– Я предпочитаю термин «задача». Условие ты получила. Скажи мне, какова вероятность?

Она пожала плечами, подойдя к краю и заглядывая вниз.

– Если все соблюдено, то…

– Это было в условии. Исходные данные идентичны.

– То важны прочие условия. Например – ветер.

– Скажем, Артуза была благосклонна к нашему научному эксперименту, и ветра нет.

– В таком случае, все зависит от остроты твоих ощущений.

– Поясни.

– Ты сказал, что камни идентичны. На взгляд. Ты можешь ошибаться.

– Ошибаться? – он озадаченно взглянул на собеседницу, – да, без точных расчетов я могу ошибиться, ты права.

– Значит, ответ на твою задачу будет зависеть от того, насколько точные ты сделал выводы об идентичности этих осколков. Небольшая разница в весе или развесовке, и камни не попадут в одну точку.

– А это значит..?

– Это значит, что вероятность критически мала, учитывая высоту.

– Вот именно! Вероятность мала. А что, если я скажу тебе, что они все таки приземлились в одну и ту же точку. Более того, топь, в которую они оба упали, погасила удар, задержав первый камень на поверхности, и второй осколок попал точно в первый. В ту же самую точку с точностью до долей миллиметра.

– Я скажу, что тебе повезло.

– Или наоборот, не повезло.

– Смотря, какую цель ты преследовал.

– Об этом и речь, сестра. Даже при соблюдении всех сопутствующих мер, игра с вероятностью не оправдает всех твоих ожиданий. А теперь добавь ко всему вышеперечисленному волю Артузы, и, даже если бы я обладал всей полнотой информации о камнях, даже если бы абсолютно точно выверил усилия, ничто не смогло бы гарантировать мне успех в задуманном. Мы сейчас этим и занимаемся. Бросаем камни вниз. В надежде, что они попадут в одну точку.

– Твои рассуждения пугают. Если руководствоваться этой логикой, то нет никаких гарантий, что, даже приложив все возможные усилия, мы сумеем избежать катастрофы. Той самой катастрофы, являющейся лишь одной из вероятностей. Более того, можешь ли ты быть уверен, что мы своими действиями, в конечном итоге, не приведем к той самой катастрофе, которую пытаемся избежать?

– Я могу быть уверен лишь в том, что делаю сам, сестра. А это значит, что мы не можем позволить себе пустить все на самотек, надеясь, что когда вода судьбы доберется до места, она выберет именно то русло, которое нам нужно.

– И что мы, в таком случае, можем?

– Мы можем начать строить плотины и укреплять углублять русла. Сейчас, заранее. А не когда станет слишком поздно.

Она улыбнулась и положила руку на его плечо.

– Выходит, что бессилием тут и не пахнет. Скажи, и я возьму кирку.

Сзади послышались звонкие шаги. Собеседники синхронно обернулись и увидели спускавшуюся по ступеням к обрыву женщину. Высокую и тонкую, немного сгорбленную, будто бы отягощенную тяжестью своих мыслей. Светлые локоны падали на ее опущенное лицо, и она снова и снова убирала их правой рукой, медленно шевеля губами, будто проговаривая что-то, чтобы слышно лишь ей одной. Длинная зеленая юбка шуршала с каждым ее новым шагом. Не доходя до последней ступени, она замерла, увидев глядевших на нее мужчину и женщину.

– Посмотрите, кто почтил нас своим присутствием! Давно не виделись, сестра.

– Арихан, – сухо ответила она на приветствие, после чего, все-таки спустилась на каменный балкон у обрыва и, подойдя к женщине, заключила ее в объятия.

– Рада видеть тебя, Азура, – сказала та, прижав вновь пришедшую к себе.

– Я узнала о чуде. Простите, что не явилась сразу. Были неотложные дела.

– О, мы понимаем, – ответил мужчина, погладив свою густую бороду и отвернувшись.

– Где он сейчас? – спросила Азура у все еще прижимавшей ее к себе женщины, не обратив абсолютно никакого внимания на слова Арихана.

– Видимо, ты слишком много времени проводишь в компании людей, раз уже даже мыслишь их категориями, – ответил мужчина, не оборачиваясь, все так же глядя в пропасть.

Азура хотела ответить, но все еще сжимавшая ее в объятиях женщина улыбнулась и приложила палец к ее губам, качнув головой. Арихан медленно поднялся и, отряхнувшись, сцепил руки за спиной, после чего отошел вглубь балкона, задумчиво глядя себе под ноги.

– Не так важно где он, как важно когда.

– Он родился в поселении к северу от горы Ходрат, – сказала женщина, выпустив наконец Азуру из своих крепких объятий, – идеальное место, как нам всем показалось.

– У подножья горы ему ничего не грозит, верно?

– Да, пока что он в безопасности, – ответила женщина, кивнув.

– Пока что? – Азура взглянула на, казалось, бесцельно ходящего по кругу мужчину со сцепленными за спиной руками.

– Арихан провел расчеты. Они оказались… – она прервалась на полуслове.

– Продолжай.

– Даже не знаю, как сказать. В общем, его будущее окутано туманом.

– Как такое возможно? – Азура настороженно свела тонкие брови, а ее бледное лицо помрачнело, – дитя божьей воли…

– Всего лишь обычное дитя, – задумчиво перебил ее Арихан, – и так будет, пока он не вырастет. Пока что он ничем не отличается от обычного человека.

– Значит, мы должны защитить его. Это наш долг.

Арихан остановил свое размеренное движение и, взглянув на стоявших неподалеку женщин, впервые улыбнулся холодной улыбкой, такой несвойственной его всегда суровому и серьезному облику.

– Сестра вспомнила о долге. Забавно. Взгляни, Аллар, какие только метаморфозы не встретишь тут, в этом дивном месте. По истине, Артуза творит чудеса со здешним воздухом.

– Ты можешь идти, брат, – медленно проговорила Азура, глядя на мужчину исподлобья, – я не смею отвлекать тебя от твоих важных дел. Мы с Аллар сами со всем разберемся.

– О да, сестра. Я уже видел, как ты умеешь со всем разбираться. Нет, на этот раз я, пожалуй, останусь. Раз уж дело касается дитя божьей воли, а не обычного человека, которых ты так сильно любишь.

Аллар взглянула на сестру с укоризной, после чего подошла к мужчине и, улыбнувшись, положила руки на его плечи.

– Не нужно ссориться, прошу вас. Случилось чудо. Божья воля подарила нам еще одного брата. Разве мы могли мечтать о таком подарке? Это должно объединить нас, а не разобщить. Вот, смотри, даже Азура пришла, прознав о случившемся. Разве ты не рад сестре? Разве не ты больше всех других желал, чтобы она была тут, вместе с нами? Гляди, она здесь. Мы снова вместе. Благодаря подарку божьей воли.

Арихан несколько мгновений холодно смотрел ей в глаза, после чего, наконец, сдался и, кивнув, снова улыбнулся такой несвойственной ему улыбкой.

– Ты как всегда права, сестра, – сказал он, – прости мне мою грубость, Азура. Ты знаешь, что это все только лишь от моей к тебе любви.

– Я знаю и ценю это, брат, – ответила Азура, едва заметно улыбнувшись и поклонившись, – во всей твоей мудрости. Скажи мне, что ты увидел? Я хочу знать все.

Арихан кивнул и снова продолжил свое задумчивое движение по периметру балкона со сцепленными за спиной руками.

– Лишь обрывки. Варианты. Вероятности. Некоторые из них меня настораживают.

– Что-то плохое? Ребенку что-то угрожает? – спросила Азура взволнованным голосом.

– Не ребенку. Мужчине. А может быть и не ему самому, а всем другим людям, оставшимся там, на той стороне.

– Он причинит им вред? Но он не может. Он же…

– Один из нас, – закончил за нее мысль Арихан, кивнув, – да, он не может. Но его действия могут привести к самой настоящей катастрофе.

– Судьба мальчика на той стороне тяжела и терниста, – сказала Аллар, – на его пути будет множество испытаний. И Арихан считает, что, оставшись там, он может предпринять неправильные шаги, что, в свою очередь, может повлечь за собой беду.

– Так давайте заберем его… – Азура осеклась, поймав на себе умоляющий взгляд сестры, – а, я поняла, договор.

– Ребенок останется там, пока не вырастит. Тут мы бессильны, – сказал Арихан, выждав недолгую паузу.

– Но мы попытаемся направить его, ведь так, Арихан? – спросила Аллар, – его мать, она будет мудрой женщиной. Мы поможем ей…

– Постойте, – прервала ее Азура, – мы ведь говорим о нашем брате, вы забыли? Не об обычном человеке, взаимодействовать с которыми вы сами себе запретили.

На гладком смуглом лице Аллар снова появилось умоляющее выражение. Она закачала головой, косясь на замершего мужчину у края балкона.

– Не надо так смотреть на меня, сестра, – сказала Азура, улыбнувшись, – или теперь нам запрещено даже говорить то, что мы думаем, не только делать задуманное? Вы можете сколь угодно долго винить меня в том, в чем привыкли винить, но речь идет о нашем брате. А ты говоришь о том, что мы будем направлять? Его мать? Ты серьезно?

– К сожалению, это все, что мы можем…

– Это все, что можете вы, рабы своего договора. Я же не оставлю брата одного в мире, в котором его будут ненавидеть только потому, кто он есть.

– Поэтому я назвала пустошь за горой Ходрат идеальным местом. В тех местах нет гонений. По крайней мере таких, какие есть в других частях того света. Мальчик сможет вырасти, обучиться на склоне горы, а дальше уже лично ему мало что сможет угрожать.

– Ну да, – усмехнулась Азура, – уже видели такое прежде. Даже в тех местах. А мы будем тут сидеть и надеяться, что какой-нибудь очередной пропойца не сожжет его дом, когда он будет спать внутри.

– Сестра, куда подевалась твоя любовь к людям? – спросил Арихан, – пропойца?

– Хорошо, катарский кочевник. Один из синих плащей Великого города. Кто угодно. Такую вероятность ты предусмотрел?

– Катары по-прежнему верят в нас. Слышал, что они даже не тронули храмы, которые мы вместе строили.

– Думаешь, за годы ничего не поменяется? – она переводила удивленный и разгневанный взгляд с мужчины на женщину, – да что с вами такое? Я не узнаю вас. Речь идет о нашем брате. Брате! Я не оставлю его на произвол судьбы. И плевать мне на ваш договор. Я вернулась сюда только ради него и ради него готова наступить на любой договор, который вы составите. Аллар, сестра, разве ты готова бездействовать? Я не верю, что ты будешь стоять в стороне. Мальчику будет нужна наша помощь, ты это знаешь.

Аллар покачала головой, ничего не ответив.

– Мы не станем забирать его у матери, – сказал Арихан, – это общее решение. Кстати, ты опоздала…

– Хорошо, значит, я сама буду за ним присматривать. Пусть растет на той стороне, а когда станет взрослым, мы сможем…

– Все не так просто сестра, – тихо проговорила Аллар.

– Куда уж проще-то? Я готова.

– Нет. Арихан увидел, что он должен сам явиться сюда.

– Это что еще за ерунда?

– Это судьба, сестра, – сказал Арихан, – и хоть ты и не привыкла к этому, мы не будем вмешиваться.

Азура хотела было снова возразить, но он не дал ей произнести гневные слова, подняв перед собой ладонь и остановив ее.

– Напрямую. Но, как говорила Аллар, мы сделаем все возможное, чтобы направить его. Через мать, в первую очередь.

– В таком случае, я возьму это на себя, – сказала Азура тоном, не терпящим возражений, – я направлю ее, кем бы она не была. Так, чтобы наш брат, когда придет время, принял единственное правильное решение, – она сделала паузу, ожидая ответа, но, не дождавшись его, продолжила, – у кого-то есть возражения? Прежде, чем они появятся, хочу, чтобы вы понимали, что решение уже принято, и я лишь из глубокого уважения к вам сейчас советуюсь, прося дозволения сделать это.

Арихан несколько долгих мгновений смотрел ей в глаза. Такие темные и глубокие, такие исполненные решимости, что словно не решился возразить в этот раз.

– Во всей твоей справедливости, сестра, – сказал он, еле заметно поклонившись, – Аллар подтвердит, я намеревался просить тебя об этом, но не был уверен, что ты явишься на наш зов.

– Во всей твоей мудрости, – Азура ответила поклоном, – я не сомневалась, что ты примешь мое решение. Спасибо тебе, брат.

– Единственное условие…

Азура удивленно подняла брови, улыбнувшись.

– Условие?

– Мальчик должен к любому выводу приходить сам. Мне не так важно, как ты будешь взаимодействовать с его матерью. Важно лишь чтобы он дошел до всего лишь своим собственным умом. Любое откровение, любая правда, которую он будет открывать, должны быть его собственным естественным выводом. Только так его судьба потечет по верному руслу, и только так мы сможем придерживаться нашего договора.

– Ваш договор для меня не имеет значения, – ответила Азура, все так же снисходительно улыбаясь, – но твоя просьба, а я надеюсь, что это была именно она, а не указание, для меня важна. Я исполню твою волю, брат. Можешь не волноваться об этом. И даже приму тот факт, что вы все собрались тут и решили сбросить на меня со своих хрупких плеч тяжкий груз ответственности. Я сделаю это. Ради тебя, Аллар, – она повернулась и снова обняла на прощание сестру, – и ради нашего брата, нуждающегося в моей защите.

– Во всей твоей мудрости, Азура, – сказала Аллар, поцеловав сестру в лоб.

* * *

– Эй, пацан. Ты спишь?

Тим выждал несколько секунд, прежде, чем ответить. Нужно было время, чтобы осознать собственное присутствие здесь, в этом месте. И чтобы Игорь поверил, что молодой человек действительно спал.