Этот огонь внутри

– Хорошо, – выдохнула Вика, закрывая глаза, – ты прав. Наверное, я слишком бурно реагирую, с тобой слишком много всего случалось и я уже боюсь всего подряд.

– Не надо, не бойся, – он там мягко понизил голос, что напряжённые плечи Вики сами собой опускались, – ничего не бойся, я справлюсь с любой проблемой. Мы справимся. Ты и я.

– Справимся, – подтвердила Вика, пытаясь отодвинуть мысль о том, что эти непонятные засветы на снимках теперь висят над ней Дамокловым мечом.

– А у тебя как дела? Чем сегодня занималась?

– У меня всё нормально, – чуть расслабилась Вика, – большую часть дня я занималась откровенным сводничеством и теперь боюсь выйти в другую комнату, вдруг у меня слишком хорошо получилось?

– Ты про Лёху с Машей?

– Про них. Кого же ещё? Я позвала Разумова к нам на ужин, а Машу сподвигла готовить для него. Кажется, оба остались довольны. Лёша так точно чуть тарелку не съел, как ему понравилось.

– Здорово, – по голосу было слышно, что он тоже улыбается, – тебе это так легко далось, я удивлён. Мне его ни в какую не удавалось наставить на путь истинный.

– Как думаешь, она ему на самом деле нравится? – решилась спросить Вика, понимая, что подтверждение от лучшего друга будет самой надёжной гарантией, что она не зря старается и Разумов не собирается матросить и бросать её подругу в самый неподходящий момент.

– Думаю, да. Он очень скрытный насчёт личной жизни, но его поведению я бы сказал, что она ему не безразлична. Она его точно больше всех бесит, – добавил он со смешком, – что уже показатель. А когда он не видел, я случайно подсмотрел, как он без конца перелистывает её фотки в своём телефоне.

– Да ты что?

– Да, одни и те же, с пляжа и из дома, и… пару крупных планов, от которых пришлось отвернуться. Так что да, я считаю, что он ей очень увлёкся и серьёзно переживал из-за их ссоры. Но он упрямый баран, и я не уверен, что первым пойдёт на примирение.

– Ну, посмотрим, до чего они договорились, пока мы тут с тобой в спальне. Пока я слышу только подозрительную тишину, и они либо шепчутся, либо уже не разговаривают потому, что опять поссорились.

– Или помирились, – с намёком сказал Андрей.

– Ой, мне хватило уже один раз наслушаться их стонов, – вспомнила Вика запись, которую сделала Ольга через стену.

– Мда, – согласился он, – прости меня за это.

– Ты уже извинялся, а я уже простила, давай не будем об этом вспоминать?

– Хорошо. Но не обо всём. Я надеюсь, ты уже поговорила с Лёхой насчёт его планов?

– Ты про видео? – уточнила Вика, в общем-то, уже зная ответ. – Нет ещё, он хотел сегодня это обсудить, но не знаю, дойдёт ли дело. Уже поздно.

– Хм, ладно. Я не хочу на тебя давить, но обещай мне, что поговоришь с ним.

– Я обещаю, – вздохнула Вика.

– Теперь я пойду, мне уже пора, прости, что так мало поговорили.

– Куда тебе так поздно?

– Да там какие-то анализы, ерунда. Давай созвонимся завтра. Нежно целую.

– И я тебя.

Они попрощались, и Вика со вздохом отложила телефон на край кровати, задумчиво закусила губу, а потом всё же решила встать и выглянуть сквозь щель приоткрытой двери, чтобы узнать, чем занята парочка в другой комнате. К её удивлению, Маши нигде не было видно, а Разумов мыл посуду, стоя к ней спиной. Это было, наверное, самое неожиданное в такой ситуации, но довольно милое.

– А где Маша? – спросила она, и Лёша тут же обернулся с тарелкой в руках.

– Не поверишь, но пошла за мороженым в ваш круглосуточный продуктовый в соседнем доме.

– Ты отпустил её одну? Уже поздно.

Разумов очень многозначительно глянул на неё, прежде чем вернуться к ополаскиванию тарелки от моющего средства.

– Спасибо, я уже наелся этого. Да и куда она денется, народу ещё полно на улице, лето же, да и камеры везде.

С этими его словами Вика вспомнила, что ей это совсем не помешало «потеряться», но судя по тому как на мгновение замер Лёша, он тоже подумал об этом, потом коротко взглянул на Вику, думая, что она может болезненно на это отреагировать.

– Всё хорошо? Я имею в виду у тебя с Машей? – осторожно спросила Вика, – вы не поругались опять?

– Нормально, – коротко ответил Разумов, выключил кран и повернулся к Вике, облокотившись на столешницу, – ты думаешь, я твой план не просёк?

– Я бы удивилась, если бы нет. Подумала бы, что ты теряешь хватку, товарищ следователь, – шутливо подняла она бровь.

– Прямолинейно, практически в лоб.

– А вино не прямолинейно?

– Хотел разбить лёд, – он слегка пожал плечами.

– Мне казалось, ты совсем не пьёшь, я немного удивилась.

– По большей части не пью. В последний раз, когда выпил, оказался с крайне любопытной барышней в одной постели. До сих пор расхлёбываю.

– Жалеешь? – спросила она, зная, что на этот вопрос он не будет отвечать утвердительно, как бы дело не обстояло на самом деле.

– Сегодня жалею, понесло меня в воспоминания, извини, если это было для тебя слишком. Просто прорвало с непривычки, что есть кому рассказать.

Вика поняла, что он про рассказы о страданиях Андрея и его собственных в то время, но решила воспользоваться моментом для других страданий.

– К слову о том, что слишком. Давай поговорим о видео. Ты же это хотел обсудить?

– Давай поговорим, – Разумов жестом указал на стулья возле пустого уже стола, с которого убрали всю посуду.

Они отошли туда и уселись поудобней, хотя Вика чувствовала себя максимально некомфортно. В комнате был ещё и мягкий диван, но серьёзный разговор не располагал к тому, чтобы усаживаться на него, развалившись на подушках.

– Так что ты там смог разглядеть, что хотел бы обсудить со мной? – начала она сразу о главном.

А разглядывать на видео можно было много чего, хорошая чёткая картинка, все подробности видно. Особенно те, где Вика как полная дура дала себя опоить и даже ни о чём не догадалась, придумала себе сказку, что это просто сон приснился.

– Разглядел я то, что он намеренно установил камеру со стороны окна для правильного освещения, выбрал угол, задал параметры съёмки, чтобы картинка получилась на весь экран с кроватью строго по центру.

– Отлично, – отвела глаза Вика, разглядывая теперь внезапно ставший очень интересным цветок в горшке.

– Да, Вик, отлично. В том смысле, что видео снято отлично, это не было спонтанным желанием заснять секс на память или, чтобы дрочить долгими зимними вечерами. В таких случаях обычно держат камеру в руке или устанавливают её в первом попавшемся подходящем месте, типа изголовья, тумбочки или подпирают подушкой. А в твоём же случае она стояла в стороне от кровати, похоже на подоконнике, причём на штативе. Я прикидывал высоту угол съёмки и высоту подоконника, скорей всего у него была небольшая тренога или раскладной штатив.

– Штатив? То есть он подготовился?

– У тебя же нет дома штатива?

– Нет! Я селфи-палкой то не разжилась за столько лет, какой уж штатив.

– У него было что-то с собой в тот день? Сумка, рюкзак?

– Не знаю, – занервничала Вика, – может быть. Это так давно было. Кажется, была сумка для ноутбука, он её обычно в офис привозил, а тогда у него была деловая встреча и сумка вроде тоже при нём была.

Воспоминания о том вечере немного смазывались, стираясь со временем и начиная наполняться непонятными деталями, которые то ли были, то ли выдумались.

– Что вы делали перед сексом? – совершенно спокойно спросил Разумов.

– В смысле? – не совсем поняла Вика.

– Это было свидание?

Вика взъерошила волосы, понимая, что ей придётся ему рассказать всё полностью начиная от «свидания» с Димой в тот вечер и заканчивая смутным воспоминанием о словах Рената о том, что оплатил таким образом его работу. Почти сознательно она очень хотела избежать этого, поэтому вместо ответа спросила.

– Тебе обязательно было его смотреть? – было мучительно неприятно поднимать из памяти подробности всех этих событий, даже несмотря на обещание. Кто бы захотел на её месте?

– Вик, относись к этому проще, как к осмотру врача, который ты проходила после нападения грабителя в твоей квартире, – решил развеять её нервозность Разумов, надеясь, что такой совет сразу исправит её отношение.

– И ты туда же? Он мне тоже так и сказал.

– Потому что Андрей понимает, что я собираюсь расследовать изнасилование с отягчающими обстоятельствами, а не любоваться твоими прелестями. Ты Ветрову доверяешь?

– Больше, чем себе, – честно ответила Вика, прямо взглянув Разумову в глаза.

– Он доверяет мне, поэтому воспользуйся этим доверием и ты.

Вика закрыла глаза, соглашаясь, как сильно бы не кололо оно её изнутри.

– Где вы были перед этим? Где вы встретились?

– В ресторане, это должен был быть просто дружеский ужин. Он позвонил и сказал, что на встрече недалеко от моего дома и хочет поужинать вместе, раз уж так замечательно совпало.

– Как назывался ресторан? Я попробую раздобыть у них видео с камер в зале, может, будет видно, когда он подсыпал тебе что-то в еду или напиток.

– Скорей всего не будет и он там… – Вика потёрла переносицу, собирая в мыслях всю разрозненную информацию.

– Он что?

– Там был не только он, ко мне подходил мой бывший.

– Твой бывший? Это который Ренат или, как его там?

– Басманов, да. Он владелец того ресторана и я сомневаюсь, что они дадут тебе видео с камер.

– Я бы попробовал, иногда всё можно решить просто деньгами нужному человеку. Пока не предъявлено обвинений, оснований запрашивать видео нет.

– Не поэтому не дадут. Ренат, кажется, был в курсе всего этого… или даже сам и устроил.

Сложней всего было вспоминать слова Рената, сказанные в те дни, когда её голову наполняла плотная стекловата бреда, перемешанная с галлюцинациями и подогретая почти до сорока градусов температуры тела. Она не могла быть уверена, что из этого было сказано по-настоящему, а что было плодом её воспалённого разума.

– Что… что ты имеешь в виду под «в курсе»? Думаешь, это он сделал? Как тогда Дима…

– Потому что это Ренат дал ему эти таблетки или что это было. Он сказал что-то про правильный десерт.

– Ренат дал ему эту наркоту? – даже Лёша начал удивляться.

– Больше, – покачала головой Вика, – Дима работал на Рената, и это была оплата за его труды.

– Что значит работал? Какие ещё труды?

– Он нанял Диму, чтобы он следил за мной в консалтинговой компании, куда я устроилась на работу прямо перед побегом. Не знаю, как он смог о ней разузнать, но в итоге нашёл внутри человека, который не просто приглядывал, но и портил мою работу, чтобы у меня начались серьёзные проблемы.

– Нахрена ему это? – уже откровенно изумился Разумов.

– Подозреваю, чтобы указать мне на то, как мне тяжело работать и жить без него самостоятельно. Ренат хотел, чтобы я вернулась к нему, приползла на брюхе, прося прощения.

– Он больной?! – почти вскрикнул Лёша, – и что? Как ты об этом узнала?

– Когда я была у него дома… ну, когда пропала. Тогда он, кажется, опоил меня тем же средством, что и Дима, я почти ничего не помню за целые сутки или больше. Почти, потому что есть какие-то смутные образы и обрывочные фразы, которые время от времени всплывают в моей голове. Одними из них как раз стали слова Рената о том, что он удивлён тем, насколько полезным оказался Дима, что он выполнял его задания, а потом…

– Что?

– Попросил у Рената вечер со мной в качестве награды. И он его дал, – Вика пожала плечами, будто бы это ничего особого и не значит. Будто это были просто слова, а не продажа человека для утех.

Разумов ошеломлённо молчал, даже он такого не мог ожидать, скорей всего представляя, что самое страшное, что совершил Дима, это как раз сам факт изнасилования. История оказалась интересней.

– То есть Ренат и Дима, будучи в сговоре, устраивают тебе это «свидание» при этом один из них, оплачивает этим работу другого?

– Да, если по сути.

– Как называется ресторан?

– Что? Пойдёшь к нему поговорить?

– Подожгу, например. Желательно с этими уродами внутри. Я большой спец по поджогам, комар носа не подточит.

– Очень смешно.

– А похоже на то, что я смеюсь?

– Ресторан называется «Море», находится в бизнес-центре в Румянцево, который принадлежит Альберту Басманову. Ты думаешь, он останется в стороне после такого перфоманса с его сыном?

Разумов откинулся на спинку стула, опустив плечи.

– Так Ренат его сын? – он потёр ладонью лоб, а потом взъерошил свои тёмные волосы, что они так и остались торчать вверх, – это большая проблема. Альберт Басманов наша очень серьёзная головная боль последние полгода, он развёл крайне активную деятельность в надежде урвать депутатство, скупает народ, как овощи на рынке. Оптом. Набирает административно-силовой ресурс поддержки на выборах. Как ты умудрилась вляпаться в эту семейку? На них же клейма негде ставить!

– За это «спасибо» моей маме, она работала на Альберта Басманова несколько лет назад, – добавила Вика, вспоминая урывками и эту часть того безумного монолога Рената. «Хочешь, я расскажу тебе сказку?», спрашивал он, лёжа обнажённым рядом с ней и играючи скользя кончиками пальцев по её горящему телу.

– Вот же чёрт… а ты не могла оказаться бывшей кого-то другого, а не сынка Басманова?

– Я не выбирала, если тебя это утешит. Выбор сделали за меня, а я по глупости считала, что это настоящая любовь. Несколько лет жила с ним и почти собралась за него замуж, если бы не его срыв тогда и Маша, которая прочистила мне мозги, я не сидела бы здесь.

– Да… и не лежала бы под Димой.

Вика резко глянула на него, предостерегая. Ей только пустых сожалений сейчас не хватало. Если бы, да кабы.

– Я не хочу, чтобы ты его трогал.

– Кого, Диму?

– Рената. Чёрт с ним, с Димой, он всё равно просто пешка.

– Пешка, которой не мешало бы открутить голову. Не знаю пока, что буду делать с Ренатом, но вот Дима так просто не отделается.

– Что ты хочешь сделать?

– Не я, а мы. Поговорим по-взрослому о его плохом поведении.

– Мы это кто? – прищурилась Вика.

– Я и Ветров, – Разумов упрямо сложил руки на груди, зная, что сейчас последует, но заранее закрывая этот разговор для Вики и её решений.

– Он же не может сейчас уезжать из центра.

– Кроме неотложных семейных обстоятельств, – с каменным лицом проговорил он, намекая, что всё уже было продумано заранее.

– Какие ещё обстоятельства? Вы мне столько… ты лично мне твердил, чтобы я не трепала нервы Андрею и берегла его, а теперь хочешь затащить его на мужские разборки с Димой?

– Нет, Вик, ты не поняла. Это не я его затащить пытаюсь, – он подался вперёд, опираясь ладонями на колени, – это я иду с ним, чтобы он не заработал себе уголовку за предумышленное. Это с самого начала его идея.

Вика резко встала со стула и отошла на несколько шагов, запуская пальцы в волосы. Прошлась между столом и диваном по комнате. Значит, Андрей уже давно запланировал встретиться с Димой и… и что?

– Он бы не стал, он же…

– Что? Белый и пушистый? – Разумов тоже поднялся и встал прямо перед ней, глядя ей в лицо, – ты уверена, что хорошо знаешь, как он защищает тех, кого любит?

Вика покачала головой, сама не зная, отрицает ли она факт того, что говорит Разумов или знает, как защищает Андрей.

– Помнишь ночную драку на пляже? – вдруг спросил он.

– Помню, – с трудом сглотнув ком в горле, ответила Вика не совсем понимая связь. Она не смогла бы забыть ту драку с пьяной толпой молодёжи, потому что тогда Андрей Ветров предстал перед ней впервые в совершенно новом качестве: не спортивным и храбрым пожарным, за которого она болела на соревнованиях и сохла, глядя из окна, а тренированным жестоким бойцом, укладывающим превосходящее количество противников без какой-либо жалости, пока его не остановил приводящий в чувство удар Разумова.

– До того, как ему сорвало башню от выстрела, – продолжил своё объяснение Лёша, – он бил их не за то, что они развели костёр, не за то, что шумят или посылают его матами в пешее эротическое. Он бил их за слова о том, что после того как они изуродуют сначала его, они поймают и пустят по кругу его девок. – Он сделал полшага к ней, нависая всё сильней, надавливая на неё своей серьёзностью и искренностью. Никаких шуток больше не было. – И будут драть до самого рассвета, а потом выбросят на дорогу. Тебя и Машу. Они видели вас с самого начала.

– Откуда… – Вика качала головой в полном шоке, – ты же подошёл к нему позже.

– Откуда я узнал? Из его дневников. Помнишь? Он должен записывать все свои приступы в дневник. И он так и делает, описывает всё с пугающей точностью и детализацией. Ты читала?

– Нет, – сказала она почти правду. Она читала, но не всё, а только некоторые его части из последних записей, где фигурировала Ольга. Пыталась разобраться, любит ли он её до сих пор, раз отпустил после попытки убийства.

– И сейчас я согласен с Андрюхой, что это может быть, наилучшая возможность достать этого мелкого урода, пока он не сбежал.

– Что значит достать? – рассердилась Вика.

– Ничего не значит, просто фраза. Потом может быть поздно его искать, если он поймёт, что ты проговорилась кому-то, то он свалит в туман и останется безнаказанным.

– Как ты… как вы… – Вика дёрнула головой, не в силах сформулировать своё возмущение это двойной игрой. – Я пойду с вами!

– Ну уж нет!

– Я пойду с вами или никто не пойдёт! – упрямо повысила она голос. – А ты! – она ткнула пальцем в грудь Разумова, – пообещаешь мне это! И никакого вранья и договоров с Андреем за моей спиной ради типа «моей безопасности»! Ты понял?! – она ткнула ещё раз, и Разумов перехватил её руку за запястье, дёрнул на себя, хмуро и упрямо глядя в глаза.

– Вы чего? – внезапно для обоих спросила Маша, стоящая в двери, всё ещё сжимая ключ и пакет с мороженым внутри.

– Ничего, – мгновенно преображаясь и мягко вынимая руку из ослабшей хватки Разумова, ответила Вика. – Ты чего на ночь глядя за мороженым пошла? – Резко сменила она тему.

– Захотелось вдруг сладкого, – ничего не понимающая Маша, закрыла дверь и с очень явным недоверием глядела на них, стоящих так близко друг к другу мгновение назад, что между кончиками носов было едва пара десятков сантиметров.

Разумов просто сел на стул, будто бы ничего не случилось.

– Всё нормально, мы просто разговаривали. Ты мне захватила шоколадное?

– Да, взяла, – Маша была недовольна секретами, но, похоже, решила выпытать о том, что случилось у одного из них при более близком общении. Возможно, у Вики. – И тебе взяла, – обратилась она к ней, – ванильное, как ты любишь.

– Спасибо, – Вика мимоходом бросила взгляд на сидящего Разумова с посланием: «мы ещё не закончили этот разговор». Но потом спокойно прошла к кухне, чтобы помочь Маше разобрать сумки с десертом и достать необходимую посуду.

Вечер слегка перестал быть томным, но не стоило уничтожать его полностью. Всё же не ради себя она его сегодня затевала. Потому и не вправе разрушать то, что ещё не умудрилась испортить до сих пор.

Как она всё портит и отравляет в своей жизни.

Глава 10

Вика с трудом могла поверить, что Разумов уговорил Машу остаться дома, а не отправиться вместе с ними, учитывая, что после всех рассказанных подробностей, она не меньше Лёши желала лично придушить Диму. Сама же она пребывала в совершенно смешанных чувствах, когда они сидели в машине в тенистом старом дворе, на другой стороне которого находился дом, где живёт Дима.

Андрею они сказали о том, что Вика едет с ними только в самый последний момент, чем он был крайне недоволен, но все его претензии пришлось выслушивать Разумову, который благородно прикрыл Вику, сказал, что это его идея. Поверил ли в это Андрей, предстояло узнать уже очень скоро, как только он появится.

Но пока он опаздывал, чем заставлял Вику немного нервничать.

Ещё сильней она заволновалась, когда сквозь арку прошёл ожидаемый Дима и отправился в сторону железной двери подъезда. Он их не видел, шёл, судя по всему, с работы, на плече висела его обычная сумка для ноутбука.

– Я думал он на удалёнке, как и ты.

– В свободное от остальных двух работ время, – объяснила Вика, вспоминая признания Димы на корпоративе, что он пашет на трёх работах. Сейчас, судя по рубашке с брюками, он был либо на деловой встрече, либо где-то сидел в офисе.

Разумов поёрзал на водительском сидении, достал телефон и быстро набрал номер, выбрав его из списка.

– Ты где? – резко спросил он ,и Вика посчитала, что это относилось скорей всего к Андрею, который до сих пор не приехал, хотя сообщил, что его отпустили уже два часа назад.

Дорога от Реабилитационного Центра до нужной улицы Москвы занимала намного меньше времени, особенно учитывая, что сейчас середина буднего дня, а ехать он должен был на такси.

– Что значит, ещё полчаса, не меньше? Ты откуда едешь, с Северного полюса? Этот утырок только что вошёл домой, самое время застать его врасплох! Чего? Да ты издеваешься?

– Что такое? – Вика потрясла Разумова за руку, чтобы тот ей объяснил, что происходит. Но он от неё отмахнулся. – Мы пойдём, а ты, если не успеешь, пеняй на себя.

После этих слов, рассерженный Лёша сбросил звонок и тут же вышел из машины.

– Что случилось? Почему он опаздывает? – Вика тоже выбралась с пассажирского места и обошла машину.

– Не объясняет ничего толком, сказал срочное дело. Какое у него может быть срочное дело?

– Может мне ему позвонить?

– Толку от этого, думаешь, он тебе больше скажет? Спросим, когда доедет. Идём уже, пока он нас в окно случайно не увидел.

Вика только и могла, что покачать расстроено головой. Вся идея её поездки сюда заключалась в том, чтобы оказаться рядом, если вдруг Андрей не сможет с собой совладать и переступит черту в объяснениях с Димой. Но Андрея же и не было, что ставило вопрос, что она будет делать? Смотреть в глаза Диме с Разумовым за спиной и предъявлять ему претензии?

Домик был старым, четырёхэтажным и в нём не было лифта, лишь лестница, ведущая сразу к квартирам на каждом этаже. Дима жил на третьем, куда они уже и поднимались по стёртым, чуть покатым с края ступеням. Стены подъезда были покрашены в унылый тёмно-зелёный цвет, а пол на площадках между пролётами выложен цветной плиткой в шахматном порядке. Этот дом будто застыл во времени и каким-то невообразимым чудом его обошли и повсеместный капитальный ремонт, и реновация. Из-за старых, часто даже не металлических дверей, за которыми скорей всего жили в большинстве своём пенсионеры, неслись обеденные запахи, кто-то жарил лук.

Как Разумову удалось вычислить адрес места жительства Димы, Вика не решилась спросить, наверное, воспользовался возможностями своей профессии, как же ещё? Оставался вопрос, будет ли он дальше руководствоваться служебным долгом или выступит исключительно как друг. В середине лестницы она осторожно дотронулась до локтя впереди идущего Лёши, успевшего свернуть на новый лестничный пролёт.

– Лёш, у меня смутное ощущение, что мы сюда не арестовывать его приехали? Я права?

Разумов остановился на ступенях и обернулся к ней, глядя сверху вниз.

– Я вчера разговаривал с экспертом, которому отдал видео на анализ. Всё слишком сложно и не радужно для нас, будет практически невозможно доказать, что это был секс без согласия. – Он отводил глаза, будто бы был расстроен этой новостью не меньше Вики или даже испытывал чувство вины за то, что дал ей надежду на законное возмездие обидчику, а теперь сам же его и отобрал.

– А остальные доказательства? И видео, там же всё от начала до конца.

– Понимаешь, – он вдруг мягко положил ладонь на её руку, лежащую на перилах, – если бы ты на протяжении всего процесса была без сознания, можно было бы сослаться на это, как отсутствие согласия. Даже без доказательств алкогольного или наркотического опьянения. Но… ты несколько раз приходишь в себя, обнимаешь его, отвечаешь на ласки. Это выглядит достаточно однозначно.

– Что я не против, да? – Вика сжала губы от досады. Зря она надеялась на то, что видео сможет послужить и ей, чтобы восстановить справедливость.

– Все остальные доказательства не смогут изменить этот факт, они только подтвердят, что был половой акт, но без обстоятельств, в которых он произошёл.

– И что теперь?

– У нас мало вариантов. Видео с камер ресторана тоже может быть малополезным, такими вещами обычно не светятся. По сути, нам нужно его признание.

– И вы хотите его выбить?

– Ну почему же выбить, – Разумов пожал плечами и продолжил подниматься, освободив руку Виктории, – скорей убедить или хотя бы заставить проговориться.

– Тогда, – Вика засомневалась, но почти сразу взяла себя в руки, – давай сначала пойду я и попробую разговорить его, включу на телефоне диктофон и сделаю запись. Вдруг он проболтается про наркотик.

– Или про то, кто его дал, – Разумов вдруг снова посмотрел на неё, чуть прищурившись, будто принимал решения на ходу. – Это может быть очень полезным в том, чтобы избавить тебя от Рената.