Хроники Руны. Трилогия

– Ваши люди настоящие менестрели, – старик дождался, когда последний из отряда взобрался на плавающий дом, отвязал концы и лихо запрыгнул на «палубу».

– Это ты о чем? – вудс приподнял бровь.

– Потом расскажу, – ответил за деда Дуболом, правя веслом. – Надо как-нибудь повторить.

– Когда поедете обратно, милости прошу, – хихикнул старик. – За такое представление я с вас даже платы не возьму.

Любопытство овладело и Питером. Он хотел попросить Дуболома рассказать о речном представлении, как в дно плота что-то ударило. Через секунду звук повторился.

– Это еще что такое? – Дуболом глядел на воду, которая начинала бурлить.

– Понятия не имею, – пожал плечами старик.

– Может, коряги? – предположил вудс.

– Да откуда им тут взяться, – ответил дедушка. – Я эти места знаю как свои пять пальцев. Мы на середине реки. Тут глубина метров тридцать, не меньше.

– А бурлит что? – показал пальцем гном.

– Колдовство прям какое-то. – Старик сделал охранный жест, отгоняя злые силы.

Друзья переглянулись.

– Дейтмар? – спросил гном. Питер в ответ лишь пожал плечами.

Снизу кто-то или что-то остервенело бил по днищу. Вода вокруг плота забурлила еще сильней, и плавсредство начало раскачиваться из стороны в сторону. Расмус издал предостерегающий крик, адресованный Дуболому. Бешеный отскочил в сторону и, обернувшись, увидел, как за край плота ухватилась человеческая рука. Кожа, обтягивающая кисть, была синюшной.

– Утопленники…, – только и сумел шепотом произнести хозяин плавучего дома.

Дуболом не растерялся и от души хрястнул по руке мертвеца веслом. Острие древесины обрубило фаланги пальцев, оставив их лежать на «палубе». Обрубок кисти исчез под водой, но через мгновение появились с десяток таких же рук и принялись раскачивать плот. Друзья кинулись рубить синие скрюченные пальцы. Оставленные без присмотра лошади взбесились. Жеребец Питера налетел на своего хозяина и, сбив его с ног, сиганул в реку. Питер покатился по плоту и упал в воду. Он ухватился за край плавающей посудины, возблагодарив Тога, что на его стороне не оказалось утопленников. Драчун подбежал к товарищу и принялся втаскивать его на «палубу». Когда Питер почти вылез из воды, что-то из глубины схватило его за ногу и силой дернуло вниз.

– Драчун, тяни, – заорал Пит. – Какая-то тварь хочет утащить меня на дно.

– Попробуй врезать ей свободной ногой, – вудс изо всех сил тащил друга, крепко держа за шиворот.

– Не получается, – в отчаянии крикнул Питер.

Мимо них что-то пролетело и плюхнулось в воду, взметнув вверх сотни брызг.

– А, Шахир, – схватился за голову Расмус.

Это лошадь гнома в испуге прыгнула за «борт», унося с собой все припасы с едой. Питер попытался еще раз отпихнуть ногой намертво присосавшуюся к его лодыжке руку утопленника. Попытка удалась. Правда, пришлось расстаться с сапогом, но это уже была незначительная мелочь, по сравнению с потерей двух лошадей и провизией на целую неделю.

Внезапно качка прекратилась. Мгновение спустя перестало бурлить за «бортом». На реке воцарилось спокойствие. Казалось, что и не было никакого нападения. О битве с утопленниками напоминали лишь лежащие на «палубе» отрубленные пальцы, которые начали издавать жуткое зловоние, да отсутствие лошадей.

Старик был белый как мел. Его руки дрожали. Но он все же сумел совладать с собой, и бешено заработал веслом, направляя плот к берегу. Дуболом едва успевал поддерживать темп, взятый хозяином плавучего дома – отшельник желал как можно скорей сойти на землю и оказаться подальше от страшных обитателей Делси.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Как ни уговаривали путники остаться Арата, старик стоял на своём. Он ни за что не хотел больше жить на реке, кишащей утопленниками. Отшельник первым соскочил с плота. Он даже не посчитал нужным его привязывать, отбежав как можно дальше от сверкающих на солнце вод Делси. Бешеные, ожидавшие друзей на берегу, покосились на старца, но ничего не сказали.

Питер последним спрыгнул с плота прямо в воду, которая доходила ему до пояса. Увидев недоуменные взгляды, он повел отряд прочь от реки, оставив все объяснения на потом. И только после того, как Делси скрылась за ближайшим холмом, поведал о нападении утопленников.

– Дейтмар весьма изобретателен, а я нисколько не сомневаюсь, что это его проделки, – Смоки был просто ошарашен новостью. – Я начинаю побаиваться этого ублюдка.

– Сдрейфил, гринч? – усмехнулся Пакостник.

– Да пошел ты, – огрызнулся тот.

– Твои ухмылки ни к месту, – прорычал Дуболом. – Я, когда увидел этих мертвяков, сам чуть полные штаны не наделал. У всех и так нервы на пределе, не хватало выслушивать еще твои едкие замечания.

– Что будем делать? – спросил Лис. – Мы лишились трех лошадей и всех припасов. Какие предложения?

– Наш новый друг подкинул хорошую идею, где можно разжиться если не лошадьми, то хотя бы провизией. – Питер кивнул в сторону старика. – Зная твою жажду общения, не стану лишать тебя удовольствия рассказать все самому.

– Премного благодарен, милорд, – начал Арат. – Примерно в четырех милях отсюда находится монастырь «Колыбель Тога». Тамошние обитатели разводят коров, коз, овец, птицу, выращивают овощи, коптят мясо, делают сыр и творог. А еще у них лучшее ягодное вино, которое я когда-либо пробовал. Раз в три месяца я навещаю служителей Тога в их обители. Меняю вяленую рыбу и шкуры бобров на вино, овощи и сыр. Думаю, они охотно поделятся с вами едой. А вам, милорд, за то, что взяли меня с собой, я раздобуду пару отличных сапог.

– Спасибо, Арат, – Питер был тронут заботой старика. – Но учти, дальше наши пути разойдутся. Мы не можем взять тебя с собой.

– Да я и не настаиваю. Останусь при монастыре. Аббат Рудл много раз звал меня поселиться в обители добра и света. Но я всегда вежливо отказывал ему. Не хотел покидать насиженные места. Может, тешил себя надеждой, что когда-нибудь вернусь в родную деревню. Но на этот раз назад пути нет, и я с радостью воспользуюсь приглашением его преосвященства.

Питер, лишившийся своей лошади, ехал вместе с Батькой. Арат, Драчун и Пушистый сидели за Смоки на крепкой спине грифона. Зверь был вовсе не против четверых ездоков. Руби шагал впереди отряда и что-то высматривал. Расмус примостился на кобылке вместе с Лисом. А Дуболом разделил лошадь с Весельчаком. Только Пакостник ехал в гордом одиночестве. Отшельник хотел было пересесть к нему, но от одежды бешеного еще немного попахивало. Запах после купания в подземном озере не желал выветриваться. Несмотря на то, что Арат лишился своего плавучего дома и надежды вернуться в деревню уродцев, он был в приподнятом настроении и всю дорогу до монастыря не переставал рассказывать забавные истории и всячески хохмить. Путники от души смеялись над стариком. Особенно, когда тот изображал звуки разных животных. Когда отшельник показывал кошку в брачный период, Пушистый, повисший на плече вудса и дремавший в такт размеренной походке грифона, заслышав зазывное мурчание, враз оживился. Однако, поняв, откуда «ветер дует», снова впал в дрему. Пакостник, ехавший рядом с Руби, попытался изобразить загулявшую кошку и протянул руку, как бы дразня Пушистого. Кот отреагировал молниеносно. Он пронзительно мяукнул и ударил по ладони бешеного когтистой лапой. Воин тут же одернул руку. Из неглубокой ранки показалась кровь. Отряд захохотал. Кто-то даже ударил в ладоши, как бы одобряя действия Пушистого. Пакостник скорчил рожицу, показал коту язык и пообещал животному при случае напоить его прокисшим молоком или подсунуть протухшую рыбу.

Бездорожье, по которому ехали путники, закончилось, и отряд вышел на хорошо утоптанную широкую тропу.

Вскоре показалась «Колыбель Тога». Питер думал, что монастырь состоит из ряда небольших строений с кельями монахов, трапезной и стандартным храмом, не отличающимся особыми изысками. Но перед его взором предстал настоящий комплекс. Даже издалека было видно, насколько он величественен.

Арат, увидев изумленные взгляды, сразу взял на себя роль гида. Оказалось, что на территории монастыря находится резиденция аббата – двухэтажное каменное здание, фасад которого украшен скульптурами святых. По соседству расположено строение со стеклянной крышей, которую облюбовали голуби, использовав ее в качестве отхожего места. В нем расположились монастырская библиотека и копировальные комнаты, где монахи переводили труды святых отцов и переписывали древние манускрипты, аккуратно выводя вычурные буквы на пергаменте. Рядом возвышался огромных размеров храм. Одна из стен была выложена мозаикой, повествующей о жизни Тога в райских кущах. Золотистый купол венчала раскрытая ладонь.

Внутреннее убранство святыни не поддавалось описанию. Стены храма были украшены удивительной красоты фресками, повествующими о прелестях загробной жизни. Арат утверждал, что неизвестные художники изобразили на них сынов Тога в окружении прекрасных нимф, пьющих божественный нектар из золотых кубков. Этим они хотели показать, что праведника на небесах ждет беззаботная жизнь, полная сладостных утех.

К храму жалось низенькое строение – молельные комнаты и трапезная. Особняком от всего религиозного комплекса стояло продолговатое одноэтажное здание, обустроенное под монашеские кельи.

Путники подъехали к воротам, глядя на которые можно было с уверенностью сказать, что не каждому тарану будет по зубам этот крепкий орешек. Да и сам монастырь представлял собой неприступную твердыню с бойницами. Толщина стен была не менее двух метров, а высота составляла аж три человеческих роста. На направленной на четыре стороны света башне дежурил монах, вооруженный луком. В Обители Тога всегда были готовы к нежданным гостям. Впрочем, воинственность монахов было легко объяснить. Места здесь дикие. На этих землях издавна селились всякие лихие людишки. К тому же в нескольких днях пути начинается граница с Ренином. И хотя нападение солдат вражеского королевства на святыню казалось маловероятным, все же служители Тога опасались за свое богатство и были во всеоружии.

Арат поднес кулак к железной обшивке ворот и забарабанил. Окошечко отворилось, и в нем показалось небритое лицо служителя Тога.

– Добра и Света, странники, – обратился монах к отряду с традиционным приветствием.

– Любви и Милосердия, – ответил за всех Арат.

– Что ищите вы в обители Тога? – Монах не собирался их впускать, так как должен был сперва удостовериться в добрых намерениях путников.

– Помощи, брат Орту.

– Откуда ты знаешь мое имя? – любезность затворника тут же улетучилась.

– Разуй глаза, – усмехнулся старик. – Или ты забыл, кто простил тебе долг в кости? Так я могу назад потребовать свои законные пять дукатов.

– Арат, мой старый друг, прости, не признал, – монах прищурился, чтобы получше разглядеть лицо приятеля. – А это кто с тобой?

– Просто хорошие люди, которые попали в беду. Так ты нас впустишь, или мне придется орать во все горло имя его преосвященства, чтобы он дал пинка в твою тощую задницу?

Брат Орту крякнул, с трудом отодвинул прочный засов и открыл ворота, пропуская путников во двор.

– А ты, я смотрю, пришел налегке, – заметил брат Орту. – Я-то надеялся отведать твоей славной копченой форели.

– Думаю, ты не скоро побалуешь свое брюхо рыбкой, – вздохнул Арат. Заметив удивленный взгляд монаха, старик пояснил. – Я остаюсь в «Колыбели Тога».

Орту присвистнул.

– Решился наконец стать благочестивым?

Арат кивнул. Он не собирался рассказывать монаху о нападении утопленников. Достаточно обо всем будет поведать аббату, а тот пусть сам решает, посвящать ли затворников в это дело или умолчать. Еще неизвестно, как поведут себя рядовые члены общины. У многих, конечно, хватит ума остаться за стенами монастыря и продолжать осыпать молитвами небесного Отца, но некоторые наверняка струхнут и предпочтут убраться восвояси, подальше от страшной реки.

Мысли старика прервал зычный бас. К гостям вышел мужчина в серой сутане, подпоясанной красным кушаком с бархатом на концах. На шее у незнакомца висела длинная золотая цепь, на которой болталась раскрытая ладонь (знак Тога и как следствие, символ высшей власти духовенства), инкрустированная драгоценными камнями. Арат подошел к аббату Рудлу. Старик преклонил колено и поцеловал руку его преосвященству. В свою очередь аббат положил ладонь ему на голову и прочитал молитву.

Подобный ритуал проделывал каждый рядовой прихожанин, как бы испрашивая благословение у духовника. Питер и его спутники не были особенно набожными, а поэтому подобная церемония показалась для них несколько унизительной. Впрочем, Рудл и не ожидал, что воины падут ниц и примутся его лобызать. Члены отряда просто слегка поклонились аббату. Тот также уважительно ответил кивком. Во дворе собралось монахов пятьдесят, не меньше. Затворники побросали свои дела и с любопытством разглядывали пришлых.

– Что, у вас нет больше никаких дел? – прикрикнул на них аббат, да так, что Питер невольно вздрогнул. – А ну расходитесь, иначе я перестану замаливать перед Всевышним ваши грехи. Тогда-то Шахировы прихвостни вмиг поджарят вам пятки.

Угроза подействовала, и двор опустел. Видимо, никому не хотелось жариться в огне целую вечность.

– Арат, я очень рад тебе, – поприветствовал Рудл. – И вам, дорогие друзья. Добро пожаловать в «Колыбель Тога». Честно признаться, не ожидал увидеть тебя в такой разношерстной компании. Если только не произошло что-то страшное…

– Ваше преосвященство, – перебил аббата Питер.

– О, умоляю вас, оставьте сие обращение для моих олухов, – улыбнулся Рудл. – Я обычный аббат и никакой святостью не обладаю. Пойдемте в трапезную. Скоро будет готов молодой барашек с рисом, шпинатом, луком и прочими вкусностями. К тому же будет подано ягодное вино, от которого у нашего друга Арата всегда текут слюнки. Вот там и расскажете, что привело вас в нашу скромную обитель.

– Вот это другое дело, – шепнул Смоки на ухо Питу, потирая ладони в предвкушении еды и вина.

– Ратни, Жаром, – аббат окликнул монахов пропалывающих огород. – Возьмите лошадей. Накормите и напоите животных.

Те побросали мотыги и кинулись исполнять приказ духовного наставника.

– Позвольте полюбопытствовать, а куда пристроить этого зверя? – спросил Рудл. – Если не ошибаюсь – это грифон. Говорят, их осталось так мало, что скоро они станут легендой для Руны.

– К сожалению, вы правы, господин аббат, – ответил Смоки. – Грифонов можно пересчитать по пальцам. Хотя, конечно, я утрирую. Сотня-другая все же наберется. Но детеныши у них рождаются крайне редко, да и некоторые охотники промышляют добычей этого зверя. Ловят для того, чтобы устраивать гладиаторские бои. Поэтому их численность медленно, но верно сокращается. А о Руби не беспокойтесь. Он ведет себя прилично и никого из монахов не обидит. Только распорядитесь, чтобы ему выдали хороший кусок мяса. Он налопается и уснет сном праведника.

Аббат рассмеялся и дал соответствующее распоряжение монахам, которые застыли с поводьями в руках.

В трапезной витал аромат жареного мяса, приправ и специй. Аппетитный запах щекотал ноздри, заставляя желудки играть марш. На грубо сколоченном столе стояли кувшины с вином и фрукты. Арат налил до краев в кружку вина и опрокинул напиток в себя. Затем наполнил еще раз и уже только смаковал вино маленькими глотками, слегка причмокивая, зажевывая терпкий вкус чуть кисловатыми виноградинами. Дверь трапезной была раскрыта настежь, и со двора доносилось громкое щелканье клюва и звуки, похожие на рык хищного зверя: то грифон терзал кусок телятины. В углу трапезной налегал на нежное мясо индейки Пушистый. Пока друзья наслаждались монастырским вином, старик поведал про нападение утопленников. Аббат слушал молча, не перебивая рассказчика, закусив губу и уставившись в одну точку.

– Надеюсь, что эта история не дойдет до ушей монахов, – сказал Рудл, когда старик закончил свой рассказ. – Мне бы очень не хотелось, чтобы кто-нибудь здесь сеял панику.

– Аббат Рудл, можете не беспокоится, – заверил его Питер. – От нас никто ничего не узнает.

– А как по-вашему, откуда взялись мертвяки и почему напали на вас? – аббат сверкнул глазами в сторону Питера. – В этих местах никогда не водилось подобной нежити.

– Для меня это такая же загадка, как и для вас, почтенный аббат.

Рудл слегка наклонил голову и как-то странно улыбнулся.

– Что ж, у каждого есть свои секреты, – молвил он. – И я не стану больше лезть к вам в душу. Но если вы хотите дойти до пункта назначения, вам нужно быть предельно осторожными.

– Что вы имеете в виду, ваше преосвященство? – Батька вопросительно приподнял кустистую бровь.

– О, ничего особенного, – аббат казался невозмутимым. – Я просто имел в виду, что путь до Таинаки очень опасен и…

– Откуда вам известно, куда мы направляемся? – спросил Питер тоном более грубым, чем следовало.

Лис вскочил из-за стола и обнажил сабли. Пакостник и Весельчак также потянулись за оружием.

– Спрячьте мечи и сядьте, – приказал аббат. – Я вам не враг, а союзник. Вы оскорбляете меня и мое гостеприимство, бряцая в священном месте своими железяками. Если бы я знал, как вы поведете себя, то ни за что не согласился на уговоры Патиаса помочь вам.

– Вы знакомы с магистром? – изумился Питер. – Но откуда…

– Молодой человек, – аббат сделал страдальческое лицо и закатил глаза. – Я уже много лет дружу с Его Магичеством, как впрочем, и другие мои соратники по вере из высшего духовенства. Мы были предупреждены о цели вашей миссии и получили священный наказ содействовать вам во всем.

– Но как вы узнали, что мы пройдем именно этой дорогой? – задал резонный вопрос Расмус.

– А я и не знал, пока не увидел вас у себя в обители.

Аббат резко замолчал. В трапезную вошел монах. В руках он держал огромный поднос, на котором дымился барашек.

– Ну что, отдадим должное этой скромной трапезе, которую нам ниспослал всемогущий Тог. – Рудл соединил ладони в молитвенном жесте, склонил голову и произнес хвалу божеству, после чего изголодавшиеся путники накинулись на еду.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

После сытного ужина аббат пригласил своих гостей прогуляться по саду. Правда, никого из отряда эта идея не впечатлила, кроме Питера, который хотел узнать мнение священнослужителя относительно козней Дейтмара и всего путешествия в целом. Остальные воины решили провести вечер по собственному усмотрению. Лис и Пакостник сели играть в кости, втянув в азартную игру Арта и брата Орту, освободившегося с дежурства. Весельчак предложил Расмусу поупражняться в мастерстве владения оружием – меч против боевого топора. Монахи, многие годы лишенные всякого рода развлечений, взяли сражающихся в кольцо и подбадривали их задорными криками. Кто-то из затворников даже пытался делать замечания и давать советы. Из этого следовало, что не все монахи в «Колыбели Тога» были в прошлом мирными жителями.

Драчун и Дуболом ушли в небольшую оливковую рощицу, посаженную основателями монастыря пару столетий назад – бешеный попросил вудса научить его технике метания сюрикенов. Первые несколько звезд, которые бросил Дуболом, пролетели мимо толстого ствола старой оливы. Но после парочки ценных советов и часовой тренировки, бешеный метал сюрикены с колоссальной точностью.

Батька было хотел пойти спать, но Смоки отговорил его, соблазнив покататься на Руби. Десятник даже не ожидал такого предложения от гринча, считая того хитрым и жадноватым малым. Но когда оседлал грифона, враз поменял о нем свое представление.

Пушистый посчитал, что заниматься всякими глупостями, которыми так увлечены люди, ниже его достоинства, и решил осмотреть местность, а заодно и здания монастыря на случай чего-нибудь интересного.

Первым делом Пушистый решил пробраться в монастырскую библиотеку. Кот, как и все его сородичи, относился с изрядной долей презрения к жалким листам, исписанными непонятными каракулями и загогулинами. Но справедливо полагал, что подобные читальные заведения хранят в себе какие-то тайны. Здесь всегда полно чудаковатых людей со стеклянными глазами и шепчущими что-то себе под нос. Такие люди всегда вызывали у Пушистого подозрения. Мало ли кто может прятаться в этой библиотеке.

Кот одним прыжком преодолел несколько ступенек, ведущих в хранилище знаний, и оказался перед дверью. Пушистый попробовал открыть ее лапой, но преграда не поддалась. Пустив в ход когти и сделав немалое усилие, ему удалось немного приоткрыть дверь, при этом петли предательски заскрипели. Животное юркнуло в появившуюся брешь. Дверь с силой захлопнулась, едва не прищемив зверю хвост.

В коридоре было темно, но не для кошачьих глаз. Впереди виднелся арочный вход в огромное помещение. Несмотря на то, что лучи заходящего солнца еще били в окна и проникали через стеклянную крышу здания, здесь горело несколько десятков свечей. Над столом, заваленным манускриптами, сгорбился человек в рясе. Монах что-то писал в книге, с определенной периодичностью макая гусиное перо в чернильницу. За стеллажами мелькнула тень. Пушистый прижался к стене и крадучись пошел в том направлении, надеясь раскрыть тайну века или хотя бы обнаружить книжного воришку. Но, увидев добродушное лицо затворника, расставляющего по полкам фолианты, направился вглубь библиотеки. Дойдя до последних рядов, где на стеллажах стояли покрытые плесенью и пылью книги, на Пушистого напал чих. Если не считать скрип гусиного пера по бумаге и редких шорохов монаха, перебирающего манускрипты, то звук от чихания произвел эффект, подобный грому в тихую ясную погоду.

– Будь здоров, Эл, – сказал затворник, сидевший за столом.

– Жур, а я думал, что это ты никак не можешь прочихаться.

– Ты что, меня разыгрываешь? – нахмурился переписчик.

– Кто здесь? – угрожающе произнес Эл, поняв, что они с братом не одни. Монах не дождался ответа, взял самую тяжелую книгу и пошел вдоль стеллажей.

Жур отложил в сторону перо и смотрел за действиями своего брата по вере. Было забавно наблюдать, как сгорбившийся монах с приподнятой над головой книгой вертится в разные стороны в поисках невидимого чужака. Сам Жур полагал, что Эл решил подурачиться. Работать в библиотеке – всегда скукотища, и затворники иногда развлекали друг друга всякими розыгрышами.

– Смотри, сзади вор, – шутливо предупредил Жур монаха, как будто заметил предполагаемого похитителя бесценных фолиантов.

Эл обернулся как раз в тот момент, когда Пушистый решил, что пора уносить лапы от этой сумасшедшей парочки.

«Вот он, закон всемирного свинства», – подумал кот и понесся прочь от испуганного книжника к выходу.

– Крыыысааа… – Эл завизжал как уличная баба, размахнулся и кинул книгу в убегавшего кота.

Не рассчитав силы, монах угодил книгой прямо в голову Жура, который так и не понял, что в библиотеке был реальный посетитель. После чего фолиант упал на стол и опрокинул флакончик с чернилами на рукопись, над которой затворник трудился не один месяц, аккуратно выводя каждую букву. Жур взревел и понесся на «шутника». Только после пятого тумака, Эл все же сумел убедить брата, что и не думал его разыгрывать, а в действительности видел здоровенную крысу.

Пушистый тем временем с разбегу толкнул дверь передними лапами. Зверюга стрелой вылетел в открывшийся проем на свежий воздух. Желание исследовать монастырские помещения пропало напрочь. Хотя игривое настроение его не покинуло. Пушистый помчался на городской двор, где Лис и Пакостник играли с монахами в кости. Котяра подошел, лег рядом с чурбаном для колки дров, который временно приспособили под доску для костей, и стал выжидать благоприятного момента для какой-нибудь шутки. Зверю особенно хотелось как-то подгадить Пакостнику, считавшегося в отряде непревзойденным мастером злых розыгрышей. Вскоре такой момент настал, и Пушистый не преминул им воспользоваться. Пакостник только бросил кости, и в этот самый миг из конюшни с воплями выбежал монах. Все внимание людей было приковано к орущему человеку. Оказалось, что затворник, кормивший лошадей, бросил сена и грифону. Руби, посчитав себя оскорбленным такой «пищей», слегка клюнул его в ногу. Смоки пошел отчитывать своего любимца за недостойное поведение, а игроки вернулись к прерванному занятию.

– А, слабак, – ухмыльнулся брат Орту потянувшись за костями.

– Стоять! – стукнул по его руке Пакостник. – Ты что, мухлевать удумал?

– Вы это про что? – Лис непонимающе переводил взгляд с товарища на монаха и обратно.