Ярость стихий – Искра

Олесь был слишком умным для своего возраста и слишком уверенным в своей магии и в себе. Он изо всех сил старался как следует играть возложенную на него роль взрослого Светлого. Проблема в том, что платить ему за это приходилось собственными желаниями и мыслями, своей душой.

До вечера этого дня и в течение следующих двух мы спорили, пока Олесь наконец не сдался. Он замолчал, не приводил больше никаких аргументов и лишь растерянно на меня смотрел. Я к этому времени слишком хорошо изучил их организацию и знал куда бить. Пытки, убийства невиновных по одному лишь подозрению, своевольные изменения природы. Светлые лишь прикрывались тем, что несут порядок, от их действий было куда больше вреда. Мне всегда было интересно, что они станут делать если вдруг перебьют всех Свободных. Их организация ведь на этом и держалась, на ненависти, им нужен был постоянный враг. Хотя что-то мне подсказывало, что они тут же нашли бы нового: высокие-низкие, кудрявые-прямоволосые, мало ли признаков, по которым можно разделить людей. Умение-неумение использовать магию наверняка просто оказалось в своё время самым удобным. Слабого врага они победили бы слишком быстро, а им судя по всему нужна была именно затяжная война.

На реке уже вновь понемногу наступал вечер, и становилось довольно прохладно. Я молча указал Олесю на три оставшиеся у нас ветки для костра и посмотрел на небо. Солнце садилось в тучи, и закат был багрово-красным. Странно, но мне впервые за долгое время было грустно на него смотреть. Завтра утром или максимум в обед нам нужно было выдвигаться. Я уже и без того потратил слишком много времени и больше задерживаться не мог.

Олесь носился по берегу, пыхтел и собирал нам ветки. Вчера мы собирали их вместе, а сегодня я решил свалить это на него. За ним всё равно был небольшой должок за то что я спас его, когда он тогда чуть не умер. Но вообще дело было даже не в моей лени, и я понимал, что сильно лукавлю перед собой.

За какое время можно узнать человека? День? Месяц? Год? Сколько времени нужно, чтобы определить то главное, что отличает одного человека от множества? Путь мага – это путь одиночки, поэтому я и не хотел сближаться с этим мальчишкой слишком сильно. Возможно мне было бы легче, если бы и он это понимал, а не видел во мне какого-то старшего друга.

Я вдруг почему-то вспомнил учителя и поразился силе его души. Наши отношения с ним были примерно такими же, какими становились и у меня с Олесем. И всё же учитель смог просто разорвать их и молча уйти. Сейчас, с высоты прожитых лет, я уже понял, какое добро это было для нас обоих.

Олесь закончил с ветками, подошёл и бесцеремонно залез в одну из моих сумок.

– Ты есть не хочешь?

Он насыпал в чашки сушёных фруктов и протянул одну мне.

Я вздохнул, молча взял её, забросил в рот какую-то ягоду и стал жевать. В голове у меня творился настоящий хаос. Мне нужно было что-то сказать Олесю, как-то обобщить весь наш спор, но я не мог. Потому что это означало бы, что ему придётся уйти из Светлых и стать одним из нас. В то же, что он сможет жить такой жизнью, я не верил. Даже обстоятельства нашей с ним встречи говорили, что он не станет бегать и прятаться, а скорее уж сразу попробует дать глупый бой. И попадёт прямиком в могилу или, что ещё хуже, в их специализированную тюрьму. Учитель мне рассказывал как-то, как Светлые наказывают отступников. Маги-лекари поддерживают в них жизнь, которая становится единой бесконечной пыткой. И это безумие может длиться десять, двадцать, а то и все тридцать лет, пока тело наконец-то не умрёт. Олесь судя по всему не понимал этого, но из Светлых так просто не уходят. Если бы он это сделал, его бы начали искать ещё сильнее, чем даже меня сейчас.

Я поставил чашку на землю, разжёг костёр заклинанием «искры» и поглядел Олесю в глаза.

– Все люди разные и у каждого свой жизненный путь. В детстве я и предположить не мог, что однажды стану магом, да ещё и отшельником. Иногда мы выбираем свой путь сами, иногда за нас это делает жизнь. Выглядит это, как череда каких-то на первый взгляд, казалось бы, абсолютно бессвязных случайностей, но каждая из них приближает тебя к уготованному тебе пути. Какого-то божественного провидения я тут не вижу, кстати, если ты вдруг подумал, обычная работа подсознания. Мне кажется путь даже в этом случае выбирает себе сам человек, просто сам он об этом и не догадывается. Для него это всё случайности, но делает он их сам, как например ты сам пришёл сюда один вместо того, чтобы доложить обо мне своим начальникам. Это тоже случайность, которую ты создал сам.

Я замолчал потому что понял, что моя долгая речь вполне могла сбить паренька с толку. Любому человеку иногда нужно выговориться, вот и меня, кажется, немного занесло.

Олесь неуверенно улыбнулся, кивнул и забросил в рот ещё пригоршню сухих фруктов. Для восстановления его телу нужны были силы, и я сам посоветовал ему побольше есть. На реке тем временем уже окончательно стемнело и стало ещё холодней. Я быстро проверил свои защитные заклинания и подбросил в костёр несколько веток.

– Завтра мы уходим, поэтому пока ещё есть время я всё же скажу тебе кое-что ещё. Сейчас просто выслушай и запомни, а спорить будешь потом. Так вот, душа человека не зависит от таких мелочей, как пол, возраст, страна, религия, цвет глаз или кожи и даже умение-неумение использовать магию, это всё чушь. Вам дают образ «идеального врага», чтобы объединить вас и направить вашу ненависть. И чтобы потом вами же с её помощью и управлять. Светлые извратили саму идею превосходства силы над слабостью. Вместо того, чтобы бороться с собственными пороками и становиться сильнее они стали нападать на тех, кого считают слабыми. Заметь, на тех, кого считают. Мы ведь оба понимаем, что из нас двоих я сильнее тебя. И как человек и как маг.

Я внимательно посмотрел на Олеся, но он, кажется, не обиделся и лишь молча кивнул. Именно это мне, пожалуй, в нём больше всего и нравилось. Умение признавать очевидное, уже довольно большая сила души.

Олесь вдруг поставил чашку, поднялся и снял с шеи цепочку с опознавательным знаком.

– Светлые, Светлые, Светлые…, ты не забыл, что я тоже один из них?!

Он посмотрел на меня с вызовом и словно с каким-то отчаянием. Случилось то, чего я и боялся, он захотел уйти и начать новую жизнь. Прежде чем я успел его остановить, мальчишка размахнулся и бросил свой значок в темноту. Больше всего в тот миг я испугался, что услышу всплеск. С водой я могу делать некоторые фокусы, но не больше, а Олесь не понимал, что натворил.

Потеря личного знака считалась вторым по тяжести проступком у Светлых, хуже был лишь самовольный уход. По этому факту точно назначат разбирательство, и тогда вскроется уже всё. То что паренёк рассказал мне об их «школе» и прочем можно было легко подвести под предательство. И судьи вряд ли сделают скидку на то, что он какой-то особенный, скорее уж наоборот. Остальные Светлые видели в детях-магах не равных, а лишь подопытных, Олесь не сказал мне этого, но я чувствовал, что для них они не были ни магами, ни детьми. Возможно именно поэтому он и привязался ко мне так быстро. Мне было плевать ребёнок он или взрослый, маг или нет, я видел саму его душу. Олесь был сильным хоть пока и не понимал этого, не задумывался о том, что он делает и почему.

Я поднялся, торопливо потёр ладони друг о друга, наспех размял пальцы и взял посох.

– Неделя, Олесь, максимум две. Столько времени ты сможешь бегать от ваших. Я уже объяснял тебе, что Свободные – одиночки, в этом наш единственный козырь, я не смогу взять тебя с собой.

Я постарался сосредоточиться и вспомнить форму и размер его знака. У меня было одно подходящее заклинание, но оно было, мягко говоря, непростым. Любая вещь, особенно настолько личная, со временем «заряжается» от своего владельца и её вполне можно при определённых условиях заставить излучать видимый свет. Проблема в том, что для этого маг должен максимально точно себе её представить. На воображение я не жаловался, но и заклинания с его участием не любил. Уж слишком они у меня выходили непредсказуемыми и нестабильными.

Я поднял посох повыше, представил себе значок и произнёс заклинание. Олесь, казалось, не слышал меня и молча смотрел на огонь. В его глазах читался холод, отрешённость и уверенность. Такой взгляд мог быть лишь у человека, который всё понимал. И судя по всему я зря решил, что он надеялся на мою помощь.

От земли неподалёку пошёл мягкий мерцающий свет. Я быстро зажёг над свободной рукой шарик огня и побежал туда. Мне повезло, что я не стал тратить время и сразу использовал магию. Значок всё же упал в реку, но возле самого берега и завяз в речном иле. Без помощи заклинания я бы возможно искал его до утра.

Я прополоскал значок в воде, вернулся к костру и сел на одеяло.

Олесь долго смотрел на меня, но затем вздохнул и тоже сел.

– Я не хочу больше быть Светлым, хочу остановить это всё.

Он взял одну из веток и медленно положил её в костёр.

Я развеял заклинания, отложил посох и посмотрел на огонь.

Нельзя просто так забирать у человека веру. Нельзя изменять путь человека, если не знаешь для него иного пути. Самое страшное было в том, что теперь я уже даже не был уверен, что смогу его переубедить. У меня был один вариант, но слишком рискованный, почти такой же опасный, как и полный уход.

Я повертел знак в руках и посмотрел личный номер Олеся. У него на груди слева, под сердцем, должна была быть магическая татуировка с таким же символом и числом. Это было небольшой подстраховкой Светлых на случай проблем с подчинёнными. Стоит ему податься в бега и ловчие легко его по ней найдут.

Два-шесть, шесть-три, два-пять, два-один, один-два, всего десять цифр. Я несколько раз повторил их про себя, чтобы запомнить накрепко. Надежды на это было, конечно, немного, но возможно тот знающий, Тигран, мог нам позже как-то помочь, например, сделать так, чтобы «личное дело» Олеся слегка изменилось.

Я вздохнул, помахал рукой, чтобы привлечь внимание мальчишки и демонстративно надел его знак.

– Смотри. Что-то изменилось? Я вдруг превратился в убийцу, мародёра или насильника? Да, формально ты тоже один из Светлых, ну и что? Этот значок даёт тебе очень большую власть, но лишь ты сам решаешь, как ей пользоваться. Если же ты уйдёшь, то потеряешь всё и даже жизнь. Это ничего не изменит, твой побег, я имею в виду. Да, на какие-то несколько дней одним Светлым станет меньше, а Свободным больше и что? Тебя они просто убьют, а на твоё место тут же поставят кого-то другого. То что ты хочешь сделать не выход и даже не вариант. Кстати, ты знаешь, что этот крест, который присвоили и опорочили Светлые, очень древний символ? Солнцеворот, не слышал о таком?

Я снял значок, подбросил его в ладони и поймал. На деле он был намного тяжелее, чем казалось.

Олесь пожал плечами и потупился. Да уж, им вряд ли бы дали читать книги о таком. Ведь в самих этих книгах прямо говорится, что плохо и неправильно делать то, что они сейчас делают, что в мире всё вращается и возвращается и что однажды вся эта их извращённая правда, которая хуже лжи, обернётся и ударит по затылку их же.

– Лови. – Я бросил значок Олесю. – Стань настоящим Светлым. Доберись до самого верха, собери команду и измени вашу организацию изнутри. Если ты хочешь остановить войну, то это единственный путь к твоей цели. Настоящие Светлые должны бороться со слабостью, а не с людьми. Я могу очистить от грязи вещь, но не символ. Сможешь сделать так, чтобы однажды он засиял? Чтобы люди увидели в вас, Светлых, настоящую силу и справедливость? Все люди и даже такие, как я.

Олесь задумчиво потёр большим пальцем личный номер на знаке и посмотрел мне прямо в глаза.

– Я должен буду прикидываться Светлым, но быть на стороне Свободных, так?

Он ещё немного повертел значок, но затем всё же надел его.

Я подбросил в костёр пару веток, вздохнул и покачал головой. Проблема детей, да и большинства даже взрослых в том, что они всё определяют лишь с двух сторон. Думать своей головой – это означает прежде всего перестать видеть во всём лишь «за» и «против». Мир к счастью не так прост и зачастую верным оказывается совершенно иной, ещё не проложенный, а то и вовсе не открытый, путь.

Олесь вымученно улыбнулся, но его взгляд наконец потеплел и стал прежним. Выглядел мальчишка уставшим, наверняка оба решения дались ему не без труда.

– Выбор любой стороны это уже ошибка. – Я тоже улыбнулся. – У тебя должен быть свой путь, Олесь, понимаешь, свой. Отличный от пути многих. Я тоже не стараюсь быть «свободным» или «мистиком» или кем-либо ещё. Я просто маг, человек, который любит магию, вот и всё.

Я посмотрел на реку и вдруг почему-то вновь вспомнил учителя. Он при таком разговоре точно бы встал и подошёл поближе к воде. Чем старше я становился, тем лучше понимал его странные слова и уроки. Магия, кажется, была лишь самым меньшим из того, чему он успел меня научить.

Мы с Олесем поговорили ещё немного, поели, собрали мои вещи и легли спать. Я решил, что в путь мы отправимся с раннего утра и поодиночке. Олесь по моему плану должен был идти первым, я позже на один-два часа. Для Светлых, если они будут разбираться, это будет выглядеть, как побег и погоня. В эту версию вписывались даже заклинания, которыми я собирался за ним приглядывать. Самому же Олесю я настрого наказал не беречь сил и бежать от меня, как от чудовища. Полуправду сложно опровергнуть и именно поэтому это самый эффективный вид лжи.

Спал я плохо и проснулся буквально через пару часов после того, как вроде заснул. Отдохнуть мне так и не удалось, не знаю что мне снилось, но точно что-то недоброе. В голову лезли разные бредовые мысли, варианты развития событий и прочая чушь. Я поднялся, уселся на одеяле, стал смотреть на огонь и перепросчитывать всё ещё раз. План был хорош, но в нём слишком многое зависело от самого мальчишки. Из всех ситуаций такие я не любил больше всего.

Олесь спал беспокойно: ворочался и что-то бормотал. Спустя какое-то время я не выдержал, подошёл и разбудил его. Напоследок мы быстро обсудили всё самое важное. Я объяснил Олесю, что он изначально ошибся в выборе стихии и Слова, он, как ни странно, принял эти слова молча и лишь растерянно кивнул. По пареньку было заметно, что в мыслях он уже далеко отсюда.

Затягивать наше прощание я не стал, поднялся и протянул ему руку.

– Неси Свет, Олесь. Как знать, может ещё и свидимся.

Я ещё раз бегло оглядел его с головы до ног и кивнул. Выглядел он сейчас вполне как пленник.

Олесь крепко пожал мою руку и вдруг посмотрел куда-то вверх, за меня, на небо. Не знаю, как так вышло, но за ночь тучи на нём вдруг почему-то рассеялись. Солнце бросило первые лучи, и значок Олеся ярко блеснул, так, словно был горд находиться на шее своего владельца.

– Прощай, маг. – Олесь улыбнулся мне. – Прощай и будь Свободен.

Глава 7. Месть.

Прошло ещё два года. Мне исполнилось уже двадцать два, а моя жизнь оставалась всё такой же стабильно переменчивой. Событий было так много, что они постепенно сливались в моей памяти в какой-то единый разноцветный поток.

Я не задерживался на одном месте и старался быть постоянно в пути. Знакомство с тем знающим, Тиграном, оказалось для меня настоящим благословением. Его подчинённые, к которым я время от времени обращался, не только оказывали мне услуги, но и предлагали небольшие заказы, которые я с удовольствием выполнял. Работа была несложной: наловить рыбы, отогнать от деревни стаю волков, убить медведя-людоеда…, в общем всё то, что можно было бы сделать и без магии. Оплата, конечно, была соответствующая, как и отношение. Иной раз это слегка раздражало, но я не давал себе забывать, что незаметность – это моя основная сила. Любой Светлый, который начал бы обо мне узнавать, подумал бы, что я скорее уж дилетант, чем профи.

Выглядел я по-прежнему не старше восемнадцати, что ещё больше усиливало этот эффект. Пока мою истинную силу не мог понять даже Тигран, скорее всего он, как и все остальные, думал, что всё дело не во мне, а в моём посохе. Слегка снисходительное, покровительственное, отношение ко мне этого человека всегда меня смешило. В реальном бою и у тысячи таких как он против меня не было ни единого шанса. Один удар воина – это одна смерть, один удар мага – десятки, если не сотни. Тиграну я естественно об этом не говорил, не хотел зря с ним ссориться. В гневе я его не видел ни разу, но что-то подсказывало мне, что до этого лучше не доводить. Самое слабое место таких людей – это их вспыльчивость. Он мог предложить мне поединок и уже спустя миг об этом пожалеть. Отступить же и забрать своё слово ему не дала бы гордость. Его имя на языке его страны означало «тигр» и если подумать, то оно действительно подходило ему. Он и правда был чем-то похож на эту большую кошку: недоверчивый, смелый и сильный. Я чувствовал, что он может быть как преданным другом, так и опасным врагом.

За эти два года я обращался к Тиграну напрямую довольно часто, хоть и понимал, что рискую. Светлые могли обратить внимание, что я кручусь возле одного города и понять, что тут что-то не так. Я же в свою очередь опасался, что лавочка Тиграна может вот-вот прикрыться, и запасался впрок. Ну и плюс в паре ситуаций мне просто не к кому было больше обратиться. В первый раз я узнавал про того мальчишку, Олеся, во второй про свою бывшую приёмную семью: мне было интересно, как они живут, и не возникло ли у них из-за меня проблем со Светлыми. Сделать это мне нужно было максимально незаметно, так, чтобы в случае чего их не подставить.

Тигран конечно брал в разы дороже, чем любой из знающих, но и работал лучше. Иной раз мне действительно казалось, что он знает всё и обо всех. Причём и о вещах и о людях. Он редко предоставлял информацию сразу и всегда брал аванс. Да и вообще если уж на то пошло был довольно странным человеком. Так, например, иногда он возвращал часть денег и объяснял, что добыть сведения в этот раз оказалось проще, чем он ожидал, иногда напротив говорил не всё и предлагал доплатить ещё за получение остальной информации. Плюс к этому узнать что-либо о других его клиентах через него было попросту невозможно. В этом случае он говорил простую фразу «прости, но он такой же человек, как и ты» и деньги не брал. Лицо его при этом становилось непроницаемым, а взгляд холодным, словно он смотрел сквозь тебя. Дураком я не был, поэтому старался просто больше никогда не задавать о том человеке вопросов. По крайней мере, Тиграну. Он же, в свою очередь, не мешал узнавать эту информацию из других источников. Судя по всему его основной целью в данном случае был самый обычный нейтралитет.

С того времени, как я стал бродягой, я просто возненавидел зимы. Перемещаться по снегу было сложно, а останавливаться нельзя. Магии плевать на такие мелочи, как температура и ветер. Заклинания обнаружения одинаково эффективны всегда. Кроме того, в это время меня почему-то вновь стали донимать кошмары. В последнюю зиму я практически не мог спать. Скорее всего моё подсознание как-то связывало эти вещи: холод и смерть. Холод и пустота, незнание, непонимание, того что тогда в действительности произошло. Почему мои родители и вообще все, кто был мне дорог, должны были просто взять и погибнуть.

Я промучился до самой весны, а затем дал себе слово, что разберусь. Некоторые проблемы нельзя игнорировать, иначе однажды они просто поглотят твою душу и убьют тебя изнутри. Кроме того, Светлые уже всё равно вовсю меня искали, так что по сути мне было особо нечего терять.

Интересно, у каждого есть воспоминания, которые не можешь забыть, даже если и пытаешься? Что вообще является основой человека, что делает его таким, какой он есть? Останется ли человек самим собой, если полностью потеряет память? Ответов на эти вопросы я не знал.

Поначалу я не хотел посвящать во всё Тиграна, решил вернуться ближе к родным местам и расспросить других знающих. Большинство из них довольно холодно относились к Светлым и обычно рассказывали всё, что знают о них довольно легко. Наверное причина тут была в самом свободолюбии этих людей, их отвращении к любой организации с чёткой иерархией.

Так было обычно, но не в этот раз. В своих попытках что-либо узнать я словно натыкался на каменную стену. Большинство знающих молчали, а в рассказах тех, кто говорил хоть что-то, не было ни описаний, ни имён. Истинных, пусть даже и примерных, причин трагедии никто не знал. Я не мог избавиться от ощущения, что кто-то специально уничтожил все следы. И все ниточки, которые остались, вели прямиком к Светлым. В их архивах эта информация точно должна была быть.

В бесплодных поисках я провёл весну и первые дни лета. Ночные кошмары закончились, но воспоминания о них всё ещё мешали мне засыпать: каждый раз, когда я закрывал глаза, мне казалось, что именно сегодня я увижу всё снова. В конце концов я не выдержал и решил рискнуть. Тигран был моим последним шансом.

До города я добрался на лошадях. Вышло это слегка накладно, но зато удобно и быстро. Уже знакомый мне, вечно хмурый стражник на воротах быстро оглядел меня и пропустил внутрь. Других дел у меня тут не было, поэтому я направился прямиком к Тиграну, он по-прежнему жил на самом краю города и содержал всё тот же небольшой ресторан.

По дороге через трущобы мне несколько раз попались, мягко говоря, недобро настроенные люди, но они просто проходили мимо и словно не замечали меня. Совпадением это быть не могло и лишь подтверждало мою догадку о том, что Тигран занимается не только информацией и в этом городе имеет довольно большую неформальную власть. Личное знакомство с ним словно давало какой-то иммунитет от попыток карманных краж, запугиваний или ограблений. Впрочем, и самому Тиграну подобные проблемы у его клиентов были ни к чему хотя бы потому, что они могли привлечь слишком много внимания и к его «бизнесу».

Я зашёл в ресторан, подошёл к стойке бара и попросил позвать хозяина. Бессменный толстяк бармен доброжелательно мне улыбнулся и молча кивнул официанту, тот торопливо сбросил фартук и куда-то убежал.

Бармен налил мне яблочного сока, бросил в него три кубика льда и подмигнул. Память у этого человека действительно была отменная. Я почувствовал, что не могу сдержать улыбки. Всё же такие вот мелочи иногда тоже довольно важны. Это был тот самый редкий случай человека на своём месте. Сложно было бы представить этот ресторан без него.

Настроение у меня слегка поднялось. Я взял стакан и направился к приватной угловой кабинке. В этом месте я был не в первый раз, и мне не нужно было уже что-либо объяснять.

Посетители продолжали пить, есть и негромко беседовать. На моё появление обратили внимание лишь парни-охранники за столом у входа. Взгляд их лидера был каким-то довольно жёстким, профессиональным, ощупывающим, я чувствовал, что он прекрасно знает, кто мы, Свободные и чего от нас ожидать. Впрочем он, как и Тигран, сильно недооценивал наши или мои способности, так спустя ещё какой-то миг он лишь кивнул мне и вернулся к разговору с парнями.

Я прошёл сквозь ряд столов, уселся за столик кабинки, но дверь закрывать не стал. Тигран мог и задержаться, а ждать его в полной тишине я не хотел. Не знаю уж, что за мастер делал тут защиту от прослушки, но своё дело он точно знал.

Сок был холодным и вкусным, музыка приятной, да и вообще я не особо спешил. Вообще если уж на то пошло, то мне здесь скорее нравилось, чем наоборот. Это местечко было едва ли не единственным, где я мог более-менее расслабиться. Оно было неброским, довольно уютным и словно каким-то зрительно маленьким. Из посетителей тут чаще всего собирались лишь завсегдатаи, одни и те же люди. За всё это время я ни разу не видел тут ни потасовок, ни даже серьёзных ссор. Все конфликты решались снаружи и даже не близко к самому ресторанчику. Впрочем, с такой охраной это было и неудивительно. Интересно было лишь кто доводит до всех эти правила. И почему в таком случае он не объяснил их и мне.

Я отпил сока, прислушался и достал небольшую деревянную табличку. Судя по началу песни, которая звучала в зале, она была вполне достойна пополнить мою коллекцию. Музыка была довольно жёсткой, а в самой песне говорилось о свободе, море и холодном ветре.

Было одно заклинание магии талисманов, которое я специально искал и на которое тренировался. Оно позволяло захватить любую мелодию или песню и вложить её в какой-либо предмет. Я для этой цели использовал такие вот небольшие связанные таблички, вроде чёток. Из всех вещей, которые у меня были, их я берёг и боялся потерять больше всего. Остальное всё можно было купить, починить или вообще сделать заново, любое искусство же зачастую не может повторить даже его творец, он может сделать похожее, лучшее или худшее, но такое же никогда.

Сложнее всего сохранить то, что нельзя скопировать без потери качества. Книги – наиболее устойчивый вид искусства, рисунок – самый уязвимый. Музыка и песни находятся где-то посередине между ними. Странно всё же, что люди не задумываются об этом, не понимают таких очевидных вещей. Табуретка, которая куплена на базаре, восстановима, любой рисунок их ребёнка – нет. Большинство же вообще не видят этой разницы и берегут совсем не то, что нужно беречь.