Эйя

Так, окончательно не смирившись с тем, что глаза сына никогда не загорятся зеленым огнем, королева-мать, с детства окружавшая мальчика чрезмерной опекой, приняла решение, которое, по ее мнению, было способно наполнить сердце Данте любовью и вернуть ему «потерянную» душу. То ли кто-то подсказал Мойре, то ли она сама придумала и поверила в то, что, обручившись с ее сыном в день, когда природа сбрасывает с себя ледяные оковы зимы, душа девушки исправит эту жестокую несправедливость. Самое страшное было в том, что мать смогла убедить в этом отца. В данном случае, юноше оставалось лишь одно – принять неизбежное.

Поняв, что спорить с матерью бесполезно, Данте безжизненным голосом произнес:

– Как пожелаете, ваше величество.

Он спешно поднялся со своего места и, не попрощавшись с присутствующими, быстрым шагом направился во внутренний двор замка. Обуздать гнев на родителей, примеривших на себя роль вершителей его судьбы, ему всегда помогал свежий, прохладный воздух.

«Прогуляюсь», – решил юноша и, накинув поверх сюртука дорожный плащ из домотканой шерсти, пешком направился в город.

– Брат! Подожди! – окликнул его Галариан, догоняя у главных ворот. – Куда ты направляешься?

– Подышать ароматным запахом сточных канав. Мне это сейчас жизненно необходимо! – в ответ огрызнулся Данте.

– Мне тоже, – устало сказал Галариан, перебирая в голове варианты, как же усмирить гнев брата и хоть немного поднять ему настроение.

Оба юноши, молча, направились по широкой, мощенной каменной брусчаткой дороге, прочь от крепостных стен, туда, где с приходом темноты начиналась беззаботная жизнь, полная пьяного веселья и сладострастия.

Глава 4

Шум городских улочек Санры не угасал даже с приходом ночи. Кое-где еще попадались благочестивые прохожие, спешившие по домам к своим семьям. Но, совсем скоро фонари осветят своим красным светом темную сторону жизни города и примут в свои объятия всех желающих.

Данте спускался в город нечасто. Ему, выросшему в роскоши и никогда не знавшему нужды, до омерзения были противны узкие лабиринты с обшарпанными стенами домов и бесконечными лужами нечистот под ногами. И эти, толпами снующие полуголые девицы, готовые продать свое тело любому проходимцу за половину медяка! Тошнотворное зрелище!

Ему вспомнилось, как однажды, несколько месяцев назад, он, ведомый скукой, также спустился в город. У порога какой-то дешевой харчевни на глаза ему попалась девочка, с виду совсем еще ребенок, не более восьми лет отроду. Ее тоненькая ручка тянулась вверх каждый раз, едва рядом появлялся какой-нибудь, идущий по своим делам, человек. Грязные, набитые паразитами темные волосы спутанными прядями свисали до плеч, закрывая почти все смуглое личико, и его черты невозможно было рассмотреть. Жалкие отрепья, отдаленно напоминающие тунику, едва прикрывали худенькие, в мелких царапинах синюшные ножки. На них не было даже башмаков. Ребенок явно рос в крайней нужде, перебиваясь, в лучшем случае, объедками с чужого стола.

Поддавшись, Сайя знает, откуда налетевшему порыву жалости, юноша положил в протянутую к нему ладонь одну золотую монету. В тот момент он, кажется, впервые за всю свою жизнь был искренне рад, что смог помочь той, кому не повезло родиться с золотой ложкой во рту. На следующий день Данте вернулся на то самое место, не сомневаясь, что не увидит ее снова. Но юноша ошибся. Девчушка снова просила милостыню.

«Значит, неслыханной щедрости отпрыска королевских кровей тебе было недостаточно, чтобы перестать попрошайничать?» – с негодованием подумал он. – «Да служанки в замке получают такую же сумму за месяц работы!»

Данте стало любопытно: кто или что заставляет ее делать это вновь? Во второй раз он подал ей уже две золотые монеты. Затем каждый день увеличивал подать на одну монету. И все ждал, когда же девчонка перестанет попрошайничать, ведь на ту внушительную сумму золота, которую он тайком перетаскал для нее из отцовской казны, она могла бы скромно жить в добротном домике с кучей прислуги где-нибудь в самом центре Санры, обеспечивая всем необходимым всю свою семью минимум полвека. И уж тем более не выпрашивать сейчас жалкие гроши у сердобольных горожан на кусок хлеба! Почти месяц юноша неизменно встречал девчонку около ступеней того же грязного, обшарканного порога, у которого увидел ее впервые. Она, как верный пёс, не пропустила ни одного дня. В конце концов, Данте не выдержал и прямо спросил у нищенки, почему она продолжает просить милостыню, ведь он обеспечил ей сытую жизнь на годы вперед? Ее ответ обескуражил юношу. Она сказала, что часть денег отдает хозяину забегаловки за кусок хлеба и миску супа из стеблей аниса для себя и своей больной матери. Оставшиеся же монеты раздает таким же нищим детям, как и она, позволив прожить еще один день и не умереть от голода.

– Но почему? – искренне недоумевал Данте. – Я подарил тебе возможность прожить жизнь не задумываясь о том, что ты будешь есть завтра. Я не понимаю причин твоего поступка!

Пристально посмотрев на принца своими зелеными глазами, девочка тихо ответила:

– Так велит мне сердце.

У него тоже было сердце, и оно прекрасно поняло, о чем хотела сказать ему эта маленькая побирушка. Каждый день она спасала десятки жизней, а он – принц, не мог спасти даже себя. Боль от этого осознания теперь постоянно саднила в груди. Больше Данталиан никогда не приходил к порогу той харчевни.

Два брата молча бродили по ночным лабиринтам Санры, и каждый думал о своем. Первым прервал тягостное молчание Данталиан.

– Ответь мне, Гал, будь ты первым по старшинству, то послушал бы отца с матерью? Связал бы свою душу с девушкой, которую для тебя выбрали? Принял ее дар, если бы твое сердце велело тебе поступить иначе?

Вопрос озадачил Галариана всего на секунду.

– Мой долг связать себя с дочерью одного из подходящих мне по статусу домов королевства, Данте. Как и твой. Это предрешенная судьба. Мы не вправе ее изменить.

– Разве, брат? Кто решил, что я не могу выбирать по велению сердца?

– Ты переживаешь, что у леди Фрейи редкие волосы и косые глаза? – попытался пошутить Галариан. – Я мельком видел ее две зимы назад, будучи на охоте вместе с отцом в провинции Глия. Премиленькая особа, скажу я тебе. Она…

Юноша уже было открыл рот, чтобы расписать прелести леди Фрейи во всей красе, но хмурый взгляд брата заставил замолчать его на полуслове.

– Она никогда не будет со мной счастлива. Все, что я могу для нее сделать – это через пару лет оставить вдовой.

– Не говори так! Вдруг мама окажется права, Данте? Вдруг в праздник Возрождения жизни Сайя благословит и тебя?

– Я не верю в эту чепуху.

– Ты богохульствуешь?!

– Нет. Но я уверен, что ни одна девушка не сможет сделать для меня то, что задумала мать. И ты тоже об этом знаешь, – тихо прошептал Данте.

Галу нечего было на это возразить. Он и сам с трудом верил матери.

Спустя некоторое время, Данте снова спросил его:

– Что ты слышал о Запретных землях, Гал?

– Я знаю не больше твоего, – хмыкнул юноша. – А почему ты спрашиваешь?

Галариан ухватил брата за плечо и медленно развернул к себе.

– Ты думал о том, о чем думаю сейчас я?!

– Ты читаешь меня, как раскрытую книгу, – улыбнулся Данте.

– Нет!.. – тихо воскликнул Гал.

– Да… – также тихо не согласился с ним тот.

– Ты не в себе! Там доживают свои последние зимы дуаги, нарушившие Священный Закон Шайях. Они прокляты и наказаны за связь с аннерийцами и не смеют возвращаться в родные земли. Никто не рискнет даже заговорить с ними!

– Но, может быть, кто-то из них знает, как мне помочь? Они обменивались душами…

– Да ты просто свихнулся, брат! – неверящим голосом перебил второй принц. – Начитался сказок перед сном? Здесь никто уже достоверно не помнит, что они в действительности делали со своими душами. Может, и вовсе ничего.

Данте понизил голос до шепота:

– В библиотеке магистра Ангра я нашел весьма занимательный манускрипт. В нем было написано, что только с аннерийской душой дуаг составляет гармоничное целое…

– Все, хватит! То, о чем ты говоришь – безумие! Я не могу это больше слышать! Прошу тебя, одумайся. Мы привыкли к твоим выходкам. Отец с матерью спускают тебе с рук почти все, но это уже слишком! Мало того, что твоя затея не сулит ничего хорошего, так она еще и смертельно опасна!

– Так ты поможешь мне? – как ни в чем не бывало, будничным тоном спросил Данте. – Обещаю, это будет самым незабываемым впечатлением во всей твоей жизни.

Галариана обуревали противоречивые чувства. На одной чаше весов находились любовь к брату и искреннее желание помочь ему вернуть «потерявшуюся» душу, а на другой – боязнь за его жизнь и тяжелый проступок, который уже никто не сравнит с безобидной детской шалостью. Сделать выбор оказалось труднее, чем он думал.

Понимая, что ответа он не дождется, Данте обиженно произнес:

– Что ж, уверен, я справлюсь и без твоей помощи. Только прошу сохранить это втайне.

Данте специально сделал ударение на последнее слово и выразительно посмотрел на брата.

– А то тебя ненароком посчитают сообщником преступления.

Галариану был знаком этот взгляд. Если первый принц задумал что-то, то непременно доведет до конца. И думать о последствиях он будет потом, если вообще он когда-нибудь задумывался о них раньше.

Больше они не разговаривали. До ворот замка добрались уже заполночь. Каждый был поглощен своими тяжелыми думами.

Глава 5

Запретные земли представляли собой непроходимые болотные топи с редкими островками твердой поверхности, постепенно переходящей в темный лес, настолько густой, что в самый яркий день сквозь кроны деревьев не пробивались лучи теплого Амирана. Кое-где пейзаж разбавляли невысокие скалистые холмы, на вершины которых так любила взбираться Айвен. Там, вглядываясь далеко в бесконечный горизонт, девушка предавалась мечтаниям о том, как когда-нибудь они вместе с Иериель покинут это место и отправятся навстречу новому, так манящему ее, неизведанному миру.

Айвен никогда не страшил Синий лес. Она знала его вдоль и поперек. С детства девушка обожала бродить в его лесных сумерках, подкармливая редких маленьких обитателей тем, что успела стащить из, и без того скромных, запасов старухи. Айвен собирала травы, а ее кормилица варила целебные отвары и обменивала их на еду, одежду или мелкие предметы обихода у женщин – дуаг. Отчаяние и страх за жизнь близких людей гнали их к порогу ведуньи с приличной регулярностью. И даже Единый Закон Шайях не останавливал.

В последнее время Иериель редко бывала в хорошем расположении духа. Чаще молчала. Тихо грустила о чем-то, пребывая в глубокой задумчивости. Редкие ненавязчивые попытки Айвен разговорить ее не приносили результата. Но, когда тревога отступала, старуха рассказывала ей необыкновенные истории о прекрасной и вечно цветущей благодатной земле, где никогда не бывает снега. Там, в теплых, ласковых водах полно рыбы, а в густых, зеленых лесах табунами бродит дичь. Люди живут, радуясь каждому дню, не зная бед и лишений. Их настоящий дом. Иериель и Айвен. В такие моменты по-детски наивное сердечко замирало от восторга, представляя удивительно сказочную страну, райский сад, где ее давно заждались и уже приготовили большущий кусочек счастья, дом, где ее, Айвен, все непременно полюбят.

Однажды девушка осмелилась спросить кормилицу, почему они не могут отправиться домой прямо сейчас? Простой вопрос так сильно расстроил Иериель, что она горько проплакала всю ночь, так и не дав ответа. А утром хриплым страдальческим голосом клятвенно пообещала, что они вместе обязательно вернутся в родную Аннерию, когда придет «время». И она, Иериель, сделает для этого все возможное и невозможное. Доверчивая Айвен поверила и теперь нетерпеливо ждала, когда же, наконец, придет это самое «время».

Разве могла старуха, вглядываясь в бирюзовые глазки, открыть девушке правду? Нет. В Аннерии отступницу больше никто не ждал. Когда-то, очень давно, она не смогла противостоять велению сердца и пошла против семьи ради человека, которого запрещено было любить. Не послушав ни отца, ни мать, она, ослепленная любовью, с высоко поднятой головой гордо последовала за тем, кто в итоге… предал ее. Страх быть отвергнутым своим народом убил в нем нежные чувства, и любовь супруга растворилась в воздухе, едва пара добралась до королевства Дуаг. Брошенная и опозоренная, Иериель могла бы вернуться в родной дом. Его двери для нее, и таких же, как она, всегда были открыты, но пресловутая гордость не позволила ей сделать это. Ведь в глубине ее голубых глаз, несмываемым никакими слезами позором, налились зеленым цветом бутоны чуждой для аннерийцев природы, которые впоследствии так и остались пустой завязью.

Много месяцев скиталась она по окраинам враждебного королевства, прячась от людей, пока не добрела до его холодных северных границ, где доживали свой век изгнанные за такое же преступление дуаги.

Соорудив на опушке шаткую лачугу, ей ничего не оставалось, как назвать Синий лес новым домом. Девушка, а затем и женщина, жила почти в одиночестве. Питалась съедобными кореньями, собирала и сушила лекарственные травы. Из людей – дуагов ее не боялся только странного, полудикого вида мужичок Тронвилль, захаживавший к ней изредка, чтобы проведать и выпить целебного отвара для здоровья. Он болтал без умолку, рассказывая смешные небылицы, и хоть как-то скрашивал ее однотонные будни. А также безвозмездно помогал по дому и, как итог, – они подружились. Именно от этого пустомели и пошли слухи об ее глубоких познаниях во врачевании, о которых теперь было известно далеко в округе.

Шло время. Женщина состарилась и поседела. Лицо ее, некогда прекрасное, теперь было испещрено морщинами, а глаза, потерявшие от времени свой блеск, уже не поражали своей небесной, в зеленую крапинку глубиной. Узнать в ней аннерийку благородной крови теперь было невозможно. Женщины – дуаги без тени сомнения принимали ее за свою.

Айвен же, с ее золотыми волосами и светлой кожей, могла бы посеять ненужные подозрения среди гостей старухи и лишить их весомой части пропитания. Вот и приходилось отсылать девчонку из дома под любым предлогом. Как смогла, Иериель вырастила ее и воспитала в традициях Аннерии. Старуха и не заметила, как девушка стала почти взрослой. Она исполнила перед ней долг – передала свои знания, научила всему, что знала сама, и настало время вернуть девушку в истинный дом. Откладывать неизбежное расставание не имело больше смысла. Только как ей сказать о том, что для ее кормилицы нет обратной дороги? Этот вопрос не давал ей покоя. Но не только это беспокоило ведунью.

Старуха была уверена, что с девушкой что-то не так. Открыто выражать свои эмоции было не свойственно для взрослых представителей их расы, а она осталась все такой же непосредственной, доброй и наивной малышкой, которой была в детстве. Айвен жила не разумом, а сердцем. Аннерийцы давно научились не следовать сердечным порывам, пряча свои чувства глубоко внутри. Следовали голосу сердца только дуаги.

В их убогой избушке девушка казалась лишней, неизвестно какими ветрами или силами принесенной прямо в руки старухи. Даже износившееся старенькое платье, из которого она давно выросла, не могло умолить ее необычайной красоты. Казалось, ее излучала каждая частичка. Все помыслы Айвен были открытыми и чистыми. От того она была еще более очаровательной.

Сородичи примут Айвен, без сомнения. Даже бирюзовые глазки не станут препятствием на ее пути к дому. Умная девочка со временем разгадает эту загадку сама. Осталось только научить ее некоторым правилам, по которым жила Аннерия. И уже весной она сможет навсегда покинуть Синий лес.

Старуха, наконец, решилась оторвать дорогое дитя от сердца и тяжело вздохнула, помешивая непонятного цвета варево в черном от копоти чугунном котле. Ее нехитрое занятие прервал легкий, едва различимый стук в дверь.

«Хм, кого еще принесло?», – недовольно подумала Иериель, тяжело поднимаясь с насиженного места и ковыляя ко входу.

Несчастная почти вдова покинула хижину несколько часов назад, а до заката было еще далеко, поэтому Иериель не ждала Айвен так скоро. К тому же, девушка, заходя в дом, обошлась бы без стука. Ожидая увидеть очередную дуагу с полными немой мольбы глазами, Иериель распахнула еле державшуюся на ржавых петлях створу. Подернутый черной пеленой силуэт незваного гостя заставил ее оцепенеть от ужаса. Опустив к полу выцветшие глаза, старуха молча выслушала свой приговор.

– Хоз-з-зя-я-ин жде-е-ет, ан-н-не-е-ри-и-йка. Вре-е-мя-я-я пр-р-и-шло-о-о… – противным голосом, словно скрип промерзшей жухлой листвы под ногами, прошелестел гость и медленно растворился в воздухе.

Дрожащими руками старуха прикрыла дверь. Она прекрасно поняла, чье послание только что принесла ей Тень, но не ожидала, что это произойдет так скоро. Ведь у нее еще остались дела на этом свете!

Смерть неумолима, и как бы аннерийка не силилась ее оттянуть, она все равно настигнет в ведомый только ей одной час. Жнец оказал ей честь, приглашая на аудиенцию. Пришел за ней лично. Значит, ее жизнь все-таки чего-то стоила. В свои последние минуты она горько сожалела лишь о том, что не успела правдиво рассказать Айвен о двух других, почти незнакомых ей мирах, предоставив теперь ее самой себе.

Подбросив побольше хвороста в догорающий очаг, чтобы избушка не успела остыть до возвращения девушки, она накинула на сутулые плечи дырявую шерстяную шаль и, не оглядываясь, шатающейся походкой покинула свое, бывшее многие зимы ей домом, жилище.

Глава 6

Легкий морозец приятно щекотал нежные щечки девушки. Айвен, довольная собой и своей, на редкость богатой добычей, бодро семенила по узкой тропинке, петляющей через чащу осеннего леса к дому. Сумерки сгустились, но она прекрасно знала дорогу и совсем не боялась быстро надвигающейся темноты. Кроме того, сегодня три луны, и они, как верные спутницы, не дадут ей заблудиться. Ловко подбрасывая себе в рот ягоды овьедо, она весело напевала под нос песенку, уже представляя себя с кружкой ароматного травяного чая возле теплой печи.

Через редеющие ветви деревьев уже виднелась знакомая лесная опушка. Осталось всего несколько поворотов, и она будет на родных до каждой трещинки каменных ступенях. Иериель наверняка ее заждалась и, скорее всего, будет недовольна, что та задержалась до ночи. Но Айвен не сомневалась, что содержимое корзинки, которое и заставило ее вернуться позже обычного, быстро поднимет кормилице настроение.

Внезапно лес охватила какая-то гнетущая и вместе с тем пугающая тишина. Айвен насторожилась и остановилась, внимательно оглядываясь по сторонам. Всем своим хрупким телом девушка ощутила присутствие чего-то странного и чуждого этим местам. Вековые деревья так же, как и она, словно замерли в немом ожидании. Не было слышно даже марьек – маленьких прожорливых грызунов, почти круглосуточно снующих по лесу в поисках еды.

Усилием воли, сбросив с себя оцепенение, на минуту сковавшее ее тело, девушка, не оглядываясь, бегом заспешила в сторону дома. Ее сердце неистово колотилось. Добежав до небольшого перелеска, она остановилась, чтобы перевести дух. От быстрого бега ноги подгибались, и Айвен присела на корточки, упершись влажными ладошками в холодную землю. Золотистые волосы совсем растрепались и выбились из-под капюшона, беспорядочными прядями свисая до самой земли. Когда стук сердца немного замедлился, она решила продолжить свой путь и было уже собралась подняться, как ее внимание привлекло едва различимое движение чуть поодаль от нее. В нескольких десятках шагов от того места, где она сидела, за колючими кустами шипки Айвен увидела очертания одиноко стоящей высокой фигуры, закутанной в белые одеяния. Первобытный страх тоненькими ручейками начал медленно разливаться по ее венам. А ноги будто одеревенели и словно вросли в землю. Фигура тоже заметила ее и плавно начала движение по направлению к ней.

«Кто это? Лесной зверь? Отверженный? Мужчина или женщина?» – мысли, как в дикой пляске, судорожно метались от одной догадки к другой. Приказав разуму обуздать нервы, она попыталась встать с колен, но у нее ничего не получилось. А фигура, подойдя к ней на расстояние нескольких шагов, просто остановилась. Айвен не решалась поднять глаза. Взгляд девушки сфокусировался на ногах существа, обутых в бежевые замшевые сапоги необыкновенно искусной работы.

«Таких не шьют дуаги», – про себя отметила девушка.

Белые одежды на деле оказались светло-серым плащом, изнутри подбитым каким-то длинным густым мехом.

«Это человек. Мужчина», – с облегчением подумала Айвен.

Он откинул с головы глубокий капюшон и, распахнув полы плаща, протянул девушке затянутую в тонкую кожаную перчатку большую ладонь.

«Может, этот человек заблудился в темноте и нуждается в помощи?» – выдал очередную догадку разум.

Айвен уже было мысленно подбирала слова, как начать разговор с незнакомцем и, возможно, предложить ему свою помощь, как внутренний голос резко оборвал мысли, надрывно закричав: «Не прикасайся к нему, беги сейчас же!»

Девушка испуганно вздрогнула. Без сомнения, она бы так и поступила, молнией полетев сейчас в гущу леса, но оглушительную тишину меж ними нарушил низкий, ласкающий слух, мужской голос.

– Тебе холодно?

«Звезды! Это просто мужчина, а я не трусиха!» – мысленно одернула себя Айвен, отгоняя прилипчивый страх. Если бы этот незнакомец хотел навредить, то давно бы сделал это.

Не приняв руки и самостоятельно поднявшись с колен, она отряхнула с шерстяной накидки мелкие соринки, подняла голову и пристально посмотрела в лицо незнакомца. Их взгляды встретились, заставив обоих ошеломленно замереть. Мужчина неотрывно, с жадностью, разглядывал девушку. Впрочем, Айвен делала то же самое, не в силах отвести от него глаз. Даже в ночных сумерках она хорошо разглядела его. Незнакомец поразил ее воображение. Никогда еще Айвен не видела такого удивительно красивого человека. Его длинные белые волосы гладким и блестящим водопадом струились ниже плеч. Прямой нос, высокие скулы и квадратный подбородок с четко очерченными, слегка полными губами на бледном лице, являли собой безупречную гармонию линий. Он был очень высок. Ее макушка едва доходила ему до середины груди. Весь его мужественный образ источал какую-то мощную, порабощающую силу и власть.

Мужчина медленно опустил оставшуюся без внимания руку и тихо спросил:

– Как тебя зовут, милое создание?

– А…, Ай…, Айвен, – растеряв зачатки храбрости и запинаясь ответила девушка.

Казалось, весь воздух вышел из ее груди, когда она произносила свое имя. Таким сильным было ее волнение. Она отметила, что лицо мужчины было достаточно молодым, но в тоже время и довольно зрелым. Определить его возраст она так и не смогла, но что-то подсказывало ей, что он успел многое повидать на этом свете. Незнакомец медленно улыбнулся, обнажив ряд ровных белоснежных зубов, и она на мгновение забыла, как дышать. Полностью очарованная, девушка вдруг неожиданно спросила себя:

«Какой на ощупь оказалась бы его ладонь, прикоснись я к ней?» – но тут же смутилась, мысленно благодаря темноту за то, что, должно быть, сейчас мужчине не видны ее запылавшие алым цветом щеки. Как-будто прочитав ее мысли, мужчина улыбнулся еще шире. Сняв тонкую кожаную перчатку с левой руки, он снова протянул ее к ней и вкрадчиво произнес:

– Молодой девушке не стоит гулять одной в столь позднее время. Ты живешь одна в этом лесу? Кто знает, каких опасных тварей таит он в своих потайных глубинах. Не бойся меня. Пойдем. Я провожу тебя до твоего дома.

Его пленяющий глубокий голос послал по ее телу мелкую дрожь. Айвен сравнила его с тихими водами лесного озера Дис, медленно кружащими опавшие листья в своих опасных водоворотах, чтобы следом навечно похоронить их в бездонных черных глубинах.

Девушка ничего не ответила и не двигалась, продолжая стоять на месте и пристально рассматривать незнакомца. Словно устав от долгого ожидания, мужчина вздохнул и сам обхватил ладонью маленькую холодную кисть девушки. От прикосновения его длинных, изящных пальцев Айвен показалось, что она напрочь лишается рассудка. Стучащий по вискам бдительными молоточками внутренний голос почему-то сразу затих, словно окончательно смирился с неизбежным. Необычайное умиротворение заполнило все ее естество.

Склонив золотоволосую голову, девушка посмотрела на их соединенные руки и тихо промолвила:

– Я знаю все потаенные уголки Синего леса и уверяю вас, в нем нет ни одного живого существа, способного причинить мне вред.

– Возможно, я с тобой соглашусь в этом… – загадочно ответил мужчина, не разрывая их телесный контакт. – Но все равно провожу тебя… сквозь темноту. Ты можешь звать меня Нэем.

Он легонько подтолкнул девушку, безмолвно прося вести его за собой.

– Так ты живешь здесь, светозарная Эйя… Айвен? – снова задал тот же вопрос мужчина. – Одна?