Собрание сочинений в четырех томах. Том 4

Николай Пернай

Собрание сочинений в четырех томах

Том 4

Давая возможность авторам высказаться, Издательство может не разделять мнение авторов.

© Пернай Н. В., 2023

© ООО «Издательство Родина», 2023

* * *

Наш путь

От «сталинского» социализма к нынешнему капитализму

Дальше – куда?

Предисловие

Много десятилетий прошло с момента опорочивания Хрущевым имени Сталина на XX съезде КПСС, и с тех пор (1956) российская пропаганда неизменно изображала и продолжает изображать Сталина не иначе, как кровавого диктатора, звероподобного властолюбца и параноика. Даже в советские годы (а в «несоветские», начиная с 1991 года) после смерти Сталина его имя в печати, на телевидении и радио упоминалось редко, обычно – в связи с репрессиями. Нам долго внушали (и многим таки внушили!), что Сталин – отрицательный исторический персонаж. И на него повесили всё худшее, что было при советской власти.

Временами предпринимались какие-то попытки вернуть к жизни доброе имя вождя. Некоторые из моих земляков, старых братчан, помнят, как 9 мая 1965 года у нас в Братске впервые за последние 20 лет после войны проходило празднование Дня Победы.

На улице Мира напротив кинотеатра «Россия» выстроились люди, все в плащ-палатках защитного цвета. Это были ветераны войны, и было их тогда всего около трех тысяч человек. И когда начался праздничный митинг, председатель городского Совета ветеранов В. М. Янин, заместитель начальника Братскгэсстроя, сам бывший фронтовик, неожиданно произнес слова, которых люди давно не слышали: «Слава организатору и вдохновителю всех побед нашего народа Верховному главнокомандующему Генералиссимусу Иосифу Виссарионовичу Сталину!» После этих слов над толпой повисла мертвая тишина, которая через мгновение была взорвана могучим троекратным солдатским «Ура!». Когда началась демонстрация, на лицах многих ветеранов были слезы.

Это было в первый год прихода к власти Брежнева. К сожалению, в дальнейшем ничего похожего больше не было. Ушел из жизни Янин, уходили из жизни фронтовики, и имя Сталина было предано поруганию и забвению. Постепенно это стало привычным явлением.

Шла борьба не только с так называемым «культом личности» Сталиным, но и со «сталинизмом» (как была названа политическая линия КПСС, которая велась в течение многих десятков лет). Троцкий (Лейба Давидович Бронштейн) вел жестокую борьбу со Сталиным всегда, еще при жизни Ленина. Но настоящая десталинизация и фальсификация истории СССР сталинского периода началась с развенчания «культа личности» Сталина Хрущевым. Вот, что не так давно сказал об этом внук Сталина Евгений Яковлевич Джугашвили: «Сейчас с высоты прожитых лет могу сказать: все последующие беды Советского Союза … нынешний разгул коррумпированного чиновничества и вороватых олигархов – последствия того самого доклада (о «культе личности». – Н.П.) … Скажу, как думаю: мы жили при Сталине как за каменной стеной. Ушел Сталин – и нас объегорили, обворовали и унизили»[1].

Казалось бы, десталинизация – дело высоких политиков и нас, простых людей, она мало касается. Мы, возможно, и дальше терпели бы такое положение и помалкивали, если бы вдруг в наши дни не обнаружилось, что большая часть того, что говорят и пишут про Сталина, не просто вранье. Оказывается, у этого вранья есть цели – оболванить нас, а нашу страну, которой присвоен ярлык «империи зла», объявить агрессором, угрозой миру. За нас и за нашу историю взялись политики Запада. 3 июля 2010 года Парламентская ассамблея по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ) приняла резолюцию под названием «Воссоединение разделенной Европы», в которой утверждается, что европейские страны в XX веке пострадали сразу от двух тоталитарных режимов, которые несли с собой геноцид и преступления против человечества, – нацистского и сталинского. Данная резолюция (п. 10) возлагает частичную ответственность на СССР (и, следовательно, на нас, потому что Россия является правопреемницей СССР) за развязывание войны в Европе. А поскольку сталинский тоталитаризм и гитлеровский фашизм, заключившие пакт о ненападении 23 августа 1939 года, якобы были союзниками (на самом деле СССР и фашистская Германия не были союзниками), то потому день 23 августа по инициативе Европейского парламента был объявлен «Общеевропейским днем памяти жертв сталинизма и нацизма во имя сохранения памяти о жертвах массовых депортаций и казней».

Таким образом, мы из страны-победительницы, освободившей Европу от гитлеровского порабощения, в глазах народов мира провозглашены страной, развязавшей войну.

Забыты уроки Великой Победы объединенных наций над фашизмом, забыта цена, которую заплатил наш народ за эту Победу – почти 27 миллионов погибших, – забыт Нюрнбергский процесс 1946 года, осудивший фашизм. Наши тысячелетние недруги снова взялись за нас.

Зная, сколь многотрудным было строительство социализма в нашей стране, зная, как склонны мы, россияне, к раскаянию в совершённых ошибках, западные политтехнологи обрушили на нас немыслимые потоки грязной лжи, заставляя нас каждый раз каяться в содеянном.

И российские ангажированные ученые-историки и средства массовой информации вольно или невольно в наши дни подыгрывают своим западным коллегам. По-прежнему имя Сталина ими связывается с «тоталитарным» произволом, убийством невероятно большого числа невинных людей и непомерными жертвами, принесенными советским народом на алтарь социализма. Кто во всем этом виноват? Конечно, винят Сталина! И история Великой Отечественной войны сегодня трактуется как история сражений и побед народных масс, ведомых такими полководцами, как Жуков, Василевский, Рокоссовский, Конев и др. Но – не Сталин! Победы якобы одерживал народ. Но – не Сталин!!!

Так ли это было на самом деле?

Пользуясь многочисленными источниками, находящимися в открытом доступе, мы попытаемся ответить на этот вопрос, а заодно осмыслить то состояние, в котором оказалась наша страна после 1991 года, и обдумать, как нам жить дальше?

Часть первая

Наше «сталинское» прошлое

Глава 1. Очередные нападки на Сталина и наше социалистическое прошлое

Критика деяний Сталина, особенно «большого сталинского террора» в последние десятилетия не только не ослабла, но стала чем-то вроде непременной составной части в работе буржуазных ученых-гуманитариев и пропагандистской антисталинской возне либеральных СМИ. Помимо этого, не прекращаются нападки на наше якобы тоталитарное, совсем уж никуда не годное, советское социалистическое прошлое.

Когда такие известные антисоветчики, как Э. Радзинский и Н. Сванидзе в очередной раз начинают по «ящику» поливать грязью и ругательски ругать Сталина и сталинский «казарменный социализм», я выключаю телевизор. Слушать вранье невыносимо. Но когда то же самое делают титулованные и остепененные ученые, это вызывает удивление и недоумение.

Вот очередная, одна из многих, монография уважаемого профессора, кандидата философских наук, доктора истории В. Д. Кузнечевского под многозначительным названием «Сталин. Феномен вождя: война с собственным народом, или Стремление осчастливить его любой ценой» (М.: Центрполиграф, 2017). Приводя в качестве примера исторические факты, ученый твердо и последовательно трактует их почему-то только в пользу обвинения. Так, Кузнечевский утверждает, что «Сталин задуманное Лениным и им самим так называемое социалистическое общество строил преступными методами … Преступными методами можно построить только преступную систему управления государством. Именно это и было сделано. Мы именно такое общество и построили». Сталин «завел Россию и ее народ в исторический тупик», «во многих случаях противоречивое его поведение было вызвано … параноидальными чертами его характера»[2]. Аналогичные идеи профессор Кузнечевский излагал и ранее в своих работах: «Сталин: как это было. Феномен XX века» (М.: Вече, 2014); «Сталин и «русский вопрос» в политической истории Советского Союза. 1931–1953 гг.» (М.: Центрполиграф, 2016).

В чем же оно было преступно – наше социалистическое общество, являвшее собой первый экспериментальный образец нарождающихся в новейшее время советских форм народовластия? Даже наши ярые недруги отмечали в советском обществе за 74 года его существования, наряду с отрицательными чертами, немало положительных, а бывший антисталинист и диссидент, но, тем не менее, выдающийся мыслитель Александр Зиновьев сравнительно недавно утверждал, что та система власти и тот социалистический строй, что существовал до 1985 года, был вершиной русской истории. Вершиной!

А вечный недруг нашей страны, знаменитый политик Уинстон Черчилль после смерти Сталина о нем, своем бывшем союзнике, говорил: «Большим счастьем для России было то, что в годы тяжелых испытаний ее возглавил такой гений и непоколебимый полководец, как Иосиф Сталин. Он был выдающейся личностью, вполне соответствующей жестокому времени, в котором протекала его жизнь. Сталин был человеком необыкновенной энергии, эрудиции и несгибаемой воли, резким, жестким, беспощадным как в деле, так и в беседе, которому даже я, воспитанный в британском парламенте, не мог ничего противопоставить …Сталин был величайшим, не имевшим себе равных в мире, диктатором. Он принял Россию с сохой, а оставил оснащенной атомным оружием»[3].

Наш С. П. Королев, великий генеральный конструктор советских ракет (который по ложному доносу в 39 году был приговорен к 10 годам «сталинских» лагерей и попал на Колыму) 6 марта 53 года сделал такую скорбную запись в своем дневнике: «Умер наш товарищ Сталин … Так нестерпимо больно на сердце, в горле комок, и нет ни мыслей, ни слов, чтобы передать горе, которое всех нас постигло … Его великим вниманием была согрета любая область нашей жизни и работы … Сталин – это свет нашей жизни, и вот теперь его нет с нами …»[4].

Читая работы В. Д. Кузнечевского, я имел возможность убедиться, что автор тщательно изучил множество источников по истории СССР, правдиво излагает исторические факты, нередко добытые с большим трудом, однако выводы часто делает диаметрально противоположные тому, о чем свидетельствуют факты. Такой способ мышления мне кажется странным и необъяснимым.

Вроде бы мы с Кузнечевским выросли на одной земле, под одним солнцем, на общих теоретических дрожжах.

Мы ровесники: Владимир Дмитриевич родился в 39, я в 40 году. И он, и я провинциалы, родились далеко от Москвы: он – в Тюменской области, я – в Бессарабии (западной части Молдавии). Оба мы выходцы из крестьян: правда, он из кулацкого сословия, я – из бедняцкого. Оба учились в Московском университете имени Ломоносова: я в 57–63 годах учился заочно на истфаке, он – немного позднее на философском факультете, очно. Та закваска, которую мы получили в университете, во многом тоже была схожей. Нас обучали прекрасные профессора. Поскольку в те годы в университете среди наших «преподов» было немало людей дохрущевской закваски, они в хвост и в гриву гоняли нас «студиозов», требуя знания трудов классиков марксизма, в том числе работ Сталина. И мы штудировали.

Разница между нами в те молодые годы была в том, что Кузнечевский в 65 году, будучи студентом 3-го курса, был уже членом КПСС, а я, работая в это же время директором школы, всякими способами избегал вступления в партию. Не вступал – и всё. Не видел в этом нужды. Правда, несколько лет спустя, после выбытия из комсомола, когда мне стукнуло 30, меня таки принудили вступить. В последующие после университета годы Кузнечевский успешно занимался дипломатической и научной работой, защитился, я же полвека оттрубил учителем и директором школ, техникума, профтехучилища, занимаясь наукой лишь урывками и только совсем недавно, в 2006 году, защитил диссертацию на соискание степени кандидата педагогических наук.

Разница, возможно, еще в том, какими мы вышли из нашего детства и юности. Ведь мать Володи Кузнечевского сказала ему в день смерти Сталина: «Не плачь сынок. Сталин был плохим человеком». Наверное, у его матери были свои резоны так говорить о вожде.

А моя совсем неграмотная мать про «отца народов» знала только то, что он правит нашей страной и сидит в Москве. Когда он умер, она сказала: «Мы, все верующие, молились в церкви за упокой души нашего Царя». Царем она считала Сталина.

Владимир Дмитриевич с горечью рассказывает: «Стоило мне начать выдвигаться куда-то вверх по карьерной лестнице, как тут же находился «майор-особист», который занудно рассказывал мне о моем «законном» месте в моем Отечестве и объяснял, почему я не имею право занять ту или иную должность» как потомок раскулаченных деда и отца[5]. Отсюда, вероятно, и не проходящая обида на «особистов», как наследников духа Сталина. Однако обиженному почему-то в голову не приходило, что ни один «особист» не помешал ему поступить в самый престижный вуз страны, МГУ, да и – это было не так уж просто – в партию вступить, которая считалась «умом, честью, совестью» и прочее.

У меня же с «особистами» никаких обидных контактов не было, может быть, потому что в нашем крестьянском роду никто не был репрессирован. И я в 60 году поехал на родину Кузнечевского, в Сибирь, просто в поисках работы. Но когда оказался среди первостроителей Братска, молодых, сильных, энергичных, красивых парней и девчат, которые не просто строили Братскую ГЭС, ЛЭП-500, новый город, а вместе с тем строили и новую жизнь, – я навсегда влюбился в этот край, в этих людей и остался здесь навсегда. Вот почему я благодарен своей Родине, Советскому Союзу, и за Университет, и за Братск, и за Дело, которому я имел честь служить. А каково отношение к Родине Кузнечевского, я, прочитав с карандашом в руках три его книги, так и не понял.

Сегодня моя Родина, подвергнутая капиталистическому разорению в результате контрреволюционного перехвата государственной власти компрадорской буржуазией в 91 году, ослаблена и пока не может восстановить утраченную научную, экономическую, политическую и военную мощь. Это факт, достойный горького сожаления, так я считаю. А Кузнечевский и многие иже с ним считают этот факт очень даже благоприятным, прогрессивным и события 91 года именуют не иначе, как революционные, как начало «выползания из этого наследия, из этого сталинского панциря, семь десятков лет сковывающего российское общество»[6].

В своей небольшой работе я пытаюсь не только проанализировать ход подобных рассуждений, но и показать, какую опасность они несут.

Вначале – о некоторых психологических особенностях личности Сталина. Кузнечевский посчитал почему-то нужным посвятить целую главу якобы параноидальным отклонениям психики вождя, хотя этот вопрос в сталиниане давно закрыт.

Был ли Сталин параноиком?

Сначала уточним, что такое паранойя? Новая Российская энциклопедия дает такое толкование: «Паранойя (греч. paranoia – умопомешательство) – хронический психоз с интерактивным систематизированным бредом, не поддающимся опровержению, при отсутствии галлюцинаций, выраженных изменений личности и снижения интеллекта … В отличие от раннего слабоумия, страдающим П. не грозил исход в слабость ума, а умственно одаренным из них оставались доступны вершинные достижения человеческой мысли. … Дальнейшие исследования показали, что П. относится к патологическим процессам и как синдром может наблюдаться при разных психических заболеваниях, чаще всего при шизофрении. В зависимости от принятых в обществе политических, идеологических, юридических, традиционных морально-этических норм оно может носить позитивную, нейтральную, асоциальную или антисоциальную направленность и, тем самым, по-разному влиять на процессы социальной адаптации или дезадаптации личности»[7].

Внимательное изучение по воспоминаниям родных, близких, видных военных и государственных деятелей, как соратников, так и недругов, проявлений характера, поведения и деятельности Сталина приводит нас к выводу о том, что он был психически вполне вменяем и никакими хроническими психозами, характерными для паранойи, никогда не страдал.

Однако оппозиционерами и врагами генсека неоднократно предпринимались попытки опорочить его как «выдающуюся посредственность», «недоучившегося семинариста», ненормального параноика.

Одна из таких попыток была предпринята в конце 27 года.

В ночь с 24 на 25 декабря 27 года в результате отравления умер один из самых выдающихся русских ученых В. М. Бехтерев, и тут же группа оппозиционно настроенных к Сталину лиц распространила миф, что якобы Бехтерев был отравлен по указанию Сталина, так как ученый после медицинского освидетельствования генсека будто бы сказал, что-де он «смотрел одного сухорукого параноика» (то есть Сталина). Миф стал обрастать подробностями и широко тиражироваться в оппозиционных кругах, он был запущен троцкистами с явной целью опорочить Сталина, а затем как параноика, то есть человека с «загибонами», спихнуть с поста генсека. Миф блуждал долгое время, пока не был опровергнут. Было установлено, что Бехтерев, являясь специалистом и основоположником психоневрологии, не был практикующим врачом-психиатром, поэтому такие дисциплины, как психиатрия паранойи или шизофрении, были вне сферы его деятельности. Никаких встреч Бехтерева со Сталиным и знакомства с его медицинской картой не было и быть не могло. В конце концов, в интервью еженедельнику «Аргументы и факты» (№ 39/1995) внучка выдающего ученого академик Н. П. Бехтерева заявила: «Это была тенденция – объявить Сталина сумасшедшим, в том числе с использованием якобы высказывания моего дедушки, но никакого высказывания не было, иначе бы мы знали. Дедушку действительно отравили, но из-за другого. А кому-то понадобилась эта версия. На меня начали давить, и я должна была подтвердить, что это так и было. Мне говорили, что они напечатают, какой Бехтерев был хороший человек и как погиб, смело выполняя свой врачебный долг. Какой врачебный долг? Он был прекрасный врач, как он мог выйти от любого больного и сказать, что тот – параноик? Он не мог этого сделать». «У нас в семье было известно, что отравила Владимира Михайловича его вторая жена – Берта Яковлевна!»[8]. А оппозиционеры использовали факт убийства выдающего русского ученого в своих интересах, создав в результате целый ряд мифов о причастности Сталина к смертям, кроме Бехтерева, еще Фрунзе, Дзержинского, Горького и других.

Казалось бы, расставлены все точки над i. Однако антисталинисты не унимаются.

Кузнечевский неоднократно на страницах своей книги называет, точнее, обзывает Сталина параноиком и для доказательства приводит такие рассуждения: «… Параноиками были почти все выдающиеся политические лидеры XX века, но это не мешало им выступать в качестве успешных руководителей своих народов (курсив мой – Н.П.)»[9]. Утверждение подобного рода выглядит, по меньшей мере, нелогично: если руководитель успешен, то кому какое дело до психических особенностей его личности? И уж тем более нет оснований для публичного осуждения деяний такого руководителя.

Но, видимо, Кузнеческий не замечает своей нелогичности и, чтобы выглядеть посолиднее, он, не будучи ни врачом, ни психологом, обращается к авторитету специалистов. Вот британский ученый Алан Булок (тоже историк, но не врач) пишет о Сталине: «… Его параноидальный комплекс заключался в том … что он видел себя великим человеком перед лицом враждебного мира, населенного завистливыми и коварными врагами, плетущего нити тайного заговора, чтобы его сбросить, если он не нанесет удар первым и не уничтожит их». Британский ученый, как, впрочем, многие историки западного мира давно и с большим энтузиазмом эксплуатируют тезис о психической ненормальности Сталина, не утруждая себя доказательствами.

Для вящей убедительности Кузнечевский обращается еще к одному авторитету – известному британскому психиатру Дэвиду Оуэну. В своей книге «Диагноз вождя» Оуэн пишет: «Вообще говоря, Сталин не жаловался на здоровье. Он мог пировать с друзьями далеко за полночь, но и работал по многу часов в день. Его организм оставался крепким на протяжении всей Второй мировой войны …

Впрочем, когда анализируешь склад характера Сталина, бросается в глаза, прежде всего, его паранойя. О ней рассказано столько всякого, что обычный человек мог бы посчитать Сталина неуравновешенным…

Но параноидальное состояние само по себе болезнью не является. Паранойя становится клиническим заболеванием только если сопровождается психическим расстройством в виде шизофрении или маниакального синдрома …

Паранойя Сталина не стала главным фактором, определяющим образ его мышления, умственную активность или способ принятия решений … (Ага, все-таки – «не стала»! – Н.П.)

В том или ином виде симптомы паранойи проявляют большинство политиков. Это политическая паранойя, в противовес клинической … Но «политическая паранойя» – не более чем ярлык; это не клинический диагноз …»[10].

Мне показалось, что знаменитый британец Д. Оуэн изъясняется несколько запутанно. Правда, давая интервью радиостанции «Эхо Москвы» 1 января 2012 года, он все же вынужден был признать достаточно определенно: «Да, Сталин был очень интересной фигурой. В конечном итоге я пришел к выводу, что у него не было известных психических заболеваний. Депрессия – возможно. Или, к примеру, легкое расстройство личности. Однако заболеваний психиатрических, по моему мнению, у него не было»[11].

Если этот вывод однозначен, то зачем именитому ученому Кузнечевскому наводить тень на плетень и невнятно повторять что-то не очень наукообразное о «политической паранойе»? Мало ли: у кого-то что-то, где-то когда-то … Авторитетный специалист Д. Оуэн ясно сказал, что у вождя «не было психиатрических заболеваний» – о чем еще тут можно толковать?

Глава 2. Советское «экономическое чудо» – сталинская экономика 1930–1950-х годов

Индустриализация и коллективизация

Не раз в течение 1918–1920 годов власть большевиков висела на волоске. Но снова и снова мобилизационная внутренняя политика «военного коммунизма», многоходовые манёвры Ленинского Совнаркома во внешней политике позволили большевикам сберечь свои «командные высоты». Потом с 1921 года вроде бы «всерьёз и надолго» началось развитие нэповской свободной торговли с элементами частной собственности и допущением в промышленность, в первую очередь, добывающую, иностранных концессий. В связи с таким ходом событий некоторые западные капиталисты начали вновь инвестировать свои капиталы в развитие советских шахт, рудников, заводов. Позднее с 1929 года на Западе началась «великая депрессия», им стало не до нас и, казалось, внешняя угроза молодому Союзу советских республик крестового похода «14-ти держав» на время притихла. (Не следует однако забывать о том, англосаксонский Запад, начиная с XV–XVI веков, никогда не отказывался от планов завоевания России и её расчленения.) На время затаились и внутренние враги, ожившие во время нэпа.

Но страна по-прежнему лежала в развалинах, люди, особенно горожане, жили впроголодь, не хватало не только «ситчика для комсомолок», но и простых топоров, кос, мыла, соли. Новая экономическая политика частично способствовала решению продовольственной проблемы, небольшому оживлению кустарной промышленности и торговли, но уже в середине 1920-х годов стало понятно, что она малоэффективна и может оказаться ловушкой. Нэп годилась для выживания страны, однако в новых условиях требовалось совсем другое – дальнейшее развитие и обретение такой экономической и оборонной мощи, которая позволила бы выстоять против агрессии врагов. И тогда, поскольку становилось ясно, что ожидания мировой социалистической революции несбыточны, в середине 1920-х начала формироваться (сначала осторожно, потом всё более решительно и настойчиво) доктрина построения социализма в одной, отдельно взятой стране. Сталиным и его сторонниками были выдвинуты конкретные планы индустриализации народного хозяйства. Это был уникальный проект системного подхода властей к управлению комплексным, всесторонним развитием государства.

Надо отметить, что советские высшие руководители даже в самые трудные годы мыслили масштабно, как государственники, стремясь охватить преобразованиями как можно больший круг дел. Чего стоят принятие ещё в 1919-м декрета о всеобщей (и обязательной!) ликвидации безграмотности, ещё в 1920-м – фантастического по своей дерзости плана ГОЭЛРО, создание ещё в 1921-м Госплана! В стране страшная разруха, сыпняк косит сотни тысяч голодных людей, ещё не добиты белогвардейцы, а миллионы людей уже садятся за парты и мечтают об электрическом рае. Нет, большевики не обманывали! Они предлагали конкретные дела по созданию конкретного рая в конкретных местах, но предупреждали, что сначала надо наше государство сделать сильным и неодолимым. Для общего блага надо выдержать неизбежные лишения и мобилизовать все силы. И большая часть нашего многострадального терпеливого народа, несмотря на трудности, репрессии, лагеря, страшные войны, верила своим вождям и понимала, что иначе – нельзя!